Это связано с определенным местом?
Она задумалась.
– С Ранчо, да. Но я бы сказала, что они скорее связаны с определенными событиями.
– Вроде праздников или больших собраний, – вставила Нана. – Но больше всего она любит свадьбы. Очень сентиментально, не правда ли?
Он не отреагировал.
– В вашей рукописи отмечены эти события? – спросил он у Рейчел.
– Да.
Он сделал еще одну заметку.
– Я хотел бы иметь экземпляр. И дневники Франциски. Первым шагом моего расследования будет изучение ее личности и истории. Вторым – опрос всех свидетелей и определение достоверности их сообщений.
– Все по плану, да, профессор? – перебила Нана.
Он прекратил записывать. Нана прямо сидела в своем инвалидном кресле, сложив руки на коленях и царственно вскинув голову. Он молча закрыл блокнот и сунул в карман.
– Да. У меня все распланировано. Я ученый и следую методике. Я изучаю свидетельства и делаю заключения. Это значит, что я полагаюсь только на приборы, факты, цифры и величины.
Она посмотрела с сожалением.
– А как насчет вещей, которые не могут быть зафиксированы приборами, или подтверждены фактами, или измерены в абсолютных величинах?
– Я в них не верю, – бескомпромиссно заявил он.
– Вы приобретаете вещное и теряете непостижимое. Вы живете без любви, веры и надежды. – Взгляд ее был сочувствующим, а голос грустным. – Со временем вы обнаружите, что это не жизнь, профессор.
Он не стал спорить.
– До сих пор не жаловался.
– Вы не могли бы сказать, почему вы это делаете? – спросила она, сплетая пальцы. – Почему для вас так важно убедиться в достоверности нашего призрака?
Глаза его стали холодными и жесткими.
– Потому что никто не вправе извлекать выгоду из человеческой легковерности.
– Похвальное намерение. Но можно поинтересоваться, почему вы сделали его целью своей жизни?
Он улыбнулся, но лицо осталось непроницаемым.
– Может быть, однажды я вам отвечу.
– Буду ждать. А сейчас извините, но я немного устала. Я хотела бы прилечь.
Рейчел вскочила.
– Я помогу. – Она обернулась к Заку: – Подождешь минутку?
– Сколько потребуется.
Нана осела в кресле, закрыв глаза, и Рейчел отвезла ее в спальню. Она помогла бабушке перебраться в кровать и закутала ноги в шерстяной платок толстой вязки.
– Симпатичный мужчина. Высокий и красивый… – Нана значительно помолчала. – Очень красивый, хотя и заблуждается кое в чем.
– Твои слова могли бы успокоить меня, – сухо сказала Рейчел, – если бы я не знала, что ты считаешь Джека Потрошителя неверно понятым продуктом своего времени.
– Ох-хо. – Бабушка вынула из ушей сережки и подала ей. – Спрячь их.
Рейчел помедлила.
– Нана, почему ты не захотела, чтобы Зак увидел медальон?
Собрав лицо в мягкие морщины, она прижала платок к груди, будто перед страшной угрозой.
– Потому что… потому что он бы не понял, что ценность медальона не в денежной стоимости, – объяснила она, – а в магической силе. Потому что он ни во что не верит, и я чувствую, что медальон нужно беречь от него.
– Тогда я не буду показывать. Ни за что. – Нежно поцеловав бабушку, Рейчел зашла в свою комнату и бросила сережки в шкатулку с драгоценностями. Потом коснулась медальона. – Научи его верить, – прошептала она свое желание. – Ему нужно во что-то верить.
Подхватив коробку с переводом дневников, она с сомнением посмотрела на бюро. Рукопись книги останется лежать, где лежала; вряд ли Зак обрадуется такой новости. Быстро вернувшись в гостиную, она положила коробку на стол.
– Вот дневники. – Она неловко поежилась. – Мой агент запретил давать тебе рукопись.
– Почему? – мрачно спросил он.
– Он упомянул возможный конфликт интересов. – Она прикусила губу, сообразив, что выдала себя.
– Конфликт интересов? – повторил он циничным голосом. – Где-то я такое слышал.
Она задрала подбородок.
– Ну, раз термин знакомый, тебе легко будет понять позицию моего агента, – сказала она, не желая отступать. – Могу дать список опрошенных мной свидетелей и общую историю Ранчо. Сойдет?
– Должно…
Не в силах сдержать забрезжившую надежду, она спросила:
– Ты не передумал разоблачать Франциску? Вообще, встреча с Наной как-то повлияла на тебя?
– Повлияла. Но я не передумал.
– Все еще думаешь, что я тебя обманываю?
