На четвертый день пришла Милдред и сказала, что к ним посетитель.
– Пожалуйста, пригласите ее войти, – сказала Эльке, чувствуя, как у нее под ногами поплыл пол.
О том, что они здесь, не знал никто, кроме Рио и Шарлотты. Рио не мог оставить ранчо. Значит, посетитель этот Шарлотта.
– Это не она, а он, – удивленно ответила Милдред.
Эльке не успела перевести дух, как в комнату ввалился Террил Микс со свертком в руках. Увидев Патрика сидящим на стуле, он расплылся в широкой улыбке.
– Вы выглядите лучше, чем в последний раз, сэр.
– А вот ты выглядишь много хуже. Кажется, у тебя не было достаточно времени поспать. Как дела на ранчо?
– Прекрасно, насколько мне известно. Вы правы, у меня не было достаточно времени оглядеться вокруг. Рио рассказал вашей супруге о том, что случилось, и она послала вам письмо. Я поскакал сразу же.
Эльке направилась к двери, намереваясь оставить Патрика одного, чтобы он мог прочесть письмо.
– Пожалуйста, не уходи, – мягко произнес Патрик.
Микс сунул ей сверток.
– Кончита послала вам одежду, миссис Саншайн.
– Передай ей большое спасибо. – Эльке прижала сверток к груди, как если бы хотела отвратить плохие новости, которые, она чувствовала, определенно содержались в письме. Скорее всего Шарлотта сообщала о своем приезде.
Микс вытащил из кармана рубахи свернутый листок и протянул Патрику.
– Вот письмо, сэр.
Эльке возвратилась на свое кресло напротив Патрика и с опаской следила за выражением его лица, пока он бесстрастно пробегал глазами его содержание.
– Мне обождать, пока вы напишете ответ, сэр? – спросил Микс, когда Патрик закончил.
– В этом нет необходимости, сынок. – Он потянулся к карману своих брюк, достал монету и протянул ее юноше. – Поешь как следует, прежде чем ехать назад.
– Большое спасибо, сэр. Рио оставил меня пока на работе. Вы не возражаете?
– Я был бы очень сердит, если бы он позволил тебе уйти.
Микс покраснел.
– Ну если так, сэр, то тогда я действительно сейчас пообедаю.
– Не в салуне, надеюсь.
Краска на лице Микса стала еще гуще.
– Нет, сэр. Я этот урок усвоил на всю жизнь. Патрик выждал, пока уйдет Микс, а затем сказал:
– Он еще совсем зеленый, но со временем станет настоящим человеком. Мне бы хотелось иметь такого сына.
– У тебя будет… когда-нибудь. Патрик покачал головой.
– Нет, если ты не будешь его матерью.
Эльке не ответила. Ей не хотелось вспоминать об их безвыходной ситуации, но все же она, эта ситуация, сама нашла способ напомнить о себе и вторгнуться в их теперешнее счастливое существование.
– Что написала Шарлотта?
– Прочитай сама.
– Ты уверен, что мне следует это делать?
– От тебя у меня секретов нет. – Он передал ей бумагу.
«Дорогой Патрик, – писала Шарлотта своим размашистым почерком, – я была ужасно огорчена, услышав о твоем ранении, но тем не менее Рио заверил меня, что ты попал в очень хорошие руки. Во-первых, с тобой Эльке, а значит, уход обеспечен, а во-вторых, мне сказали, что доктор Вортон очень опытный врач. С учетом этого, мое присутствие в Льяно не имеет смысла.
Мы все здесь молимся за твое скорое выздоровление. Кончита зажгла много свечей на алтаре, который устроила в кухне. Так что дом сейчас весь пропах воском.
С уверенностью, что ты имеешь лучший уход, чем, возможно, я могла бы тебе обеспечить, остаюсь любящая тебя Шарлотта Прайд».
Эльке перечитала письмо дважды не веря своим глазам. Оно казалось холодным даже на ощупь.
Эльке никогда не понимала Шарлотту, но все же любила ее. Теперь же она ее почти ненавидела. Как могла Шарлотта написать такое письмо?
Эльке наконец посмотрела на Патрика, а он на нее, как будто ожидал каких-то комментариев. Но что она могла сказать? Не огорчайся, мол, ты же знаешь Шарлотту.
Это банально.
– Ты обижен на Шарлотту?
Его радостная улыбка Эльке сильно удивила.
– Конечно, нет. Все это время я жил в смертельном страхе, что в ней вдруг проснется чувство долга, что она почувствует себя обязанной остаться со мной. Честно говоря, для меня лучше еще один поединок с Детвайлерами.
– Стало быть, ты не огорчен?
