Хватит. Один раз уже пробовали.
– И все из-за тебя. Если бы ты не явился разоблачать мое привидение, я бы жила спокойно.
– Да, понимаю. – Будто не удержавшись, он придвинулся и нежно провел пальцем по ее нижней губе. – Дуешься?
Она отпрянула, сжав губы в ниточку. Она была права, когда опасалась прикосновения. Его близость, прикосновения его рук были еще опаснее, чем можно представить.
– И не думаю. Что я, девочка? Я, между прочим, дуюсь только тогда, когда меня выпирают с работы.
– А этого не произошло, – напомнил он. – А часто бывает?
Она насупилась.
– Что именно? Чтобы выпирали с работы, временно отстраняли или чтобы я дулась?
Он пожал плечами.
– Выбирай сама. Часто ли тебя выпирают или временно отстраняют от работы?
Она откашлялась. Вопрос не в бровь, а в глаз. Предпочитая не приводить список разнообразных попыток найти работу, неизменно завершавшихся этим противным словом на «В», она решила перейти в наступление, и пусть он, для разнообразия, защищается.
– Я не забыла упомянуть, что все это по твоей вине?
В его бдительном взгляде замерцало веселье. Знакомое выражение. Точно так же выглядит Сникзиф перед броском на какое-нибудь бедное, ни о чем не подозревающее создание. Ни за что на свете она не хотела бы оказаться мышкой, когда в роли кота – Зак.
– Нехорошо отвечать вопросом на вопрос, – поучительно сказал он. – Смотри, как будет правильно. Сначала – ответ на вопрос. Да, ты упоминала, что все это по моей вине. После этого, и только после этого, можно задавать новый вопрос. Например: не думаешь ли ты, что их реакция была нормальной в данных обстоятельствах?
– Ответ. Нет. Вопрос. Убирайся.
– Это не вопрос. Это требование.
– Пользуясь твоим бессмертным выражением, «финиш». Убирайся в любом случае.
Он прислонился к дереву.
– Я не могу убраться. У нас договор. Ты должна представить мне информацию о Франциске Аристе и наблюдать за моими экспериментами. – Он дал ей время переварить сказанное, после чего добавил: – Я сожалею, что тебя отстранили от работы, но это единственное разумное решение.
– Разумное? Как ты можешь… – она запнулась, ужасное подозрение закралось ей в душу. Такое ужасное, что нельзя было произнести вслух. И все-таки она прошептала: – Мое отстранение – твоих рук дело?
Она не колебался.
– Да.
Ярость и неистовство охватили ее.
– Как ты мог? Как ты мог? Мне нужна эта работа!
– Конфликт интересов.
– Конфликт интересов! Тетя Фани, услышь меня! – она почти кричала, отчаянно пиная сухие ветки эвкалиптов, устилавшие землю. – Где конфликт? Я права, а ты – нет!
Мимолетная улыбка тронула его губы.
– Ты уже говорила. Но пока это не доказано научно, твоя работа на Ранчо во время моих экспериментов приводит к конфликту интересов. Ты получила бы возможность влиять на результаты.
– Единственное, на что я могу повлиять, так это на количество твоих зубов! – заявила она, потрясая кулачком. – Ты не можешь понять, что, помимо денег, Ранчо – мой родовой дом. Моя бабушка жила там, когда была ребенком, точно так же, как и Франциска. Я знаю там каждый камень. Я не только люблю его – я лучший гид. Это для тебя ничего не значит?
– Это временно, – настаивал он. – Как только все решится…
– Меня же могли прогнать. – (У него сузились глаза.) – Об этом ты не подумал, когда делал свой запрос, нет?
– Не понимаю. Почему тебя могли прогнать?
– Потому что работник… – Она перебила себя, чтобы пояснить: – Я цитирую своего начальника, понимаешь?
Он нетерпеливо кивнул.
– Понятно.
– Цитирую: «Иметь работника, связанного с разоблаченным духом, нежелательно. Если профессор Кингстон докажет, что Франциска не существует, люди могут подумать, что мы специально наняли аферистку. А это плохо повлияет на общественное мнение и скажется на бизнесе». Конец цитаты.
– Я сожалею, я…
– Ты сожалеешь? Ха! Если бы ты сожалел, то сложил бы в чемоданы свою актриску-привидение и своего ловкача электронщика и поймал первую попутную машину. Мне нужна эта работа. Мне нужно оплачивать счета. Мне нужно содержать бабушку.
У Зака сжались челюсти. Он смотрел мимо нее, далекий и недостижимый.
– Я понимаю, что тебе приходится туго, но уехать не могу. Я связан.
– Тебя не связать, тебя в тюрьму посадить надо!
