Я даже согласен сходить вместо вас на рынок, только скажите, что купить.
— И вы называете это «отплатить»? — рассмеялась Эйми. — Я с радостью накормлю всех обедом. Я обожаю готовить на много человек. Буду просто в восторге, особенно если вы сходите за покупками! — Она сразу начала обдумывать меню. — Вообще-то я не прочь что-нибудь испечь. Как вы думаете, они не будут возражать, если я напеку булочек с корицей?
— Думаю, они в обморок попадают от радости. — Он бросил на нее лукавый взгляд.
Эйми покачала головой: как он все-таки любит над ней подшучивать!
— Ну, тогда кыш отсюда! — Она замахала на него руками. — С глаз моих, чтобы я могла спокойно готовить.
— Очень хорошо. — Он отвесил вежливый поклон. — Можете спокойно заниматься стряпней, мадемуазель.
— Постойте, Ланс! — окликнула она его уже у двери. — Пожалуйста, передайте мистеру Гаспару мою благодарность. Я просто в восторге от ноутбука.
Его рот медленно расплылся в улыбке.
— Думаю, он будет очень рад это услышать.
Только когда он ушел, Эйми поняла, что ей больше не нужно общаться с мистером Гаспаром через Ланса. Она сама скажет мистеру Гаспару спасибо, когда понесет ему завтрак. Эйми начала готовить яичницу по-флорентийски с хрустящим беконом и свежими ягодами.
Однако, когда она пошла относить еду, ее ждало разочарование: в кабинете сидел Ланс. И что он здесь делает? Присматривал бы лучше за рабочими. Ей было неловко разговаривать с мистером Гаспаром в присутствии Ланса.
Но она все же поинтересовалась у Ланса, передач ли он ее благодарность. Он заверил ее, что передал. Гаспар очень рад, что его подарок пришелся ей по душе.
«Ну что ж, — подумала Эйми, — может, мистер Гаспар сейчас все слышит, и это все равно, как если бы я его поблагодарила лично». Может, вечером она еще раз скажет ему, как много значит для нее этот подарок. При мысли о том, что ей снова удастся с ним поговорить, пусть даже через камеру, у нее поднялось настроение.
Может, Эйми было так легко общаться с ним именно потому, что она не видела его лица. Обычно она чувствовала себя очень скованно в присутствии мужчин.
Вернувшись на кухню, она взглянула на часы. Кристин гостила у своего жениха в Колорадо, значит, они с Мэдди теперь в одном часовом поясе: навряд ли они в он-лайне так рано. Но Эйми все равно открыла компьютер — ей хотелось с ним ознакомиться. Она принялась сочинять письмо подругам, подробно описывая все, что произошло за эти три дня, как вдруг компьютер запищал. Эйми подпрыгнула от удивления: в верхнем левом углу монитора появилось окно.
Это была записка от Гая. Просто «Гай», и все, никакого тебе адреса. Он писал:
Доброе утро. Я так надеялся, что вы выйдете в онлайн.
Восторженно улыбаясь, Эйми напечатала ответ:
И вам тоже доброе утро! Я сама не знаю, как вышла в онлайн.
Гай: Я так запрограммировал компьютер, что вы теперь всегда в онлайне. И еще наши компьютеры напрямую соединены друг с другом. Так удобнее общаться, чем через Интернет. И гораздо безопаснее.
Эйми: Еще раз спасибо вам за ноутбук.
Гай: А вам спасибо за вчерашний ужин. Он был просто восхитителен. Впрочем, как и завтрак.
Эйми: Я очень рада, что вам нравится, как я готовлю.
Гай: Ваша компания мне нравится еще больше. Не хотите ли поужинать со мной сегодня вечером? Только не поймите меня превратно, я питаю к вам чисто платонические чувства.
Эйми смотрела на это приглашение и хлопала глазами. Совсем недавно она думала, что чувствует себя с мистером Гаспаром так непринужденно, потому что они общаются дистанционно. Интересно, каков он на самом деле? Неужели и вправду так безобразен, как описывал Ланс?
Она нахмурилась. Ланс, конечно, обходителен и хорош собой, только вот глубины ему недостает. Что он может Знать о физическом несовершенстве? Сам до того печется JO своей внешности, что носит парик! Чего он только не говорил про бедного Гаспарау себя в кабинете — знал ведь, что тот может услышать! Да, чем-чем, а чувствительностью Ланс не отличается. «Иногда мне и самому на него смотреть тяжко».