Он сжал челюсти.
– Вопрос еще рассматривается. Впрочем, если ты устроила мистификацию, то сделала это без ведома и одобрения бабушки.
– Спасибо большое!
Он развернулся к ней.
– А чего ты ожидала? Ясно, что ты отчаянно нуждаешься в деньгах, и книга кажется тебе лучшим способом их заработать. Отчаявшиеся люди решаются на отчаянные поступки. Может быть, ты слишком увязла и не знаешь, как выбраться.
Она сжалась.
– Ни в каком отчаянии я не совершу неэтичного поступка.
– Рад слышать. Потому что намерен расследовать факты, касающиеся призрака Франциски.
– Кем или чем бы ни пришлось пожертвовать в поисках правды?
Он смотрел ей в глаза, далекий и недосягаемый.
– Если мои эксперименты провалят твою затею с книгой – да. Ты будешь принесена в жертву.
Она не знала, что честность может так ранить.
– Откуда становится неясным, почему я помогаю тебе, – пробормотала она.
Веселая искорка в его глазах несколько разрядила напряжение.
– Разве ты забыла? Потому что думаешь, что я ошибаюсь.
Она облегченно просияла.
– Не думаю, а знаю. – Она подошла, коснулась его руки и посмотрела в глаза, задрав голову. – Увидишь, Франциска окажется тем призраком, который докажет, что ты не прав.
– Может быть, – с сомнением допустил он. – Желаю тебе, чтобы свидетели оказались заслуживающими доверия. Лучше бы им оказаться.
Заслуживающими доверия. Какими стандартами он будет измерять это? Верят ли они в то, что видели? Тогда – да, тогда они заслуживают абсолютного доверия. В конце концов, они только повторяют то, что она сама не раз испытывала. А то, что она испытывала, он считает совершенно невероятным. Она взглянула в растерянности.
– Определи понятие «заслуживающий доверия», – попросила она.
– В здравом уме, для начала. – Он глубоко вздохнул. – Это было бы отличное начало.
Она скорчила гримаску.
– Очень смешно.
– Эксперименты начнутся через несколько дней. Сначала я хотел бы составить общее представление. Затем мы с Куртом начнем опрос очевидцев. Ты хотела бы присутствовать?
– Поскольку я отстранена от работы, лучшего занятия и придумать нельзя. Кроме того, мы связаны обязательствами, помнишь?
– Слишком хорошо помню. – Он взял коробку и пошел к двери. У порога обернулся, они долго смотрели в глаза друг другу. Наконец он пробормотал: – Я буду у себя. – И с этим вышел.
Мистер Харпер смотрел на Рейчел, держа в руках ее последний репортаж.
– Эйвери?
– Да, мистер Харпер?
– Ты представляешь себе другую карьеру, помимо журналистики?
– Нет. – По крайней мере в последнее время. Ее изгоняли буквально отовсюду, так что выбор оставался небогатый. С журналистикой должно было получиться.
– Я так и предполагал. – Красный карандаш резво бегал по ее материалу.
Она откашлялась.
– Мистер Харпер, – сказала она, разглядывая утренний выпуск «Новостей родного города». – Я хотела спросить о моей первой статье. – Она сердито взглянула на газетный листок. – Или, лучше сказать, о не моей первой не-статье. Той, что о профессоре Кингстоне.
– Ну, не переживай. Это твоя статья, Рейчел. Она требовала небольшой квалифицированной редактуры, вот и все.
– Понимаете, я никогда не ставила под сомнение вашу квалифицированную редактуру…
– Хорошо сказано. В смысле твоей карьеры.
– Но я столько работала над этой статьей.
– Я верю тебе, Рейчел.
– Мне кажется, ни одно мое слово не попало в газету.
– Как же – не попало? Вся первая строчка составлена из слов, разбросанных по твоей статье. – Он кинул листок на стол. – Посмотри изменения, которые я сделал в этой.
Она взяла, прочитала и тихонько вздохнула.
– Мне кажется, мой вариант гораздо интереснее.
– Я тоже так думаю, Рейчел. Эта строчка о солнце, блестящем в отливающих бронзой волосах профессора… Я весь день прожил под ее впечатлением. Она едва ли не превосходит ту, что о попытке Кингстона уничтожить твое привидение.
Она улыбнулась.
– Правда? Это что! Вы еще увидите мою следующую статью. Завтра Зак начинает опрос очевидцев.
Мистер Харпер прикрыл глаза и застонал.
– О, муки ожидания! Улыбка расплылась до ушей.
– Вы же знаете, я всегда к вашим услугам.
– Где вы впервые почувствовали ее присутствие? – спросил Зак.
