Не надо ни о чем беспокоиться.
– Ты счастлива, дорогая?
Элен и ее мать мыли посуду после чаепития. Дарси и Грэхем сидели в гостиной маленького домика и смотрели по телевизору футбольный матч. Дарси проявил совершенно неожиданный интерес к игре, чем привел в восторг брата Элен.
Элен смотрела в окно на прямоугольный садик, который теперь, после смерти ее отца, пришел в некоторое запустение. В голове у нее была пустота.
– Да, – ответила она. – Да, конечно.
До чего странно видеть тут Дарси… видеть, как он пьет чай из таких знакомых чашек и рассматривает их с Грэхемом фотографии, стоящие на пианино.
Дарси вел себя решительно. Он настоял на их приезде сюда, и как только они с Элен уселись рядом на диван, взял ее за руку и сказал, обращаясь к ее матери:
– Миссис Браун, я хочу жениться на Элен, и она, к моему величайшему удивлению, тоже не против. Вы дадите нам свое благословение?
Элен очень любила его за простоту и за то, что он хочет делать все честь по чести, но ей вдруг показалось, что жизнь кончена.
Придя в себя от изумления, миссис Браун отреагировала именно так, как предполагала Элен. Она испытала радость и облегчение. Теперь ей не нужно будет беспокоиться за дочь; больше того, теперь дочь приобретет такое положение, что сможет позаботиться о них. Узнав о том, кто такой Дарси, миссис Браун была потрясена, но она твердо верила, что ее дочь заслуживает именно такого мужа.
Теперь, оставшись наедине с дочерью в кухне, она обняла Элен.
– Знаешь, я и удивлена, и нет. Я всегда знала, что тебя ждет какая-то особенная судьба. Я так горжусь тобой, Элен! Папа тоже гордился бы. Если б он только дожил до этого…
Мгновение они молча сжимали друг друга в объятиях. Потом миссис Браун осторожно спросила:
– А что означает обретение этого титула и все такое прочее? Что от тебя потребуется?
– Сначала быть просто женой фермера. Во всяком случае, пока он не вступит в свои права наследника. А потом, наверное, мы должны будем поддерживать в порядке Монткалм. Это целое дело… как, впрочем, и любое другое, только выглядит чуть привлекательней, – Элен подумала, что ее голос звучит как-то чересчур глухо.
– И потом у вас будут дети. От вас наверняка будут этого ждать.
– Да, – прошептала Элен. – И дети тоже… Миссис Браун убрала чашки и блюдца.
– Мне неважно, будешь ты графиней или уборщицей, лишь бы была счастлива. Хотя, конечно, лучше быть графиней, – мать хихикнула, словно юная девица, и порозовела от удовольствия, произнеся это звучное слово. – Ты только представь себе! Но я даже не надеялась, что ты когда-нибудь приведешь к нам домой такого очаровательного молодого человека. По-моему, он очень добрый. А для того чтобы понять, как он тебя любит, достаточно посмотреть на его лицо. Я уверена, он сделает тебя счастливой!
– Да, – снова прошептала Элен, не в состоянии избавиться от унылого чувства, что жизнь кончена.
Потом Дарси повез их обедать. Они пошли в итальянский ресторан, расположенный неподалеку в торговом центре. Еда оказалась отвратительной, жалкой пародией на обеды Элен в Венеции, когда она была в таком приподнятом настроении и ей снились эротические сны…
«И куда все подевалось?..» – думала, оглядываясь по сторонам, Элен.
Однако никто, похоже, не замечал, что у Элен совсем не подходящее такому событию настроение. Дарси был спокоен и чувствовал себя вполне непринужденно, а мать Элен с восторгом принимала знаки его внимания. Грэхем слегка осоловел от вина и, тараща глаза, – он был похож на сову в очках – судя по всему, уже готов был относиться к Дарси как к неофициальному старшему брату.
На обратном пути в Оксфорд Дарси сказал:
– Мне понравилась твоя семья.
«Потому что мои родственники не очень требовательны», – подумала Элен и ужаснулась своей язвительности.
– Они совсем не такие, как твои мама с папой, – откликнулась она.
– Да, – осторожно произнес Дарси. – Тебе в этом повезло, правда?
Элен вдруг поняла, насколько счастливее был бы Дарси, родись он в обычной семье, где на него не возлагалось бы столько надежд… и где его потом не заслонял златокудрый Оливер… Элен потянулась к его руке, лежавшей на руле автомобиля, и пожала ее.
– Приезжай завтра на весь день в Мер, – попросил он.
