Патрику придется купить у Ворта новое. Это все из-за него, между прочим. Никогда! Никогда еще в своей жизни я не была так унижена. Если бы папа только увидел, как Патрик обращается со мной, он бы отхлестал его кнутом. Я в этом уверена.
Шарлотта наконец остановилась у окна и посмотрела на улицу, где, поднимая клубы пыли, проезжали крестьянские повозки. Ее всю затрясло, и она зажмурила глаза, чтобы не видеть этой сцены.
Она представляла себе Техас романтическим уголком, где на каждом углу красавцы мужчины, лихие герои как на подбор. Она мечтала свить здесь свое семейное гнездышко. Она представляла, как будет флиртовать – в меру, конечно, – на что она была такая мастерица в Натчезе, представляла себя в центре местной светской жизни – балы, приемы, которые планировала давать в чудесном особняке Патрика.
Судя по тому, что ей удалось увидеть, мужчины и женщины здесь о моде и представления не имеют, и, по-видимому, никакого высшего общества, в котором можно блистать, здесь и в помине нет. В этом Фредериксбурге она уже возненавидела все – от его пыльных улиц и грубых обитателей до странного, похожего на корабль, отеля и комнат, которые этот нелепый владелец провозгласил лучшими.
Шарлотта не обращала внимания на то, что комнаты были идеально чистыми. Вот зеркало, что висело над туалетным столиком, – оно было потрескавшимся и мутным. Кроватные спинки железные вместо того, чтобы быть никелированными. А какие существа могут обитать в матрасах, об этом страшно подумать. Шарлотта содрогнулась. Если это лучшее, то как же выглядит в этом отеле все остальное?
– Как Патрик мог взять и вот так оставить меня? – жалобно простонала она. – Что может подумать мистер Нимитц?
– Я видела, как вы смотрели на него, – отозвалась Элла Мэй, – поэтому не говорите мне, что вас интересует, что он может подумать.
Шарлотта холодно посмотрела на Эллу Мэй. С тех пор как Патрик подарил ей свободу, эта девчонка стала невозможно наглая.
– А меня всегда интересует мнение людей. Мы, Деверю, имеем свои взгляды на жизнь. Впрочем, тебе этого не понять.
Элла Мэй занималась распаковыванием чемоданов, доставая все необходимое для ночлега. С шумом закрыв шкаф, она повернулась к Шарлотте.
– Вам бы лучше помнить, что вы уже больше не Деверю. Вы теперь миссис Прайд, и мне известно, как вы этого достигли. Поэтому не надо сейчас жаловаться. Я думаю, у него тоже есть свои жизненные принципы.
Ну, это уже слишком! Шарлотта сделала глубокий вдох и вытянулась во весь рост. Однако все попытки выглядеть достойно провалились. Ее нижняя губа некрасиво задрожала, и сердце забилось. Очень сильно.
– Почему ты так со мной разговариваешь?
– А почему вы так себя ведете, мисс Шарлотта? – спросила Элла Мэй более примирительным тоном. – Я знаю, вы огорчены. Но и мистер Патрик тоже был огорчен, когда выбежал из отеля. Значит, ему было очень нужно.
Огорчена? Это слово даже приблизительно не может означать тех чувств, какие сейчас испытывала Шарлотта.
Какое ей дело, что там на уме у Патрика, какие еще огорчения! Она, молодая жена, вдали от любимого дома, забыта, брошена своим мужем в этом убогом отеле. И никого нет рядом, кроме этой наглой служанки.
А отель! Нелепый, в форме корабля. Она сыта уже этими кораблями по горло. По пути сюда они ей всю душу вывернули. При мысли об этом на глазах у Шарлотты появились слезы.
Элла Мэй подала ей носовой платок.
– Ну хватит, мисс Шарлотта. Все, что я сказала, пустяки. Не надо плакать.
– Я не из-за тебя плачу, глупая, а из-за мужа, – простонала Шарлотта. Затем, всхлипывая, бросилась на кровать.
Ну вот, теперь весь день глаза будут красными и опухшими. А Патрику все равно. Мужчина, который всего через несколько минут после приезда мог взять и уйти, бросив свою жену на произвол судьбы! Да еще в медовый месяц! У такого мужчины нет сердца.
Она била кулаками по подушкам и колотила ногами по одеялу.
– Как он мог так со мной поступить? – выкрикивала Шарлотта в промежутках между всхлипываниями.
Если бы она смогла настоять, чтобы они остались жить в Виндмере, как ее женатые братья и сестры. Там всегда была бы рядом мама. Она бы сейчас вытерла ей слезы платком, смоченным розовой водой, приказала бы подать успокоительный чай с настоем ромашки и сидела бы с ней, пока она не заснула.