Жесткий взгляд снова обратился к ней.
– Означает ли это, что ты решила разорвать наше соглашение?
Она сверкала глазами, не в силах остановиться… и проклинала это бессилие.
– Ты вырываешь хлеб изо рта порядочных, с трудом добывающих его людей. Тебе должно быть стыдно.
Он приблизился.
– Ты хочешь вернуться на работу, а я хочу выяснить, существует ли твой дух. Чем скорее это будет сделано, тем скорее ты вернешься на работу. Помоги мне, чтобы мы оба смогли вернуться к нормальной жизни.
– Ты не человек, понимаешь? – сказала она с отвращением. – Какое право ты имел прийти и вот так разрушить мою жизнь?
Его лицо окончательно замкнулось, утратив все следы сочувствия.
– Ты приняла решение написать коммерческую книгу о своем духе. Это дало мне право определить состоятельность твоего заявления.
– Ни черта оно тебе не дало!
– Ты будешь сотрудничать?
Она уставилась в землю, наблюдая за непрерывной вереницей муравьев, спешащих между листьями, засорившими давно не стриженную траву. Он прав. Что сделано, то сделано. Довести до логического завершения все, что ими начато, – единственный способ изменить нынешнее положение. Она нахмурилась и сказала неохотно:
– О'кей, я буду сотрудничать. Но требую точного срока. Если ты не сможешь доказать отсутствие моего привидения к кануну Дня всех святых, то признаешь поражение и уедешь. Договорились?
– Договорились.
– В таком случае лучше тебе войти и познакомиться с Наной. Она уже десять минут выглядывает в окошко. Если мы немедленно не войдем в дом, у нее будет истерика.
– Боже упаси. Идем скорее.
Рейчел провела его по дорожке и открыла дверь. На пороге сидел Сникзиф, загораживая проход. Чтобы миновать Наниного самозваного телохранителя, надо было представить гостя. Для безопасности она встала между человеком и животным.
– Зак Кингстон, наш кот, Сникзиф. Он нас недавно удочерил.
Зак заглянул ей через плечо.
– Это кот? Ты уверена?
Она посмотрела на Сника. Сник вперил в нее холодный, немигающий, хотя и косой взгляд.
– Совершенно уверена.
– У него нет хвоста.
– Верно.
– У котов есть хвосты.
– Но не у моего.
– У него только одно ухо.
– Тсс. Я еще не сказала ему об этом.
– У котов должны быть усы.
– У Сникзифа есть усы.
Он ткнул в него пальцем.
– Это не усы. Это чаплинские усишки. Нет.
Это не кот. Я не могу сказать точно, кто это. В одном я уверен. Это не кот.
Сникзиф подпрыгнул и исторг пронзительный вой. Зак предпринял стратегическое отступление. Кот выгнул спину, яростно зашипел и попытался свести косые глаза на каком-то объекте позади них. Рейчел обернулась.
По дорожке, пыхтя, приближался кругленький человечек в плохо сидящем костюме.
– Миссис Витакер? – крикнул он, прижав к груди дипломат.
Рейчел нахмурилась, подавляя искушение по примеру Сникзифа зашипеть на него.
– Нет, – непреклонно ответила она.
– Она дома?
– Нет, – повторила Рейчел. – Уходите.
Зак придвинулся ближе. Властная рука легла на ее плечи, притянула и пригвоздила к месту. Она ощутила нелепую благодарность за его присутствие. Так легко вдруг оказалось забыть, что он – враг, особенно когда чувства пришли в такое дивное смятение от его близости.
Человечек затормозил. Ширина Заковых плеч и угрожающая поза ему явно не понравились.
– Вы не можете вечно выставлять меня, леди. Рано или поздно миссис Витакер придется поговорить со мной. Она должна моей компании уйму денег.
Чувствуя странную уверенность в новообретенной позиции, Рейчел сверкнула глазами на человечка.
– Если бы не несчастный случай с Наной, мы бы ни гроша вам не задолжали. Между прочим, мы делаем выплаты.
– Подтверждаю. Но по пять долларов в месяц ей придется… – он полез в дипломат и выдернул пачку бумаг, пробежал толстеньким пальцем по колонке цифр, – ей придется выплачивать долг до 2104 года.
– Прекрасно. Значит, вы получите долг к 2104 году, – безжалостно заявила она. – А теперь, поскольку мы решили это маленькое затруднение, уходите.
Человечек с опаской взглянул на Зака.
– Мы вызываем ее в суд. Мы удержим дом в счет долга. Она потеряет его, если не будет платить своевременно.
Рейчел ощущала надежность Заковых рук.
