Она же знаменитость. Что ж, поздравляю, это большая удача. Я надеюсь, вы со своими деньгами теперь как на балу, и скупаете весь мир. А для чего еще деньги, если не покупать все, что вас увлекло, я говорю это всегда. Может, мы сядем? Неплохо бы выпить. Клер, садитесь рядом, чтобы мы могли познакомиться получше.
— А где Ина и Зек? — спросил Квентин.
— Опаздывают, как всегда, — сказала Лоррэн строго. — Они там сражаются; а ты знаешь, что когда они вопят друг на друга, то ничего другого не помнят. По мне, так это отлично; я совершенно не выношу, когда пары обмениваются колкостями и огрызаются друг на друга перед остальными: что они думают, мы должны делать, ставить на них и подбадривать, заключать пари: кто победит или просто изображать, будто ничего не происходит? По крайней мере, с их стороны очень мило, что они занимаются этим за закрытыми дверями и не будут здесь раньше, чем остынут. Что такое брак, если нельзя иногда выпустить пар, вот что я всегда говорю. Мартини, — сказала она официанту. — Очень сухой, и со смесью. Та роскошная девушка — ваша дочь, да? — спросила она у Клер. — Мы видели вас в обеденной комнате прошлым вечером. Какая она радость для вас должно быть. У меня с Оззи четыре сына, и я ожидаю внучку; наверное, будет забавно свыкнуться с тем, что, я бабушка. И здорово, что снова будет кто-то, кому: я нужна. Я люблю быть нужной. А как вы? Вы из Коннектикута, я знаю об этом из газет, а что еще?
— И я теперь сорю деньгами, — сказала с улыбкой Клер.
Лоррэн рассмеялась. Ее маленькое лицо с острым подбородком сморщилось, как у обезьянки. Она изумительно домашняя, подумала Клер, но это как-то забывается в потоке ее болтовни ив блеске глаз, которые: испускают лучи доброго веселья на все вокруг. На ней был синий сатиновый костюм, который увеличивал ее крошечное тело, ожерелье и серьги, они были слишком велики для нее, но все это не имело значения, раз она! была собою довольна.
— Что еще? — спросила она Клер. Ее взгляд упал на левую руку: — Вы вдова? Разведены?
— Разведена, — ответила Клер.
— И давно?
— Достаточно давно, чтобы к этому привыкнуть.
— Ну и? — настаивала та. — И что дальше?
— Это не совсем справедливо, что вы обо мне читали, а я о вас ничего не знаю.
— Не верю. Женщина, которая не хочет говорить о себе? Давайте, Клер, я уступаю вам сцену. Вы интересней, чем я; я никогда ничего не выигрывала, если не считать Оззи, а он был парень что надо, только это случилось тридцать лет назад, и с тех пор мне ничего и не требовалось больше выигрывать, он всегда так обо мне заботился. Я не работаю, и у меня нет никаких умений, если исключить дружбу: я правда, хороший друг. И путешественница: мы побывали повсюду, дюжину раз или больше, и я действительно неплохо в этом разбираюсь, в покупках, вы понимаете, и в отыскивании лучших ночных баров, и музеев, и замков, и больших церквей, ну, вы понимаете. Что такое жена, если не ходячий путеводитель, вот что я всегда говорю. В статье говорилось, что вы, кажется, были художником? Это правда?
— Дизайнером, — сказала Клер.
— Квентин сказал, что вы купили дом в Уилтоне, — встрял Оззи. — Я подумываю купить пару ферм к северу, для развития. Вы живете там долго?
— В Дэнбери я прожила всю жизнь.
— Ну, отлично. Я хочу попросить вас кое о чем, расскажите свои ощущения от этого края. Куда люди ходят и где покупают, как все растет, ну, вы понимаете, все это.
— Я уверена, что агенты по недвижимости… — начала Клер беспомощно.
Он потряс головой:
— Всегда лучше поговорить с человеком из города, особенно с человеком с деньгами. Они чувствуют, когда что-нибудь происходит, раньше, чем все остальные. — Он поглядел на Клер, как будто ждал каких-то объявлений.
— Поверить не могу — вы говорите о делах, — сказала Лоррэн. — Клер, а кто еще был за вашим столиком прошлым вечером?
— Ханна Годдар, — ответила Клер.
— А, родственница, ваша бабушка? Клер улыбнулась:
— Я думаю, она моя добрая фея.
— Добрая фея, — Лоррэн растянула слова. — Мне это нравится. Я тоже хочу. А что она делает?
— Она знает, когда я в ней нуждаюсь. Я никогда не прошу: она просто, знает. Она появилась в такой день, когда всего казалось слишком много, и она все устроила, и с тех пор она как-то узнает, когда нужно выступить и все организовать.