Вспомнив, что мать сейчас в нескольких сотнях миль езды, Шарлотта зарыдала еще сильнее. Она и не думала, что будет так скучать по своей семье. Она скучала по Виндмеру. Как бы ей хотелось сейчас оказаться снова в своей комнате, снова в своем доме, среди любящих братьев и сестер. Если бы только можно было повернуть календарь назад!
– Вы сейчас доведете себя до того, что и вправду заболеете, – объявила Элла Мэй, поднося к носу Шарлотты флакон с нюхательной солью.
Шарлотта оттолкнула руку служанки.
– Я заболею, если ты будешь продолжать держать перед моим носом эту дрянь! – Она перевернулась на бок, не обращая внимания на кринолин. – Если ты действительно хочешь мне помочь, пойди и найди моего мужа.
Элла Мэй испугалась, можно ли оставить Шарлотту одну, в таком состоянии.
– Если вы уверены, что сможете побыть здесь одна…
К ее удивлению, Шарлотта вскочила на ноги, как марионетка на веревочке.
– Он не мог далеко уйти. В этом городе вообще нельзя далеко уйти. Я уверена, мистер Нимитц тебе поможет. А я тем временем разденусь и лягу в постель.
– Вы хотите, чтобы я вам помогла? Шарлотта поспешно расстегнула блузку, сняла ее и подставила спину.
– Только расшнуруй корсет. Остальное я сделаю сама. Когда найдешь мистера Прайда, скажи, что я уже выплакала все глаза.
«Ах вот оно что, – подумала Элла Мэй, покидая комнату несколько минут спустя. – Шарлотта хочет, чтобы мистер Патрик почувствовал себя неискупимым грешником за то, что оставил ее одну. С тех пор как они встретились, она играет на бедном мистере Патрике, как на банджо. Но это вовсе не мое дело», – напомнила себе Элла Мэй, хотя мистера Патрика ей было жалко. К тому же она была ему бесконечно благодарна.
Элла Мэй, сколько себя помнит, всегда была в услужении у мисс Шарлотты. Она была домашней рабыней. Узнав, что мистер Прайд увозит мисс Шарлотту с собой в Техас, она страшно испугалась, что теперь ей предстоят общие работы на хлопковых полях, а возможно, она даже будет продана из этого единственного дома, который знала.
Свобода пришла, как чудо. От одной только мысли о ней у Эллы Мэй захватывало дух. И всем этим она обязана мистеру Патрику. Он заслуживал много лучшего, чем мисс Шарлотта. Ему нужна совсем другая жена, которая бы любила его таким, какой он есть.
«Но то, что делают белые, не моя забота, – убеждала себя Элла Мэй, спускаясь по лестнице в холл. – Я должна заниматься своими делами и не распускать язык. Если лишусь работы, то и свобода не поможет».
Чарльз Нимитц стоял за регистрационной конторкой – там же, где она в последний раз видела его.
Заметив Эллу Мэй, он поднял голову:
– Что-то не так с комнатами? Мне показалось, что миссис Прайд плачет.
«Еще бы, – подумала Элла Мэй, – в истерике мисс Шарлотта разбудит и мертвого».
Оставив без внимания вопрос мистера Нимитца, она, в свою очередь, спросила:
– Я ищу мистера Прайда. Вы, случайно, не знаете, куда он мог пойти?
К ее удивлению, Нимитц слегка покраснел.
– Знаю. Но не думаю, что это следует сейчас обсуждать.
– По-моему, вам лучше сказать это мне, чем миссис Прайд.
Десять минут спустя Элла Мэй уже шла по тротуару тихой улочки, осматривая здания, ища дом, который ей описал мистер Нимитц.
Кто бы мог предположить, что такой достойный джентльмен, как мистер Прайд, побежит сломя голову в публичный дом всего через несколько минут по приезде в город. Видно, с тех пор как они сели тогда на клипер в Новом Орлеане, он не получал от мисс Шарлотты никаких удовольствий. Ну, были у нее какие-то неприятности с желудком. Ну и что? Это не повод, чтобы не делать время от времени с мужем джигти-джиг. В конце концов, это ее обязанность.
Элла Мэй тут же пообещала себе, что если когда-нибудь мужчина появится у нее, то к другой женщине он не побежит. В этом она была уверена. Нет уж, ни в коем случае! Ее постель будет скрипеть каждую ночь, а если нужно, и днем.
Она прошла еще один квартал и подошла к месту, которое описал мистер Нимитц. Солидное здание, ничего не скажешь. Видно, на таком деле можно неплохо заработать. Элла Мэй прошла по дорожке до входной двери и смело постучала. Никакой неловкости она не ощущала – это ведь был еще один эпизод в цепи приключений, которые начались с тех пор, как они покинули Натчеэ.