– Вы потащите несчастную старуху к судье? Вы лишите ее дома? Продадите из-под ее покалеченных ног? Выбросите ее на улицу?
– Да.
– Ничтожество… – Она ринулась вперед, но была остановлена обхватившей талию рукой Зака. Он снова подтащил ее к себе. – Подойди поближе, – она в неистовстве грозила толстяку кулачком, – подойди поближе, ты, недомерок, дешевка, Богова ошибка!
– Лучше вам сейчас уйти, – посоветовал сборщику долгов Зак.
В этой суматохе Сникзиф выскочил из дому, полоснул человечка по лодыжкам и метнулся обратно.
Сборщик уставился на клочья штанов.
– Я подам в суд.
Рейчел брыкалась в руках Зака.
– Ну же! Будьте гостем. Чувствуйте себя как дома. Давайте!
– Мое почтение, – сказал сборщик долгов и заковылял вниз по дорожке.
Не убирая руки, Зак вздохнул.
– Тебе не приходилось слышать выражение: «Нужны мухи – помажь медом»?
Она бросила сердитый взгляд сквозь завесу светлых локонов.
– Зачем мне мухи?
Он кивнул.
– Я так и подумал. Вчера у меня было подозрение. Сегодня ты его подтвердила.
– Что подтвердила?
– Что ты самая упрямая, несгибаемая, непробиваемая женщина из всех, с кем я имел несчастье сражаться.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Она постаралась, чтобы в голосе не прозвучала надежда.
– Значит ли это, что ты начинаешь сдаваться?
– Это значит, что я считаю тебя упрямицей. А что я сдаюсь, это не значит.
– Гадство.
– Взаимно. – Он ослабил хватку, дав ей стать на ноги.
Отвернувшись, она сдвинула поясок и расправила юбку. Волосами заниматься не стала. Опыт подсказывал, что бесполезно.
Приобретя более или менее приличный вид, кивнула на дверь:
– Войдешь?
Он показал глазами на кота.
– Пожалуйста. Дама – первая.
Сникзиф встал и прошествовал у нее перед носом. Пройдя через комнату, он свернулся вокруг механического тарантула, заурчал и принялся лизать выпученные глаза своего любимца. Рейчел провела Зака в гостиную.
Нана сидела в своем кресле на фоне вида, открывавшегося из окна. Приглушенный свет одел ее теплым сиянием, и Рейчел отметила, что Нана сделала все, чтобы выглядеть как можно более привлекательной. Фарфоровая белизна кожи была усилена пудрой, а высокие скулы подчеркнуты румянами. На свежеподкрашенных голубых волосах лежала кокетливая черная кружевная наколка, удерживаемая испанским гребнем. В ушах висели сережки Франциски.
– Нана, – мягко сказала Рейчел. – Это профессор Кингстон. Он пришел, чтобы изучить дневник Франциски. Зак, это моя бабушка, Бьюла Витакер.
– Профессор, – сказала Нана, с лукавой улыбкой протягивая руку. – Как приятно познакомиться с человеком, который докажет наконец существование Франциски.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– Пожалуйста, называйте меня Зак, миссис Витакер. – Он шагнул вперед и взял ее руку. На щеках Наны выступил румянец.
– Зак. А вы называйте меня Бьюла. Присаживайтесь, – она похлопала рукой по стулу с высокой спинкой.
Он сел и скорчил Рейчел сердитую гримасу. Нане же сказал:
– Боюсь, вы неправильно поняли причину моего приезда на Ранчо. Цель моей работы не в том, чтобы доказать существование Франциски.
Нана мило улыбнулась, вовсе не обескураженная прямотой заявления.
– Но если вы приехали не для того, чтобы доказать существование Франциски, то, наверное, для того, чтобы доказать обратное.
– Боюсь, так.
– Как странно. – Она вгляделась повнимательнее. – Вы не производите впечатления глупого человека.
Его губы дрогнули.
– Спасибо.
– И однако вы не верите в нашего примечательного предка. – Она поджала губы. – Вы много на себя берете, молодой человек.
– Нет, я верю во Франциску, – дружелюбно возразил он. – Это в ее призрака я не верю.
Нана моргнула.
– Как это необычно.
– Я вообще необычный тип, – согласился он.
Рейчел оставалась на заднем плане, наблюдая за беседой. Ей понравилась бережность, с которой он пожал Нанину руку. Интересно, обратил ли он внимание на хрупкость согнутых артритом пальцев. Ей понравилось сочувствие, которое он старался скрыть, но она-то сумела его прочитать в потемневших глазах. Ей понравилась мягкость голоса. Не важно, каким жестким он себя считает, бабушку он не обидит. Не сможет.