Эйми всегда считала, что внешность — это не главное. Но она почему-то испытывала страх при мысли, что увидит Гаспара — вдруг он и вправду урод? Как не стыдно так думать! Ее тут же охватили другие страхи, которые были свойственны Мим: что, если он маньяк-убийца или насильник? Но это уж совсем глупости, попыталась уверить себя Эйми. Тот человек, с которым она вчера беседовала, показался ей добрым, умным, понимающим и очень одиноким.
Набрав в легкие побольше воздуха, она напечатала ответ:
Да, я с удовольствием составлю вам компанию, если вы не против.
Гай: Долго вы думали, как я погляжу. Спешу вас успокоить: я имел в виду, что вы будете сидеть в кабинете Бофорта, а я у себя наверху, и мы с вами просто пообщаемся, как обычно.
Эйми, как ни странно, испытала скорее разочарование, чем облегчение. Она напечатала:
Лучше бы мы сидели за одним столом.
Гай: Может, когда-нибудь так оно и будет. Но пока что мне удобнее общаться с вами дистанционно.
Эйми скорчила разочарованную гримасу.
Ну ладно. На этот раз пусть будет так. Но должна вас предупредить: я очень настойчива.
Гай: С нетерпением жду вечера, чтобы насладиться вашим обществом. Приятного вам дня. P.S.: вы выглядите просто великолепно.
Эйми отключила компьютер, но еще долго сидела неподвижно и смотрела на пустой экран. Как неожиданно все произошло! Неужели человек, живущий в башне, только что назначил ей свидание? Нет, быстро поправила себя Эйми, никакое это не свидание, он же сам сказал. Просто ему очень одиноко и хочется, чтобы кто-то составил ему компанию за ужином.
Но все равно Эйми весь день торопила время и не могла дождаться захода солнца.
Глава 9
Зайдя в кабинет Ланса, Эйми застыла в дверях: кто-то навел порядок на самодельном столе. Неужели мистер Гаспар сказал Лансу, что она будет здесь ужинать? Интересно, что подумал Ланс? А может, мистер Гаспар сам спустился вниз и убрал со стола, а когда Эйми уйдет, он вернется и все положит на место?
— Мистер Гаспар! — позвала она.
— Если вы будете так формальны, то мы проведем очень скучный вечер, — сразу же отозвался он по громкоговорителю. Наверно, сидел у монитора и ждал, когда она появится.
— Ну, мне не хотелось бы быть с вами слишком бесцеремонной.
— Пожалуйста, зовите меня просто Гай.
— Хорошо. Это уже совсем по-дружески.
Она подошла к столу и поставила на него подставку для горячих блюд, рядом положила льняную салфетку и серебряные столовые приборы. Точно такой же набор был на подносе Гаспара.
— Ну, что у нас сегодня на ужин? — спросил он.
— Для вас — жаренный на сковороде люциан, приправленный миндалем и голландским соусом — соус остался еще с завтрака, — и еще несколько закусок. Надеюсь, вам понравится. Для меня — рыба-гриль без соуса и салат.
— Мое меню мне больше нравится, у меня уже слюнки текут. А как насчет вина?
— Ой! — Она вся съежилась. — Об этом я как-то не подумала.
— У меня осталось немного. Отправьте поднос вверх, а я спущу вам бокал вина. Думаю, к рыбе подойдет пино-гриджо.
— Да, спасибо. Я тоже так считаю. — Она поставила поднос внутрь «немого официанта» и поправила стебелек белых орхидей в вазочке. — Отправляю.
Эйми дернула за веревку и стала ждать, глядя в черный туннель. Интересно, как выглядят верхние комнаты? Какова обитель чудовища: темная и мрачная, ему под стать? Или же покои Гаспара обставил Ланс и там так же уютно, как в комнате у Эйми?
Наконец поднос опустился вниз. Рядом с вазочкой стоял бокал белого вина.
— Вам не понравились цветы? — слегка обиженно спросила Эйми.
— Эти цветы подарил вам сегодня главный садовый декоратор в знак благодарности за ваши булочки с корицей.
— Откуда вам это известно?
— Мое окно выходит в сад.
— Ах да… — Эйми нахмурилась, представив следующую картину: одинокая фигура стоит у окна на самом верху башни и наблюдает, как живет мир. Наверняка из его окна много чего можно увидеть: не только двор, но и город, и залив Интересно, любит ли мистер Гаспар наблюдать, как входят в гавань и отчаливают корабли?
Взяв цветы и вино, Эйми уселась в кресло Ланса.
— У декораторов работа кипит вовсю. Я даже и не догадывалась, что в саду есть бассейн, пока они не выкорчевали все сорняки.