– Огорчен? Собираясь перегонять скот, я по пальцам считал часы, которые оставались у нас с тобой. Благодаря Шарлотте и Детвайлерам мы получили не часы, а недели. Я предлагаю провести их… – Его голос сорвался. – Перед поединком я думал не о Шарлотте, я думал о тебе. Я думал о всем том, что мы так и не сказали друг другу. Я думал о моей любви.
Предчувствие необъяснимого восторга охватило Эльке.
– Когда ты лежал здесь после операции, я тоже думала о том же самом.
– Означает ли это, что ты можешь теперь принадлежать мне не только душой, но и телом?
– Да, когда ты достаточно окрепнешь для такого рода занятий.
– Солнышко, я уже окреп. Туда меня не ранили. – Он встал, взял ее руку и потянул к себе. – Я не могу ждать. И не хочу.
Эльке зарылась лицом в его шею. Его касания воспламенили огонь, который прошел снизу от живота прямо в ее мозг.
– Я тоже.
Он повел ее к постели.
– Но учти, большую часть работы придется проделать тебе.
– Тяжелая работа меня никогда не пугала. Патрик засмеялся.
– Самую тяжелую часть все же выполню я. Теперь, прошу тебя, раздень меня.
Она развязала халат, который он носил поверх брюк, и слегка приласкала его забинтованную грудь.
– Ну как, я пока все делаю правильно?
– Великолепно.
Эльке поцеловала его и начала расстегивать брюки, одновременно лаская.
Спазма прошла сквозь тело Патрика, глубокий стон вырвался из его груди.
– Я что-то делаю не так?
– Нет. Ты все делаешь чертовски правильно, но лучше остановись. Я хочу тебя так сильно, что едва могу сдерживаться. – Здоровой рукой он сбросил брюки. Под ними белья не было.
Эльке догадывалась, что он красивый везде, но у нее не хватало воображения представить, как это в действительности. Патрик был великолепным мужчиной.
В походе он сбросил вес, отчего мускулы выделялись еще рельефнее. Его шея и грудь были сильно загорелыми, а ноги и низ живота цвета слоновой кости. Сделав два шага назад, Патрик оказался в постели.
Эльке начала лихорадочно сбрасывать с себя одежду, отрывая пуговицы отцовской рубахи. Она бросила ее на пол, туда же вскоре полетело и все остальное.
Его дыхание стало шумным.
– Боже, как ты прекрасна! Остановись, дай мне посмотреть на тебя.
Эльке всегда немного стеснялась своего тела. Теперь же, видя восхищение в его глазах, она забыла о своих комплексах. Подняв руки, она вытащила булавки из волос, и они свободно упали ей на плечи. Затем неожиданно повернулась к нему спиной, наклонилась и собрала свои вещи, отлично сознавая, какой вид ему открывает.
– Иди сюда, пока я не умер от желания, – хрипло простонал он.
Эльке бросила свои вещи на кресло и, дразня его чувственным покачиванием бедер, нырнула в постель. Она ждала этого мига полжизни, но ждать еще хотя бы секунду возможности уже не было.
Прильнув к нему, она начала покрывать его лицо поцелуями, начиная со лба, исследуя каждый миллиметр, прежде чем оказаться у его губ. Он жадно ринулся ей навстречу. Все прежние их поцелуи были целомудренными по сравнению с тем, что творилось сейчас.
– Это пытка, – простонал Патрик, и его дыхание перешло в хриплые всхлипы. – Не иметь возможности сделать то, что хочешь. Рана не позволяет мне это сделать.
– А что ты хочешь?
– Я хочу почувствовать твои груди у себя во рту. Она притворилась возмущенной.
– Обе сразу?
– Если обе, то это было бы самое лучшее. Испытывая острые восхитительные покалывания по всей коже, Эльке приподнялась над ним и приблизила сосок к его рту. Он принялся ласкать его губами, сначала нежно, затем все судорожнее и судорожнее.
– Теперь другую, – прошептал он, не поднимая головы.
Это было уже слишком.
Этого было так недостаточно.
Вытащив нежный бутон из его рта, она приподнялась и широко раздвинула ноги.
Патрик никогда не думал, что любовь и желание могут так сильно переплетаться друг с другом, что невозможно даже узнать, где начинается одно и кончается другое. Он никогда не представлял, что одновременно могут соединяться и души, и тела. Он никогда не знал страсти такой, как эта, и все было для него теперь новым, как если бы он занимался этим с женщиной в первый раз.
Эльке двигалась медленно и нежно, а он тоже – насколько мог – приподнимал свои бедра. Ее голова была откинута назад, глаза закрыты. Она отдавала этому акту любви себя всю.
Все, не надо больше. Оставим их, читатель. Они полетели за край небес, чего же еще ожидать от судьбы?!