К ее удивлению, дверь открыл черный человек – высокий, широкоплечий, с таким же достойным выражением на лице, как и у мистера Патрика.
– Ой, – сказала она, уставившись на него, – кем же вы здесь будете?
Эльке рассказывала Патрику обо всем, что произошло после его отъезда в Натчез. А он старался не думать о времени.
«Шарлотта, конечно, сейчас злая, как тысяча чертей, но об этом будем беспокоиться позже. Я нужен Эльке, а все остальное значения не имеет. Я никогда не мог дать ей то, что хотел – любовь, понимание, заботу, страсть. Я должен теперь все это отдавать Шарлотте. Я дал клятву у алтаря провести с ней остаток своей жизни, быть для нее хорошим мужем. Впрочем, что эти несколько часов, какое значение они могут иметь, когда такое случилось», – убеждал он себя, крепко держа руку Эльке, пока она выкладывала все, что накипело на сердце.
– Это все из-за меня, – произнес он, когда она наконец закончила свой рассказ. – Если бы я не написал это письмо…
– В том, что случилось, твоей вины нет! Это все я.
– Не говори так. Даже не думай. Слишком много всего случилось не так. Поэтому мы оба связаны по рукам и ногам этими «если бы только».
– Что ты имеешь в виду?
– Очень легко смотреть назад и думать: вот это я бы сделал иначе и это тоже. Если бы только я не написал это злосчастное письмо! Если бы только ты не захотела сделать мне приятное. Знаешь, говорят, дорога в ад вымощена добрыми намерениями. Не следует забывать и Детвайлеров.
– Я и не забуду. Никогда.
– И я тоже не забуду. Когда-нибудь найду способ, заставить их заплатить за то, что они сделали. Но сейчас я не хочу терять время и говорить о них, когда у нас и без того есть что обсуждать. Какие у тебя планы на будущее?
– Доктор Роте говорит, что через несколько дней я смогу переехать домой. Я собираюсь снова открыть булочную.
– Я не хочу, чтобы ты работала. Я буду заботиться о тебе.
Эльке улыбнулась ему так сладостно и нежно, что Патрик содрогнулся. Вместо навязывания своей заботы лучше бы рассказал ей о Шарлотте. Но он все не знал, как начать. Да и в самом деле, как, черт возьми, сказать женщине, которую любишь, что ты женат?
Эльке покачала головой:
– Нет, Патрик, этого не следует делать. И кроме того, без дела сидеть я все равно не смогу. Мне нужно работать хотя бы для того, чтобы отвлечься. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Она чувствовала себя сейчас чудесно. Утром Эльке и представить себе не могла, что когда-нибудь ей будет так радостно и покойно. А все дело в том, что Патрик был рядом. Он не сказал, что любит ее. То есть прямо не сказал. И действительно, говорить об этом сейчас слишком рано. Но он сказал! Жестами, взглядами, улыбками – десятками способов, которые красноречивее любых слов.
– Ты еще не рассказал мне о своей поездке. Все прошло, как ты хотел?
К ее удивлению, услышав вопрос, Патрик побледнел и потупил глаза.
– Более или менее. Она сжала его руку.
«Что же это я все о себе да о себе. Даже не подумала, что и у него могут быть какие-то неприятности. По глазам вижу, встреча с отцом прошла не так, как хотелось. Хорошо, хоть мать приехала к нему погостить».
– Представляю, как тебе не терпится возвратиться к себе на ранчо. Когда ты собираешься уезжать?
– Завтра. Но я не уеду, пока не буду уверен, что у тебя есть все необходимое.
Эльке собиралась ответить, чтобы Патрик ни в коем случае не задерживался здесь из-за нее, что у нее есть все, что нужно, что у них еще будет масса времени, чтобы… но тут раздался стук в дверь.
– Патрик, здесь женщина. Она хочет вас видеть, – сказала с порога Вельвит.
«Господи, неужели мать Патрика пришла за ним в публичный дом?» – удивилась Эльке.
Она надеялась произвести на нее хорошее впечатление. Теперь остается только молиться, чтобы миссис Прайд смогла понять все обстоятельства.
– Пожалуйста, пригласи ее войти, – крикнула Эльке.
Дверь отворилась, и пораженная Эльке увидела молодую красивую черную девушку.
– Мистер Патрик, сэр, я очень рада, что нашла вас. Миссис Прайд места себе не находит там, в отеле.
Эльке отпустила руку Патрика.
– Боже мой, это я виновата. Извинись за меня перед своей матушкой, что я задержала тебя здесь так надолго.