– Дарси, мне нужно поработать. И воскресенье как нельзя лучше для этого подходит, ведь по воскресеньям всегда так тихо.
Он согласился так покорно, что Элен чуть было не пообещала ему все-таки приехать в Мер.
В конце следующего дня Элен возвращалась домой из своей тихой коричневой обители под названием «библиотека». Длительные занятия успокоили ее, вселили в нее некоторую уверенность в том, что новая жизнь рано или поздно войдет в свою колею. Элен распахнула дверь в комнатенку на верхнем этаже, где она обитала, и остановилась как вкопанная.
На подоконнике сидел Том Харт.
– Ну, наконец-то вернулась… – протянул он.
У Элен перехватило горло, она чуть не задохнулась. Ей предстало живое воплощение итальянского сна. Лицо его было в тени, но она все равно знала его вдоль и поперек, каждую черточку. И эти гибкие руки и ноги, и перекатывающиеся на плечах мускулы, и удлиненный торс – все ей было знакомо…
Он смотрел на нее в упор, и под пристальным взглядом этих темных глаз она, как и во сне, почувствовала себя голой. Ей даже показалось, что она краем глаза увидела, как лениво колышется тонкая белая занавеска.
– Почему ты так покраснела? – спросил Том. Легкий, ироничный голос был непереносимо знакомым. – Я мог бы сидеть на лестнице, но поскольку дверь была открыта, мне это показалось довольно глупым. А тебя не было целую вечность…
Том оглядел комнату. Голова его оказалась на свету, и Элен уже не в мечтах, а наяву смогла разглядеть смуглое, красивое лицо, скептически опущенные вниз углы чувственного рта…
– Что ж, у тебя тут вполне респектабельно, – подразнил он. – Детали дамского туалета не валяются, где попало… Да, и уверяю тебя, что я не листал твой дневник и не просматривал твои письма.
Том улыбнулся, и в его лице появилось очаровательное лукавство, в который раз изменившее знакомые черты.
– Вряд ли тебе это показалось бы интересным, даже если бы ты и просмотрел их, – Элен чувствовала себя очень скованной. – Я веду тихую, мирную жизнь.
Инстинкт приказывал ей защищаться, вновь отгородиться стеной отчуждения, которая рухнула во время ее сна.
Том насмешливо поднял брови.
– Тихую, мирную? И при этом не больше и не меньше, как только что обручилась с виконтом? Что же тогда, по-твоему, бурная жизнь?
Элен села как можно дальше от Тома.
– Кто тебе рассказал? – спросила она.
– Пэнси.
Наступила минутная пауза. У Элен возникло неприятное чувство, будто она насквозь прозрачная и Том может заглянуть прямо в ее душу, увидеть все гораздо яснее, чем это видно ей самой.
– Элен, ты счастлива? – спросил Том.
Она знала, что как бы страстно она ни уверяла его в своем счастье, он непременно поймет, что это ложь. Элен посмотрела на Тома, готовая к самообороне, однако сознавая, что ему ничего не стоит уязвить ее.
– Я очень счастлива, – слова прозвучали пискляво и вызывающе.
На лице Тома появилось явное разочарование. Элен вдруг ощутила, что ей хочется убежать от него и в то же время она мечтает припасть к нему и сказать: «Нет, я не счастлива!»
Возможность была упущена.
Том встал и протянул ей прямоугольный предмет, аккуратно завернутый в коричневую бумагу и перевязанный шнуром. Когда он снова заговорил, голос его звучал легкомысленно.
– Поздравляю. Вот, мы называем это подарком на обручение.
Конечно, сама идея обручения была для него забавным анахронизмом. В душе Элен вскипело прежнее раздражение, которое всегда вызывал у нее Том, но она молча взяла сверток и повертела его в руках.
– Ну, посмотри же! – велел Том.
Элен потянула за шнур и развернула бумагу. Сначала она увидела молоток, потом завернутый в бумажку гвоздик и петельку. Нахмурившись, Элен отбросила еще один сдой обертки и увидела на заднем плане бирюзовое море, а на переднем – вазу с букетом летних цветов. Это была маленькая картина, та самая, которая висела у Тома над камином.
Элен подняла ее повыше и снова поразилась тому, как можно скупыми мазками так точно передать игру света и теней.
Затем она повернулась к Тому. Углы его рта опять были опущены вниз, он хмуро смотрел на нее.
– Я не могу это взять, – пролепетала Элен. – Ты не должен расставаться с такой прекрасной вещью.
Том плотно прижал ее руки к раме картины.