– А что именно вы хотели бы узнать? – спросила Нана с хитринкой в глазах.
Он подобрался.
– Я хотел бы выяснить все, что возможно, о Франциске.
– Думаю, что могу помочь вам в этом. – На пергаментной гладкости лба пролегла легкая морщинка сосредоточенности. – Прочитав дневники, вы составите точное представление о ее характере. Но я могу передать вам эту историю в интерпретации моей двоюродной бабушки.
– Это было бы бесценно. – Зак достал из кармана маленькую записную книжку и карандаш. – Если вы не против, я буду делать пометки.
– Пожалуйста. – Нана устроилась поудобнее в кресле. – Как у вас с историей, молодой человек? Что вы знаете о калифорнийских ранчо?
– Я знаю, что так назывались усадьбы знатных мексиканцев и испанцев в 1830-1850-х годах. – Он пожал плечами. – Боюсь, это практически все.
– Вам бы следовало сходить со мной на экскурсию по Ранчо, пока была возможность, – заговорила Рейчел. Получив в ответ уничтожающий взгляд, она – решив на этот раз, что осторожность мать доблести, – позволила заткнуть себе рот.
– Вы совершенно правы, – согласилась Нана. – Ранчеро пасли бычков, овец и лошадей на огромных пространствах земли и состояния свои наживали на торговле и обмене шкур и сала. Франциска Ариста была дочерью ранчеро.
– Она умерла молодой?
Нана кивнула.
– Совсем молодой. Ей было всего двадцать два. Но, судя по дневникам, за эти годы она успела прожить бурную жизнь. – Она подалась к Заку и прошептала: – Франциска была настоящей кокеткой.
Он ухмыльнулся.
– Потрясающе. Могу я это записать?
Она цокнула языком.
– Почему бы нет. Это правда. У девочки было больше воздыхателей, чем перьев у цыпленка. Но ее истинной любовью был Хуан Ортега.
Рейчел потянулась за висевшим на шее медальоном, но, заметив предостерегающее движение Наны, остановилась. Почему бабушка не хочет, чтобы Зак увидел медальон? – подумала она.
– Как она умерла? – спросил Зак. Он делал очередную пометку и потому ничего не заметил.
– Согласно имеющимся у нас сведениям, жених обнаружил ее в объятиях Хуана, – ответила Нана. – Между джентльменами произошла дуэль за ее честь. К несчастью, смертельную рану на этой дуэли получила Франциска. Она умерла, сжимая в руках медальон, который с тех пор хранится в нашей семье.
– Не похоже на то, чтобы ее честь стоило защищать, – заметил Зак.
– История согласна с вашим мнением, – сообщила Нана. – Мы – нет.
Он поднял бровь.
– Нет?
Нана покачала головой, и кружевная наколка заплясала в волосах.
– Не будь она верной по натуре, ее возлюбленный не сделал бы на медальоне надпись «Верная навек».
– Возможно, это была интимная шутка.
Нана недовольно нахмурилась, и Рейчел сказала:
– Ее дневник также упоминает о подаренном Хуаном кольце, кольце с двумя желтыми бриллиантами в одной оправе, символизирующими их любовь. Мы думаем, что ее семья отказала Хуану и заставила Франциску обручиться с другим. К сожалению, дневник, описывающий этот период, был утерян.
– Очень жаль. А что с кольцом? Что случилось с ним?
– Неизвестно, – ответила Нана. – Вероятно, Хуан Ортега хранил его до смерти. Нет, нет. Не записывайте. Это чистое предположение.
– И с самой своей смерти она являлась на Ранчо?
– Да. Говорят, она несет наказание за свою… – глаза Наны озорно блеснули, – скажем, недостаточно добродетельную жизнь.
Уголки его губ поползли вверх.
– Но вы не согласны.
– Конечно, нет! Это для того, чтобы предостеречь других девушек от ее несчастной судьбы – выйти замуж за нелюбимого.
– По существующей здесь традиции, обрученные пары пробираются на Ранчо в надежде увидеть ее или услышать колокола, – продолжила Рейчел. – Если им это удастся, брак будет необычайно счастливым.
– Как мой, – подтвердила Нана. – Мы с женихом посетили ее могилу в ночь перед свадьбой. Мы видели огни и слышали колокола и прожили вместе сорок пять прекрасных лет.
– Я не знал, что Франциска похоронена на Ранчо, – сказал Зак.
– Это так. В те времена семейные усыпальницы делались в усадьбах.
– Я хотел бы увидеть это кладбище, – обратился он к Рейчел.
Она кивнула.
– Нет проблем. Оно открыто для публики.
