– Могу себе представить картину: мы слишком увлеклись, потеряли голову, начинаем кататься по полу в холле, и в этот момент мама открывает дверь, чтобы посмотреть, кто это поднял такой шум.
– Ты большая девочка. – Алек снова притянул Кристин к себе. – Ты уже достигла достаточно зрелого возраста, и, конечно, твоя мамочка знает, что ты иногда позволяешь себе пообниматься с мальчиками.
– Осторожно! – Кристин неожиданно сильно ткнула Алекса пальцем под ребро. – Если хочешь поцеловать меня, забудь о шуточках по поводу возраста.
– Слушаюсь! Мои губы запечатаны, но поцелуи не считаются.
Оказавшись в квартире, Кристин еще целую минуту просто стояла, приходя в себя, потом помчалась наверх, чтобы поскорее отправить письмо подругам. Ей так хотелось рассказать им о том, что произошло.
– Папа! – Маленький Чарлз вскочил на ноги и бросился к двери. Лежа на спине посреди беспорядочно сваленных игрушек, Кристин смотрела на вернувшееся с соревнований по сноубордингу семейство.
– Привет, Чаки. – Робби подхватил сынишку и подбросил его вверх, к огромному восторгу мальчика. Последовали шумные поцелуи и смех.
Кристин улыбалась, наблюдая эту сцену. Любовь сотворила чудо с ее прежде серьезным и все время напряженным братом.
– А меня поцелуют? – спросила Натали, предоставив Эштону-старшему развешивать одежду в шкафу прихожей.
Робби немного наклонил малыша, чтобы он мог чмокнуть свою маму. Потом, держа сына на бедре, прошел в гостиную и с серьезным видом кивнул в сторону елки:
– Итак, это новогодняя елка.
– Да, это она. – Кристин поднялась, держа на руках Джонатана.
Они встали полукругом и молча смотрели на высокое искусственное дерево, стоявшее рядом с окном, за которым открывался вид на горы. Дюжины белых лебедей, сделанных из натуральных перьев, сидели на ветках, среди многих ярдов переливающихся ленточек. Тысячами крошечных огоньков искрились стеклянные розовые, лиловые, серебряные и золотые украшения, изготовленные в итальянском Марино. Иней покрывал темно-фиолетовые шары, а сосульки сверкали как бриллианты.
– Да. – Робби кивнул. – Елка, как и положено.
– Она красивая! – воскликнул Чарлз. Пляшущие елочные огоньки отражались в его глазах. Кристин вынуждена была признать, что елка действительно была красивая. Но тем не менее даже на эту красавицу она поменяла бы скромную елку Мэдди с ее импровизированными украшениями.
– Я полагаю, здесь должна быть какая-то тема. – Эштон-старший наклонил голову с таким видом, словно рассматривал абстрактную картину. – У Барбары всегда есть тема.
– Я думаю, они с декоратором назвали это «леденцы», – предположила Кристин.
– М-м-м... – Отец пощипывал нижнюю губу. – Ну что ж, если это доставляет ей удовольствие.
– Кстати, о сладостях. – Натали принюхалась. – Похоже, пахнет какой-то выпечкой?
– Это свечи. – Кристин сморщила нос. – Декоратор перед уходом зажгла свечи с запахом домашнего печенья. От этого запаха мы с мальчиками безумно проголодались, а мама слегла с мигренью. Я их все потушила, но мой желудок продолжает требовать: «Булочек!» – Последнее слово она произнесла, искусно имитируя голос Бисквитного чудовища.
Джонатан захлопал в ладоши, услышав ее смешной голос, и Кристин, конечно, пришлось пощекотать его. Он такой чудесный малыш.
– Ну что ж. – Натали забрала ребенка у тетки. – Нам придется с этим что-то делать, верно?
– Ты умеешь печь сахарные булочки? – с надеждой спросила ее Кристин.
– Ты что, с луны свалилась? – Натали закатила глаза. – Я позвоню в бакалейную лавочку в Ист-Виллидж и закажу несколько упаковок готового теста и прессованные трубочки цветной сахарной глазури. Это не домашнее печенье, но тоже здорово. Мы можем устроить небольшую вечеринку с украшением булочек.
– Меня это устраивает, – решила Кристин.
– Кто-нибудь хочет выпить? – спросил Роберт-старший, подойдя к бару у камина.
Кристин и Робби согласились на предложение, а Натали с мальчиками направились в кухню за полдником.
– Ну и представление ты сегодня устроила! – сказал Робби Кристин, когда они сели на диван.
– Толпа была в восторге? – спросила Кристин.
– Не знаю насчет толпы, но я точно был сражен, – сказал Робби. – Должен признать, сестренка, ты свое дело знаешь.