– Это теперь твое, – заявил он. – Я же хотел подарить тебе… и Дарси… что-нибудь… хотел отблагодарить вас за то, как вы помогли мне вытянуть спектакль… за Оливера. Я заметил, что во время банкета ты любовалась этой картиной, и понял, что ты будешь любить ее так же, как я. А разве может быть лучший повод для подарка, чем помолвка? Тем более, что ты выходишь замуж за Дарси! Все сходится просто идеально, – в его голосе снова зазвучала насмешка. – Так что давай сейчас повесим картинку и выясним, как она будет тут смотреться.
Том подошел к камину, огороженному маленькой железной решеткой, и молча убрал разбросанные конспекты и приглашения на давно прошедшие факультетские вечера. Он прижал картину к дымоходу, наклонил голову набок, оценивая впечатление, и вбил гвоздик.
Они стояли рядом, плечом к плечу, и смотрели на картину.
Она смотрелась прекрасно на голой стене. Комната, казалось, стала светлее, и в ней запахло цветами и соленым морским воздухом.
– Спасибо, – еле слышно проговорила Элен.
Испугавшись, что он ее не услышал, она протянула руку, дотронулась до мягкого рукава его ярко-голубой кожаной куртки и хотела поцеловать Тома в щеку. Однако он повернул голову, и ее губы слегка уколола щетина на его подбородке. Она ткнулась в уголок его рта и отпрянула, словно ее ударило током.
Том слабо улыбнулся, то ли в ответ на ее «спасибо», то ли на что-то еще.
– А теперь, – сказал он, – я думаю, мы должны отпраздновать это событие и сходить куда-нибудь пообедать.
– Я не могу…
– Ты взяла мою картину, – холодно напомнил ей Том. – Так хотя бы дай мне возможность угостить тебя обедом, это будет мое прощание с любимым произведением искусства.
Элен поняла, что не может ему отказать.
Том повез ее в Вудсток, и они сидели с бокалами в саду, где стоял густой запах сирени и мокрой травы. Элен было не по себе, но она четко осознавала, что ее депрессия прошла. Вечерние запахи, ощущение травы под ногами или мостовой – все это воспринималось обостренно и казалось удивительно драгоценным. Самые обычные вещи становились значительными, будь то негромкое бормотанье у открытого окна или свет фар, мелькавший на дороге.
– Тебе тут не холодно? – его голос тоже, похоже, изменился.
– Нет, – тихо ответила она. – Здесь чудесно. Том наклонился и взял ее руку, лежавшую на колене. Он слегка покачивал ее и насмешливо глядел на Элен.
Первым ее желанием было отобрать руку, пусть лежит себе спокойно.
– Тут должно быть кольцо, – услышала она свои слова. – Кольцо виконтессы. Дарси взял его, чтобы уменьшить, оно для меня слишком большое. Там такой огромный рубин, примерно как шарик для гольфа, и штук десять бриллиантов. У меня такое ощущение, что я тут абсолютно ни при чем…
Ее голос повис в тишине. Том все еще держал ее за руку, но смотрел на сад, словно думая о чем-то другом.
– Ты помнишь, как мы встречали Новый год? – вдруг спросил он.
Теперь-то Элен отдернула руку, словно обожгла ее.
– Да, живо. Тогда столько всего случилось!
– Мне не давали пощечину за поцелуй с двенадцати лет, когда я пытался обнять Элен Лу Портер на утреннем воскресном киносеансе. Оправившись после шока, я даже нашел это волнующим.
– Я была расстроена, – попыталась оправдаться она. – Мы ведь только что видели Оливера…
– Я не желаю сейчас говорить об Оливере.
Элен болезненно сжалась под его мрачным взглядом, чувствуя, что он чего-то от нее ждет. Она принялась нагромождать новые слова, чтобы еще больше отдалиться от Тома.
– Я помню, как я побежала спрятаться в бильярдную, а оказалось, что и Дарси там прятался…
– А уж о Дарси я тем более не желаю сейчас говорить.
Наступила хрупкая тишина.
У Элен возникло ощущение, что, скажи она хоть что-нибудь, и все переменится к лучшему. На столик упала тень. Это был официант.
– Вы готовы сделать заказ, сэр?
Лицо Тома чуть заметно дрогнуло, когда он брал со стола меню.
– Да, пожалуй. С чего мы начнем, Элен? Здесь превосходно готовят утку…
Момент был упущен.
Когда Том вел ее по ресторану, с ним поздоровались две компании. Он театрально расцеловал одну женщину в обе щеки и обменялся шутками с другой компанией, в которой Элен заметила довольно известного актера, снимавшегося в телесериалах.