— И вы позволяете это? — спросил Квентин. — Что кто-то организовывает вашу жизнь?
— Не такая плохая идея, время от времени, когда вокруг все сходит с ума, — заметил Оззи. — Если бы я мог помахать рукой, и явился бы кто-нибудь, кто все сделает гладким и сладким, я бы принял это? Черт возьми, конечно же, принял бы.
— Я тоже, что бы это ни было, — сказал мужчина, подошедший сзади к Оззи, и все мужчины встали.
— Ина и Зек Родитис — Клер Годдар, — сказал Квентин, и когда они снова все сели, Лоррэн сказала:
— Мы говорили о доброй фее Клер.
— Как оригинально, — сказала Ина. Высокая, крепкая, с прямыми черными волосами, падающими на плечи, она была не красива, но эффектна. В своем черном платье, красной шелковой накидке и в рубиновом ожерелье и серьгах, она выглядела, подумала Клер, как танцовщица, или, может быть, как орлица, которую они видели сегодня днем, парившую в небе, готовую накинуться на свою жертву.
— Она выполняет все ваши желания? Или только убеждает вас, что вы не хотите того, чего сначала хотели?
— Ох, Ина, это так цинично, — сказала Лоррэн. — Почему бы не поверить в добрых фей? Спорю, что ты бы стала гораздо счастливей от этого.
— Да, с этим жить легче, никаких сомнений, — заявил Зек. Это был огромный мужчина с крючковатым носом, густыми бровями и брюшком, которое нависало поверх рукодельного кожаного ремня. Он положил руку жене на плечо. — Ты должна попробовать. Клер, а откуда вы взяли добрую фею, которая проводит вас по минным полям мимо всех преисподней и по всей жизни?
— Она пришла ко мне, — сказала Клер уравновешенно, — и мне очень жаль, что их так немного ходит вокруг.
— А что она делает еще, кроме как все устраивает? — спросила Лоррэн.
— Устраивает? — откликнулась Ина. — Ты имеешь в виду — в буфете?
— Скверная шутка, Ина, — сказал Зек.
— А, Лоррэн, мне это напомнило, — сказала Ина, — Долли хочет вас видеть с Оззи на своем дне рождения, на мысе Феррат: она сняла виллу. Она сказала, что выслала вам приглашение, но оно вернулось со штампом: «Не найдено».
— Неверный адрес, должно быть, — сказала Лоррэн.
— Ну конечно. Она вечно не в себе.
— А ты когда-нибудь пробовала с ней нормально поговорить? — спросил Зек. — Чаще всего она говорит о деньгах, что, позволь мне тебе сообщить, довольно скоро становится скучным, но она все время напирает своими выдающимися сиськами, как атакующий танк. И я отступаю, ты понимаешь, только чтобы сохранить дистанцию, какое-то пространство, воздух, наконец, но она прет, пока не загонит в угол, и даже тут она умудряется двигать дальше. Я хочу сказать — вот мы на вечеринке, где две сотни человек: что она хочет, чтобы я начал ее ласкать?
— А как насчет того раза, когда она целый час рассуждала о том, за что — любит жирафов? — подсказал Оззи.
— Да, вы, мужчины, все слушали, — сказала Лоррэн. — Уши задраны, и все другие части, спорю, — тоже.
— Я смотрел на Эрла, — сказал Оззи. — Муж сидит со странной улыбкой на лице, пока его жена устраивает спектакль.
— Он хвастал об этом, когда она занималась стриптизом для лорда Сноудена, — сказала Ина.
— Это тоже был спектакль, — сказал Зек. — Некоторым людям просто необходимо быть все время на виду. И он это устраивает с ее помощью.
— Люди с деньгами обычно так не делают, — заметила Лоррэн.
Зек пожал плечами.
— Мы делаем то, что нам приятно. Долли и Эрл любят изображать дураков. Это утомительно, но неважно.
— Так мы встретимся на вечеринке на мысе Феррат на следующей неделе? — спросила Ина.
— Почему нет? — сказала Лоррэн. — Оззи, только эта вечеринка, и потом мы поедем домой, я обещаю.
— Она всегда обещает, что мы сможем уехать домой, — сообщил Оззи. — А затем подворачивается другая вечеринка. Ина, ты оказываешь плохое влияние.
— Не плохое, просто сильное, — сказал Зек. — Как та богиня, которая заставляла дуть ветры. Сложно с такой жить, позвольте вам сообщить.
— Ох, Зек, полегче, — сказала Лоррэн.
— Это был Бог, — произнесла Ина.
— Кто? — спросил Зек.
— Эол, повелитель ветров. Бог, а не богиня. Ты не можешь приписать ветер женщинам.