— Да, но с ним придется долго возиться, чтобы привести его в рабочее состояние. — Голос Гаспара стал громче — должно быть, он подошел поближе к микрофону. Было слышно, как он уселся за стол — судя по звуку, он тоже сидел на вращающемся кресле, — а затем раздался звон серебряной вилки по фарфору. — Как вкусно! Вы уверены, что предпочитаете рыбу без соуса?
— Уверена. Я его попробовала, когда готовила, но совсем чуть-чуть. Просто чтобы убедиться, что ничего не забыла туда положить. Я же на диете.
— К вашему сведению, я считаю, что диета вам ни к чему: вы и так прекрасно выглядите.
— Спасибо, но, к вашему сведению, я сижу на этой диете ради себя самой. Может, поэтому мне и удалось на этот раз чего-то добиться.
— Что вы хотите этим сказать?
— Это долгая история. В последнее время я многое делаю просто для себя. Вот уже два года, как я пытаюсь измениться к лучшему.
— Что ж, совместные трапезы для того и созданы, чтобы делиться историями.
— Пожалуй, вы правы. — Эйми положила в рот кусочек рыбы и удовлетворенно кивнула: рыба получилась то, что надо. Конечно, с тем ужином, что она подала Гаю, не сравнить, но все равно вкусная. — С чего начать?
— Начните с начала, — предложил он. — Расскажите мне о себе все.
— Все? — Она улыбнулась шутливым ноткам в голосе Гаспара, а затем погрузилась в раздумье. Вообще-то Эйми всегда хорошо рассказывала истории: этот дар она унаследовала от матери. Но одно дело — сочинять сказки, и совсем другое — рассказывать о себе. — Думаю, рассказ нужно начать с самого главного человека в моей жизни, без которого меня бы не было. Я говорю о маме. Она была парализована и умерла, когда мне было десять лет.
Воцарилось молчание.
— Мне очень жаль. Должно быть, вы тяжело перенесли ее смерть.
— Да, — вздохнула Эйми. — Было очень тяжело потерять ее. Но до этого все было просто замечательно. Она была таким смелым, оптимистичным человеком! С мамой никогда не бывало скучно. При ней жизнь в доме моих бабушки и дедушки была похожа на… — Она смотрела в пустоту, подыскивая нужное слово. — На сказку.
— Почему вашу мать парализовало?
Байрон сидел в кресле перед монитором и наблюдал, как разные эмоции сменяются на лице Эйми. Все в ней его очаровывало: ее глаза, улыбка…
— Она и ее подруги по колледжу отправились на горное озеро. Там они стали нырять в воду прямо с утеса. Когда пришла очередь нырять маме, она поскользнулась и упала не в воду, а на берег. Сломана себе шейный отдел позвоночника, и ее увезли в больницу. Там она и узнала, что беременна. Она об этом даже и не догадывалась. Срок был совсем небольшой, и она могла бы сделать аборт. К тому же ей хотели давать какие-то лекарства, от которых плод погиб бы. Но она умоляла врачей сохранить ребенка. Потом мама рассказывала мне, что в то ужасное время, когда она поняла, что никогда больше не сможет ходить и даже двигать руками, я стала ее единственным смыслом жизни.
— Удивительно, как у нее не случился выкидыш.
— Да, удивительно, — согласилась Эйми. — Она вынашивала меня почти полный срок, а потом ей сделали кесарево. Про нас даже напечатали в газете. Так как мама не могла за мной ухаживать, я выросла в доме бабушки и дедушки.
— Той самой бабушки, что постоянно пичкала вас конфетами.
— Той самой, — кивнула Эйми и подцепила на вилку ломтик рыбы. Байрон заметил, что у нее изящные руки и что ее движения хоть и скованны, но отличаются некой грациозностью. — Никто не готовит домашние сласти лучше Дафны Бейкер, она же Мим. А какие она печет печенья и пирожки! Пальчики оближете.
— Я в этом не сомневаюсь, — ответил он, наслаждаясь ужином. — Надеюсь, вы не посчитаете меня чересчур любопытным, если я спрошу, где же все это время был ваш отец?
— Отца у меня нет. — Улыбка Эйми померкла. — Ну конечно, он есть, наверно, где-то, иначе меня бы на свете не было, но я о нем совсем ничего не знаю.
— Простите, зря я спросил.