Наконец они подошли к своему столику, скромно стоявшему в углу. Том комически вздохнул, усаживаясь напротив Элен.
– Дела, дела…
За едой они старательно придерживались нейтральных тем. Том расспрашивал Элен о Венеции, она рассказывала ему – сперва довольно сдержанно – о картинах, фресках и дворцах эпохи Возрождения. Потом от вина и вкусной еды ее язык слегка развязался, и, вдохновляемая ласковыми наводящими вопросами Тома, она принялась описывать ему впечатление, которое на нее произвел этот странный, чувственный город.
– Это похоже на очень яркие сны, которые человек видит прямо перед пробуждением.
Слово «сны» резануло ее, но на сей раз Элен не покраснела.
– Да, на меня Венеция тоже так действует. Я начинаю казаться самому себе невыносимо грубым, – Том улыбнулся, явно довольный, что ее лицо оживилось. – Скажи, а ты не наткнулась на одну церковь на такой маленькой площади? По-моему, это храм Святого Захария. Там еще алтарь Беллини: мадонна и четыре евангелиста…
– Да! О да, я ее видела однажды днем, ближе к вечеру, привратник стоял в луче света и держал в руках массивный ключ: он собирался закрывать церковь и был похож на самого Беллини. Я все собиралась вернуться и еще раз осмотреть эту церквушку, но так и не собралась.
– Я тебя свожу туда. Больше всего на свете мне хочется осмотреть ее вместе с тобой, – Том сказал это очень тихо, но с таким видом, будто это было что-то само собой разумеющееся. Встретившись с ним взглядом, Элен заметила в его глазах вызов и прежнюю насмешку. Она не стала колебаться.
– Это невозможно.
– Из-за Дарси?
– Конечно, из-за Дарси. Я собираюсь за него замуж.
– Элен… – Том накрыл ее руки своей теплой ладонью. – Неужели ты действительно выходишь за виконта Дарси? Или это хорошо продуманный розыгрыш?
Элен напряглась. Она вздернула подбородок и вызывающе посмотрела на Тома в упор.
– Это была бы не очень смешная шутка, не так ли? Да, я намерена выйти замуж за Дарси. Я люблю его.
«Ври больше!» – грустно сказал ее внутренний голос.
Том медленно поднес ее сомкнутые руки к губам и, поцеловав каждый палец, отпустил.
– В таком случае, – сказал он, – я желаю вам обоим большого счастья.
Он махнул рукой официанту, который скромно стоял в стороне.
«Они, должно быть, считают нас любовниками», – уныло подумала Элен.
Говорить им было больше не о чем, да и вообще пора было уходить.
По дороге в Оксфорд они почти все время молчали. Но потом, подъезжая к Порт-Медоу, резко завернули за угол и оказались у горбатого моста, перекинутого через Айзис.
– Погляди-ка!
Элен затаила дыхание. Впереди светилась огнями бродячая ярмарка, она до самого последнего момента не была видна за поворотом дороги и придорожными ивами. Ослепительно яркие огни сияли в темном, пустом пространстве, словно мираж. По лугам разносились мелодичные звуки музыки и крики зазывал.
Том резко затормозил. Они вышли на ночную дорогу и, опершись о решетчатый бордюр, принялись вглядываться вдаль. Мир казался совершенно безлюдным, окутанным мглой и туманом, поднимавшимся от реки, однако впереди виднелись карусели, опоясанные бриллиантовыми ожерельями огоньков, красных, голубых и зеленых, а в отдалении упорно раздавалась веселая музыка.
– Это все не на самом деле, – выдохнула Элен. – Это какая-то призрачная ярмарка. Или сцена из фильма Феллини.
– Не Феллини, – поправил ее Том, – а скорее, из раннего Антониони.
Они залились веселым смехом, и напряжение между ними исчезло. Лицо Тома вдруг оживилось, в нем мелькнуло детское предвкушение радости.
– Чего же мы ждем?
Они перемахнули через бордюр и побежали к сплетенным бусам огней, среди которых медленно вращались разноцветные спицы колеса обозрения, похожего на гигантскую звезду.
Ярмарка оказалась вполне реальной. Они бродили между палатками, вдыхая соблазнительный запах леденцов, горячих сосисок, примятой травы и растительного масла, а со всех сторон их окликали хозяева аттракционов.
– Сюда, сюда! Попытайте счастья!
– Каждый раз выдается приз! Попадешь в красное «яблочко» – выиграешь для своей подружки этот чудесный чайный сервиз?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Ты счастлива, дорогая?