– Ты только сейчас это понял?
– Не обижайся. Я делаю тебе комплимент.
– Он прав. – Отец подал Кристин стакан белого вина, полагая, что это именно то, чего ей хочется, поскольку это именно то, «что пьют женщины». – Меня это тоже очень впечатлило.
Кристин моргнула. Она не ослышалась? Отец похвалил ее?
– С-спасибо.
Она лихорадочно вспоминала, а ее отец, словно не произошло ничего необычного, спокойно сел, положив ногу на ногу, и начал потягивать виски. Кристин хватило бы пальцев одной руки, чтобы сосчитать, сколько раз отец хвалил ее. Хотя «хвалил» было слишком сильным словом, точнее было бы сказать «одобрительно кивал». И то, что он сказал «впечатлило», просто лишило ее дара речи.
Брат откинулся на спинку дивана, тоже держа в руках стакан виски.
– Ты все еще работаешь в «неотложке»?
– Да. – Кристин выпрямилась. – И мне это очень нравится.
Робби посмотрел на отца:
– Отец, насколько мне помнится, больница Святого Джеймса ищет хорошего травматолога? Руководству следовало бы рассмотреть кандидатуру Кристин.
– Знаешь, ты прав. – Эштон-старший кивнул. – Я об этом даже не подумал.
Конечно, не подумал. С какой стати ему вспоминать о дочери только потому, что больница, членом руководства которой он является, ищет врача именно ее специализации?
Он посмотрел на Кристин:
– Тебя бы заинтересовало место в больнице Святого Джеймса?
Работать в больнице отца вместе с его ближайшими коллегами? Иметь возможность завоевать их уважение? Действительно показать, на что она способна? Да за это Кристин готова была душу продать!
Она постаралась не выдать своих чувств и сдержанно ответила:
– Я подумаю об этом. А что они предлагают?
– Точно не уверен. Знаю только, что они ищут специалиста с опытом. – Он сделал небольшой глоток. – Если хочешь, я мог бы порекомендовать тебя.
Неожиданно глаза у нее защипало.
– Ты можешь рекомендовать меня?
– Я же сказал, что сегодня ты произвела на меня большое впечатление. И кроме того, ты же Эштон. – Он поднял стакан приветственным жестом.
Кристин охватила такая слабость, что она даже не смогла ответить на его тост.
– Спасибо. – Она сделала небольшой глоток и, боясь уронить стакан, быстро поставила его на кофейный столик. – Прошу меня извинить, я пойду посмотрю, не нужна ли Натали моя помощь.
Кристин поспешно вышла из комнаты, чтобы не сделать чего-то такого, что окончательно приведет ее в смущение, например расплакаться. Ее отец доктор Роберт Эштон-старший собирается рекомендовать ее на место в больнице Святого Джеймса? Еще совсем недавно она могла об этом только мечтать!
Ладно, это Робби подтолкнул его к этой мысли, но все же отец сам предложил ей поддержку, такую же, какую он оказывал Робби.
Кристин охватила сладкая до боли радость. На мгновение ей даже стало безразлично, обгонит ли она завтра брата. Достаточно было и этой победы. Но она посмеялась над этой мыслью. После того как всю жизнь ей приходилось быть на вторых ролях, теперь она впервые имела реальную возможность обойти его!
Глава 10
Говорят, что терпение – это достоинство, но, только действуя, можно чего-то достичь.
«Как сделать свою жизнь идеальной»
Кристин опаздывала. Алек взглянул на часы, потом осмотрел зону отдыха у канатной дороги в Юнион-парк. Толпа у подъемника была приличной, одни ждали своей очереди, другие отдыхали, сидя за столами для пикника. Но Кристин нигде не было видно, и Алек не мог понять, в чем дело. Она несколько раз опаздывала на уроки, но никогда ему не приходилось ждать так долго. Может, она перепутала час? Ведь когда он говорил о времени встречи, Кристин, похоже, пребывала в полной прострации.
Алек вспомнил, как она выглядела после поцелуя, и еще сильнее захотел увидеть ее. Ну где же она?
Бадди нетерпеливо поскуливал. Собака привыкла, что когда Алек надевал красный жилет, они приступали к работе, а не стояли без дела.
– Знаю, приятель. – Алек рассеянно потрепал пса за ухом, а может, это он ошибся, может, ему следует спуститься к схеме лыжных трас – их обычному месту встреч – и посмотреть, не ждет ли она его там? А вдруг он пропустил ее?
Рация, которая на дежурстве всегда была при нем, затрещала, и раздался голос Трента: «Лыжный патруль передает номеру 14В32. Алек, ты меня слышишь?»