– Дайте-ка… – сказала пожилая леди, сосредоточенно нахмурившись. – Я вышла из главного здания и направилась к кладбищу. Вот там я и почувствовала. Нет, нет. Это произошло раньше. В столовой. Или на кухне? – Она мигнула. – Это было на Ранчо.
Зак сделал пометку.
– Опишите привидение.
– Ну, такое… такое расплывчатое. Такое черное и расплывчатое. Понимаете, что я имею в виду?
– Черное и расплывчатое.
– Совершенно верно. Оно меня защекотало до смеху.
– Вы в этот день принимали свои лекарства, – ровным голосом перебил Курт Моррис.
Седая голова кивнула несколько раз.
– Совершенно точно, принимала. Я их принимаю каждый день. Ну эти, успокоители перевозбужденного воображения, знаете? – Она переводила вопрошающий взгляд с одного на другого. – Сын просто из себя выходит, когда я о них забываю.
Рейчел закрыла глаза и вздохнула.
– Чепуха это – ваше привидение, полнейшая чепуха.
– Вы в самом деле так считаете? – спросил Зак.
– Ну! Семечки, по сравнению со штуковиной, которую я видел.
– Правда? Что за штуковина?
Старик напыжился.
– Первую летающую тарелку я видел в одна тысяча девятьсот пятьдесят пятом году. Доложил. Явился такой фу-ты ну-ты государственный агент. Говорил со мной. Наплел с три короба про надувные шарики для погоды и пятна на солнце. – Он поскреб щетинистый подбородок. – Всегда знал, что это государственные байки, чтобы скрыть правду.
Зак взглянул на Рейчел и поднял бровь.
– А в чем правда?
– А правда в пришельцах. – Он подался вперед и хрипло зашептал: – Политиканы не хотят, чтобы народ узнал про то, что у них на секретных военных базах спрятаны пришельцы. Но я это выяснил.
– Каким же образом?
Старик сложил руки на груди.
– А я их видел. Собственными гляделками. Жуткие твари с другой планеты.
Рейчел осела в кресле и застонала.
– Спасибо, что заглянули, мистер Карузерс, – с усмешкой сказал Курт. – Следующий!
– Мы с Джонни пошли на кладбище, а то Фред Вилкинс обозвал нас сопляками. А я ни фига не боялся. Мы там с Джонни сидели до двенадцати… Вот тогда я ее и увидел!
– Что ты увидел, Майк? – спросил Зак.
– Ее. Привидение. У нее были длинные черные волосы и красные горящие глаза. И она стонала. Наверно, хотела нас съесть! Мы с Джонни как рванули оттуда, быстро.
– Спасибо, Майк. Можешь идти.
Мальчик поерзал в кресле.
– Это, а платить-то будете или как?
Рейчел спрятала лицо в ладони. В ней стали просыпаться кровожадные желания.
– Вы говорили, что видели призрака, – сказал Зак. – Я правильно понял?
– Нет, я ничего не видела. – Женщина замялась. – Это трудно объяснить. Это было скорее ощущение.
– Ощущение, – влез Курт. – Хорошо, спасибо, что пришли…
Зак перебил:
– Какого рода ощущение?
Женщина пожала плечами.
– Такое… такое теплое, бархатистое ощущение. Да, и запах.
– Серы? – подсказал Курт, ободряюще осклабившись.
Женщина улыбнулась. – Я понимаю ваш скепсис. Я сама не верю в призраков. Я и не утверждаю, что видела дух Франциски Аристы. Я только говорю, что во время посещения Ранчо со мной произошло что-то необычное. Нечто такое, чего я никогда прежде не испытывала и никогда не забуду.
– Пожалуйста, продолжайте, – попросил Зак. – Вы говорили о запахе.
– Да. Я почувствовала запах гардений.
– Это не могли быть духи или запах цветущего кустарника, донесшийся из открытого окна?
Она вздохнула.
– Все эти вопросы я задавала себе сама. Мне это не давало покоя. – Она начала загибать пальцы. – Я знаю, что запах не мог принадлежать реальному цветку: в комнате не было цветов и гардении не цветут в это время года. Со мной никого не было, и никто из побывавших в комнате передо мной не пользовался духами на основе гардении. Я знаю, потому что потом расспрашивала.
– Кто-нибудь из персонала или из предыдущей группы?
Женщина покачала головой.
– Нет, к сожалению, нет. Я уверена, что, когда я вошла в столовую, запаха не было. Я ощущала только запах мастики. Я запомнила, потому что обратила внимание на то, в какой чистоте там все содержится, и запах мастики отложился в памяти, вроде как подтверждение. Нет, я уверена, что других запахов не было.