Элен и ее мать мыли посуду после чаепития. Дарси и Грэхем сидели в гостиной маленького домика и смотрели по телевизору футбольный матч. Дарси проявил совершенно неожиданный интерес к игре, чем привел в восторг брата Элен.
Элен смотрела в окно на прямоугольный садик, который теперь, после смерти ее отца, пришел в некоторое запустение. В голове у нее была пустота.
– Да, – ответила она. – Да, конечно.
До чего странно видеть тут Дарси… видеть, как он пьет чай из таких знакомых чашек и рассматривает их с Грэхемом фотографии, стоящие на пианино.
Дарси вел себя решительно. Он настоял на их приезде сюда, и как только они с Элен уселись рядом на диван, взял ее за руку и сказал, обращаясь к ее матери:
– Миссис Браун, я хочу жениться на Элен, и она, к моему величайшему удивлению, тоже не против. Вы дадите нам свое благословение?
Элен очень любила его за простоту и за то, что он хочет делать все честь по чести, но ей вдруг показалось, что жизнь кончена.
Придя в себя от изумления, миссис Браун отреагировала именно так, как предполагала Элен. Она испытала радость и облегчение. Теперь ей не нужно будет беспокоиться за дочь; больше того, теперь дочь приобретет такое положение, что сможет позаботиться о них. Узнав о том, кто такой Дарси, миссис Браун была потрясена, но она твердо верила, что ее дочь заслуживает именно такого мужа.
Теперь, оставшись наедине с дочерью в кухне, она обняла Элен.
– Знаешь, я и удивлена, и нет. Я всегда знала, что тебя ждет какая-то особенная судьба. Я так горжусь тобой, Элен! Папа тоже гордился бы. Если б он только дожил до этого…
Мгновение они молча сжимали друг друга в объятиях. Потом миссис Браун осторожно спросила:
– А что означает обретение этого титула и все такое прочее? Что от тебя потребуется?
– Сначала быть просто женой фермера. Во всяком случае, пока он не вступит в свои права наследника. А потом, наверное, мы должны будем поддерживать в порядке Монткалм. Это целое дело… как, впрочем, и любое другое, только выглядит чуть привлекательней, – Элен подумала, что ее голос звучит как-то чересчур глухо.
– И потом у вас будут дети. От вас наверняка будут этого ждать.
– Да, – прошептала Элен. – И дети тоже… Миссис Браун убрала чашки и блюдца.
– Мне неважно, будешь ты графиней или уборщицей, лишь бы была счастлива. Хотя, конечно, лучше быть графиней, – мать хихикнула, словно юная девица, и порозовела от удовольствия, произнеся это звучное слово. – Ты только представь себе! Но я даже не надеялась, что ты когда-нибудь приведешь к нам домой такого очаровательного молодого человека. По-моему, он очень добрый. А для того чтобы понять, как он тебя любит, достаточно посмотреть на его лицо. Я уверена, он сделает тебя счастливой!
– Да, – снова прошептала Элен, не в состоянии избавиться от унылого чувства, что жизнь кончена.
Потом Дарси повез их обедать. Они пошли в итальянский ресторан, расположенный неподалеку в торговом центре. Еда оказалась отвратительной, жалкой пародией на обеды Элен в Венеции, когда она была в таком приподнятом настроении и ей снились эротические сны…
«И куда все подевалось?..» – думала, оглядываясь по сторонам, Элен.
Однако никто, похоже, не замечал, что у Элен совсем не подходящее такому событию настроение. Дарси был спокоен и чувствовал себя вполне непринужденно, а мать Элен с восторгом принимала знаки его внимания. Грэхем слегка осоловел от вина и, тараща глаза, – он был похож на сову в очках – судя по всему, уже готов был относиться к Дарси как к неофициальному старшему брату.
На обратном пути в Оксфорд Дарси сказал:
– Мне понравилась твоя семья.
«Потому что мои родственники не очень требовательны», – подумала Элен и ужаснулась своей язвительности.
– Они совсем не такие, как твои мама с папой, – откликнулась она.
– Да, – осторожно произнес Дарси. – Тебе в этом повезло, правда?
Элен вдруг поняла, насколько счастливее был бы Дарси, родись он в обычной семье, где на него не возлагалось бы столько надежд… и где его потом не заслонял златокудрый Оливер… Элен потянулась к его руке, лежавшей на руле автомобиля, и пожала ее.
– Приезжай завтра на весь день в Мер, – попросил он.