Алек нахмурился и достал рацию из кармана куртки. Меньше всего сейчас ему нужен был этот вызов, ведь наверняка придется спасать какого-нибудь идиота, который проигнорировал запретительную разметку, а что подумает Кристин, когда придет на встречу и не увидит его?
– Говорит 14В32, прием.
– Лыжный патруль номеру 14В32. У нас инцидент у подъемника Фри-Флаерс, требуется твое присутствие. Прием.
Инцидент? Что, черт возьми, за инцидент?
– 14В32 лыжному патрулю. Я занят. Постарайтесь разобраться сами. Прием.
– Нет, думаю, ты должен заняться этим лично. Прием.
– Сообщите подробности. Прием.
– У нас тут лыжница Кристин Эштон. У нее острый приступ панического расстройства...
– Сообщение принял. Сейчас прибуду. Конец связи.
Едва Алек тронулся с места, Бадди тотчас огромными прыжками «ринулся в бой». В рекордно короткое время они добрались от зоны отдыха в Юнион-парке до подъемника Фри-Флаерс. Резко затормозив, Алек осмотрелся, но нигде не увидел ни Трента, ни Кристин.
– Эй! – закричал он оператору подъемника. – Слышал, у вас здесь проблема?
– Они там.
Оператор указал на небольшую площадку недалеко от подъемника.
Сначала он увидел только Трента, который стоял спиной к нему, но, подъехав ближе, заметил сидевшую на большом валуне Кристин. Остановившимся взглядом она смотрела прямо перед собой, сжимая в руках бутылку с водой.
Трент взглянул на подъехавшего к ним Алека:
– Ты быстро.
Не обращая внимания на Трента, Алек снял лыжи и опустился на колени перед Кристин. Ее дыхание было учащенным и поверхностным.
– Эй, – мягко окликнул он ее, – что случилось?
– Я не могу сесть на подъемник. – Она быстро моргала, но глаза оставались сухими. – Я не могу этого сделать.
– Все в порядке. Тебе и не нужно этого делать. – Алек снял перчатку и просунул пальцы под манжету ее куртки, чтобы определить пульс. Пульс был учащенным, и это встревожило его. – Мы просто немного посидим здесь, хорошо?
Кристин кивнула и тяжело сглотнула, пытаясь сдержать подступившие слезы. Бадди ткнулся носом ей в руку, всем своим видом выражая крайнее беспокойство.
Алек бросил взгляд через плечо.
– Что случилось?
– Приступ начался перед подъемником, – объяснил Трент. – Она вдруг застыла, начала учащенно дышать и хвататься за грудь. Операторы решили, что у нее сердечный приступ, и вызвали меня. Крис утверждала, что это просто приступ паники и что через секунду все пройдет, но не похоже, чтобы он прошел. И я понятия не имею, что спровоцировало этот приступ.
– У нее боязнь высоты. – Алек снова повернулся к Кристин: – Ты великолепно с этим справлялась. В чем дело?
Слезы, которые Кристин так долго сдерживала, появились в ее глазах.
– Раньше ты всегда был рядом. А сегодня тебя не было.
– Девочка моя. – Сердце у него сжалось, он опустился рядом с ней на камень и нежно обнял Кристин.
– Мне очень жаль. – Она положила голову ему на грудь, шлема на ней не было, и ее шелковые волосы коснулись его подбородка. – Мне так стыдно.
Алек посмотрел на Трента:
– Не беспокойся, все под контролем.
– Ну что ж, оставляю ее на тебя.
Трент собрал свой рюкзак, встал на лыжи и с заметным облегчением заскользил вниз. И Трентон, и Алек вместе бывали в разных переделках, рисковали своими жизнями ради спасения других, но когда дело касалось плачущих женщин, Трент всегда чувствовал себя не в своей тарелке.
Пытаясь успокоить Кристин, Алек погладил ее по спине, а Бадди улегся у ее ног.
– Итак, расскажи мне, что произошло. Утром, когда ты была вместе с отцом и братом, все прошло нормально?
– Сначала – да. – Она выпрямилась и вытерла лицо перчатками. От ветра и холода щеки у нее обветрились. – Как ты сказал, я хорошо справлялась со своими страхами и думала, что с этим покончено. Перед первым подъемом я даже не колебалась. Мы вместе сели в кресла, и я подумала, как все здорово. Вообще никакой тревоги. Но потом, я не знаю, мы проехали уже половину пути... – Дыхание Кристин вновь стало неровным.
– Вот, выпей воды. – Алек протянул ей бутылку и подождал, пока она сделает глоток. – Теперь лучше?
Она кивнула.