– Отлично. – Он добавил еще несколько строчек в записной книжке. – Эти явления, где они происходят?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
– И все из-за тебя. Если бы ты не явился разоблачать мое привидение, я бы жила спокойно.
– Да, понимаю. – Будто не удержавшись, он придвинулся и нежно провел пальцем по ее нижней губе. – Дуешься?
Она отпрянула, сжав губы в ниточку. Она была права, когда опасалась прикосновения. Его близость, прикосновения его рук были еще опаснее, чем можно представить.
– И не думаю. Что я, девочка? Я, между прочим, дуюсь только тогда, когда меня выпирают с работы.
– А этого не произошло, – напомнил он. – А часто бывает?
Она насупилась.
– Что именно? Чтобы выпирали с работы, временно отстраняли или чтобы я дулась?
Он пожал плечами.
– Выбирай сама. Часто ли тебя выпирают или временно отстраняют от работы?
Она откашлялась. Вопрос не в бровь, а в глаз. Предпочитая не приводить список разнообразных попыток найти работу, неизменно завершавшихся этим противным словом на «В», она решила перейти в наступление, и пусть он, для разнообразия, защищается.
– Я не забыла упомянуть, что все это по твоей вине?
В его бдительном взгляде замерцало веселье. Знакомое выражение. Точно так же выглядит Сникзиф перед броском на какое-нибудь бедное, ни о чем не подозревающее создание. Ни за что на свете она не хотела бы оказаться мышкой, когда в роли кота – Зак.
– Нехорошо отвечать вопросом на вопрос, – поучительно сказал он. – Смотри, как будет правильно. Сначала – ответ на вопрос. Да, ты упоминала, что все это по моей вине. После этого, и только после этого, можно задавать новый вопрос. Например: не думаешь ли ты, что их реакция была нормальной в данных обстоятельствах?
– Ответ. Нет. Вопрос. Убирайся.
– Это не вопрос. Это требование.
– Пользуясь твоим бессмертным выражением, «финиш». Убирайся в любом случае.
Он прислонился к дереву.
– Я не могу убраться. У нас договор. Ты должна представить мне информацию о Франциске Аристе и наблюдать за моими экспериментами. – Он дал ей время переварить сказанное, после чего добавил: – Я сожалею, что тебя отстранили от работы, но это единственное разумное решение.
– Разумное? Как ты можешь… – она запнулась, ужасное подозрение закралось ей в душу. Такое ужасное, что нельзя было произнести вслух. И все-таки она прошептала: – Мое отстранение – твоих рук дело?
Она не колебался.
– Да.
Ярость и неистовство охватили ее.
– Как ты мог? Как ты мог? Мне нужна эта работа!
– Конфликт интересов.
– Конфликт интересов! Тетя Фани, услышь меня! – она почти кричала, отчаянно пиная сухие ветки эвкалиптов, устилавшие землю. – Где конфликт? Я права, а ты – нет!
Мимолетная улыбка тронула его губы.
– Ты уже говорила. Но пока это не доказано научно, твоя работа на Ранчо во время моих экспериментов приводит к конфликту интересов. Ты получила бы возможность влиять на результаты.
– Единственное, на что я могу повлиять, так это на количество твоих зубов! – заявила она, потрясая кулачком. – Ты не можешь понять, что, помимо денег, Ранчо – мой родовой дом. Моя бабушка жила там, когда была ребенком, точно так же, как и Франциска. Я знаю там каждый камень. Я не только люблю его – я лучший гид. Это для тебя ничего не значит?
– Это временно, – настаивал он. – Как только все решится…
– Меня же могли прогнать. – (У него сузились глаза.) – Об этом ты не подумал, когда делал свой запрос, нет?
– Не понимаю. Почему тебя могли прогнать?
– Потому что работник… – Она перебила себя, чтобы пояснить: – Я цитирую своего начальника, понимаешь?
Он нетерпеливо кивнул.
– Понятно.
– Цитирую: «Иметь работника, связанного с разоблаченным духом, нежелательно. Если профессор Кингстон докажет, что Франциска не существует, люди могут подумать, что мы специально наняли аферистку. А это плохо повлияет на общественное мнение и скажется на бизнесе». Конец цитаты.
– Я сожалею, я…
– Ты сожалеешь? Ха! Если бы ты сожалел, то сложил бы в чемоданы свою актриску-привидение и своего ловкача электронщика и поймал первую попутную машину. Мне нужна эта работа. Мне нужно оплачивать счета. Мне нужно содержать бабушку.
У Зака сжались челюсти. Он смотрел мимо нее, далекий и недостижимый.
– Я понимаю, что тебе приходится туго, но уехать не могу. Я связан.
– Тебя не связать, тебя в тюрьму посадить надо!