— Да нет, ничего страшного, — заверила она. — Просто я всегда переживаю за маму: боюсь, что люди будут судить ее слишком строго, когда узнают, что в моем свидетельстве о рождении в графе «отец» она поставила прочерк. В ее защиту я могу сказать лишь то, что она была совсем юной и училась в колледже. Она еще не перебесилась. Однако она никогда не была шалавой. Мама не знала, кто мой отец, не потому, что спала со всеми ребятами подряд. Просто она как-то раз познакомилась на дискотеке с одним парнем. Музыка, огни… Короче, он совсем вскружил ей голову. Он сам был не из общежития, и после танцев они отправились в гостиничный номер… Утром, перед уходом, мама оставила ему свой номер, но он так и не позвонил. — Она наморщила нос, словно хотела сказать: «Обыкновенная история». — Кто бы он ни был, он даже не подозревает о моем существовании.
— Тогда мне его жаль. Впрочем, сам виноват. — Байрон вправду так думал — А теперь расскажите-ка мне о своем волшебном детстве в доме бабушки.
— Мама и я стали для бабушки с дедушкой всем, — прочувствованно произнесла Эйми, — Думаю, вы понимаете, сколько времени и заботы требовали парализованная женщина и нежданная внучка. Мы редко куда-то выезжали. Во-первых, трудно было организовать транспортировку, а во-вторых, вечные тревоги бабушки. Только дедушка соберется нас куда-то отвезти, Мим тут как тут: сразу же обрушит на него целый список катастроф, которые непременно произойдут. Поэтому бабушка с дедушкой изо всех сил старались, чтобы дома было интересно.
— Ну и что? Им это удавалось?
— О, еще как! — Лицо ее прояснилось. — Им это было не сложно: они знали почти всех в нашем городе. Я выросла в крошечном городке. Теперь он стал пригородом Остина. Бейкеры были очень большими шишками — когда-то им принадлежала половина предприятий в городе. После несчастного случая с мамой дедушка все продал, чтобы сидеть дома и помогать за нами ухаживать. Видели бы вы, какой у нас дом — все, кто проезжал мимо, жали на тормоза, чтобы получше его рассмотреть.
Когда Эйми заговорила о доме, ее акцент стал более выраженным, а жесты — более оживленными. Байрон находил, что она просто прелесть.
— Представьте себе Тару из «Унесенных ветром», — продолжила она, — только несколько уменьшенную в размерах. Страсть к земле передавалась у нас из поколения в поколение. Дедушке всегда нравилось копаться в саду, и он присоединился к Обществу садоводов. Наш сад даже победил на выставке. Извилистые дорожки соединяли лужайки и беседки со скамеечками, а вокруг были разбиты клумбы с цветами, которые цвели весь год.
Дафна была королевой общества, и поэтому у нас постоянно устраивались вечеринки. В саду дедушка оборудовал для нас с мамой множество специальных мест. Он работал, а мы сочиняли сказки. Сами мы никуда не могли поехать, но в воображении мы где только не побывали. Мы путешествовали на волшебном летучем корабле, который мог переместить нас в любое место и в любое время, куда мы только пожелаем.
— Как здорово! — Интересно, подумал Байрон, как это, когда тебе в детстве уделяют столько внимания?
— Да, было здорово. — Эйми вздохнула, и ее лицо приняло задумчивое выражение. — У меня было замечательное детство, хотя и несколько странное.
Он присмотрелся к ней.
— Тогда почему вы сейчас такая грустная? Она пожала плечами и принялась за салат.
— Да так… Просто взгрустнулось. Все изменилось после смерти мамы.
— Расскажите, как она умерла.
— Вы уверены, что хотите слушать дальше? Это довольно грустная история.
— Грустных историй очень много. — Байрону вспомнилось собственное детство: ему тоже приходилось много путешествовать, только не в воображении, а в действительности. Ему больше нравились сказочные путешествия Эйми. — Говорите, мне очень нравится вас слушать.
— Ну хорошо: когда я чуть-чуть подросла, мама начала беспокоиться, что у меня неполноценное детство, так как я совсем не общаюсь с ровесниками. По соседству детей моего возраста не было, а в гости к нам заходили преимущественно друзья бабушки и дедушки. Мама решила, что меня нужно отправить в летний лагерь.
Сначала мне эта идея понравилась. Я думала, что это будет похоже на те путешествия, что мы с мамой совершали в воображении. У Мим, конечно, чуть удар не случился: она считала, что совершенно недопустимо отсылать куда-нибудь десятилетнего ребенка без родительского присмотра. Однако мама настояла на своем, и я поехала в лагерь. Но все вышло совсем не так, как я ожидала. — Эйми сморщила нос. — Сначала я была очень несчастна. Дети могут быть очень жестоки к тому, кто в чем-либо несовершенен.
— Да, — согласился Байрон.