Зек пожал плечами.
— Кстати говоря, — сказала Лоррэн Оззи, — тебе тоже нравятся эти вечеринки.
Оззи кивнул:
— Ты права — сознаюсь. Большая их часть хороша, мне нравится, когда есть с кем поболтать. Хотя лучше всего у Квентина. Эти я не пропущу.
— Потому что Квентин дает людям то, что они хотят, — сказала Ина. — Или убеждает их в том, что они хотят то, что он хочет им дать. — Она небрежно, но слегка властно опустила руку на плечо Квентина. — Разве не так ты делал со своей косметичкой? Убедил всех нас, что это то, что нам нужно?
— Именно так, — произнес Квентин лениво. Ина поглядела поверх Квентина на Клер:
— Вам следует понаблюдать за ним — он ведь волшебник. Он гипнотизирует всех своих друзей и мы становимся его маленькой счастливой свитой; никаких своих желаний уже не остается — мы подбираем.
— Ох, Ина, — сказала Лоррэн сердито. — Клер, не слушайте ее. Она сегодня в плохом настроении.
— Это я виноват, — сказал Зек, — я вытащил ее прежде, чем она была готова. Мне было так любопытно увидеть Клер. А мы почти с ней и не поговорили.
— Именно, — сказала Лоррэн. — Мы были ужасно невоспитанны. Клер, извините; вы застали нас не в лучшей форме. Я думаю мы все становимся немного склочными, когда путешествуем; может быть, это из-за воды. Вы увидите разницу, когда мы вернемся домой, и мы станем близки.
— Близки? — Ина снова поглядела на Клер. — Я не помню, чтобы встречала вас раньше.
— Мы не были на одних и тех же вечеринках, — сказала Клер.
— Но ты наверняка читала о ней, если ты вообще открываешь газеты, — сказала Лоррэн. — Клер выиграла недавно в лотерею — она знаменитость.
— Лотерея, — произнесла Ина, как будто это было иностранное слово. — Лотерея. Как мило. Значит, у вас теперь небольшая куча денег — это для вас здорово.
— Я слышал об этом, — заявил Зек. — Было много шума по телевизору и в газетах, и тому подобное. Извините, Клер, я как-то не сообразил. Но там было немало, это я помню — речь шла о «лимонах».
— Ого, — сказала Ина. И все замолчали.
— Ну, и сколько же там было? Молчание продолжалось.
— Разве это не то же самое, что расспрашивать кого-то о его зарплате? — спросил Оззи!
— Это едва ли такая уж частная информация, если все было в газетах и по телевизору, — уперлась Ина.
— Но мне не хотелось бы об этом говорить, — сказала Клер.
— Ну я — то знаю, сколько там было, потому что помню по газетам, — сказала Лоррэн, — но я не выдам. Давайте просто скажем, что сумма была больше, чем стоимость фунта икры и меньше государственного долга.
— Да ведь это часть истории, разве нет? — сказала Ина. — Не только выигрыш, но и сколько вы выиграли. Я правда хочу узнать, сколько вы выиграли.
— Но Клер не хочет говорить об этом, — сказал Квентин спокойно.
Снова воцарилось молчание.
— Да, но как это волнующе для вас, — сказала Ина Клер, перегибаясь, чтобы говорить через Квентина. — Вы уже поразвлекались в магазинах? — Она скользнула взглядом по белому костюму Клер. — Ну конечно — да. Это от Симоны, так? Я иногда приезжаю из Нью-Йорка туда; такая милая у нее коллекция. — Она украдкой взглянула на Квентина, чтобы проверить, восстановила ли она себя в его глазах. — А потом вы отправились на Аляску. Разве здесь не изумительно? Так отличается от Европы и Африки.
— Ну с этим не поспоришь, — заявил Зек.
— А вам разве не нравится? — спросила Лоррэн.
— Айсбергов несколько многовато. — сказала Ина, — и лесов. И ни единого «Бедфорда». Ох, черт, извините, — она сняла руку с плеча Квентина. — Вы правы: я просто не в духе. Я думаю, это от высоты.
— Мы на уровне моря, — сказал Зек.
— Мы просто провели одну из наших битв. — Ина поглядела на остальных. — Но вы же знали, не так ли? Я была слегка ранена. — Она поглядела на Клер. — Во всяком случае, поздравляю. И извините за то, что, вы думаете, было невоспитанностью. Я просто была любопытна, и почему бы вам не гордиться тем, что вы выиграли лотерею? Я бы гордилась. Я бы все рассказывала. Так что мы предлагаем тост. За Клер.
— За Клер, — сказал Оззи. Они все подняли бокалы.
