– Она с трудом проглотила застрявший в горле комок. Не так-то просто тревожить воспоминаниями ушедших из жизни. – И я даже рада, что осталась потом в городе. Мне по крайней мере посчастливилось узнать Ники.
И Чейза, конечно, хоть ей и недостало сил произнести его имя. Одно дело – что Стефани знает о Ники; совсем иное – обнажить свое сердце и открыть ту безнадежную любовь, которую она испытывает к Чейзу.
И все равно – даже этому недолгому, проведенному рядом с ним времени она была рада, хотя именно в этот миг сердце у нее изнывало от тупой ноющей боли. Позже боль утихнет – уж кому, как не ей, знать об этом! А когда самые тяжкие страдания уйдут в прошлое, у нее по-прежнему, как драгоценный подарок, сохранятся воспоминания об одной-единственной ночи с ним – той самой ночи, когда она была уверена, что небезразлична ему, что он пусть совсем немножко, но любил ее.
Джордан Кендалл сидел так тихо, что Аманда едва не забыла о его присутствии.
– Если решишься на перемены, – сказал он, дай мне знать. Я мог бы предложить тебе место в своей фирме. А если в самом деле хочешь уехать из Спрингхилла… у меня масса знакомств, и кому-нибудь наверняка требуется сотрудница с богатым опытом общения с людьми.
Аманда кивнула.
– Спасибо, Джордан. – Ей стало легче при мысли о том, что у нее есть выбор.
Ну а пока она все равно ничего не может сделать. Нельзя же вот так просто взять и уйти с работы – нужно хотя бы заранее известить владельцев гостиницы. Придется остаться, пока не схлынет основная волна, пока не закончатся съемки…
Пока не уедут Чейз и Ники.
* * *
Следующие четыре дня Аманда время от времени видела Чейза, но ни разу не сталкивалась с ним лицом к лицу. Это было не так-то легко в небольшой гостинице, где все пути пересекаются в вестибюле; и можно было сделать лишь один вывод: Чейз так же старательно избегал ее, как и она его.
Ники она видела только мельком, в основном из окна своей гостиной, по утрам, когда отец отводил его в садик. Она твердила себе, что не должна следить за ними, но ничего не могла с собой поделать; у нее вошло в привычку каждое утро пить кофе на своей крошечной террасе, дожидаясь, пока они не выйдут из гостиницы. Случалось, она пропускала этот момент, и тогда кофе долго стыл в ее чашке, пока она не понимала, что ожидание бесполезно. Разумеется, у нее нашлась отличная причина для подобных бдений – просто она соблюдает осторожность, чтобы как-нибудь утром не натолкнуться на Ники. Для всех троих будет лучше, если такого не произойдет, поэтому она терпеливо ждала, когда малыш уйдет в садик, чтобы лишь потом выйти из своей квартиры.
По правде же говоря, ее страшила сама мысль увидеть в глазах Ники безразличие при встрече с ним когда-нибудь в холле.
Когда она смотрела, как он перебирает ножками рядом с Чейзом, волоча за собой плюшевого зайца, ей казалось, что у него усталый, невеселый вид. Конечно, она не могла сказать наверняка – ведь она видела его издалека и со спины, но он иногда так понуро опускал головку… Разумеется, тому могло быть сколько угодно причин, каждую из которых ее воображение еще и приукрашивало.
А кроме того, разумеется, были скандалы.
Аманда не слышала истерик Ники собственными ушами, но до нее доходили рассказы горничных, коридорного Джона, даже Кэти Кендалл, которая ей однажды описала в лицах, как Ники полдня рыдал в садике, рыдал до тех пор, пока не охрип окончательно и не уснул, совершенно измученный слезами.
Аманда убеждала себя, что ее вины тут нет, каким бы бурным ни было поведение Ники. Не она спровоцировала такой протест, она не обещала Ники всегда быть с ним рядом. Впрочем, если уж говорить со всей жестокой откровенностью, то у нее вообще не было причин считать, будто его капризы как-то связаны с ней; в конце концов, он точно так же вел себя и до ее вмешательства в его жизнь.
Но она быстро осознала: у чувства вины нет ни малейшей логики, и от ее и без того истерзанного сердца всякий раз словно отрезали еще один кусочек, когда она слышала рассказ об очередной вспышке Ники. Господи, если бы она не боялась ухудшить ситуацию…
На самом деле Аманде не следовало бы отдавать столько времени и сил раздумьям о Ники, потому что работы было невпроворот. На редкость прохладное лето уступило место жаре, обычной для Айовы, а от кондиционеров, похоже, было мало толку, хоть они и работали на полную мощь. Духота сказывалась и на людях, не меньше, чем на технике. Клиенты скандалили с горничными и вздорили друг с другом, а Джессамин Арден – та вообще рычала на всех подряд.