Она склонила голову набок и взглянула в камеру, словно бы могла его там увидеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— И вы называете это «отплатить»? — рассмеялась Эйми. — Я с радостью накормлю всех обедом. Я обожаю готовить на много человек. Буду просто в восторге, особенно если вы сходите за покупками! — Она сразу начала обдумывать меню. — Вообще-то я не прочь что-нибудь испечь. Как вы думаете, они не будут возражать, если я напеку булочек с корицей?
— Думаю, они в обморок попадают от радости. — Он бросил на нее лукавый взгляд.
Эйми покачала головой: как он все-таки любит над ней подшучивать!
— Ну, тогда кыш отсюда! — Она замахала на него руками. — С глаз моих, чтобы я могла спокойно готовить.
— Очень хорошо. — Он отвесил вежливый поклон. — Можете спокойно заниматься стряпней, мадемуазель.
— Постойте, Ланс! — окликнула она его уже у двери. — Пожалуйста, передайте мистеру Гаспару мою благодарность. Я просто в восторге от ноутбука.
Его рот медленно расплылся в улыбке.
— Думаю, он будет очень рад это услышать.
Только когда он ушел, Эйми поняла, что ей больше не нужно общаться с мистером Гаспаром через Ланса. Она сама скажет мистеру Гаспару спасибо, когда понесет ему завтрак. Эйми начала готовить яичницу по-флорентийски с хрустящим беконом и свежими ягодами.
Однако, когда она пошла относить еду, ее ждало разочарование: в кабинете сидел Ланс. И что он здесь делает? Присматривал бы лучше за рабочими. Ей было неловко разговаривать с мистером Гаспаром в присутствии Ланса.
Но она все же поинтересовалась у Ланса, передач ли он ее благодарность. Он заверил ее, что передал. Гаспар очень рад, что его подарок пришелся ей по душе.
«Ну что ж, — подумала Эйми, — может, мистер Гаспар сейчас все слышит, и это все равно, как если бы я его поблагодарила лично». Может, вечером она еще раз скажет ему, как много значит для нее этот подарок. При мысли о том, что ей снова удастся с ним поговорить, пусть даже через камеру, у нее поднялось настроение.
Может, Эйми было так легко общаться с ним именно потому, что она не видела его лица. Обычно она чувствовала себя очень скованно в присутствии мужчин.
Вернувшись на кухню, она взглянула на часы. Кристин гостила у своего жениха в Колорадо, значит, они с Мэдди теперь в одном часовом поясе: навряд ли они в он-лайне так рано. Но Эйми все равно открыла компьютер — ей хотелось с ним ознакомиться. Она принялась сочинять письмо подругам, подробно описывая все, что произошло за эти три дня, как вдруг компьютер запищал. Эйми подпрыгнула от удивления: в верхнем левом углу монитора появилось окно.
Это была записка от Гая. Просто «Гай», и все, никакого тебе адреса. Он писал:
Доброе утро. Я так надеялся, что вы выйдете в онлайн.
Восторженно улыбаясь, Эйми напечатала ответ:
И вам тоже доброе утро! Я сама не знаю, как вышла в онлайн.
Гай: Я так запрограммировал компьютер, что вы теперь всегда в онлайне. И еще наши компьютеры напрямую соединены друг с другом. Так удобнее общаться, чем через Интернет. И гораздо безопаснее.
Эйми: Еще раз спасибо вам за ноутбук.
Гай: А вам спасибо за вчерашний ужин. Он был просто восхитителен. Впрочем, как и завтрак.
Эйми: Я очень рада, что вам нравится, как я готовлю.
Гай: Ваша компания мне нравится еще больше. Не хотите ли поужинать со мной сегодня вечером? Только не поймите меня превратно, я питаю к вам чисто платонические чувства.
Эйми смотрела на это приглашение и хлопала глазами. Совсем недавно она думала, что чувствует себя с мистером Гаспаром так непринужденно, потому что они общаются дистанционно. Интересно, каков он на самом деле? Неужели и вправду так безобразен, как описывал Ланс?
Она нахмурилась. Ланс, конечно, обходителен и хорош собой, только вот глубины ему недостает. Что он может Знать о физическом несовершенстве? Сам до того печется JO своей внешности, что носит парик! Чего он только не говорил про бедного Гаспарау себя в кабинете — знал ведь, что тот может услышать! Да, чем-чем, а чувствительностью Ланс не отличается. «Иногда мне и самому на него смотреть тяжко».