— Спасибо, — сказала Клер. Ей было неловко. Это была такая встреча, которую она с радостью провела бы с Джиной и несколькими другими друзьями в Дэнбери, но не с чужаками, взбудораженными собственными взаимоотношениями и, по большому счету, совершенно не интересующимися ею.
— И если вам нужен совет по вкладам, — сказала Ина, — вы можете спросить Зека: он действительно в этом разбирается.
— Полегче, Ина, — сказал Зек. — Это ужин, и круиз. Но я и вправду скромно предлагаю вам свои услуги и советы, и помощь, Клер. — Он протянул ей визитку. — Я живу в Нью-Йорке, и еще у меня своя контора в Норуолке. Звоните в любое время. А в правом углу мой домашний телефон.
— Это ужин, и круиз, — проворчал Оззи. — Ну же, Зек, ты же не станешь заниматься здесь делами, Бога ради…
— Я просто знакомлюсь, — сказал Зек.
— Не совсем, — сказала Лоррэн. — Мы только и делали, что говорили о себе и о людях, которых Клер даже не знает.
— О ком это? — спросил Зек.
— А, ты о Долли и Эрле. Да, но теперь она не захочет с ними знакомиться.
— Я, честно говоря, не понимаю, зачем вы ходите на их вечеринки, — сказала Клер.
— Будь я проклят, если понимаю сам, — сказал Оззи. — Лучше спросить моего секретаря по общению.
Лоррэн пожала плечами:
— Люди просто приходят. Для чего же вечеринки, как не ходить на них, вот что я всегда говорю. И, кажется, даже не важно, нравится тебе кто-то или нет; ты пойдешь к ним и пригласишь их к себе — все равно. Вы знаете, на что это похоже — как в бильярде-автомате, где шарик катается по лабиринту, но никогда из него не выберется — все катается и катается. Так вот это мы: мы не знаем, где выход.
— Умно, — заметил Оззи с удивлением. — Лабиринт. Обычно ты таких вещей не говоришь.
— Это, должно быть, Клер, — сказала Лоррэн. — Из-за нее я начинаю думать о чем-то новом.
Клер подняла глаза и встретилась со взглядом Квентина. Это были его друзья, и она видела, что они его занимали, но еще заметила мерцание скуки в его глазах, и подумала, а не специально ли он окружает себя людьми, которых считает ниже себя, людьми, которые его считают выше. Счастливая маленькая свита: своих желаний у нас нет — мы подбираем за ним. Безусловно, сегодня он главенствовал за столом; он едва сказал несколько слов, но остальные всегда помнили о нем и часто говорили для него, даже если кто-то другой задал вопрос. Было нечто в его спокойствии — наблюдающем, защищенном, неумолимом — что всем давало знать о его силе, и Клер видела, что многие подчинились ей, хотя некоторые продолжают упорствовать в сопротивлении. Как и страна, мимо которой они проплывали, Квентин Эйгер был человеком преувеличений, не признающим ничего бледного и незаметного. И когда он поворачивался к ней, чтобы послушать, что она скажет, или понаблюдать ее с одобрением или восхищением, она чувствовала, как откликается на это внимание, садится прямее, гордится, что так его впечатляла, и еще она ощущала, что становится кем-то другим, кем-то, кого она еще не до конца поняла.
Позже, когда все отправились смотреть фильм, они вдвоем вышли на палубу, и он спросил ее, что она думает о его друзьях. Они стояли у самых перил в затянувшихся, но уже исчезающих сумерках, и бледный свет падал на палубу и узкую полосу воды, по которой двигался их корабль. Клер обернула вокруг себя черно-серебристую кашемировую шаль, и Квентин глядел на неё пристально, пока она рассматривала дремучие леса, которые вдруг иногда раздвигались, чтобы показать быстрый проблеск водопада или маленькие деревушки, чьи домики сбились в кучку на островках или вокруг заливов. Ветер дул постоянно, и птицы безмолвно проваливались во все темнеющие сумерки; на палубе осталось совсем немного пассажиров, и Клер была так счастлива оттого, что Квентин захотел быть с ней одной.
— Мне понравились Лоррэн и Оззи, как вы и думали, — сказала она. — И я не в восторге от Ины и Зека, точно, как вы и ожидали.
Он поглядел на нее изумленно:
— Откуда вы знаете, чего я ожидал?
— Я поняла это по тому, как вы их представляли, как смотрели на них, когда они говорили, и как вы прощались с ними после ужина.
— Вы словно читаете мои мысли. Клер покачала головой:
— Вы выдали много меньше, чем большинство людей выдает себя — я думаю, вы очень осторожны. Но я не была бы хорошим дизайнером, не будь я хорошим наблюдателем. Думаю, я потеряла бы свое мастерство, если бы не смогла увидеть что-нибудь настолько простое, как ваше отношение к друзьям.