– Мы были на середине, когда Робби начал дразнить меня, как это он обычно делает.
– А как он это делает?
– Ну, он говорит что-то вроде того: «Так ты и в самом деле думаешь, что ты можешь обогнать меня, да? Возможно, нам стоит сделать несколько прыжков, а отец будет вести счет». И я ему сказала: «Хорошо, давай». И тогда отец вздохнул и сказал: «А может, я сейчас объявлю Робби победителем и с удовольствием проведу день без ваших никому не нужных состязаний? В любом случае мы знаем, что он выиграет».
– Что? – Алек в удивлении покачал головой. Как мог отец, которого она так сильно любила и уважала, так обидеть свою дочь? – Да уж!
– Вот так! – Щеки Кристин немного порозовели. – И он совершенно не понимает, как обидно слышать такое!
– И что было дальше?
– Мы с Робби все-таки настояли на состязании и все вместе отправились в Майнерз-Бейсн.
– Неплохой выбор. – Алек кивнул. Этот участок вполне подходил для подобных состязаний. – И как ты откаталась?
– Я его стерла в порошок, Алек. – Ее глаза блестели, но теперь уже от возбуждения, а не от слез. – Я надрала ему задницу. Жаль, что ты меня не видел. Меня невозможно было остановить.
– Охотно верю. Ты молодец, – похвалил Алек. – Тогда ты меня чуть не снесла, на спуске.
Кристин вздохнула:
– Ну вот. И отец заявил, что это был пробный спуск. Он сказал, что первый раз не считается, потому что я здесь уже целую неделю, а Робби только что приехал. И мы делали это снова, и снова, и снова, и каждый раз я легко обходила Робби. Я раздолбала всю лыжню и совершила несколько безумных прыжков, а Робби, пытаясь угнаться за мной, раз пять грохнулся в снег. И каждый раз у отца находилась отговорка, чтобы не считать очередной забег.
– Это полный бред. – Алек не мог поверить своим ушам.
– Вот именно, – согласилась Кристин. – И мы снова и снова возвращались на подъемник и снова поднимались, и каждый новый подъем давался мне все труднее. Я почувствовала, что меня начинает охватывать паника, но я не хотела показывать вида. Ни за что. Я была готова снова и снова подниматься наверх и соревноваться до тех пор, пока отец не признает, что хоть в чем-то я лучше Робби. Я знаю, что он умнее, чем я. Я знаю, что он хороший невролог, а я скромный врач «неотложки». Я знаю, что ему, а не мне была доверена честь произнести речь на выпускном вечере в колледже. Я знаю, что во многих вещах я не смогу сравниться с ним, но, черт возьми, в этом деле я лучше его! Лучше!
Алек пристально смотрел на Кристин, и у него щемило сердце.
– В конце концов твой отец признал это?
– Нет. – Она раздраженно фыркнула. – Робби все это надоело. Он сказал, что устал и от высоты, и от лыж, и ему надоело проигрывать. И он сам провозгласил меня победителем. Это было словно... – Кристин замялась, отыскивая подходящие слова. – В общем, это был один из самых замечательных моментов в моей жизни! Брат так и сказал: «Ты выиграла. Поздравления, сестренка. Ты все-таки это сделала».
– А что отец?
– Он? Он просто повернулся к Робби и сказал: «Поедем, неплохо было бы перекусить». И они уехали без меня.
– Что? – Алек нахмурился. – Они так вот взяли и оставили тебя там?
– Они знали, что мы с тобой договорились встретиться и мне пора ехать, но все равно оставили меня стоять там.
– Вот придурки! – Алеку захотелось тут же броситься вниз, чтобы сказать господам Эштонам «пару ласковых». – И что ты сделала?
– Я подъехала сюда, встала в очередь на подъемник, чтобы отправиться на встречу с тобой. Я так разозлилась, что меня трясло. И когда подошла моя очередь, я... я не знаю, что случилось. Я просто... – В глазах у нее снова появились слезы. – Я не могла сесть на подъемник.
– Все в порядке. – Алек притянул ее к себе и крепко обнял, сожалея, что ничего больше не может для нее сделать.
Однако сейчас Кристин нужно было именно это – чтобы кто-то просто обнял ее. Напряжение в груди начало медленно спадать.
– Эй, – Алек снова погладил ее по спине, – давай-ка я провожу тебя домой. Ты немного отдохнешь, а когда я освобожусь, мы отпразднуем твою победу.