– Что произошло потом?
– Мне показалось, что за мной наблюдают. Я понимала, что этого не может быть, но не могла избавиться от этого ощущения. Вдруг стало холодно, будто я попала в холодное течение. – Она беспомощно смотрела на Зака. – Знаете, как это бывает? Плывешь в теплой воде – и внезапно оказываешься как бы в ледяном омуте?
Он кивнул.
– Это превосходное описание. Итак, вы почувствовали холод. Что происходило потом?
– В то же время я почувствовала тепло.
Курт глянул в замешательстве.
– Холод и тепло.
– Я знаю, что это звучит странно, – спокойно сказала женщина. – Но вы спросили, что происходило, и я отвечаю. Я же не говорю, отчего это было. Я просто излагаю факты. Я вошла в комнату. Там было пусто. Я заметила легкий запах лимонной мастики. Я стала все рассматривать, потому что заплатила за это деньги. Воздух стал ледяным. В то же время я почувствовала бархатистое тепло. Я чувствовала себя защищенной – никакого страха. Комнату заполнил запах гардении, и все то время мне казалось, что там кто-то есть. Но никого не было. Холод исчез, и запах тоже. Зак выглядел заинтригованным.
– А после этого вы вообще не чувствовали запаха гардений?
– Нет. Не было никаких необычных запахов и никаких воздушных омутов.
Он сделал быструю запись.
– Спасибо, миссис Макдональд. Могу я обратиться к вам, если у нас возникнут еще вопросы?
– Конечно. – Она помедлила. – Есть еще одно…
– Да?
– Это будет звучать странно.
Курт хмыкнул.
– Вряд ли.
Женщина чуть улыбнулась.
– Может быть. Представляю, сколько странных историй вам пришлось выслушать. – Она поморщилась. – Ну так вот, в тот день на мне были дорогие бриллиантовые сережки, подаренные мужем. И во время всего этого… происшествия я держалась за эти бриллианты, будто они могли выпасть.
– Вы боялись? – спросила Рейчел и коснулась собственных сережек, убеждаясь, что они на месте. Нана бы ее прикончила, если бы потерялись сережки Франциски.
– Нет. Во всяком случае, не самого происходящего. Я просто знала, что если не буду держаться за сережки, то потеряю их. Но потом поняла, как это было нелепо. – Она неестественно рассмеялась. – Глупо, правда? Наверно, поэтому я никогда не упоминала об этом раньше. Думаете, это важно?
– Заранее не скажешь. – Зак протянул руку. – Спасибо, что пришли.
Женщина встала.
– Надеюсь, я помогла вам.
Она вышла из кабинета, и минуту спустя дверь гостиничного номера Зака закрылась за ней. Рейчел смотрела на мужчин.
– Дела идут не очень хорошо, да?
Зак покачал головой.
– Боюсь, так. Элси Макдональд наша лучшая свидетельница на сегодня, а все, что она заметила, – температурная флуктуация, необъяснимый запах и общий беспричинный страх. Причем страх даже не был связан напрямую с явлением.
– У меня есть еще свидетели, – сказала она с ноткой отчаяния в голосе. – Они подтвердят показания Элси. – Она заставила себя быть предельно честной. – Или по крайней мере подтвердят их в некоторой части. Я так сразу не припомню, чтобы кто-то чувствовал угрозу своим сережкам.
Курт хмыкнул, и Зак предостерег его взглядом.
– Так или иначе, у нас есть только неопределенные «ощущения». Нельзя утверждать о существовании призрака, имея такие слабые доказательства. Нужно более ощутимое свидетельство.
– Но и для того, чтобы опровергнуть существование Франциски, нужны более ощутимые свидетельства, – отчаянно сопротивлялась Рейчел. – Нечто конкретное, абсолютное и достоверное.
– Пора устанавливать аппаратуру? – спросил Курт.
Зак потер шею.
– Да, устанавливай. Мне нужно физическое объяснение флуктуаций температуры. – Он иронически взглянул на Рейчел. – Может быть, нам даже удастся найти такое объяснение, которое удовлетворит защитницу местного привидения.
– Вы надеетесь найти физическое объяснение звону колоколов и вспышкам света? – Она улыбнулась. – Сомневаюсь.
– Мы в зоне землетрясений. Я свяжусь с лабораторией Калифорнийского технологического в Пасадене, – предложил Курт. – Возможно, удастся сопоставить даты явлений привидения с сейсмической активностью.
– Точно. – Зак пометил в блокноте. – Остаются катодный магнитометр, спектроскоп, термографы и инфракрасные камеры. Хорошо бы задействовать детекторы звука и движения с диодными микрофонами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Она задумалась.