Жесткий взгляд снова обратился к ней.
– Означает ли это, что ты решила разорвать наше соглашение?
Она сверкала глазами, не в силах остановиться… и проклинала это бессилие.
– Ты вырываешь хлеб изо рта порядочных, с трудом добывающих его людей. Тебе должно быть стыдно.
Он приблизился.
– Ты хочешь вернуться на работу, а я хочу выяснить, существует ли твой дух. Чем скорее это будет сделано, тем скорее ты вернешься на работу. Помоги мне, чтобы мы оба смогли вернуться к нормальной жизни.
– Ты не человек, понимаешь? – сказала она с отвращением. – Какое право ты имел прийти и вот так разрушить мою жизнь?
Его лицо окончательно замкнулось, утратив все следы сочувствия.
– Ты приняла решение написать коммерческую книгу о своем духе. Это дало мне право определить состоятельность твоего заявления.
– Ни черта оно тебе не дало!
– Ты будешь сотрудничать?
Она уставилась в землю, наблюдая за непрерывной вереницей муравьев, спешащих между листьями, засорившими давно не стриженную траву. Он прав. Что сделано, то сделано. Довести до логического завершения все, что ими начато, – единственный способ изменить нынешнее положение. Она нахмурилась и сказала неохотно:
– О'кей, я буду сотрудничать. Но требую точного срока. Если ты не сможешь доказать отсутствие моего привидения к кануну Дня всех святых, то признаешь поражение и уедешь. Договорились?
– Договорились.
– В таком случае лучше тебе войти и познакомиться с Наной. Она уже десять минут выглядывает в окошко. Если мы немедленно не войдем в дом, у нее будет истерика.
– Боже упаси. Идем скорее.
Рейчел провела его по дорожке и открыла дверь. На пороге сидел Сникзиф, загораживая проход. Чтобы миновать Наниного самозваного телохранителя, надо было представить гостя. Для безопасности она встала между человеком и животным.
– Зак Кингстон, наш кот, Сникзиф. Он нас недавно удочерил.
Зак заглянул ей через плечо.
– Это кот? Ты уверена?
Она посмотрела на Сника. Сник вперил в нее холодный, немигающий, хотя и косой взгляд.
– Совершенно уверена.
– У него нет хвоста.
– Верно.
– У котов есть хвосты.
– Но не у моего.
– У него только одно ухо.
– Тсс. Я еще не сказала ему об этом.
– У котов должны быть усы.
– У Сникзифа есть усы.
Он ткнул в него пальцем.
– Это не усы. Это чаплинские усишки. Нет.
Это не кот. Я не могу сказать точно, кто это. В одном я уверен. Это не кот.
Сникзиф подпрыгнул и исторг пронзительный вой. Зак предпринял стратегическое отступление. Кот выгнул спину, яростно зашипел и попытался свести косые глаза на каком-то объекте позади них. Рейчел обернулась.
По дорожке, пыхтя, приближался кругленький человечек в плохо сидящем костюме.
– Миссис Витакер? – крикнул он, прижав к груди дипломат.
Рейчел нахмурилась, подавляя искушение по примеру Сникзифа зашипеть на него.
– Нет, – непреклонно ответила она.
– Она дома?
– Нет, – повторила Рейчел. – Уходите.
Зак придвинулся ближе. Властная рука легла на ее плечи, притянула и пригвоздила к месту. Она ощутила нелепую благодарность за его присутствие. Так легко вдруг оказалось забыть, что он – враг, особенно когда чувства пришли в такое дивное смятение от его близости.
Человечек затормозил. Ширина Заковых плеч и угрожающая поза ему явно не понравились.
– Вы не можете вечно выставлять меня, леди. Рано или поздно миссис Витакер придется поговорить со мной. Она должна моей компании уйму денег.
Чувствуя странную уверенность в новообретенной позиции, Рейчел сверкнула глазами на человечка.
– Если бы не несчастный случай с Наной, мы бы ни гроша вам не задолжали. Между прочим, мы делаем выплаты.
– Подтверждаю. Но по пять долларов в месяц ей придется… – он полез в дипломат и выдернул пачку бумаг, пробежал толстеньким пальцем по колонке цифр, – ей придется выплачивать долг до 2104 года.
– Прекрасно. Значит, вы получите долг к 2104 году, – безжалостно заявила она. – А теперь, поскольку мы решили это маленькое затруднение, уходите.
Человечек с опаской взглянул на Зака.
– Мы вызываем ее в суд. Мы удержим дом в счет долга. Она потеряет его, если не будет платить своевременно.
Рейчел ощущала надежность Заковых рук.