Он чуть улыбнулся:
— Почему бы вам не расслабиться и прекратить быть хорошим наблюдателем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— А где Ина и Зек? — спросил Квентин.
— Опаздывают, как всегда, — сказала Лоррэн строго. — Они там сражаются; а ты знаешь, что когда они вопят друг на друга, то ничего другого не помнят. По мне, так это отлично; я совершенно не выношу, когда пары обмениваются колкостями и огрызаются друг на друга перед остальными: что они думают, мы должны делать, ставить на них и подбадривать, заключать пари: кто победит или просто изображать, будто ничего не происходит? По крайней мере, с их стороны очень мило, что они занимаются этим за закрытыми дверями и не будут здесь раньше, чем остынут. Что такое брак, если нельзя иногда выпустить пар, вот что я всегда говорю. Мартини, — сказала она официанту. — Очень сухой, и со смесью. Та роскошная девушка — ваша дочь, да? — спросила она у Клер. — Мы видели вас в обеденной комнате прошлым вечером. Какая она радость для вас должно быть. У меня с Оззи четыре сына, и я ожидаю внучку; наверное, будет забавно свыкнуться с тем, что, я бабушка. И здорово, что снова будет кто-то, кому: я нужна. Я люблю быть нужной. А как вы? Вы из Коннектикута, я знаю об этом из газет, а что еще?
— И я теперь сорю деньгами, — сказала с улыбкой Клер.
Лоррэн рассмеялась. Ее маленькое лицо с острым подбородком сморщилось, как у обезьянки. Она изумительно домашняя, подумала Клер, но это как-то забывается в потоке ее болтовни ив блеске глаз, которые: испускают лучи доброго веселья на все вокруг. На ней был синий сатиновый костюм, который увеличивал ее крошечное тело, ожерелье и серьги, они были слишком велики для нее, но все это не имело значения, раз она! была собою довольна.
— Что еще? — спросила она Клер. Ее взгляд упал на левую руку: — Вы вдова? Разведены?
— Разведена, — ответила Клер.
— И давно?
— Достаточно давно, чтобы к этому привыкнуть.
— Ну и? — настаивала та. — И что дальше?
— Это не совсем справедливо, что вы обо мне читали, а я о вас ничего не знаю.
— Не верю. Женщина, которая не хочет говорить о себе? Давайте, Клер, я уступаю вам сцену. Вы интересней, чем я; я никогда ничего не выигрывала, если не считать Оззи, а он был парень что надо, только это случилось тридцать лет назад, и с тех пор мне ничего и не требовалось больше выигрывать, он всегда так обо мне заботился. Я не работаю, и у меня нет никаких умений, если исключить дружбу: я правда, хороший друг. И путешественница: мы побывали повсюду, дюжину раз или больше, и я действительно неплохо в этом разбираюсь, в покупках, вы понимаете, и в отыскивании лучших ночных баров, и музеев, и замков, и больших церквей, ну, вы понимаете. Что такое жена, если не ходячий путеводитель, вот что я всегда говорю. В статье говорилось, что вы, кажется, были художником? Это правда?
— Дизайнером, — сказала Клер.
— Квентин сказал, что вы купили дом в Уилтоне, — встрял Оззи. — Я подумываю купить пару ферм к северу, для развития. Вы живете там долго?
— В Дэнбери я прожила всю жизнь.
— Ну, отлично. Я хочу попросить вас кое о чем, расскажите свои ощущения от этого края. Куда люди ходят и где покупают, как все растет, ну, вы понимаете, все это.
— Я уверена, что агенты по недвижимости… — начала Клер беспомощно.
Он потряс головой:
— Всегда лучше поговорить с человеком из города, особенно с человеком с деньгами. Они чувствуют, когда что-нибудь происходит, раньше, чем все остальные. — Он поглядел на Клер, как будто ждал каких-то объявлений.
— Поверить не могу — вы говорите о делах, — сказала Лоррэн. — Клер, а кто еще был за вашим столиком прошлым вечером?
— Ханна Годдар, — ответила Клер.
— А, родственница, ваша бабушка? Клер улыбнулась:
— Я думаю, она моя добрая фея.
— Добрая фея, — Лоррэн растянула слова. — Мне это нравится. Я тоже хочу. А что она делает?
— Она знает, когда я в ней нуждаюсь. Я никогда не прошу: она просто, знает. Она появилась в такой день, когда всего казалось слишком много, и она все устроила, и с тех пор она как-то узнает, когда нужно выступить и все организовать.
— И вы позволяете это? — спросил Квентин. — Что кто-то организовывает вашу жизнь?