– Дарси, мне нужно поработать. И воскресенье как нельзя лучше для этого подходит, ведь по воскресеньям всегда так тихо.
Он согласился так покорно, что Элен чуть было не пообещала ему все-таки приехать в Мер.
В конце следующего дня Элен возвращалась домой из своей тихой коричневой обители под названием «библиотека». Длительные занятия успокоили ее, вселили в нее некоторую уверенность в том, что новая жизнь рано или поздно войдет в свою колею. Элен распахнула дверь в комнатенку на верхнем этаже, где она обитала, и остановилась как вкопанная.
На подоконнике сидел Том Харт.
– Ну, наконец-то вернулась… – протянул он.
У Элен перехватило горло, она чуть не задохнулась. Ей предстало живое воплощение итальянского сна. Лицо его было в тени, но она все равно знала его вдоль и поперек, каждую черточку. И эти гибкие руки и ноги, и перекатывающиеся на плечах мускулы, и удлиненный торс – все ей было знакомо…
Он смотрел на нее в упор, и под пристальным взглядом этих темных глаз она, как и во сне, почувствовала себя голой. Ей даже показалось, что она краем глаза увидела, как лениво колышется тонкая белая занавеска.
– Почему ты так покраснела? – спросил Том. Легкий, ироничный голос был непереносимо знакомым. – Я мог бы сидеть на лестнице, но поскольку дверь была открыта, мне это показалось довольно глупым. А тебя не было целую вечность…
Том оглядел комнату. Голова его оказалась на свету, и Элен уже не в мечтах, а наяву смогла разглядеть смуглое, красивое лицо, скептически опущенные вниз углы чувственного рта…
– Что ж, у тебя тут вполне респектабельно, – подразнил он. – Детали дамского туалета не валяются, где попало… Да, и уверяю тебя, что я не листал твой дневник и не просматривал твои письма.
Том улыбнулся, и в его лице появилось очаровательное лукавство, в который раз изменившее знакомые черты.
– Вряд ли тебе это показалось бы интересным, даже если бы ты и просмотрел их, – Элен чувствовала себя очень скованной. – Я веду тихую, мирную жизнь.
Инстинкт приказывал ей защищаться, вновь отгородиться стеной отчуждения, которая рухнула во время ее сна.
Том насмешливо поднял брови.
– Тихую, мирную? И при этом не больше и не меньше, как только что обручилась с виконтом? Что же тогда, по-твоему, бурная жизнь?
Элен села как можно дальше от Тома.
– Кто тебе рассказал? – спросила она.
– Пэнси.
Наступила минутная пауза. У Элен возникло неприятное чувство, будто она насквозь прозрачная и Том может заглянуть прямо в ее душу, увидеть все гораздо яснее, чем это видно ей самой.
– Элен, ты счастлива? – спросил Том.
Она знала, что как бы страстно она ни уверяла его в своем счастье, он непременно поймет, что это ложь. Элен посмотрела на Тома, готовая к самообороне, однако сознавая, что ему ничего не стоит уязвить ее.
– Я очень счастлива, – слова прозвучали пискляво и вызывающе.
На лице Тома появилось явное разочарование. Элен вдруг ощутила, что ей хочется убежать от него и в то же время она мечтает припасть к нему и сказать: «Нет, я не счастлива!»
Возможность была упущена.
Том встал и протянул ей прямоугольный предмет, аккуратно завернутый в коричневую бумагу и перевязанный шнуром. Когда он снова заговорил, голос его звучал легкомысленно.
– Поздравляю. Вот, мы называем это подарком на обручение.
Конечно, сама идея обручения была для него забавным анахронизмом. В душе Элен вскипело прежнее раздражение, которое всегда вызывал у нее Том, но она молча взяла сверток и повертела его в руках.
– Ну, посмотри же! – велел Том.
Элен потянула за шнур и развернула бумагу. Сначала она увидела молоток, потом завернутый в бумажку гвоздик и петельку. Нахмурившись, Элен отбросила еще один сдой обертки и увидела на заднем плане бирюзовое море, а на переднем – вазу с букетом летних цветов. Это была маленькая картина, та самая, которая висела у Тома над камином.
Элен подняла ее повыше и снова поразилась тому, как можно скупыми мазками так точно передать игру света и теней.
Затем она повернулась к Тому. Углы его рта опять были опущены вниз, он хмуро смотрел на нее.
– Я не могу это взять, – пролепетала Элен. – Ты не должен расставаться с такой прекрасной вещью.
Том плотно прижал ее руки к раме картины.