– Вчера она мне заявила, что работа для нее – просто рай земной по сравнению с пребыванием в ее личной сауне, именуемой «люксом», – однажды утром сказала Трисия Аманде и швырнула через всю стойку стопку корреспонденции. – Знаешь, как она умеет – всадить нож в спину, а потом еще и повернуть его? – Трисия искоса взглянула на Аманду. – Кроме того, она ввернула, что проводит массу времени с Чейзом не только на съемках, но и после них.
Аманда ее не слышала. Она оцепенела, уставившись на верхний конверт в стопке писем – девственно-белый, с дотошно выписанным крупными печатными буквами обратным адресом: БАКСТЕР И БЕЙН, АДВОКАТСКАЯ ПРАКТИКА…
Для нее это был словно голос из могилы. Прошло больше года с тех пор, как она присутствовала на похоронах Лютера Бейна, но его фирма, разумеется, по-прежнему существовала. Туда-то, в фирму, организовавшую усыновление Ники, и должен был бы обратиться Чейз, если бы захотел решить кое-какие дополнительные вопросы. Если бы у него возникло желание юридически оформить свои угрозы или предупреждения, он, конечно, пошел бы именно к оставшемуся в живых компаньону фирмы – Тому Бакстеру.
Дрожащими руками она взяла стопку и прошла в свой кабинет.
Не то чтобы она была поражена до глубины души, просто не ожидала от Чейза поступка столь грубого, как письменное доказательство его угроз. Вполне возможно, разумеется, что он просто предварял те шаги, на которые она могла пойти, – а этого ему проще всего добиться, продемонстрировав ей, как мало у нее прав вмешиваться в жизнь Ники. Но ведь он ей и лично все предельно ясно объяснил…
Она распечатала конверт и вынула вежливо-официальное письмо Тома Бакстера с просьбой по возможности зарезервировать номера для участников ежегодного совещания юристов на первую субботу октября.
Аманда себя довела до такой нервозности, что ей потребовалось несколько минут, прежде чем она поняла смысл написанного. Швырнув письмо на стол, она уткнулась лицом в ладони. Какая же она идиотка! Да разве Чейз после издевательского намека на ее якобы желание продать эту историю газетам стал бы давать ей в руки еще какой-нибудь компрометирующий материал?!
* * *
Жара доводила всех до умопомрачения. Она ощущалась даже в баре – всякий раз, когда открывалась дверь, очередной посетитель приносил с собой волну обжигающего воздуха. Улыбка Кэти утратила какую-то толику добродушия, ее униформа уже не выглядела столь безукоризненно накрахмаленной, и чашка кофе не ждала Аманду, как бывало, на столике во время перерыва.
– Я же говорила, что нужно установить наисовременные кондиционеры, – пробормотала Аманда, устраиваясь на стуле у стойки бара.
– В такие дни, как сегодня, никакое оборудование не поможет.
Спустя пару минут дверь вновь отворилась, и Аманда, увидев, кто возник на пороге, застонала. Джо Смит улыбнулся, засунул руки в карманы и направился в ее сторону.
– Вы позволите? – спросил он, но не стал дожидаться ответа, а тут же забрался на соседний стул. – Я уже несколько дней пытаюсь вас поймать, мисс Бейли.
– Видимо, не ту наживку выбрали, – холодно отозвалась она и взяла свою чашку. – Позже поговорим, Кэти.
– Хочешь, я его вымету отсюда? – спросила Кэти.
– Минутку-минутку, – сказал Джо Смит. – Вы не имеете права выставлять меня. На мне туфли и рубашка, у меня есть деньги, и я даже что-нибудь заказал бы, если бы официантка должным образом исполняла свои обязанности. – Он осклабился в сторону Кэти. – Лимонад и ревеневый пирог, будьте добры.
– Ревеневый! – фыркнула Кэти. – И где это вы набрались таких пристрастий, хотела бы я знать.
– Куда бы я ни поехал, везде обязательно должен попробовать местные деликатесы, какими бы они ни были. – Он повернулся к Аманде: – Вам, наверное, будет интересно узнать, что я разговаривал с бывшей няней Уортингтонов.
– Вот как? С которой же? – Она прикусила язык: ни к чему обеспечивать его лишней информацией.