– Нет, я не хочу. – Кристин покачала головой. – Если я сейчас появлюсь дома, Робби поймет, что я расстроилась, и начнет меня жалеть. Мне это будет неприятно. Отец, как правило, не замечает такие моменты, он их просто не видит, но Робби замечает все, хотя это не мешает ему подметать моим самолюбием теннисный корт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Ты большая девочка. – Алек снова притянул Кристин к себе. – Ты уже достигла достаточно зрелого возраста, и, конечно, твоя мамочка знает, что ты иногда позволяешь себе пообниматься с мальчиками.
– Осторожно! – Кристин неожиданно сильно ткнула Алекса пальцем под ребро. – Если хочешь поцеловать меня, забудь о шуточках по поводу возраста.
– Слушаюсь! Мои губы запечатаны, но поцелуи не считаются.
Оказавшись в квартире, Кристин еще целую минуту просто стояла, приходя в себя, потом помчалась наверх, чтобы поскорее отправить письмо подругам. Ей так хотелось рассказать им о том, что произошло.
– Папа! – Маленький Чарлз вскочил на ноги и бросился к двери. Лежа на спине посреди беспорядочно сваленных игрушек, Кристин смотрела на вернувшееся с соревнований по сноубордингу семейство.
– Привет, Чаки. – Робби подхватил сынишку и подбросил его вверх, к огромному восторгу мальчика. Последовали шумные поцелуи и смех.
Кристин улыбалась, наблюдая эту сцену. Любовь сотворила чудо с ее прежде серьезным и все время напряженным братом.
– А меня поцелуют? – спросила Натали, предоставив Эштону-старшему развешивать одежду в шкафу прихожей.
Робби немного наклонил малыша, чтобы он мог чмокнуть свою маму. Потом, держа сына на бедре, прошел в гостиную и с серьезным видом кивнул в сторону елки:
– Итак, это новогодняя елка.
– Да, это она. – Кристин поднялась, держа на руках Джонатана.
Они встали полукругом и молча смотрели на высокое искусственное дерево, стоявшее рядом с окном, за которым открывался вид на горы. Дюжины белых лебедей, сделанных из натуральных перьев, сидели на ветках, среди многих ярдов переливающихся ленточек. Тысячами крошечных огоньков искрились стеклянные розовые, лиловые, серебряные и золотые украшения, изготовленные в итальянском Марино. Иней покрывал темно-фиолетовые шары, а сосульки сверкали как бриллианты.
– Да. – Робби кивнул. – Елка, как и положено.
– Она красивая! – воскликнул Чарлз. Пляшущие елочные огоньки отражались в его глазах. Кристин вынуждена была признать, что елка действительно была красивая. Но тем не менее даже на эту красавицу она поменяла бы скромную елку Мэдди с ее импровизированными украшениями.
– Я полагаю, здесь должна быть какая-то тема. – Эштон-старший наклонил голову с таким видом, словно рассматривал абстрактную картину. – У Барбары всегда есть тема.
– Я думаю, они с декоратором назвали это «леденцы», – предположила Кристин.
– М-м-м... – Отец пощипывал нижнюю губу. – Ну что ж, если это доставляет ей удовольствие.
– Кстати, о сладостях. – Натали принюхалась. – Похоже, пахнет какой-то выпечкой?
– Это свечи. – Кристин сморщила нос. – Декоратор перед уходом зажгла свечи с запахом домашнего печенья. От этого запаха мы с мальчиками безумно проголодались, а мама слегла с мигренью. Я их все потушила, но мой желудок продолжает требовать: «Булочек!» – Последнее слово она произнесла, искусно имитируя голос Бисквитного чудовища.
Джонатан захлопал в ладоши, услышав ее смешной голос, и Кристин, конечно, пришлось пощекотать его. Он такой чудесный малыш.
– Ну что ж. – Натали забрала ребенка у тетки. – Нам придется с этим что-то делать, верно?
– Ты умеешь печь сахарные булочки? – с надеждой спросила ее Кристин.
– Ты что, с луны свалилась? – Натали закатила глаза. – Я позвоню в бакалейную лавочку в Ист-Виллидж и закажу несколько упаковок готового теста и прессованные трубочки цветной сахарной глазури. Это не домашнее печенье, но тоже здорово. Мы можем устроить небольшую вечеринку с украшением булочек.
– Меня это устраивает, – решила Кристин.
– Кто-нибудь хочет выпить? – спросил Роберт-старший, подойдя к бару у камина.
Кристин и Робби согласились на предложение, а Натали с мальчиками направились в кухню за полдником.
– Ну и представление ты сегодня устроила! – сказал Робби Кристин, когда они сели на диван.
– Толпа была в восторге? – спросила Кристин.
– Не знаю насчет толпы, но я точно был сражен, – сказал Робби. – Должен признать, сестренка, ты свое дело знаешь.
– Ты только сейчас это понял?