Эйми всегда считала, что внешность — это не главное. Но она почему-то испытывала страх при мысли, что увидит Гаспара — вдруг он и вправду урод? Как не стыдно так думать! Ее тут же охватили другие страхи, которые были свойственны Мим: что, если он маньяк-убийца или насильник? Но это уж совсем глупости, попыталась уверить себя Эйми. Тот человек, с которым она вчера беседовала, показался ей добрым, умным, понимающим и очень одиноким.
Набрав в легкие побольше воздуха, она напечатала ответ:
Да, я с удовольствием составлю вам компанию, если вы не против.
Гай: Долго вы думали, как я погляжу. Спешу вас успокоить: я имел в виду, что вы будете сидеть в кабинете Бофорта, а я у себя наверху, и мы с вами просто пообщаемся, как обычно.
Эйми, как ни странно, испытала скорее разочарование, чем облегчение. Она напечатала:
Лучше бы мы сидели за одним столом.
Гай: Может, когда-нибудь так оно и будет. Но пока что мне удобнее общаться с вами дистанционно.
Эйми скорчила разочарованную гримасу.
Ну ладно. На этот раз пусть будет так. Но должна вас предупредить: я очень настойчива.
Гай: С нетерпением жду вечера, чтобы насладиться вашим обществом. Приятного вам дня. P.S.: вы выглядите просто великолепно.
Эйми отключила компьютер, но еще долго сидела неподвижно и смотрела на пустой экран. Как неожиданно все произошло! Неужели человек, живущий в башне, только что назначил ей свидание? Нет, быстро поправила себя Эйми, никакое это не свидание, он же сам сказал. Просто ему очень одиноко и хочется, чтобы кто-то составил ему компанию за ужином.
Но все равно Эйми весь день торопила время и не могла дождаться захода солнца.
Глава 9
Зайдя в кабинет Ланса, Эйми застыла в дверях: кто-то навел порядок на самодельном столе. Неужели мистер Гаспар сказал Лансу, что она будет здесь ужинать? Интересно, что подумал Ланс? А может, мистер Гаспар сам спустился вниз и убрал со стола, а когда Эйми уйдет, он вернется и все положит на место?
— Мистер Гаспар! — позвала она.
— Если вы будете так формальны, то мы проведем очень скучный вечер, — сразу же отозвался он по громкоговорителю. Наверно, сидел у монитора и ждал, когда она появится.
— Ну, мне не хотелось бы быть с вами слишком бесцеремонной.
— Пожалуйста, зовите меня просто Гай.
— Хорошо. Это уже совсем по-дружески.
Она подошла к столу и поставила на него подставку для горячих блюд, рядом положила льняную салфетку и серебряные столовые приборы. Точно такой же набор был на подносе Гаспара.
— Ну, что у нас сегодня на ужин? — спросил он.
— Для вас — жаренный на сковороде люциан, приправленный миндалем и голландским соусом — соус остался еще с завтрака, — и еще несколько закусок. Надеюсь, вам понравится. Для меня — рыба-гриль без соуса и салат.
— Мое меню мне больше нравится, у меня уже слюнки текут. А как насчет вина?
— Ой! — Она вся съежилась. — Об этом я как-то не подумала.
— У меня осталось немного. Отправьте поднос вверх, а я спущу вам бокал вина. Думаю, к рыбе подойдет пино-гриджо.
— Да, спасибо. Я тоже так считаю. — Она поставила поднос внутрь «немого официанта» и поправила стебелек белых орхидей в вазочке. — Отправляю.
Эйми дернула за веревку и стала ждать, глядя в черный туннель. Интересно, как выглядят верхние комнаты? Какова обитель чудовища: темная и мрачная, ему под стать? Или же покои Гаспара обставил Ланс и там так же уютно, как в комнате у Эйми?
Наконец поднос опустился вниз. Рядом с вазочкой стоял бокал белого вина.
— Вам не понравились цветы? — слегка обиженно спросила Эйми.
— Эти цветы подарил вам сегодня главный садовый декоратор в знак благодарности за ваши булочки с корицей.
— Откуда вам это известно?
— Мое окно выходит в сад.
— Ах да… — Эйми нахмурилась, представив следующую картину: одинокая фигура стоит у окна на самом верху башни и наблюдает, как живет мир. Наверняка из его окна много чего можно увидеть: не только двор, но и город, и залив Интересно, любит ли мистер Гаспар наблюдать, как входят в гавань и отчаливают корабли?
Взяв цветы и вино, Эйми уселась в кресло Ланса.
— У декораторов работа кипит вовсю. Я даже и не догадывалась, что в саду есть бассейн, пока они не выкорчевали все сорняки.