– С последней. Из всех она самая интересная. – Он отрезал кусочек от пирога, который поставила перед ним Кэти, и нацепил его на вилку. – Кроме того, я на днях нашел весьма любопытные сведения.
– Не сомневаюсь, что вы добываете массу подобных сведений. От этого они не становятся более достоверными.
– Истинная правда. Но, как правило, они бывают далеко не так интересны, как моя последняя находка.
– Спасибо, что подсказали. На следующей неделе непременно добуду номер вашей газеты. Пороюсь в мусорной корзине – вдруг там заваляется?
Он улыбнулся ей приторно-сладкой улыбкой.
– Няня утверждает, что мы оказались правы, когда четыре года назад намекали на усыновление ребенка.
Аманда снова опустилась на стул. Рассказ самого Ники о мальчике, которого выбрали. Ясное дело, няня должна была его слышать. И так же очевидно, что, как только ее уволили, она выложила всю историю – разумеется, не бесплатно.
Джо Смит выглядел весьма удовлетворенным.
– Я так и решил, что вам это будет интересно.
Аманда пожала плечами.
– Эта новость устарела.
– А-а, но в ней есть очень актуальный поворот. Если это дитя любви Чейза, о чем мы тоже догадывались, то кто его мать?
– Зачем вы обращаетесь с этим вопросом ко мне?
– Потому что я думаю, вам-то известен ответ, мисс Бейли.
Аманда изо всех сил старалась не выдать охватившей ее дрожи.
– Прошу прощения. Ничем не могу вам помочь.
– Вот тут-то и появляется наша последняя догадка – о том, почему вы с малышом так привязаны друг к другу, и о том, насколько вы близки с его отцом. А еще о том, сколько времени все это продолжается. Несколько недель? А может, несколько лет?
– Если вы угрожаете предать гласности слухи насчет Ники, Чейза и меня…
– Такая дружная, счастливая семья.
– Это неправда. – По крайней мере не все здесь правда, про себя добавила она. Пусть даже ее слова и граничат с ложью, у нее, во всяком случае, есть оправдание.
– И все равно история отменная, – задумчиво произнес Джо Смит. – Мы могли бы опубликовать снимок, где вы с мальчиком вместе, а потом вертеть факты так и эдак – до тех пор, пока вы сами не поверите, что это ваш сын.
В улыбке Аманды сквозило истинное изумление.
– Вот это талант!
Джо Смит выдержал многозначительную паузу.
– Разумеется, я бы с удовольствием сохранил эти сведения при себе.
– Не бескорыстно, конечно?
– О, деньги тут ни при чем. Взамен вы могли бы мне рассказать, как все было на самом деле.
Аманда в насмешливом удивлении широко раскрыла глаза:
– Вас интересует правда?! Вот где, я вам доложу, настоящая новость!
– Так кто это был, мисс Бейли? Вы можете мне доверять.
В бар вбежала дежурная.
– Аманда, лифт застрял на третьем этаже, а Джон в кабине.
Аманда не потрудилась извиниться. Хуже того, она не потрудилась хоть мельком осмотреть вестибюль, прежде чем ринуться к парадной лестнице, а потому на этот раз не заметила Чейза и не сумела вовремя свернуть к себе в кабинет. По сути дела, она буквально налетела на него.
Он выпустил ручку Ники, чтобы помочь ей удержаться на ногах. Только что войдя в гостиницу с улицы, он еще не снял очки, и Аманда не могла разглядеть выражения его глаз. Но стиснутые губы ясно давали понять, что встреча с ней его ни в малейшей степени не обрадовала.
Слава Богу, он хоть не увидел ее вместе с Джо Смитом. Ее беседа с репортером наверняка стала бы для него последней каплей.
– Извини, – задыхаясь, сказала она. – Я не нарочно. Лифт застрял, и я…
– Мэнди! – заголосил Ники, бросился к ней, ухватился ручонками за талию и прижался с такой силой, что ей стало трудно дышать. – Я так по тебе скучал!
Вопреки всем ее благим намерениям ее пальцы сами прошлись по его волосам. За каких-то несколько дней они заметно отросли; даже выстриженное Заком место за левым ухом теперь невозможно было заметить.
– Я тоже скучала по тебе, Ники.
Он поднял голову и устремил на нее глаза цвета ореха. Они были полны слез.
– Папочка говорит, что у тебя нет на меня времени, потому что ты очень занята.
Она пришла в ярость – хотя, с другой стороны, что еще мог Чейз сказать ему? Никакое другое объяснение не облегчило бы ситуацию. Четырехлетний малыш не принял бы никакого другого объяснения. Вдобавок у этих слов была хоть видимость правдоподобия.