– Матушкой? – в замешательстве произнесла девушка. – Миссис Прайд не мать мистера Патрика. Мисс Шарлотта его жена.
Глава 12
Жена . Слово повисло в воздухе и неподвижно застыло. «Эта черная девушка определенно что-то напутала, – подумала Эльке. – Она ошибается».
Стальные обручи стянули ее грудь. Пока она ждала реакции Патрика на эту странную реплику, в легких успел замерзнуть воздух. Но он не проронил ни слова.
Кожа его побелела, а шрам на щеке покраснел. По унылому выражению его глаз, по тому, как вытянулись в ниточку его губы, Эльке поняла: нет, эта девушка не ошибалась.
Женат . Господи, он женат. Он просил ее подготовить дом к приезду молодой жены. Вот из-за чего погиб Отто, вот из-за чего она потеряла своего ребенка. Ради комфорта его жены.
Все тело ее содрогнулось от боли. Это была новая боль, не сравнимая ни с какими страданиями. Предательство! Иначе как предательством это не назовешь.
Потребовалось собрать в кулак всю волю, чтобы не броситься на него и не выцарапать глаза.
Как она могла так ошибиться? Снова ошибиться, приняв обыкновенную похоть за любовь, а эгоизм за симпатию? Да ведь все произошло почти так же, как тогда на кухне. Сегодня в объятиях Патрика она обесчестила и себя, и память своего мужа.
«Какая же дура, я снова доверилась ему! Подумала, что что-то для него значу, бросилась ему на шею как угорелая, готовая отдать ему все – свой разум, свою душу, когда всего-то в квартале отсюда его ждала жена. Нет, этого я ему никогда не прощу». И еще, где-то на краю сознания роились вопросы: какая у него жена? молодая? красивая? наверное, хорошо воспитана? «Господи, почему я так себя пытаю? У нас с миссис Прайд никогда не будет ничего общего. Если очень повезет, мы вообще никогда не встретимся».
Возвратившись в свое кресло, Эльке плотно запахнула халат.
– Было очень мило с твоей стороны прийти сюда и проведать меня, не смею больше тебя задерживать. Иди, тебя ждет жена.
Патрик смотрел на Эллу Мэй, думая, с каким наслаждением он бы сейчас ее задушил. Голос Эльке вырвал его из этих грустных раздумий.
Он собирался сказать Эльке о Шарлотте. Конечно, собирался. Но осторожно, мягко. Не так, как эта Элла Мэй. Теперь уже, наверное, никаких шансов нет.
– Я вовсе никуда не тороплюсь, – наконец произнес Патрик, оторвав взгляд от трепещущей служанки. – Черт побери, я имею право быть там, где хочу.
– Но теперь это не имеет значения, не правда ли? У тебя другие обязательства, – ответила Эльке каким-то не своим голосом.
– Конечно, имеет значение. Для меня имеет значение все, что связано с тобой. – Повернувшись снова к Элле Мэй, Патрик холодно произнес: – Скажи своей госпоже, что я приду в отель позднее.
Элла Мэй мигом испарилась. Вельвит осталась и пронизывала его убийственным взглядом.
Она всегда ему нравилась, он даже уважал ее, несмотря на профессию. Много вечеров он провел в беседах с Вельвит в ее гостиной, потому что не мог заставить себя пойти наверх с какой-нибудь из девушек. Единственной женщиной, которую он желал, была Эльке.
И вот из-за своей собственной оплошности он лишился дружбы Вельвит. Но черт побери, дружбы Эльке он лишился тоже. Это уже больше чем катастрофа.
– Эльке, если я буду тебе нужна, крикни, – сказала Вельвит, с шумом закрывая дверь.
Патрик глубоко вздохнул, пытаясь из хаотических мыслей, толкущихся сейчас в его сознании, вычленить хотя бы одну дельную. Может быть, можно будет убедить Шарлотту согласиться на развод? А может быть, скорее у него вырастут крылья, и он сможет улететь?
Боже, он отдал бы сейчас все, что имел, – свое доброе имя, даже свое ранчо, лишь бы Эльке не страдала. А то, что она сейчас страдает, он понимал.
– Тебе все же лучше сейчас уйти.
Твердость в голосе Эльке его удивила. Он ожидал увидеть на ее глазах слезы.
– Но мне бы хотелось все объяснить.
– А ничего объяснять не надо. У тебя есть жена. Точка. Этим все сказано. Если у тебя внутри есть хотя бы капля достоинства, соответствующая костюму, который сейчас на тебе, ты должен оставить меня одну.