— Да, но с ним придется долго возиться, чтобы привести его в рабочее состояние. — Голос Гаспара стал громче — должно быть, он подошел поближе к микрофону. Было слышно, как он уселся за стол — судя по звуку, он тоже сидел на вращающемся кресле, — а затем раздался звон серебряной вилки по фарфору. — Как вкусно! Вы уверены, что предпочитаете рыбу без соуса?
— Уверена. Я его попробовала, когда готовила, но совсем чуть-чуть. Просто чтобы убедиться, что ничего не забыла туда положить. Я же на диете.
— К вашему сведению, я считаю, что диета вам ни к чему: вы и так прекрасно выглядите.
— Спасибо, но, к вашему сведению, я сижу на этой диете ради себя самой. Может, поэтому мне и удалось на этот раз чего-то добиться.
— Что вы хотите этим сказать?
— Это долгая история. В последнее время я многое делаю просто для себя. Вот уже два года, как я пытаюсь измениться к лучшему.
— Что ж, совместные трапезы для того и созданы, чтобы делиться историями.
— Пожалуй, вы правы. — Эйми положила в рот кусочек рыбы и удовлетворенно кивнула: рыба получилась то, что надо. Конечно, с тем ужином, что она подала Гаю, не сравнить, но все равно вкусная. — С чего начать?
— Начните с начала, — предложил он. — Расскажите мне о себе все.
— Все? — Она улыбнулась шутливым ноткам в голосе Гаспара, а затем погрузилась в раздумье. Вообще-то Эйми всегда хорошо рассказывала истории: этот дар она унаследовала от матери. Но одно дело — сочинять сказки, и совсем другое — рассказывать о себе. — Думаю, рассказ нужно начать с самого главного человека в моей жизни, без которого меня бы не было. Я говорю о маме. Она была парализована и умерла, когда мне было десять лет.
Воцарилось молчание.
— Мне очень жаль. Должно быть, вы тяжело перенесли ее смерть.
— Да, — вздохнула Эйми. — Было очень тяжело потерять ее. Но до этого все было просто замечательно. Она была таким смелым, оптимистичным человеком! С мамой никогда не бывало скучно. При ней жизнь в доме моих бабушки и дедушки была похожа на… — Она смотрела в пустоту, подыскивая нужное слово. — На сказку.
— Почему вашу мать парализовало?
Байрон сидел в кресле перед монитором и наблюдал, как разные эмоции сменяются на лице Эйми. Все в ней его очаровывало: ее глаза, улыбка…
— Она и ее подруги по колледжу отправились на горное озеро. Там они стали нырять в воду прямо с утеса. Когда пришла очередь нырять маме, она поскользнулась и упала не в воду, а на берег. Сломана себе шейный отдел позвоночника, и ее увезли в больницу. Там она и узнала, что беременна. Она об этом даже и не догадывалась. Срок был совсем небольшой, и она могла бы сделать аборт. К тому же ей хотели давать какие-то лекарства, от которых плод погиб бы. Но она умоляла врачей сохранить ребенка. Потом мама рассказывала мне, что в то ужасное время, когда она поняла, что никогда больше не сможет ходить и даже двигать руками, я стала ее единственным смыслом жизни.
— Удивительно, как у нее не случился выкидыш.
— Да, удивительно, — согласилась Эйми. — Она вынашивала меня почти полный срок, а потом ей сделали кесарево. Про нас даже напечатали в газете. Так как мама не могла за мной ухаживать, я выросла в доме бабушки и дедушки.
— Той самой бабушки, что постоянно пичкала вас конфетами.
— Той самой, — кивнула Эйми и подцепила на вилку ломтик рыбы. Байрон заметил, что у нее изящные руки и что ее движения хоть и скованны, но отличаются некой грациозностью. — Никто не готовит домашние сласти лучше Дафны Бейкер, она же Мим. А какие она печет печенья и пирожки! Пальчики оближете.
— Я в этом не сомневаюсь, — ответил он, наслаждаясь ужином. — Надеюсь, вы не посчитаете меня чересчур любопытным, если я спрошу, где же все это время был ваш отец?
— Отца у меня нет. — Улыбка Эйми померкла. — Ну конечно, он есть, наверно, где-то, иначе меня бы на свете не было, но я о нем совсем ничего не знаю.
— Простите, зря я спросил.