– С Ранчо, да. Но я бы сказала, что они скорее связаны с определенными событиями.
– Вроде праздников или больших собраний, – вставила Нана. – Но больше всего она любит свадьбы. Очень сентиментально, не правда ли?
Он не отреагировал.
– В вашей рукописи отмечены эти события? – спросил он у Рейчел.
– Да.
Он сделал еще одну заметку.
– Я хотел бы иметь экземпляр. И дневники Франциски. Первым шагом моего расследования будет изучение ее личности и истории. Вторым – опрос всех свидетелей и определение достоверности их сообщений.
– Все по плану, да, профессор? – перебила Нана.
Он прекратил записывать. Нана прямо сидела в своем инвалидном кресле, сложив руки на коленях и царственно вскинув голову. Он молча закрыл блокнот и сунул в карман.
– Да. У меня все распланировано. Я ученый и следую методике. Я изучаю свидетельства и делаю заключения. Это значит, что я полагаюсь только на приборы, факты, цифры и величины.
Она посмотрела с сожалением.
– А как насчет вещей, которые не могут быть зафиксированы приборами, или подтверждены фактами, или измерены в абсолютных величинах?
– Я в них не верю, – бескомпромиссно заявил он.
– Вы приобретаете вещное и теряете непостижимое. Вы живете без любви, веры и надежды. – Взгляд ее был сочувствующим, а голос грустным. – Со временем вы обнаружите, что это не жизнь, профессор.
Он не стал спорить.
– До сих пор не жаловался.
– Вы не могли бы сказать, почему вы это делаете? – спросила она, сплетая пальцы. – Почему для вас так важно убедиться в достоверности нашего призрака?
Глаза его стали холодными и жесткими.
– Потому что никто не вправе извлекать выгоду из человеческой легковерности.
– Похвальное намерение. Но можно поинтересоваться, почему вы сделали его целью своей жизни?
Он улыбнулся, но лицо осталось непроницаемым.
– Может быть, однажды я вам отвечу.
– Буду ждать. А сейчас извините, но я немного устала. Я хотела бы прилечь.
Рейчел вскочила.
– Я помогу. – Она обернулась к Заку: – Подождешь минутку?
– Сколько потребуется.
Нана осела в кресле, закрыв глаза, и Рейчел отвезла ее в спальню. Она помогла бабушке перебраться в кровать и закутала ноги в шерстяной платок толстой вязки.
– Симпатичный мужчина. Высокий и красивый… – Нана значительно помолчала. – Очень красивый, хотя и заблуждается кое в чем.
– Твои слова могли бы успокоить меня, – сухо сказала Рейчел, – если бы я не знала, что ты считаешь Джека Потрошителя неверно понятым продуктом своего времени.
– Ох-хо. – Бабушка вынула из ушей сережки и подала ей. – Спрячь их.
Рейчел помедлила.
– Нана, почему ты не захотела, чтобы Зак увидел медальон?
Собрав лицо в мягкие морщины, она прижала платок к груди, будто перед страшной угрозой.
– Потому что… потому что он бы не понял, что ценность медальона не в денежной стоимости, – объяснила она, – а в магической силе. Потому что он ни во что не верит, и я чувствую, что медальон нужно беречь от него.
– Тогда я не буду показывать. Ни за что. – Нежно поцеловав бабушку, Рейчел зашла в свою комнату и бросила сережки в шкатулку с драгоценностями. Потом коснулась медальона. – Научи его верить, – прошептала она свое желание. – Ему нужно во что-то верить.
Подхватив коробку с переводом дневников, она с сомнением посмотрела на бюро. Рукопись книги останется лежать, где лежала; вряд ли Зак обрадуется такой новости. Быстро вернувшись в гостиную, она положила коробку на стол.
– Вот дневники. – Она неловко поежилась. – Мой агент запретил давать тебе рукопись.
– Почему? – мрачно спросил он.
– Он упомянул возможный конфликт интересов. – Она прикусила губу, сообразив, что выдала себя.
– Конфликт интересов? – повторил он циничным голосом. – Где-то я такое слышал.
Она задрала подбородок.
– Ну, раз термин знакомый, тебе легко будет понять позицию моего агента, – сказала она, не желая отступать. – Могу дать список опрошенных мной свидетелей и общую историю Ранчо. Сойдет?
– Должно…
Не в силах сдержать забрезжившую надежду, она спросила:
– Ты не передумал разоблачать Франциску? Вообще, встреча с Наной как-то повлияла на тебя?
– Повлияла. Но я не передумал.
– Все еще думаешь, что я тебя обманываю?
Он сжал челюсти.