Ее едкий, злой тон пронзил его холодом до самых костей. Убитая горем женщина, которая только что искала утешения у него на груди, превратилась в упрямую волевую женщину, которая не задумываясь вытаскивает ружье и может говорить с мужчиной на равных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Шарлотта наконец остановилась у окна и посмотрела на улицу, где, поднимая клубы пыли, проезжали крестьянские повозки. Ее всю затрясло, и она зажмурила глаза, чтобы не видеть этой сцены.
Она представляла себе Техас романтическим уголком, где на каждом углу красавцы мужчины, лихие герои как на подбор. Она мечтала свить здесь свое семейное гнездышко. Она представляла, как будет флиртовать – в меру, конечно, – на что она была такая мастерица в Натчезе, представляла себя в центре местной светской жизни – балы, приемы, которые планировала давать в чудесном особняке Патрика.
Судя по тому, что ей удалось увидеть, мужчины и женщины здесь о моде и представления не имеют, и, по-видимому, никакого высшего общества, в котором можно блистать, здесь и в помине нет. В этом Фредериксбурге она уже возненавидела все – от его пыльных улиц и грубых обитателей до странного, похожего на корабль, отеля и комнат, которые этот нелепый владелец провозгласил лучшими.
Шарлотта не обращала внимания на то, что комнаты были идеально чистыми. Вот зеркало, что висело над туалетным столиком, – оно было потрескавшимся и мутным. Кроватные спинки железные вместо того, чтобы быть никелированными. А какие существа могут обитать в матрасах, об этом страшно подумать. Шарлотта содрогнулась. Если это лучшее, то как же выглядит в этом отеле все остальное?
– Как Патрик мог взять и вот так оставить меня? – жалобно простонала она. – Что может подумать мистер Нимитц?
– Я видела, как вы смотрели на него, – отозвалась Элла Мэй, – поэтому не говорите мне, что вас интересует, что он может подумать.
Шарлотта холодно посмотрела на Эллу Мэй. С тех пор как Патрик подарил ей свободу, эта девчонка стала невозможно наглая.
– А меня всегда интересует мнение людей. Мы, Деверю, имеем свои взгляды на жизнь. Впрочем, тебе этого не понять.
Элла Мэй занималась распаковыванием чемоданов, доставая все необходимое для ночлега. С шумом закрыв шкаф, она повернулась к Шарлотте.
– Вам бы лучше помнить, что вы уже больше не Деверю. Вы теперь миссис Прайд, и мне известно, как вы этого достигли. Поэтому не надо сейчас жаловаться. Я думаю, у него тоже есть свои жизненные принципы.
Ну, это уже слишком! Шарлотта сделала глубокий вдох и вытянулась во весь рост. Однако все попытки выглядеть достойно провалились. Ее нижняя губа некрасиво задрожала, и сердце забилось. Очень сильно.
– Почему ты так со мной разговариваешь?
– А почему вы так себя ведете, мисс Шарлотта? – спросила Элла Мэй более примирительным тоном. – Я знаю, вы огорчены. Но и мистер Патрик тоже был огорчен, когда выбежал из отеля. Значит, ему было очень нужно.
Огорчена? Это слово даже приблизительно не может означать тех чувств, какие сейчас испытывала Шарлотта.
Какое ей дело, что там на уме у Патрика, какие еще огорчения! Она, молодая жена, вдали от любимого дома, забыта, брошена своим мужем в этом убогом отеле. И никого нет рядом, кроме этой наглой служанки.
А отель! Нелепый, в форме корабля. Она сыта уже этими кораблями по горло. По пути сюда они ей всю душу вывернули. При мысли об этом на глазах у Шарлотты появились слезы.
Элла Мэй подала ей носовой платок.
– Ну хватит, мисс Шарлотта. Все, что я сказала, пустяки. Не надо плакать.
– Я не из-за тебя плачу, глупая, а из-за мужа, – простонала Шарлотта. Затем, всхлипывая, бросилась на кровать.
Ну вот, теперь весь день глаза будут красными и опухшими. А Патрику все равно. Мужчина, который всего через несколько минут после приезда мог взять и уйти, бросив свою жену на произвол судьбы! Да еще в медовый месяц! У такого мужчины нет сердца.
Она била кулаками по подушкам и колотила ногами по одеялу.
– Как он мог так со мной поступить? – выкрикивала Шарлотта в промежутках между всхлипываниями.
Если бы она смогла настоять, чтобы они остались жить в Виндмере, как ее женатые братья и сестры. Там всегда была бы рядом мама. Она бы сейчас вытерла ей слезы платком, смоченным розовой водой, приказала бы подать успокоительный чай с настоем ромашки и сидела бы с ней, пока она не заснула.