– Вы потащите несчастную старуху к судье? Вы лишите ее дома? Продадите из-под ее покалеченных ног? Выбросите ее на улицу?
– Да.
– Ничтожество… – Она ринулась вперед, но была остановлена обхватившей талию рукой Зака. Он снова подтащил ее к себе. – Подойди поближе, – она в неистовстве грозила толстяку кулачком, – подойди поближе, ты, недомерок, дешевка, Богова ошибка!
– Лучше вам сейчас уйти, – посоветовал сборщику долгов Зак.
В этой суматохе Сникзиф выскочил из дому, полоснул человечка по лодыжкам и метнулся обратно.
Сборщик уставился на клочья штанов.
– Я подам в суд.
Рейчел брыкалась в руках Зака.
– Ну же! Будьте гостем. Чувствуйте себя как дома. Давайте!
– Мое почтение, – сказал сборщик долгов и заковылял вниз по дорожке.
Не убирая руки, Зак вздохнул.
– Тебе не приходилось слышать выражение: «Нужны мухи – помажь медом»?
Она бросила сердитый взгляд сквозь завесу светлых локонов.
– Зачем мне мухи?
Он кивнул.
– Я так и подумал. Вчера у меня было подозрение. Сегодня ты его подтвердила.
– Что подтвердила?
– Что ты самая упрямая, несгибаемая, непробиваемая женщина из всех, с кем я имел несчастье сражаться.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Она постаралась, чтобы в голосе не прозвучала надежда.
– Значит ли это, что ты начинаешь сдаваться?
– Это значит, что я считаю тебя упрямицей. А что я сдаюсь, это не значит.
– Гадство.
– Взаимно. – Он ослабил хватку, дав ей стать на ноги.
Отвернувшись, она сдвинула поясок и расправила юбку. Волосами заниматься не стала. Опыт подсказывал, что бесполезно.
Приобретя более или менее приличный вид, кивнула на дверь:
– Войдешь?
Он показал глазами на кота.
– Пожалуйста. Дама – первая.
Сникзиф встал и прошествовал у нее перед носом. Пройдя через комнату, он свернулся вокруг механического тарантула, заурчал и принялся лизать выпученные глаза своего любимца. Рейчел провела Зака в гостиную.
Нана сидела в своем кресле на фоне вида, открывавшегося из окна. Приглушенный свет одел ее теплым сиянием, и Рейчел отметила, что Нана сделала все, чтобы выглядеть как можно более привлекательной. Фарфоровая белизна кожи была усилена пудрой, а высокие скулы подчеркнуты румянами. На свежеподкрашенных голубых волосах лежала кокетливая черная кружевная наколка, удерживаемая испанским гребнем. В ушах висели сережки Франциски.
– Нана, – мягко сказала Рейчел. – Это профессор Кингстон. Он пришел, чтобы изучить дневник Франциски. Зак, это моя бабушка, Бьюла Витакер.
– Профессор, – сказала Нана, с лукавой улыбкой протягивая руку. – Как приятно познакомиться с человеком, который докажет наконец существование Франциски.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– Пожалуйста, называйте меня Зак, миссис Витакер. – Он шагнул вперед и взял ее руку. На щеках Наны выступил румянец.
– Зак. А вы называйте меня Бьюла. Присаживайтесь, – она похлопала рукой по стулу с высокой спинкой.
Он сел и скорчил Рейчел сердитую гримасу. Нане же сказал:
– Боюсь, вы неправильно поняли причину моего приезда на Ранчо. Цель моей работы не в том, чтобы доказать существование Франциски.
Нана мило улыбнулась, вовсе не обескураженная прямотой заявления.
– Но если вы приехали не для того, чтобы доказать существование Франциски, то, наверное, для того, чтобы доказать обратное.
– Боюсь, так.
– Как странно. – Она вгляделась повнимательнее. – Вы не производите впечатления глупого человека.
Его губы дрогнули.
– Спасибо.
– И однако вы не верите в нашего примечательного предка. – Она поджала губы. – Вы много на себя берете, молодой человек.
– Нет, я верю во Франциску, – дружелюбно возразил он. – Это в ее призрака я не верю.
Нана моргнула.
– Как это необычно.
– Я вообще необычный тип, – согласился он.
Рейчел оставалась на заднем плане, наблюдая за беседой. Ей понравилась бережность, с которой он пожал Нанину руку. Интересно, обратил ли он внимание на хрупкость согнутых артритом пальцев. Ей понравилось сочувствие, которое он старался скрыть, но она-то сумела его прочитать в потемневших глазах. Ей понравилась мягкость голоса. Не важно, каким жестким он себя считает, бабушку он не обидит. Не сможет.
– А что именно вы хотели бы узнать? – спросила Нана с хитринкой в глазах.