— Не такая плохая идея, время от времени, когда вокруг все сходит с ума, — заметил Оззи. — Если бы я мог помахать рукой, и явился бы кто-нибудь, кто все сделает гладким и сладким, я бы принял это? Черт возьми, конечно же, принял бы.
— Я тоже, что бы это ни было, — сказал мужчина, подошедший сзади к Оззи, и все мужчины встали.
— Ина и Зек Родитис — Клер Годдар, — сказал Квентин, и когда они снова все сели, Лоррэн сказала:
— Мы говорили о доброй фее Клер.
— Как оригинально, — сказала Ина. Высокая, крепкая, с прямыми черными волосами, падающими на плечи, она была не красива, но эффектна. В своем черном платье, красной шелковой накидке и в рубиновом ожерелье и серьгах, она выглядела, подумала Клер, как танцовщица, или, может быть, как орлица, которую они видели сегодня днем, парившую в небе, готовую накинуться на свою жертву.
— Она выполняет все ваши желания? Или только убеждает вас, что вы не хотите того, чего сначала хотели?
— Ох, Ина, это так цинично, — сказала Лоррэн. — Почему бы не поверить в добрых фей? Спорю, что ты бы стала гораздо счастливей от этого.
— Да, с этим жить легче, никаких сомнений, — заявил Зек. Это был огромный мужчина с крючковатым носом, густыми бровями и брюшком, которое нависало поверх рукодельного кожаного ремня. Он положил руку жене на плечо. — Ты должна попробовать. Клер, а откуда вы взяли добрую фею, которая проводит вас по минным полям мимо всех преисподней и по всей жизни?
— Она пришла ко мне, — сказала Клер уравновешенно, — и мне очень жаль, что их так немного ходит вокруг.
— А что она делает еще, кроме как все устраивает? — спросила Лоррэн.
— Устраивает? — откликнулась Ина. — Ты имеешь в виду — в буфете?
— Скверная шутка, Ина, — сказал Зек.
— А, Лоррэн, мне это напомнило, — сказала Ина, — Долли хочет вас видеть с Оззи на своем дне рождения, на мысе Феррат: она сняла виллу. Она сказала, что выслала вам приглашение, но оно вернулось со штампом: «Не найдено».
— Неверный адрес, должно быть, — сказала Лоррэн.
— Ну конечно. Она вечно не в себе.
— А ты когда-нибудь пробовала с ней нормально поговорить? — спросил Зек. — Чаще всего она говорит о деньгах, что, позволь мне тебе сообщить, довольно скоро становится скучным, но она все время напирает своими выдающимися сиськами, как атакующий танк. И я отступаю, ты понимаешь, только чтобы сохранить дистанцию, какое-то пространство, воздух, наконец, но она прет, пока не загонит в угол, и даже тут она умудряется двигать дальше. Я хочу сказать — вот мы на вечеринке, где две сотни человек: что она хочет, чтобы я начал ее ласкать?
— А как насчет того раза, когда она целый час рассуждала о том, за что — любит жирафов? — подсказал Оззи.
— Да, вы, мужчины, все слушали, — сказала Лоррэн. — Уши задраны, и все другие части, спорю, — тоже.
— Я смотрел на Эрла, — сказал Оззи. — Муж сидит со странной улыбкой на лице, пока его жена устраивает спектакль.
— Он хвастал об этом, когда она занималась стриптизом для лорда Сноудена, — сказала Ина.
— Это тоже был спектакль, — сказал Зек. — Некоторым людям просто необходимо быть все время на виду. И он это устраивает с ее помощью.
— Люди с деньгами обычно так не делают, — заметила Лоррэн.
Зек пожал плечами.
— Мы делаем то, что нам приятно. Долли и Эрл любят изображать дураков. Это утомительно, но неважно.
— Так мы встретимся на вечеринке на мысе Феррат на следующей неделе? — спросила Ина.
— Почему нет? — сказала Лоррэн. — Оззи, только эта вечеринка, и потом мы поедем домой, я обещаю.
— Она всегда обещает, что мы сможем уехать домой, — сообщил Оззи. — А затем подворачивается другая вечеринка. Ина, ты оказываешь плохое влияние.
— Не плохое, просто сильное, — сказал Зек. — Как та богиня, которая заставляла дуть ветры. Сложно с такой жить, позвольте вам сообщить.
— Ох, Зек, полегче, — сказала Лоррэн.
— Это был Бог, — произнесла Ина.
— Кто? — спросил Зек.
— Эол, повелитель ветров. Бог, а не богиня. Ты не можешь приписать ветер женщинам.
Зек пожал плечами.
— Кстати говоря, — сказала Лоррэн Оззи, — тебе тоже нравятся эти вечеринки.