Вспомнив, что мать сейчас в нескольких сотнях миль езды, Шарлотта зарыдала еще сильнее. Она и не думала, что будет так скучать по своей семье. Она скучала по Виндмеру. Как бы ей хотелось сейчас оказаться снова в своей комнате, снова в своем доме, среди любящих братьев и сестер. Если бы только можно было повернуть календарь назад!
– Вы сейчас доведете себя до того, что и вправду заболеете, – объявила Элла Мэй, поднося к носу Шарлотты флакон с нюхательной солью.
Шарлотта оттолкнула руку служанки.
– Я заболею, если ты будешь продолжать держать перед моим носом эту дрянь! – Она перевернулась на бок, не обращая внимания на кринолин. – Если ты действительно хочешь мне помочь, пойди и найди моего мужа.
Элла Мэй испугалась, можно ли оставить Шарлотту одну, в таком состоянии.
– Если вы уверены, что сможете побыть здесь одна…
К ее удивлению, Шарлотта вскочила на ноги, как марионетка на веревочке.
– Он не мог далеко уйти. В этом городе вообще нельзя далеко уйти. Я уверена, мистер Нимитц тебе поможет. А я тем временем разденусь и лягу в постель.
– Вы хотите, чтобы я вам помогла? Шарлотта поспешно расстегнула блузку, сняла ее и подставила спину.
– Только расшнуруй корсет. Остальное я сделаю сама. Когда найдешь мистера Прайда, скажи, что я уже выплакала все глаза.
«Ах вот оно что, – подумала Элла Мэй, покидая комнату несколько минут спустя. – Шарлотта хочет, чтобы мистер Патрик почувствовал себя неискупимым грешником за то, что оставил ее одну. С тех пор как они встретились, она играет на бедном мистере Патрике, как на банджо. Но это вовсе не мое дело», – напомнила себе Элла Мэй, хотя мистера Патрика ей было жалко. К тому же она была ему бесконечно благодарна.
Элла Мэй, сколько себя помнит, всегда была в услужении у мисс Шарлотты. Она была домашней рабыней. Узнав, что мистер Прайд увозит мисс Шарлотту с собой в Техас, она страшно испугалась, что теперь ей предстоят общие работы на хлопковых полях, а возможно, она даже будет продана из этого единственного дома, который знала.
Свобода пришла, как чудо. От одной только мысли о ней у Эллы Мэй захватывало дух. И всем этим она обязана мистеру Патрику. Он заслуживал много лучшего, чем мисс Шарлотта. Ему нужна совсем другая жена, которая бы любила его таким, какой он есть.
«Но то, что делают белые, не моя забота, – убеждала себя Элла Мэй, спускаясь по лестнице в холл. – Я должна заниматься своими делами и не распускать язык. Если лишусь работы, то и свобода не поможет».
Чарльз Нимитц стоял за регистрационной конторкой – там же, где она в последний раз видела его.
Заметив Эллу Мэй, он поднял голову:
– Что-то не так с комнатами? Мне показалось, что миссис Прайд плачет.
«Еще бы, – подумала Элла Мэй, – в истерике мисс Шарлотта разбудит и мертвого».
Оставив без внимания вопрос мистера Нимитца, она, в свою очередь, спросила:
– Я ищу мистера Прайда. Вы, случайно, не знаете, куда он мог пойти?
К ее удивлению, Нимитц слегка покраснел.
– Знаю. Но не думаю, что это следует сейчас обсуждать.
– По-моему, вам лучше сказать это мне, чем миссис Прайд.
Десять минут спустя Элла Мэй уже шла по тротуару тихой улочки, осматривая здания, ища дом, который ей описал мистер Нимитц.
Кто бы мог предположить, что такой достойный джентльмен, как мистер Прайд, побежит сломя голову в публичный дом всего через несколько минут по приезде в город. Видно, с тех пор как они сели тогда на клипер в Новом Орлеане, он не получал от мисс Шарлотты никаких удовольствий. Ну, были у нее какие-то неприятности с желудком. Ну и что? Это не повод, чтобы не делать время от времени с мужем джигти-джиг. В конце концов, это ее обязанность.
Элла Мэй тут же пообещала себе, что если когда-нибудь мужчина появится у нее, то к другой женщине он не побежит. В этом она была уверена. Нет уж, ни в коем случае! Ее постель будет скрипеть каждую ночь, а если нужно, и днем.
Она прошла еще один квартал и подошла к месту, которое описал мистер Нимитц. Солидное здание, ничего не скажешь. Видно, на таком деле можно неплохо заработать. Элла Мэй прошла по дорожке до входной двери и смело постучала. Никакой неловкости она не ощущала – это ведь был еще один эпизод в цепи приключений, которые начались с тех пор, как они покинули Натчеэ.