– Это теперь твое, – заявил он. – Я же хотел подарить тебе… и Дарси… что-нибудь… хотел отблагодарить вас за то, как вы помогли мне вытянуть спектакль… за Оливера. Я заметил, что во время банкета ты любовалась этой картиной, и понял, что ты будешь любить ее так же, как я. А разве может быть лучший повод для подарка, чем помолвка? Тем более, что ты выходишь замуж за Дарси! Все сходится просто идеально, – в его голосе снова зазвучала насмешка. – Так что давай сейчас повесим картинку и выясним, как она будет тут смотреться.
Том подошел к камину, огороженному маленькой железной решеткой, и молча убрал разбросанные конспекты и приглашения на давно прошедшие факультетские вечера. Он прижал картину к дымоходу, наклонил голову набок, оценивая впечатление, и вбил гвоздик.
Они стояли рядом, плечом к плечу, и смотрели на картину.
Она смотрелась прекрасно на голой стене. Комната, казалось, стала светлее, и в ней запахло цветами и соленым морским воздухом.
– Спасибо, – еле слышно проговорила Элен.
Испугавшись, что он ее не услышал, она протянула руку, дотронулась до мягкого рукава его ярко-голубой кожаной куртки и хотела поцеловать Тома в щеку. Однако он повернул голову, и ее губы слегка уколола щетина на его подбородке. Она ткнулась в уголок его рта и отпрянула, словно ее ударило током.
Том слабо улыбнулся, то ли в ответ на ее «спасибо», то ли на что-то еще.
– А теперь, – сказал он, – я думаю, мы должны отпраздновать это событие и сходить куда-нибудь пообедать.
– Я не могу…
– Ты взяла мою картину, – холодно напомнил ей Том. – Так хотя бы дай мне возможность угостить тебя обедом, это будет мое прощание с любимым произведением искусства.
Элен поняла, что не может ему отказать.
Том повез ее в Вудсток, и они сидели с бокалами в саду, где стоял густой запах сирени и мокрой травы. Элен было не по себе, но она четко осознавала, что ее депрессия прошла. Вечерние запахи, ощущение травы под ногами или мостовой – все это воспринималось обостренно и казалось удивительно драгоценным. Самые обычные вещи становились значительными, будь то негромкое бормотанье у открытого окна или свет фар, мелькавший на дороге.
– Тебе тут не холодно? – его голос тоже, похоже, изменился.
– Нет, – тихо ответила она. – Здесь чудесно. Том наклонился и взял ее руку, лежавшую на колене. Он слегка покачивал ее и насмешливо глядел на Элен.
Первым ее желанием было отобрать руку, пусть лежит себе спокойно.
– Тут должно быть кольцо, – услышала она свои слова. – Кольцо виконтессы. Дарси взял его, чтобы уменьшить, оно для меня слишком большое. Там такой огромный рубин, примерно как шарик для гольфа, и штук десять бриллиантов. У меня такое ощущение, что я тут абсолютно ни при чем…
Ее голос повис в тишине. Том все еще держал ее за руку, но смотрел на сад, словно думая о чем-то другом.
– Ты помнишь, как мы встречали Новый год? – вдруг спросил он.
Теперь-то Элен отдернула руку, словно обожгла ее.
– Да, живо. Тогда столько всего случилось!
– Мне не давали пощечину за поцелуй с двенадцати лет, когда я пытался обнять Элен Лу Портер на утреннем воскресном киносеансе. Оправившись после шока, я даже нашел это волнующим.
– Я была расстроена, – попыталась оправдаться она. – Мы ведь только что видели Оливера…
– Я не желаю сейчас говорить об Оливере.
Элен болезненно сжалась под его мрачным взглядом, чувствуя, что он чего-то от нее ждет. Она принялась нагромождать новые слова, чтобы еще больше отдалиться от Тома.
– Я помню, как я побежала спрятаться в бильярдную, а оказалось, что и Дарси там прятался…
– А уж о Дарси я тем более не желаю сейчас говорить.
Наступила хрупкая тишина.
У Элен возникло ощущение, что, скажи она хоть что-нибудь, и все переменится к лучшему. На столик упала тень. Это был официант.
– Вы готовы сделать заказ, сэр?
Лицо Тома чуть заметно дрогнуло, когда он брал со стола меню.
– Да, пожалуй. С чего мы начнем, Элен? Здесь превосходно готовят утку…
Момент был упущен.
Когда Том вел ее по ресторану, с ним поздоровались две компании. Он театрально расцеловал одну женщину в обе щеки и обменялся шутками с другой компанией, в которой Элен заметила довольно известного актера, снимавшегося в телесериалах.