– Солнышко мое, – беспомощно произнесла она в ответ.
Чейз опустил ладони на плечи Ники. Кончики его пальцев прикоснулись к талии Аманды, и она вздрогнула.
– Пойдем-ка, Ники. Аманде нужно заниматься сломанным лифтом.
А она и забыла о застрявшем в лифте Джоне.
Ники всхлипнул, но позволил оторвать себя от Аманды. Когда его теплое тельце перестало согревать ее, она словно застыла от пронизывающего холода.
– Не знаю даже, когда починят лифт, – извинилась она. – Боюсь, что и грузовой сейчас тоже не действует. С ним только Джон умеет обращаться, так что пока его не вызволят…
Чейз не стал утруждать себя ответом. Он повел Ники к лестнице и у первой ступеньки остановился, со вздохом взглянув наверх. Аманда не могла его винить: шесть пролетов – нелегкий подъем, к тому же на последних этажах ему наверняка придется нести Ники.
Аманда отправилась в свой кабинет – звонить мастеру по ремонту лифтов. Вернувшись, она обнаружила Джо Смита, задумчиво жующего зубочистку у стойки дежурного.
Безо всякого сомнения, он наблюдал сцену в вестибюле от начала до конца. Какого черта она решила отгородить бар от холла стеклянной стеной?!
– Редактор будет счастлив заплатить за такую историю, – сказал он.
– Денег не хватит, – рявкнула Аманда. Она ринулась к служебной лестнице и первые два пролета преодолела на одном дыхании. К тому моменту, когда она добралась до третьего этажа, гостиничный слесарь сумел открыть внешние двери в шахту лифта. Нижняя треть кабины теперь была видна, но ее двери все еще не желали открываться, и Джон по-прежнему был там заперт.
Пожарный выход на лестницу оказался раскрыт, и она услышала голосок Ники прежде, чем увидела его самого.
– Больше не хочу играть в скалолазов, – жалобно говорил малыш.
– Тогда давай притворимся, что мы ракеты, взлетающие к самым звездам, – ответил голос Чейза.
– Ракеты, папочка, не устают.
– Ну, я бы за это не поручился.
Ники увидел Аманду, и вся его усталость словно улетучилась в мгновение ока. Мальчуган опрометью кинулся к ней.
– Не хочу идти пешком, папочка. Почему я не могу просто пойти к Мэнди?
– Потому что Мэнди тоже здесь, и вдобавок слишком занята, чтобы заниматься тобой.
Ники обиженно надулся.
Чейз взмахом руки указал на собравшихся около лифта людей.
– Все это надолго?
– Даже не знаю, – призналась Аманда. – Мастер уже едет сюда, но ему понадобится время – еще час или два. Так что если нам не удастся запустить лифт собственными силами…
– Час или два? Мне казалось, ты чудеса творишь с любыми мастерами!
– Это и есть чудо, Чейз. Тебе не приходило в голову, что мастеру по ремонту лифтов нечего делать в Спрингхилле постоянно, поскольку тут ему не найти много работы? Случается – когда нет такой срочности, – что он приезжает через день-другой.
– Оч-чень утешительная весть, – протянул Чейз. – Ну все, Ники, отдохнули. Пойдем.
– Не хочу никуда идти, – заныл Ники. И все же их шаги начали удаляться от нее вверх по лестнице, и Аманда, прижав пальцы к вискам, постояла с минутку, стараясь вернуть хоть видимость душевного равновесия. Сарказм в голосе Чейза подействовал на нее так, словно он ударил ее – впрочем, может и бессознательно, он этого хотел. Она его, собственно, и не винила: наверно, раньше, до возвращения в Спрингхилл, жизнь ему казалась намного проще.
Прошел почти час, прежде чем им удалось раздвинуть двери лифта настолько, чтобы Джон выскользнул оттуда в фойе. Едва он сделал несколько глубоких вдохов и глотнул воды, как Аманда сказала:
– Мне тяжело просить тебя об этом, Джон. Но единственный способ помочь людям подниматься и спускаться – грузовой лифт, а кроме тебя, им никто не умеет управлять…
Джон, не успевший вернуть себе нормальный цвет лица, еще сильнее побледнел при мысли тут же оказаться в другом лифте.
– Ладно, – храбро отозвался он. – Дайте только минутку посидеть на воле.
– Отлично. А я сейчас спущусь в вестибюль и сообщу, что больше не нужно подниматься пешком.
В вестибюле оказалось полно людей. Одни слонялись, ожидая, когда же починят лифт, другие шагали по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19