К ее удивлению, дверь открыл черный человек – высокий, широкоплечий, с таким же достойным выражением на лице, как и у мистера Патрика.
– Ой, – сказала она, уставившись на него, – кем же вы здесь будете?
Эльке рассказывала Патрику обо всем, что произошло после его отъезда в Натчез. А он старался не думать о времени.
«Шарлотта, конечно, сейчас злая, как тысяча чертей, но об этом будем беспокоиться позже. Я нужен Эльке, а все остальное значения не имеет. Я никогда не мог дать ей то, что хотел – любовь, понимание, заботу, страсть. Я должен теперь все это отдавать Шарлотте. Я дал клятву у алтаря провести с ней остаток своей жизни, быть для нее хорошим мужем. Впрочем, что эти несколько часов, какое значение они могут иметь, когда такое случилось», – убеждал он себя, крепко держа руку Эльке, пока она выкладывала все, что накипело на сердце.
– Это все из-за меня, – произнес он, когда она наконец закончила свой рассказ. – Если бы я не написал это письмо…
– В том, что случилось, твоей вины нет! Это все я.
– Не говори так. Даже не думай. Слишком много всего случилось не так. Поэтому мы оба связаны по рукам и ногам этими «если бы только».
– Что ты имеешь в виду?
– Очень легко смотреть назад и думать: вот это я бы сделал иначе и это тоже. Если бы только я не написал это злосчастное письмо! Если бы только ты не захотела сделать мне приятное. Знаешь, говорят, дорога в ад вымощена добрыми намерениями. Не следует забывать и Детвайлеров.
– Я и не забуду. Никогда.
– И я тоже не забуду. Когда-нибудь найду способ, заставить их заплатить за то, что они сделали. Но сейчас я не хочу терять время и говорить о них, когда у нас и без того есть что обсуждать. Какие у тебя планы на будущее?
– Доктор Роте говорит, что через несколько дней я смогу переехать домой. Я собираюсь снова открыть булочную.
– Я не хочу, чтобы ты работала. Я буду заботиться о тебе.
Эльке улыбнулась ему так сладостно и нежно, что Патрик содрогнулся. Вместо навязывания своей заботы лучше бы рассказал ей о Шарлотте. Но он все не знал, как начать. Да и в самом деле, как, черт возьми, сказать женщине, которую любишь, что ты женат?
Эльке покачала головой:
– Нет, Патрик, этого не следует делать. И кроме того, без дела сидеть я все равно не смогу. Мне нужно работать хотя бы для того, чтобы отвлечься. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Она чувствовала себя сейчас чудесно. Утром Эльке и представить себе не могла, что когда-нибудь ей будет так радостно и покойно. А все дело в том, что Патрик был рядом. Он не сказал, что любит ее. То есть прямо не сказал. И действительно, говорить об этом сейчас слишком рано. Но он сказал! Жестами, взглядами, улыбками – десятками способов, которые красноречивее любых слов.
– Ты еще не рассказал мне о своей поездке. Все прошло, как ты хотел?
К ее удивлению, услышав вопрос, Патрик побледнел и потупил глаза.
– Более или менее. Она сжала его руку.
«Что же это я все о себе да о себе. Даже не подумала, что и у него могут быть какие-то неприятности. По глазам вижу, встреча с отцом прошла не так, как хотелось. Хорошо, хоть мать приехала к нему погостить».
– Представляю, как тебе не терпится возвратиться к себе на ранчо. Когда ты собираешься уезжать?
– Завтра. Но я не уеду, пока не буду уверен, что у тебя есть все необходимое.
Эльке собиралась ответить, чтобы Патрик ни в коем случае не задерживался здесь из-за нее, что у нее есть все, что нужно, что у них еще будет масса времени, чтобы… но тут раздался стук в дверь.
– Патрик, здесь женщина. Она хочет вас видеть, – сказала с порога Вельвит.
«Господи, неужели мать Патрика пришла за ним в публичный дом?» – удивилась Эльке.
Она надеялась произвести на нее хорошее впечатление. Теперь остается только молиться, чтобы миссис Прайд смогла понять все обстоятельства.
– Пожалуйста, пригласи ее войти, – крикнула Эльке.
Дверь отворилась, и пораженная Эльке увидела молодую красивую черную девушку.
– Мистер Патрик, сэр, я очень рада, что нашла вас. Миссис Прайд места себе не находит там, в отеле.
Эльке отпустила руку Патрика.
– Боже мой, это я виновата. Извинись за меня перед своей матушкой, что я задержала тебя здесь так надолго.
– Матушкой? – в замешательстве произнесла девушка. – Миссис Прайд не мать мистера Патрика. Мисс Шарлотта его жена.