– Не обижайся. Я делаю тебе комплимент.
– Он прав. – Отец подал Кристин стакан белого вина, полагая, что это именно то, чего ей хочется, поскольку это именно то, «что пьют женщины». – Меня это тоже очень впечатлило.
Кристин моргнула. Она не ослышалась? Отец похвалил ее?
– С-спасибо.
Она лихорадочно вспоминала, а ее отец, словно не произошло ничего необычного, спокойно сел, положив ногу на ногу, и начал потягивать виски. Кристин хватило бы пальцев одной руки, чтобы сосчитать, сколько раз отец хвалил ее. Хотя «хвалил» было слишком сильным словом, точнее было бы сказать «одобрительно кивал». И то, что он сказал «впечатлило», просто лишило ее дара речи.
Брат откинулся на спинку дивана, тоже держа в руках стакан виски.
– Ты все еще работаешь в «неотложке»?
– Да. – Кристин выпрямилась. – И мне это очень нравится.
Робби посмотрел на отца:
– Отец, насколько мне помнится, больница Святого Джеймса ищет хорошего травматолога? Руководству следовало бы рассмотреть кандидатуру Кристин.
– Знаешь, ты прав. – Эштон-старший кивнул. – Я об этом даже не подумал.
Конечно, не подумал. С какой стати ему вспоминать о дочери только потому, что больница, членом руководства которой он является, ищет врача именно ее специализации?
Он посмотрел на Кристин:
– Тебя бы заинтересовало место в больнице Святого Джеймса?
Работать в больнице отца вместе с его ближайшими коллегами? Иметь возможность завоевать их уважение? Действительно показать, на что она способна? Да за это Кристин готова была душу продать!
Она постаралась не выдать своих чувств и сдержанно ответила:
– Я подумаю об этом. А что они предлагают?
– Точно не уверен. Знаю только, что они ищут специалиста с опытом. – Он сделал небольшой глоток. – Если хочешь, я мог бы порекомендовать тебя.
Неожиданно глаза у нее защипало.
– Ты можешь рекомендовать меня?
– Я же сказал, что сегодня ты произвела на меня большое впечатление. И кроме того, ты же Эштон. – Он поднял стакан приветственным жестом.
Кристин охватила такая слабость, что она даже не смогла ответить на его тост.
– Спасибо. – Она сделала небольшой глоток и, боясь уронить стакан, быстро поставила его на кофейный столик. – Прошу меня извинить, я пойду посмотрю, не нужна ли Натали моя помощь.
Кристин поспешно вышла из комнаты, чтобы не сделать чего-то такого, что окончательно приведет ее в смущение, например расплакаться. Ее отец доктор Роберт Эштон-старший собирается рекомендовать ее на место в больнице Святого Джеймса? Еще совсем недавно она могла об этом только мечтать!
Ладно, это Робби подтолкнул его к этой мысли, но все же отец сам предложил ей поддержку, такую же, какую он оказывал Робби.
Кристин охватила сладкая до боли радость. На мгновение ей даже стало безразлично, обгонит ли она завтра брата. Достаточно было и этой победы. Но она посмеялась над этой мыслью. После того как всю жизнь ей приходилось быть на вторых ролях, теперь она впервые имела реальную возможность обойти его!
Глава 10
Говорят, что терпение – это достоинство, но, только действуя, можно чего-то достичь.
«Как сделать свою жизнь идеальной»
Кристин опаздывала. Алек взглянул на часы, потом осмотрел зону отдыха у канатной дороги в Юнион-парк. Толпа у подъемника была приличной, одни ждали своей очереди, другие отдыхали, сидя за столами для пикника. Но Кристин нигде не было видно, и Алек не мог понять, в чем дело. Она несколько раз опаздывала на уроки, но никогда ему не приходилось ждать так долго. Может, она перепутала час? Ведь когда он говорил о времени встречи, Кристин, похоже, пребывала в полной прострации.
Алек вспомнил, как она выглядела после поцелуя, и еще сильнее захотел увидеть ее. Ну где же она?
Бадди нетерпеливо поскуливал. Собака привыкла, что когда Алек надевал красный жилет, они приступали к работе, а не стояли без дела.
– Знаю, приятель. – Алек рассеянно потрепал пса за ухом, а может, это он ошибся, может, ему следует спуститься к схеме лыжных трас – их обычному месту встреч – и посмотреть, не ждет ли она его там? А вдруг он пропустил ее?
Рация, которая на дежурстве всегда была при нем, затрещала, и раздался голос Трента: «Лыжный патруль передает номеру 14В32. Алек, ты меня слышишь?»