Оззи кивнул:
— Ты права — сознаюсь. Большая их часть хороша, мне нравится, когда есть с кем поболтать. Хотя лучше всего у Квентина. Эти я не пропущу.
— Потому что Квентин дает людям то, что они хотят, — сказала Ина. — Или убеждает их в том, что они хотят то, что он хочет им дать. — Она небрежно, но слегка властно опустила руку на плечо Квентина. — Разве не так ты делал со своей косметичкой? Убедил всех нас, что это то, что нам нужно?
— Именно так, — произнес Квентин лениво. Ина поглядела поверх Квентина на Клер:
— Вам следует понаблюдать за ним — он ведь волшебник. Он гипнотизирует всех своих друзей и мы становимся его маленькой счастливой свитой; никаких своих желаний уже не остается — мы подбираем.
— Ох, Ина, — сказала Лоррэн сердито. — Клер, не слушайте ее. Она сегодня в плохом настроении.
— Это я виноват, — сказал Зек, — я вытащил ее прежде, чем она была готова. Мне было так любопытно увидеть Клер. А мы почти с ней и не поговорили.
— Именно, — сказала Лоррэн. — Мы были ужасно невоспитанны. Клер, извините; вы застали нас не в лучшей форме. Я думаю мы все становимся немного склочными, когда путешествуем; может быть, это из-за воды. Вы увидите разницу, когда мы вернемся домой, и мы станем близки.
— Близки? — Ина снова поглядела на Клер. — Я не помню, чтобы встречала вас раньше.
— Мы не были на одних и тех же вечеринках, — сказала Клер.
— Но ты наверняка читала о ней, если ты вообще открываешь газеты, — сказала Лоррэн. — Клер выиграла недавно в лотерею — она знаменитость.
— Лотерея, — произнесла Ина, как будто это было иностранное слово. — Лотерея. Как мило. Значит, у вас теперь небольшая куча денег — это для вас здорово.
— Я слышал об этом, — заявил Зек. — Было много шума по телевизору и в газетах, и тому подобное. Извините, Клер, я как-то не сообразил. Но там было немало, это я помню — речь шла о «лимонах».
— Ого, — сказала Ина. И все замолчали.
— Ну, и сколько же там было? Молчание продолжалось.
— Разве это не то же самое, что расспрашивать кого-то о его зарплате? — спросил Оззи!
— Это едва ли такая уж частная информация, если все было в газетах и по телевизору, — уперлась Ина.
— Но мне не хотелось бы об этом говорить, — сказала Клер.
— Ну я — то знаю, сколько там было, потому что помню по газетам, — сказала Лоррэн, — но я не выдам. Давайте просто скажем, что сумма была больше, чем стоимость фунта икры и меньше государственного долга.
— Да ведь это часть истории, разве нет? — сказала Ина. — Не только выигрыш, но и сколько вы выиграли. Я правда хочу узнать, сколько вы выиграли.
— Но Клер не хочет говорить об этом, — сказал Квентин спокойно.
Снова воцарилось молчание.
— Да, но как это волнующе для вас, — сказала Ина Клер, перегибаясь, чтобы говорить через Квентина. — Вы уже поразвлекались в магазинах? — Она скользнула взглядом по белому костюму Клер. — Ну конечно — да. Это от Симоны, так? Я иногда приезжаю из Нью-Йорка туда; такая милая у нее коллекция. — Она украдкой взглянула на Квентина, чтобы проверить, восстановила ли она себя в его глазах. — А потом вы отправились на Аляску. Разве здесь не изумительно? Так отличается от Европы и Африки.
— Ну с этим не поспоришь, — заявил Зек.
— А вам разве не нравится? — спросила Лоррэн.
— Айсбергов несколько многовато. — сказала Ина, — и лесов. И ни единого «Бедфорда». Ох, черт, извините, — она сняла руку с плеча Квентина. — Вы правы: я просто не в духе. Я думаю, это от высоты.
— Мы на уровне моря, — сказал Зек.
— Мы просто провели одну из наших битв. — Ина поглядела на остальных. — Но вы же знали, не так ли? Я была слегка ранена. — Она поглядела на Клер. — Во всяком случае, поздравляю. И извините за то, что, вы думаете, было невоспитанностью. Я просто была любопытна, и почему бы вам не гордиться тем, что вы выиграли лотерею? Я бы гордилась. Я бы все рассказывала. Так что мы предлагаем тост. За Клер.
— За Клер, — сказал Оззи. Они все подняли бокалы.
— Спасибо, — сказала Клер. Ей было неловко. Это была такая встреча, которую она с радостью провела бы с Джиной и несколькими другими друзьями в Дэнбери, но не с чужаками, взбудораженными собственными взаимоотношениями и, по большому счету, совершенно не интересующимися ею.