– Вопрос еще рассматривается. Впрочем, если ты устроила мистификацию, то сделала это без ведома и одобрения бабушки.
– Спасибо большое!
Он развернулся к ней.
– А чего ты ожидала? Ясно, что ты отчаянно нуждаешься в деньгах, и книга кажется тебе лучшим способом их заработать. Отчаявшиеся люди решаются на отчаянные поступки. Может быть, ты слишком увязла и не знаешь, как выбраться.
Она сжалась.
– Ни в каком отчаянии я не совершу неэтичного поступка.
– Рад слышать. Потому что намерен расследовать факты, касающиеся призрака Франциски.
– Кем или чем бы ни пришлось пожертвовать в поисках правды?
Он смотрел ей в глаза, далекий и недосягаемый.
– Если мои эксперименты провалят твою затею с книгой – да. Ты будешь принесена в жертву.
Она не знала, что честность может так ранить.
– Откуда становится неясным, почему я помогаю тебе, – пробормотала она.
Веселая искорка в его глазах несколько разрядила напряжение.
– Разве ты забыла? Потому что думаешь, что я ошибаюсь.
Она облегченно просияла.
– Не думаю, а знаю. – Она подошла, коснулась его руки и посмотрела в глаза, задрав голову. – Увидишь, Франциска окажется тем призраком, который докажет, что ты не прав.
– Может быть, – с сомнением допустил он. – Желаю тебе, чтобы свидетели оказались заслуживающими доверия. Лучше бы им оказаться.
Заслуживающими доверия. Какими стандартами он будет измерять это? Верят ли они в то, что видели? Тогда – да, тогда они заслуживают абсолютного доверия. В конце концов, они только повторяют то, что она сама не раз испытывала. А то, что она испытывала, он считает совершенно невероятным. Она взглянула в растерянности.
– Определи понятие «заслуживающий доверия», – попросила она.
– В здравом уме, для начала. – Он глубоко вздохнул. – Это было бы отличное начало.
Она скорчила гримаску.
– Очень смешно.
– Эксперименты начнутся через несколько дней. Сначала я хотел бы составить общее представление. Затем мы с Куртом начнем опрос очевидцев. Ты хотела бы присутствовать?
– Поскольку я отстранена от работы, лучшего занятия и придумать нельзя. Кроме того, мы связаны обязательствами, помнишь?
– Слишком хорошо помню. – Он взял коробку и пошел к двери. У порога обернулся, они долго смотрели в глаза друг другу. Наконец он пробормотал: – Я буду у себя. – И с этим вышел.
Мистер Харпер смотрел на Рейчел, держа в руках ее последний репортаж.
– Эйвери?
– Да, мистер Харпер?
– Ты представляешь себе другую карьеру, помимо журналистики?
– Нет. – По крайней мере в последнее время. Ее изгоняли буквально отовсюду, так что выбор оставался небогатый. С журналистикой должно было получиться.
– Я так и предполагал. – Красный карандаш резво бегал по ее материалу.
Она откашлялась.
– Мистер Харпер, – сказала она, разглядывая утренний выпуск «Новостей родного города». – Я хотела спросить о моей первой статье. – Она сердито взглянула на газетный листок. – Или, лучше сказать, о не моей первой не-статье. Той, что о профессоре Кингстоне.
– Ну, не переживай. Это твоя статья, Рейчел. Она требовала небольшой квалифицированной редактуры, вот и все.
– Понимаете, я никогда не ставила под сомнение вашу квалифицированную редактуру…
– Хорошо сказано. В смысле твоей карьеры.
– Но я столько работала над этой статьей.
– Я верю тебе, Рейчел.
– Мне кажется, ни одно мое слово не попало в газету.
– Как же – не попало? Вся первая строчка составлена из слов, разбросанных по твоей статье. – Он кинул листок на стол. – Посмотри изменения, которые я сделал в этой.
Она взяла, прочитала и тихонько вздохнула.
– Мне кажется, мой вариант гораздо интереснее.
– Я тоже так думаю, Рейчел. Эта строчка о солнце, блестящем в отливающих бронзой волосах профессора… Я весь день прожил под ее впечатлением. Она едва ли не превосходит ту, что о попытке Кингстона уничтожить твое привидение.
Она улыбнулась.
– Правда? Это что! Вы еще увидите мою следующую статью. Завтра Зак начинает опрос очевидцев.
Мистер Харпер прикрыл глаза и застонал.
– О, муки ожидания! Улыбка расплылась до ушей.
– Вы же знаете, я всегда к вашим услугам.
– Где вы впервые почувствовали ее присутствие? – спросил Зак.