Алек нахмурился и достал рацию из кармана куртки. Меньше всего сейчас ему нужен был этот вызов, ведь наверняка придется спасать какого-нибудь идиота, который проигнорировал запретительную разметку, а что подумает Кристин, когда придет на встречу и не увидит его?
– Говорит 14В32, прием.
– Лыжный патруль номеру 14В32. У нас инцидент у подъемника Фри-Флаерс, требуется твое присутствие. Прием.
Инцидент? Что, черт возьми, за инцидент?
– 14В32 лыжному патрулю. Я занят. Постарайтесь разобраться сами. Прием.
– Нет, думаю, ты должен заняться этим лично. Прием.
– Сообщите подробности. Прием.
– У нас тут лыжница Кристин Эштон. У нее острый приступ панического расстройства...
– Сообщение принял. Сейчас прибуду. Конец связи.
Едва Алек тронулся с места, Бадди тотчас огромными прыжками «ринулся в бой». В рекордно короткое время они добрались от зоны отдыха в Юнион-парке до подъемника Фри-Флаерс. Резко затормозив, Алек осмотрелся, но нигде не увидел ни Трента, ни Кристин.
– Эй! – закричал он оператору подъемника. – Слышал, у вас здесь проблема?
– Они там.
Оператор указал на небольшую площадку недалеко от подъемника.
Сначала он увидел только Трента, который стоял спиной к нему, но, подъехав ближе, заметил сидевшую на большом валуне Кристин. Остановившимся взглядом она смотрела прямо перед собой, сжимая в руках бутылку с водой.
Трент взглянул на подъехавшего к ним Алека:
– Ты быстро.
Не обращая внимания на Трента, Алек снял лыжи и опустился на колени перед Кристин. Ее дыхание было учащенным и поверхностным.
– Эй, – мягко окликнул он ее, – что случилось?
– Я не могу сесть на подъемник. – Она быстро моргала, но глаза оставались сухими. – Я не могу этого сделать.
– Все в порядке. Тебе и не нужно этого делать. – Алек снял перчатку и просунул пальцы под манжету ее куртки, чтобы определить пульс. Пульс был учащенным, и это встревожило его. – Мы просто немного посидим здесь, хорошо?
Кристин кивнула и тяжело сглотнула, пытаясь сдержать подступившие слезы. Бадди ткнулся носом ей в руку, всем своим видом выражая крайнее беспокойство.
Алек бросил взгляд через плечо.
– Что случилось?
– Приступ начался перед подъемником, – объяснил Трент. – Она вдруг застыла, начала учащенно дышать и хвататься за грудь. Операторы решили, что у нее сердечный приступ, и вызвали меня. Крис утверждала, что это просто приступ паники и что через секунду все пройдет, но не похоже, чтобы он прошел. И я понятия не имею, что спровоцировало этот приступ.
– У нее боязнь высоты. – Алек снова повернулся к Кристин: – Ты великолепно с этим справлялась. В чем дело?
Слезы, которые Кристин так долго сдерживала, появились в ее глазах.
– Раньше ты всегда был рядом. А сегодня тебя не было.
– Девочка моя. – Сердце у него сжалось, он опустился рядом с ней на камень и нежно обнял Кристин.
– Мне очень жаль. – Она положила голову ему на грудь, шлема на ней не было, и ее шелковые волосы коснулись его подбородка. – Мне так стыдно.
Алек посмотрел на Трента:
– Не беспокойся, все под контролем.
– Ну что ж, оставляю ее на тебя.
Трент собрал свой рюкзак, встал на лыжи и с заметным облегчением заскользил вниз. И Трентон, и Алек вместе бывали в разных переделках, рисковали своими жизнями ради спасения других, но когда дело касалось плачущих женщин, Трент всегда чувствовал себя не в своей тарелке.
Пытаясь успокоить Кристин, Алек погладил ее по спине, а Бадди улегся у ее ног.
– Итак, расскажи мне, что произошло. Утром, когда ты была вместе с отцом и братом, все прошло нормально?
– Сначала – да. – Она выпрямилась и вытерла лицо перчатками. От ветра и холода щеки у нее обветрились. – Как ты сказал, я хорошо справлялась со своими страхами и думала, что с этим покончено. Перед первым подъемом я даже не колебалась. Мы вместе сели в кресла, и я подумала, как все здорово. Вообще никакой тревоги. Но потом, я не знаю, мы проехали уже половину пути... – Дыхание Кристин вновь стало неровным.
– Вот, выпей воды. – Алек протянул ей бутылку и подождал, пока она сделает глоток. – Теперь лучше?
Она кивнула.
– Мы были на середине, когда Робби начал дразнить меня, как это он обычно делает.
– А как он это делает?