Глава 27
Патрик сидел на краю операционного стола, с любопытством наблюдая, как доктор Вортон разбинтовывает его грудь.
– Ну, как там у меня? – спросил он, когда последний виток бинта был снят и открылся шрам, отороченный черными стежками.
Вортон осмотрел рану, и его аскетическое лицо осветила довольная улыбка.
– Очень хорошо. Вероятно, вас лечил очень хороший доктор. Швы снимем сегодня.
– А как скоро я смогу ездить верхом?
Вортон взял правую руку Патрика и слегка ее крутанул. Патрик поморщился.
– Больно? – спросил Вортон.
– Немного.
– Я не удивлен. Чтобы достать пулю, пришлось рассечь мускул. Я бы советовал вам пару недель подержать руку на перевязи. Разумеется, если вы хотите поскорее вернуться на свое ранчо…
Патрик пожал плечами. Разве он мог признаться доктору, как сильно хочет подольше остаться здесь, с этой женщиной, которая не является его женой.
– У меня очень хороший управляющий. Еще две недели, вы сказали?
– Это было бы хорошо.
Вортон повернулся, чтобы взять со стеклянного столика необходимые инструменты.
Патрик почувствовал огромное облегчение. Еще четырнадцать дней рая, а потом… Он твердо решил попросить у Шарлотты развод. Но это будет потом, а впереди еще четырнадцать дней. Ну конечно, и ночей тоже.
– Мы с Эльке можем перебраться в отель? Вортон аккуратно снимал швы маленькими ножницами.
– Если я позволю вам это сделать, Милдред снимет с меня кожу, с живого. Ей так нравится общаться с Эльке, я не говорю уже о том, что ваша жена прекрасно готовит.
– Ну если мы не доставляем вам слишком много хлопот, то, я знаю, Эльке тоже была бы рада здесь остаться.
– Тогда договорились.
Несколько минут спустя с правой рукой на перевязи Патрик вошел в их с Эльке комнату.
– Как все прошло? – спросила она.
– Генри снял швы. Он сказал, что скоро я смогу возвратиться на ранчо.
– Как скоро?
– Через две недели.
Патрик ожидал, что Эльке запляшет от радости. Вместо этого она ударилась в слезы.
– О нет, – прошептала она, зарывшись лицом в руки, как будто он сообщил ей ужасную новость.
– Можно вернуться и раньше, если ты так торопишься.
– Я вовсе не тороплюсь. Можно подумать, что ты не знаешь, что я вообще не хочу уезжать отсюда.
– Я знаю, все знаю. Да, это будет не легко, разговор с Шарлоттой обещает быть трудным, но это надо сделать.
– О каком разговоре с Шарлоттой ты говоришь?
– Я собираюсь просить ее о разводе. – Своей здоровой рукой он потянулся к Эльке, но она уклонилась.
– Не надо меня трогать. Потому что, если ты прикоснешься ко мне, я не смогу сказать тебе то, что собиралась сказать, а сказать это надо. Дело в том, что, как только мы возвратимся на ранчо, я собираюсь уехать.
Патрик, потрясенный, смотрел на нее.
– Но я думал…
– Я знаю, дорогой, что ты думал, потому что я думала то же самое. Но, посмотри сам, как я могу остаться? Чтобы каждую ночь ты, дождавшись, когда уснет Шарлотта, прокрадывался в мою комнату? Мы оба знаем, что так оно и будет. У нас остались две недели любви. Эти последние две недели будут самыми лучшими в моей жизни. Они будут принадлежать нам. Вся остальная твоя жизнь принадлежит жене.
– Но мы должны рассказать Шарлотте правду. Она слишком горда, чтобы быть замужем за человеком, который любит другую.
Эльке кулаком вытерла слезы.
– Ты не можешь отослать ее в Натчез на позор. После того как ты ее отвергнешь, она не будет нужна никому. А мы оба знаем, что жить без мужчины она не может. Ее жизнь будет разрушена.
– А как насчет моей жизни, и… твоей? Разве мы не заслуживаем счастья? Если ты не хочешь оставаться на ранчо, мы можем уехать куда-нибудь еще и начать новую жизнь.
– И ты что, действительно думаешь, что сможешь жить в мире с самим собой, если я позволю тебе это сделать? Мне ли не знать, как много значит для тебя ранчо! Оно у тебя в крови.
– Это ты у меня в крови. Ранчо гроша ломаного не стоит, если я не смогу разделить его с тобой.
– Но ты разделишь его когда-нибудь со своими детьми. Ты всегда этого хотел. Это твоя мечта.