Он подобрался.
– Я хотел бы выяснить все, что возможно, о Франциске.
– Думаю, что могу помочь вам в этом. – На пергаментной гладкости лба пролегла легкая морщинка сосредоточенности. – Прочитав дневники, вы составите точное представление о ее характере. Но я могу передать вам эту историю в интерпретации моей двоюродной бабушки.
– Это было бы бесценно. – Зак достал из кармана маленькую записную книжку и карандаш. – Если вы не против, я буду делать пометки.
– Пожалуйста. – Нана устроилась поудобнее в кресле. – Как у вас с историей, молодой человек? Что вы знаете о калифорнийских ранчо?
– Я знаю, что так назывались усадьбы знатных мексиканцев и испанцев в 1830-1850-х годах. – Он пожал плечами. – Боюсь, это практически все.
– Вам бы следовало сходить со мной на экскурсию по Ранчо, пока была возможность, – заговорила Рейчел. Получив в ответ уничтожающий взгляд, она – решив на этот раз, что осторожность мать доблести, – позволила заткнуть себе рот.
– Вы совершенно правы, – согласилась Нана. – Ранчеро пасли бычков, овец и лошадей на огромных пространствах земли и состояния свои наживали на торговле и обмене шкур и сала. Франциска Ариста была дочерью ранчеро.
– Она умерла молодой?
Нана кивнула.
– Совсем молодой. Ей было всего двадцать два. Но, судя по дневникам, за эти годы она успела прожить бурную жизнь. – Она подалась к Заку и прошептала: – Франциска была настоящей кокеткой.
Он ухмыльнулся.
– Потрясающе. Могу я это записать?
Она цокнула языком.
– Почему бы нет. Это правда. У девочки было больше воздыхателей, чем перьев у цыпленка. Но ее истинной любовью был Хуан Ортега.
Рейчел потянулась за висевшим на шее медальоном, но, заметив предостерегающее движение Наны, остановилась. Почему бабушка не хочет, чтобы Зак увидел медальон? – подумала она.
– Как она умерла? – спросил Зак. Он делал очередную пометку и потому ничего не заметил.
– Согласно имеющимся у нас сведениям, жених обнаружил ее в объятиях Хуана, – ответила Нана. – Между джентльменами произошла дуэль за ее честь. К несчастью, смертельную рану на этой дуэли получила Франциска. Она умерла, сжимая в руках медальон, который с тех пор хранится в нашей семье.
– Не похоже на то, чтобы ее честь стоило защищать, – заметил Зак.
– История согласна с вашим мнением, – сообщила Нана. – Мы – нет.
Он поднял бровь.
– Нет?
Нана покачала головой, и кружевная наколка заплясала в волосах.
– Не будь она верной по натуре, ее возлюбленный не сделал бы на медальоне надпись «Верная навек».
– Возможно, это была интимная шутка.
Нана недовольно нахмурилась, и Рейчел сказала:
– Ее дневник также упоминает о подаренном Хуаном кольце, кольце с двумя желтыми бриллиантами в одной оправе, символизирующими их любовь. Мы думаем, что ее семья отказала Хуану и заставила Франциску обручиться с другим. К сожалению, дневник, описывающий этот период, был утерян.
– Очень жаль. А что с кольцом? Что случилось с ним?
– Неизвестно, – ответила Нана. – Вероятно, Хуан Ортега хранил его до смерти. Нет, нет. Не записывайте. Это чистое предположение.
– И с самой своей смерти она являлась на Ранчо?
– Да. Говорят, она несет наказание за свою… – глаза Наны озорно блеснули, – скажем, недостаточно добродетельную жизнь.
Уголки его губ поползли вверх.
– Но вы не согласны.
– Конечно, нет! Это для того, чтобы предостеречь других девушек от ее несчастной судьбы – выйти замуж за нелюбимого.
– По существующей здесь традиции, обрученные пары пробираются на Ранчо в надежде увидеть ее или услышать колокола, – продолжила Рейчел. – Если им это удастся, брак будет необычайно счастливым.
– Как мой, – подтвердила Нана. – Мы с женихом посетили ее могилу в ночь перед свадьбой. Мы видели огни и слышали колокола и прожили вместе сорок пять прекрасных лет.
– Я не знал, что Франциска похоронена на Ранчо, – сказал Зак.
– Это так. В те времена семейные усыпальницы делались в усадьбах.
– Я хотел бы увидеть это кладбище, – обратился он к Рейчел.
Она кивнула.
– Нет проблем. Оно открыто для публики.
– Отлично. – Он добавил еще несколько строчек в записной книжке. – Эти явления, где они происходят?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17