– Ну, он говорит что-то вроде того: «Так ты и в самом деле думаешь, что ты можешь обогнать меня, да? Возможно, нам стоит сделать несколько прыжков, а отец будет вести счет». И я ему сказала: «Хорошо, давай». И тогда отец вздохнул и сказал: «А может, я сейчас объявлю Робби победителем и с удовольствием проведу день без ваших никому не нужных состязаний? В любом случае мы знаем, что он выиграет».
– Что? – Алек в удивлении покачал головой. Как мог отец, которого она так сильно любила и уважала, так обидеть свою дочь? – Да уж!
– Вот так! – Щеки Кристин немного порозовели. – И он совершенно не понимает, как обидно слышать такое!
– И что было дальше?
– Мы с Робби все-таки настояли на состязании и все вместе отправились в Майнерз-Бейсн.
– Неплохой выбор. – Алек кивнул. Этот участок вполне подходил для подобных состязаний. – И как ты откаталась?
– Я его стерла в порошок, Алек. – Ее глаза блестели, но теперь уже от возбуждения, а не от слез. – Я надрала ему задницу. Жаль, что ты меня не видел. Меня невозможно было остановить.
– Охотно верю. Ты молодец, – похвалил Алек. – Тогда ты меня чуть не снесла, на спуске.
Кристин вздохнула:
– Ну вот. И отец заявил, что это был пробный спуск. Он сказал, что первый раз не считается, потому что я здесь уже целую неделю, а Робби только что приехал. И мы делали это снова, и снова, и снова, и каждый раз я легко обходила Робби. Я раздолбала всю лыжню и совершила несколько безумных прыжков, а Робби, пытаясь угнаться за мной, раз пять грохнулся в снег. И каждый раз у отца находилась отговорка, чтобы не считать очередной забег.
– Это полный бред. – Алек не мог поверить своим ушам.
– Вот именно, – согласилась Кристин. – И мы снова и снова возвращались на подъемник и снова поднимались, и каждый новый подъем давался мне все труднее. Я почувствовала, что меня начинает охватывать паника, но я не хотела показывать вида. Ни за что. Я была готова снова и снова подниматься наверх и соревноваться до тех пор, пока отец не признает, что хоть в чем-то я лучше Робби. Я знаю, что он умнее, чем я. Я знаю, что он хороший невролог, а я скромный врач «неотложки». Я знаю, что ему, а не мне была доверена честь произнести речь на выпускном вечере в колледже. Я знаю, что во многих вещах я не смогу сравниться с ним, но, черт возьми, в этом деле я лучше его! Лучше!
Алек пристально смотрел на Кристин, и у него щемило сердце.
– В конце концов твой отец признал это?
– Нет. – Она раздраженно фыркнула. – Робби все это надоело. Он сказал, что устал и от высоты, и от лыж, и ему надоело проигрывать. И он сам провозгласил меня победителем. Это было словно... – Кристин замялась, отыскивая подходящие слова. – В общем, это был один из самых замечательных моментов в моей жизни! Брат так и сказал: «Ты выиграла. Поздравления, сестренка. Ты все-таки это сделала».
– А что отец?
– Он? Он просто повернулся к Робби и сказал: «Поедем, неплохо было бы перекусить». И они уехали без меня.
– Что? – Алек нахмурился. – Они так вот взяли и оставили тебя там?
– Они знали, что мы с тобой договорились встретиться и мне пора ехать, но все равно оставили меня стоять там.
– Вот придурки! – Алеку захотелось тут же броситься вниз, чтобы сказать господам Эштонам «пару ласковых». – И что ты сделала?
– Я подъехала сюда, встала в очередь на подъемник, чтобы отправиться на встречу с тобой. Я так разозлилась, что меня трясло. И когда подошла моя очередь, я... я не знаю, что случилось. Я просто... – В глазах у нее снова появились слезы. – Я не могла сесть на подъемник.
– Все в порядке. – Алек притянул ее к себе и крепко обнял, сожалея, что ничего больше не может для нее сделать.
Однако сейчас Кристин нужно было именно это – чтобы кто-то просто обнял ее. Напряжение в груди начало медленно спадать.
– Эй, – Алек снова погладил ее по спине, – давай-ка я провожу тебя домой. Ты немного отдохнешь, а когда я освобожусь, мы отпразднуем твою победу.
– Нет, я не хочу. – Кристин покачала головой. – Если я сейчас появлюсь дома, Робби поймет, что я расстроилась, и начнет меня жалеть. Мне это будет неприятно. Отец, как правило, не замечает такие моменты, он их просто не видит, но Робби замечает все, хотя это не мешает ему подметать моим самолюбием теннисный корт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27