— Да нет, ничего страшного, — заверила она. — Просто я всегда переживаю за маму: боюсь, что люди будут судить ее слишком строго, когда узнают, что в моем свидетельстве о рождении в графе «отец» она поставила прочерк. В ее защиту я могу сказать лишь то, что она была совсем юной и училась в колледже. Она еще не перебесилась. Однако она никогда не была шалавой. Мама не знала, кто мой отец, не потому, что спала со всеми ребятами подряд. Просто она как-то раз познакомилась на дискотеке с одним парнем. Музыка, огни… Короче, он совсем вскружил ей голову. Он сам был не из общежития, и после танцев они отправились в гостиничный номер… Утром, перед уходом, мама оставила ему свой номер, но он так и не позвонил. — Она наморщила нос, словно хотела сказать: «Обыкновенная история». — Кто бы он ни был, он даже не подозревает о моем существовании.
— Тогда мне его жаль. Впрочем, сам виноват. — Байрон вправду так думал — А теперь расскажите-ка мне о своем волшебном детстве в доме бабушки.
— Мама и я стали для бабушки с дедушкой всем, — прочувствованно произнесла Эйми, — Думаю, вы понимаете, сколько времени и заботы требовали парализованная женщина и нежданная внучка. Мы редко куда-то выезжали. Во-первых, трудно было организовать транспортировку, а во-вторых, вечные тревоги бабушки. Только дедушка соберется нас куда-то отвезти, Мим тут как тут: сразу же обрушит на него целый список катастроф, которые непременно произойдут. Поэтому бабушка с дедушкой изо всех сил старались, чтобы дома было интересно.
— Ну и что? Им это удавалось?
— О, еще как! — Лицо ее прояснилось. — Им это было не сложно: они знали почти всех в нашем городе. Я выросла в крошечном городке. Теперь он стал пригородом Остина. Бейкеры были очень большими шишками — когда-то им принадлежала половина предприятий в городе. После несчастного случая с мамой дедушка все продал, чтобы сидеть дома и помогать за нами ухаживать. Видели бы вы, какой у нас дом — все, кто проезжал мимо, жали на тормоза, чтобы получше его рассмотреть.
Когда Эйми заговорила о доме, ее акцент стал более выраженным, а жесты — более оживленными. Байрон находил, что она просто прелесть.
— Представьте себе Тару из «Унесенных ветром», — продолжила она, — только несколько уменьшенную в размерах. Страсть к земле передавалась у нас из поколения в поколение. Дедушке всегда нравилось копаться в саду, и он присоединился к Обществу садоводов. Наш сад даже победил на выставке. Извилистые дорожки соединяли лужайки и беседки со скамеечками, а вокруг были разбиты клумбы с цветами, которые цвели весь год.
Дафна была королевой общества, и поэтому у нас постоянно устраивались вечеринки. В саду дедушка оборудовал для нас с мамой множество специальных мест. Он работал, а мы сочиняли сказки. Сами мы никуда не могли поехать, но в воображении мы где только не побывали. Мы путешествовали на волшебном летучем корабле, который мог переместить нас в любое место и в любое время, куда мы только пожелаем.
— Как здорово! — Интересно, подумал Байрон, как это, когда тебе в детстве уделяют столько внимания?
— Да, было здорово. — Эйми вздохнула, и ее лицо приняло задумчивое выражение. — У меня было замечательное детство, хотя и несколько странное.
Он присмотрелся к ней.
— Тогда почему вы сейчас такая грустная? Она пожала плечами и принялась за салат.
— Да так… Просто взгрустнулось. Все изменилось после смерти мамы.
— Расскажите, как она умерла.
— Вы уверены, что хотите слушать дальше? Это довольно грустная история.
— Грустных историй очень много. — Байрону вспомнилось собственное детство: ему тоже приходилось много путешествовать, только не в воображении, а в действительности. Ему больше нравились сказочные путешествия Эйми. — Говорите, мне очень нравится вас слушать.
— Ну хорошо: когда я чуть-чуть подросла, мама начала беспокоиться, что у меня неполноценное детство, так как я совсем не общаюсь с ровесниками. По соседству детей моего возраста не было, а в гости к нам заходили преимущественно друзья бабушки и дедушки. Мама решила, что меня нужно отправить в летний лагерь.
Сначала мне эта идея понравилась. Я думала, что это будет похоже на те путешествия, что мы с мамой совершали в воображении. У Мим, конечно, чуть удар не случился: она считала, что совершенно недопустимо отсылать куда-нибудь десятилетнего ребенка без родительского присмотра. Однако мама настояла на своем, и я поехала в лагерь. Но все вышло совсем не так, как я ожидала. — Эйми сморщила нос. — Сначала я была очень несчастна. Дети могут быть очень жестоки к тому, кто в чем-либо несовершенен.
— Да, — согласился Байрон.
Она склонила голову набок и взглянула в камеру, словно бы могла его там увидеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27