– К черту, Эльке, почему ты такая упрямая? Я не говорю, что будет легко разговаривать с Шарлоттой. Но, насколько я все понимаю, у нас нет выбора. Ты не можешь уйти от меня сейчас, после всего, что между нами было. Разве ты не понимаешь, как много для меня значишь? Гораздо больше, чем тысяча любых ранчо. – Патрик был готов упасть на колени, если бы знал, что это поможет. – Не делай этого, прошу тебя.
– Оставь, Патрик. Давай не будем портить те немногие дни, которые нам остались.
С хриплым стоном, похожим на рыдание, Патрик потянулся к ней снова. На сей раз она упала в его объятия.
Шарлотта сидела в ванной и наблюдала, как пузырьки на ее коже лопаются и пропадают. Говорят, долгое пребывание в ванне может испортить цвет кожи, а она у нее такая нежная! Ну и плевать! Как она выглядит, какое это имеет сейчас значение?
Найджелу безразлично, сколько часов она проводит, чтобы быть красивой. Для него. Он стал таким отчужденным с тех пор, как весть о ранении Патрика достигла ранчо. С этого самого дня он избегал оставаться с ней наедине. А в те редкие минуты, когда это случалось, он говорил о том, какой Патрик смелый и благородный.
Лопающиеся пузырьки напомнили Шарлотте о ее рухнувших надеждах. И нельзя сказать, что она не старалась. Она использовала все отпущенное ей время, она использовала все шансы, какие были. И вот сейчас, когда цель была, казалось, совсем близко, ее планы с треском провалились. Через несколько дней возвращается Патрик и с надеждой завлечь Найджела к себе в постель придется расстаться.
Мрачная, Шарлотта вылезала из ванны. Ее жажда Найджела усиливалась в прямой пропорции тому отчуждению, которое усиливалось между ними.
В первый раз судьба отказывала ей в том, чего она желала, и Шарлотта была в растерянности. Она не знала, что делать. Иногда, когда она смотрела на Найджела, сидевшего за роялем, он выглядел таким погруженным в музыку, что, казалось, не знал о том, что она присутствует в той же самой комнате.
Шарлотта топнула своей босой ножкой. Она знала, что Найджел ее любит. Знала. Но он сказал ей, что собирается покинуть ранчо, как только вернется Патрик.
Она в злобе еще раз топнула, как вдруг краем глаза увидела, что по полу пробежало что-то белое и омерзительное.
Думать у Шарлотты не было времени. Крик, леденящий кровь, вырвался из ее груди, и она в чем мать родила вскочила на крышку унитаза.
Найджел был в это время в библиотеке, заканчивал письмо кузену, в котором сообщал, что возвратится в Лондон в конце осени. От крика, доносившегося откуда-то сверху, у него поднялись волосы на голове. Кричала женщина.
Господи, да это же Шарлотта! Она кричала так, как будто ей угрожала смерть.
Он вскочил на ноги, по дороге опрокинув чернильницу.
– Шарлотта, Шарлотта, я иду!
С тех пор как Найджел услышал о поединке в Льяно, он постоянно носил на ремне два «кольта».
Граф бежал, перепрыгивая через ступеньку, не зная, с чем столкнется на втором этаже. И его это не страшило. Он был готов сразиться с целой бандой команчей-мародеров.
Шарлотта закричала снова, и Найджел понял, что она в ванной. В последнее время у нее появилась новая страсть – купание.
– Я иду! – закричал он, вытаскивая «кольты». Слава Богу, она не закрыла дверь. Он ввалился в ванную с двумя пистолетами в руках.
Шарлотта стояла на крышке унитаза, голая, вода стекала с ее тела ручьями. И что за восхитительная это была кожа – белая, искрящаяся тысячами маленьких капелек, сверкающих как бриллианты!
Она и не подумала хоть как-то прикрыться от его жадного взгляда.
– О, Найджел, никогда в жизни я не была так напугана. Я как раз вылезала из ванны, когда пробежал скорпион. Он пробежал практически по моей ноге.
Ее зубы стучали.
Его челюсти сжались от возникшего острого желания.
– Давай посмотрим, где он, – произнес Найджел, пряча «кольты» и неохотно отводя глаза от богини на крышке унитаза.
Беглый осмотр к успеху не привел. Скорпиона нигде не было.
– Наверное, он успел убежать. Я полагаю, тебя он испугался больше, чем ты его.
Шарлотта решительно встряхнула головой. При этом, ее груди соблазнительно всколыхнулись.
– Ты, наверное, думаешь, что я специально это подстроила, чтобы вызвать тебя сюда?
– Да, нет же. Я уверен, что ты что-то видела и это что-то тебя испугало. Но теперь здесь абсолютно спокойно. Можешь слезать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33