– Дайте-ка… – сказала пожилая леди, сосредоточенно нахмурившись. – Я вышла из главного здания и направилась к кладбищу. Вот там я и почувствовала. Нет, нет. Это произошло раньше. В столовой. Или на кухне? – Она мигнула. – Это было на Ранчо.
Зак сделал пометку.
– Опишите привидение.
– Ну, такое… такое расплывчатое. Такое черное и расплывчатое. Понимаете, что я имею в виду?
– Черное и расплывчатое.
– Совершенно верно. Оно меня защекотало до смеху.
– Вы в этот день принимали свои лекарства, – ровным голосом перебил Курт Моррис.
Седая голова кивнула несколько раз.
– Совершенно точно, принимала. Я их принимаю каждый день. Ну эти, успокоители перевозбужденного воображения, знаете? – Она переводила вопрошающий взгляд с одного на другого. – Сын просто из себя выходит, когда я о них забываю.
Рейчел закрыла глаза и вздохнула.
– Чепуха это – ваше привидение, полнейшая чепуха.
– Вы в самом деле так считаете? – спросил Зак.
– Ну! Семечки, по сравнению со штуковиной, которую я видел.
– Правда? Что за штуковина?
Старик напыжился.
– Первую летающую тарелку я видел в одна тысяча девятьсот пятьдесят пятом году. Доложил. Явился такой фу-ты ну-ты государственный агент. Говорил со мной. Наплел с три короба про надувные шарики для погоды и пятна на солнце. – Он поскреб щетинистый подбородок. – Всегда знал, что это государственные байки, чтобы скрыть правду.
Зак взглянул на Рейчел и поднял бровь.
– А в чем правда?
– А правда в пришельцах. – Он подался вперед и хрипло зашептал: – Политиканы не хотят, чтобы народ узнал про то, что у них на секретных военных базах спрятаны пришельцы. Но я это выяснил.
– Каким же образом?
Старик сложил руки на груди.
– А я их видел. Собственными гляделками. Жуткие твари с другой планеты.
Рейчел осела в кресле и застонала.
– Спасибо, что заглянули, мистер Карузерс, – с усмешкой сказал Курт. – Следующий!
– Мы с Джонни пошли на кладбище, а то Фред Вилкинс обозвал нас сопляками. А я ни фига не боялся. Мы там с Джонни сидели до двенадцати… Вот тогда я ее и увидел!
– Что ты увидел, Майк? – спросил Зак.
– Ее. Привидение. У нее были длинные черные волосы и красные горящие глаза. И она стонала. Наверно, хотела нас съесть! Мы с Джонни как рванули оттуда, быстро.
– Спасибо, Майк. Можешь идти.
Мальчик поерзал в кресле.
– Это, а платить-то будете или как?
Рейчел спрятала лицо в ладони. В ней стали просыпаться кровожадные желания.
– Вы говорили, что видели призрака, – сказал Зак. – Я правильно понял?
– Нет, я ничего не видела. – Женщина замялась. – Это трудно объяснить. Это было скорее ощущение.
– Ощущение, – влез Курт. – Хорошо, спасибо, что пришли…
Зак перебил:
– Какого рода ощущение?
Женщина пожала плечами.
– Такое… такое теплое, бархатистое ощущение. Да, и запах.
– Серы? – подсказал Курт, ободряюще осклабившись.
Женщина улыбнулась. – Я понимаю ваш скепсис. Я сама не верю в призраков. Я и не утверждаю, что видела дух Франциски Аристы. Я только говорю, что во время посещения Ранчо со мной произошло что-то необычное. Нечто такое, чего я никогда прежде не испытывала и никогда не забуду.
– Пожалуйста, продолжайте, – попросил Зак. – Вы говорили о запахе.
– Да. Я почувствовала запах гардений.
– Это не могли быть духи или запах цветущего кустарника, донесшийся из открытого окна?
Она вздохнула.
– Все эти вопросы я задавала себе сама. Мне это не давало покоя. – Она начала загибать пальцы. – Я знаю, что запах не мог принадлежать реальному цветку: в комнате не было цветов и гардении не цветут в это время года. Со мной никого не было, и никто из побывавших в комнате передо мной не пользовался духами на основе гардении. Я знаю, потому что потом расспрашивала.
– Кто-нибудь из персонала или из предыдущей группы?
Женщина покачала головой.
– Нет, к сожалению, нет. Я уверена, что, когда я вошла в столовую, запаха не было. Я ощущала только запах мастики. Я запомнила, потому что обратила внимание на то, в какой чистоте там все содержится, и запах мастики отложился в памяти, вроде как подтверждение. Нет, я уверена, что других запахов не было.