Наконец они подошли к своему столику, скромно стоявшему в углу. Том комически вздохнул, усаживаясь напротив Элен.
– Дела, дела…
За едой они старательно придерживались нейтральных тем. Том расспрашивал Элен о Венеции, она рассказывала ему – сперва довольно сдержанно – о картинах, фресках и дворцах эпохи Возрождения. Потом от вина и вкусной еды ее язык слегка развязался, и, вдохновляемая ласковыми наводящими вопросами Тома, она принялась описывать ему впечатление, которое на нее произвел этот странный, чувственный город.
– Это похоже на очень яркие сны, которые человек видит прямо перед пробуждением.
Слово «сны» резануло ее, но на сей раз Элен не покраснела.
– Да, на меня Венеция тоже так действует. Я начинаю казаться самому себе невыносимо грубым, – Том улыбнулся, явно довольный, что ее лицо оживилось. – Скажи, а ты не наткнулась на одну церковь на такой маленькой площади? По-моему, это храм Святого Захария. Там еще алтарь Беллини: мадонна и четыре евангелиста…
– Да! О да, я ее видела однажды днем, ближе к вечеру, привратник стоял в луче света и держал в руках массивный ключ: он собирался закрывать церковь и был похож на самого Беллини. Я все собиралась вернуться и еще раз осмотреть эту церквушку, но так и не собралась.
– Я тебя свожу туда. Больше всего на свете мне хочется осмотреть ее вместе с тобой, – Том сказал это очень тихо, но с таким видом, будто это было что-то само собой разумеющееся. Встретившись с ним взглядом, Элен заметила в его глазах вызов и прежнюю насмешку. Она не стала колебаться.
– Это невозможно.
– Из-за Дарси?
– Конечно, из-за Дарси. Я собираюсь за него замуж.
– Элен… – Том накрыл ее руки своей теплой ладонью. – Неужели ты действительно выходишь за виконта Дарси? Или это хорошо продуманный розыгрыш?
Элен напряглась. Она вздернула подбородок и вызывающе посмотрела на Тома в упор.
– Это была бы не очень смешная шутка, не так ли? Да, я намерена выйти замуж за Дарси. Я люблю его.
«Ври больше!» – грустно сказал ее внутренний голос.
Том медленно поднес ее сомкнутые руки к губам и, поцеловав каждый палец, отпустил.
– В таком случае, – сказал он, – я желаю вам обоим большого счастья.
Он махнул рукой официанту, который скромно стоял в стороне.
«Они, должно быть, считают нас любовниками», – уныло подумала Элен.
Говорить им было больше не о чем, да и вообще пора было уходить.
По дороге в Оксфорд они почти все время молчали. Но потом, подъезжая к Порт-Медоу, резко завернули за угол и оказались у горбатого моста, перекинутого через Айзис.
– Погляди-ка!
Элен затаила дыхание. Впереди светилась огнями бродячая ярмарка, она до самого последнего момента не была видна за поворотом дороги и придорожными ивами. Ослепительно яркие огни сияли в темном, пустом пространстве, словно мираж. По лугам разносились мелодичные звуки музыки и крики зазывал.
Том резко затормозил. Они вышли на ночную дорогу и, опершись о решетчатый бордюр, принялись вглядываться вдаль. Мир казался совершенно безлюдным, окутанным мглой и туманом, поднимавшимся от реки, однако впереди виднелись карусели, опоясанные бриллиантовыми ожерельями огоньков, красных, голубых и зеленых, а в отдалении упорно раздавалась веселая музыка.
– Это все не на самом деле, – выдохнула Элен. – Это какая-то призрачная ярмарка. Или сцена из фильма Феллини.
– Не Феллини, – поправил ее Том, – а скорее, из раннего Антониони.
Они залились веселым смехом, и напряжение между ними исчезло. Лицо Тома вдруг оживилось, в нем мелькнуло детское предвкушение радости.
– Чего же мы ждем?
Они перемахнули через бордюр и побежали к сплетенным бусам огней, среди которых медленно вращались разноцветные спицы колеса обозрения, похожего на гигантскую звезду.
Ярмарка оказалась вполне реальной. Они бродили между палатками, вдыхая соблазнительный запах леденцов, горячих сосисок, примятой травы и растительного масла, а со всех сторон их окликали хозяева аттракционов.
– Сюда, сюда! Попытайте счастья!
– Каждый раз выдается приз! Попадешь в красное «яблочко» – выиграешь для своей подружки этот чудесный чайный сервиз?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50