Глава 12
Жена . Слово повисло в воздухе и неподвижно застыло. «Эта черная девушка определенно что-то напутала, – подумала Эльке. – Она ошибается».
Стальные обручи стянули ее грудь. Пока она ждала реакции Патрика на эту странную реплику, в легких успел замерзнуть воздух. Но он не проронил ни слова.
Кожа его побелела, а шрам на щеке покраснел. По унылому выражению его глаз, по тому, как вытянулись в ниточку его губы, Эльке поняла: нет, эта девушка не ошибалась.
Женат . Господи, он женат. Он просил ее подготовить дом к приезду молодой жены. Вот из-за чего погиб Отто, вот из-за чего она потеряла своего ребенка. Ради комфорта его жены.
Все тело ее содрогнулось от боли. Это была новая боль, не сравнимая ни с какими страданиями. Предательство! Иначе как предательством это не назовешь.
Потребовалось собрать в кулак всю волю, чтобы не броситься на него и не выцарапать глаза.
Как она могла так ошибиться? Снова ошибиться, приняв обыкновенную похоть за любовь, а эгоизм за симпатию? Да ведь все произошло почти так же, как тогда на кухне. Сегодня в объятиях Патрика она обесчестила и себя, и память своего мужа.
«Какая же дура, я снова доверилась ему! Подумала, что что-то для него значу, бросилась ему на шею как угорелая, готовая отдать ему все – свой разум, свою душу, когда всего-то в квартале отсюда его ждала жена. Нет, этого я ему никогда не прощу». И еще, где-то на краю сознания роились вопросы: какая у него жена? молодая? красивая? наверное, хорошо воспитана? «Господи, почему я так себя пытаю? У нас с миссис Прайд никогда не будет ничего общего. Если очень повезет, мы вообще никогда не встретимся».
Возвратившись в свое кресло, Эльке плотно запахнула халат.
– Было очень мило с твоей стороны прийти сюда и проведать меня, не смею больше тебя задерживать. Иди, тебя ждет жена.
Патрик смотрел на Эллу Мэй, думая, с каким наслаждением он бы сейчас ее задушил. Голос Эльке вырвал его из этих грустных раздумий.
Он собирался сказать Эльке о Шарлотте. Конечно, собирался. Но осторожно, мягко. Не так, как эта Элла Мэй. Теперь уже, наверное, никаких шансов нет.
– Я вовсе никуда не тороплюсь, – наконец произнес Патрик, оторвав взгляд от трепещущей служанки. – Черт побери, я имею право быть там, где хочу.
– Но теперь это не имеет значения, не правда ли? У тебя другие обязательства, – ответила Эльке каким-то не своим голосом.
– Конечно, имеет значение. Для меня имеет значение все, что связано с тобой. – Повернувшись снова к Элле Мэй, Патрик холодно произнес: – Скажи своей госпоже, что я приду в отель позднее.
Элла Мэй мигом испарилась. Вельвит осталась и пронизывала его убийственным взглядом.
Она всегда ему нравилась, он даже уважал ее, несмотря на профессию. Много вечеров он провел в беседах с Вельвит в ее гостиной, потому что не мог заставить себя пойти наверх с какой-нибудь из девушек. Единственной женщиной, которую он желал, была Эльке.
И вот из-за своей собственной оплошности он лишился дружбы Вельвит. Но черт побери, дружбы Эльке он лишился тоже. Это уже больше чем катастрофа.
– Эльке, если я буду тебе нужна, крикни, – сказала Вельвит, с шумом закрывая дверь.
Патрик глубоко вздохнул, пытаясь из хаотических мыслей, толкущихся сейчас в его сознании, вычленить хотя бы одну дельную. Может быть, можно будет убедить Шарлотту согласиться на развод? А может быть, скорее у него вырастут крылья, и он сможет улететь?
Боже, он отдал бы сейчас все, что имел, – свое доброе имя, даже свое ранчо, лишь бы Эльке не страдала. А то, что она сейчас страдает, он понимал.
– Тебе все же лучше сейчас уйти.
Твердость в голосе Эльке его удивила. Он ожидал увидеть на ее глазах слезы.
– Но мне бы хотелось все объяснить.
– А ничего объяснять не надо. У тебя есть жена. Точка. Этим все сказано. Если у тебя внутри есть хотя бы капля достоинства, соответствующая костюму, который сейчас на тебе, ты должен оставить меня одну.
Ее едкий, злой тон пронзил его холодом до самых костей. Убитая горем женщина, которая только что искала утешения у него на груди, превратилась в упрямую волевую женщину, которая не задумываясь вытаскивает ружье и может говорить с мужчиной на равных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33