– Что произошло потом?
– Мне показалось, что за мной наблюдают. Я понимала, что этого не может быть, но не могла избавиться от этого ощущения. Вдруг стало холодно, будто я попала в холодное течение. – Она беспомощно смотрела на Зака. – Знаете, как это бывает? Плывешь в теплой воде – и внезапно оказываешься как бы в ледяном омуте?
Он кивнул.
– Это превосходное описание. Итак, вы почувствовали холод. Что происходило потом?
– В то же время я почувствовала тепло.
Курт глянул в замешательстве.
– Холод и тепло.
– Я знаю, что это звучит странно, – спокойно сказала женщина. – Но вы спросили, что происходило, и я отвечаю. Я же не говорю, отчего это было. Я просто излагаю факты. Я вошла в комнату. Там было пусто. Я заметила легкий запах лимонной мастики. Я стала все рассматривать, потому что заплатила за это деньги. Воздух стал ледяным. В то же время я почувствовала бархатистое тепло. Я чувствовала себя защищенной – никакого страха. Комнату заполнил запах гардении, и все то время мне казалось, что там кто-то есть. Но никого не было. Холод исчез, и запах тоже. Зак выглядел заинтригованным.
– А после этого вы вообще не чувствовали запаха гардений?
– Нет. Не было никаких необычных запахов и никаких воздушных омутов.
Он сделал быструю запись.
– Спасибо, миссис Макдональд. Могу я обратиться к вам, если у нас возникнут еще вопросы?
– Конечно. – Она помедлила. – Есть еще одно…
– Да?
– Это будет звучать странно.
Курт хмыкнул.
– Вряд ли.
Женщина чуть улыбнулась.
– Может быть. Представляю, сколько странных историй вам пришлось выслушать. – Она поморщилась. – Ну так вот, в тот день на мне были дорогие бриллиантовые сережки, подаренные мужем. И во время всего этого… происшествия я держалась за эти бриллианты, будто они могли выпасть.
– Вы боялись? – спросила Рейчел и коснулась собственных сережек, убеждаясь, что они на месте. Нана бы ее прикончила, если бы потерялись сережки Франциски.
– Нет. Во всяком случае, не самого происходящего. Я просто знала, что если не буду держаться за сережки, то потеряю их. Но потом поняла, как это было нелепо. – Она неестественно рассмеялась. – Глупо, правда? Наверно, поэтому я никогда не упоминала об этом раньше. Думаете, это важно?
– Заранее не скажешь. – Зак протянул руку. – Спасибо, что пришли.
Женщина встала.
– Надеюсь, я помогла вам.
Она вышла из кабинета, и минуту спустя дверь гостиничного номера Зака закрылась за ней. Рейчел смотрела на мужчин.
– Дела идут не очень хорошо, да?
Зак покачал головой.
– Боюсь, так. Элси Макдональд наша лучшая свидетельница на сегодня, а все, что она заметила, – температурная флуктуация, необъяснимый запах и общий беспричинный страх. Причем страх даже не был связан напрямую с явлением.
– У меня есть еще свидетели, – сказала она с ноткой отчаяния в голосе. – Они подтвердят показания Элси. – Она заставила себя быть предельно честной. – Или по крайней мере подтвердят их в некоторой части. Я так сразу не припомню, чтобы кто-то чувствовал угрозу своим сережкам.
Курт хмыкнул, и Зак предостерег его взглядом.
– Так или иначе, у нас есть только неопределенные «ощущения». Нельзя утверждать о существовании призрака, имея такие слабые доказательства. Нужно более ощутимое свидетельство.
– Но и для того, чтобы опровергнуть существование Франциски, нужны более ощутимые свидетельства, – отчаянно сопротивлялась Рейчел. – Нечто конкретное, абсолютное и достоверное.
– Пора устанавливать аппаратуру? – спросил Курт.
Зак потер шею.
– Да, устанавливай. Мне нужно физическое объяснение флуктуаций температуры. – Он иронически взглянул на Рейчел. – Может быть, нам даже удастся найти такое объяснение, которое удовлетворит защитницу местного привидения.
– Вы надеетесь найти физическое объяснение звону колоколов и вспышкам света? – Она улыбнулась. – Сомневаюсь.
– Мы в зоне землетрясений. Я свяжусь с лабораторией Калифорнийского технологического в Пасадене, – предложил Курт. – Возможно, удастся сопоставить даты явлений привидения с сейсмической активностью.
– Точно. – Зак пометил в блокноте. – Остаются катодный магнитометр, спектроскоп, термографы и инфракрасные камеры. Хорошо бы задействовать детекторы звука и движения с диодными микрофонами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17