— И если вам нужен совет по вкладам, — сказала Ина, — вы можете спросить Зека: он действительно в этом разбирается.
— Полегче, Ина, — сказал Зек. — Это ужин, и круиз. Но я и вправду скромно предлагаю вам свои услуги и советы, и помощь, Клер. — Он протянул ей визитку. — Я живу в Нью-Йорке, и еще у меня своя контора в Норуолке. Звоните в любое время. А в правом углу мой домашний телефон.
— Это ужин, и круиз, — проворчал Оззи. — Ну же, Зек, ты же не станешь заниматься здесь делами, Бога ради…
— Я просто знакомлюсь, — сказал Зек.
— Не совсем, — сказала Лоррэн. — Мы только и делали, что говорили о себе и о людях, которых Клер даже не знает.
— О ком это? — спросил Зек.
— А, ты о Долли и Эрле. Да, но теперь она не захочет с ними знакомиться.
— Я, честно говоря, не понимаю, зачем вы ходите на их вечеринки, — сказала Клер.
— Будь я проклят, если понимаю сам, — сказал Оззи. — Лучше спросить моего секретаря по общению.
Лоррэн пожала плечами:
— Люди просто приходят. Для чего же вечеринки, как не ходить на них, вот что я всегда говорю. И, кажется, даже не важно, нравится тебе кто-то или нет; ты пойдешь к ним и пригласишь их к себе — все равно. Вы знаете, на что это похоже — как в бильярде-автомате, где шарик катается по лабиринту, но никогда из него не выберется — все катается и катается. Так вот это мы: мы не знаем, где выход.
— Умно, — заметил Оззи с удивлением. — Лабиринт. Обычно ты таких вещей не говоришь.
— Это, должно быть, Клер, — сказала Лоррэн. — Из-за нее я начинаю думать о чем-то новом.
Клер подняла глаза и встретилась со взглядом Квентина. Это были его друзья, и она видела, что они его занимали, но еще заметила мерцание скуки в его глазах, и подумала, а не специально ли он окружает себя людьми, которых считает ниже себя, людьми, которые его считают выше. Счастливая маленькая свита: своих желаний у нас нет — мы подбираем за ним. Безусловно, сегодня он главенствовал за столом; он едва сказал несколько слов, но остальные всегда помнили о нем и часто говорили для него, даже если кто-то другой задал вопрос. Было нечто в его спокойствии — наблюдающем, защищенном, неумолимом — что всем давало знать о его силе, и Клер видела, что многие подчинились ей, хотя некоторые продолжают упорствовать в сопротивлении. Как и страна, мимо которой они проплывали, Квентин Эйгер был человеком преувеличений, не признающим ничего бледного и незаметного. И когда он поворачивался к ней, чтобы послушать, что она скажет, или понаблюдать ее с одобрением или восхищением, она чувствовала, как откликается на это внимание, садится прямее, гордится, что так его впечатляла, и еще она ощущала, что становится кем-то другим, кем-то, кого она еще не до конца поняла.
Позже, когда все отправились смотреть фильм, они вдвоем вышли на палубу, и он спросил ее, что она думает о его друзьях. Они стояли у самых перил в затянувшихся, но уже исчезающих сумерках, и бледный свет падал на палубу и узкую полосу воды, по которой двигался их корабль. Клер обернула вокруг себя черно-серебристую кашемировую шаль, и Квентин глядел на неё пристально, пока она рассматривала дремучие леса, которые вдруг иногда раздвигались, чтобы показать быстрый проблеск водопада или маленькие деревушки, чьи домики сбились в кучку на островках или вокруг заливов. Ветер дул постоянно, и птицы безмолвно проваливались во все темнеющие сумерки; на палубе осталось совсем немного пассажиров, и Клер была так счастлива оттого, что Квентин захотел быть с ней одной.
— Мне понравились Лоррэн и Оззи, как вы и думали, — сказала она. — И я не в восторге от Ины и Зека, точно, как вы и ожидали.
Он поглядел на нее изумленно:
— Откуда вы знаете, чего я ожидал?
— Я поняла это по тому, как вы их представляли, как смотрели на них, когда они говорили, и как вы прощались с ними после ужина.
— Вы словно читаете мои мысли. Клер покачала головой:
— Вы выдали много меньше, чем большинство людей выдает себя — я думаю, вы очень осторожны. Но я не была бы хорошим дизайнером, не будь я хорошим наблюдателем. Думаю, я потеряла бы свое мастерство, если бы не смогла увидеть что-нибудь настолько простое, как ваше отношение к друзьям.
Он чуть улыбнулся:
— Почему бы вам не расслабиться и прекратить быть хорошим наблюдателем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58