Однако не стоит делиться подобными мыслями с Корал…
— Да, я об этом думала. Много думала. — Сирина села, поставила стакан на столик. — Послушай, Корал, Майкл уже давно несчастлив в браке. Он женился на ней в отместку мне. Хотел таким образом поквитаться со мной.
Корал усмехнулась:
— Это он тебе так сказал?
— Что он несчастлив с ней? Да. Что он сделал предложение, будучи в ярости? Да. Он не сказал прямо, что женился мне назло, но я сама догадалась.
— Значит, это все произошло, можно сказать, по ошибке? — Корал не скрывала сарказма. — Женитьба, рождение ребенка?
— Да, именно так.
— И что же теперь будет с ребенком? Он о нем хоть когда-нибудь упоминает?
— О Господи, Корал! Он обожает сына.
— И готов отказаться от своего обожаемого сына ради того, чтобы быть с тобой? Так?
— Этого я не знаю. Мы это не обсуждали.
— Так, может быть, стоит обсудить? В следующий раз, когда вам с ним станет совсем хорошо.
— Черт возьми! Что ты-то знаешь о таких вещах! Ты же терпеть не можешь мужчин.
Некоторое время Корал молчала.
— Мне казалось, что и ты от них устала. Было время, когда ты в них не нуждалась.
Сирина рывком откинула волосы. Отвела взгляд. Ничего не ответила.
— Но это сейчас не имеет значения. Мы говорим о взаимоотношениях между людьми. В этом я кое-что смыслю, хотя никогда не имела дела с мужчиной. Мы с Брэнди вместе уже больше двадцати лет. Можешь мне поверить, это не всегда легко. Любовь — это чудо, но требуется немало усилий, чтобы ее сохранить. Даже не принимая во внимание дополнительные сложности в виде развода и ребенка.
— Я знаю. Я не хотела тебя обидеть. Прости меня, Корал. Это удар ниже пояса.
— Все нормально, Сирина. Ты на меня сердишься, и я могу это понять. Но помни: я желаю тебе добра. По-моему, тебе надо хорошенько подумать. Разобраться в себе самой. Связь с Левиным — это гораздо серьезнее, чем все твои интрижки со знаменитостями, которых ты снимала.
— Знаю.
— Однажды он уже сделал тебе больно. Я бы не хотела, чтобы это повторилось.
— Я очень ценю твою заботу, Корал. Но этого больше не случится.
— Как ты можешь быть уверена?! Ты что, не помнишь Майкла Левина до женитьбы? Новая девушка каждую неделю. И как Я слышала, немало таких, которые на одну ночь.
— Это все в прошлом.
— Ну да, пять или шесть лет назад. Не так уж давно. Но сейчас положение еще больше осложнилось. Он женат, у него ребенок.
— Я все это знаю.
— А что будет с твоей карьерой? Ты об этом подумала? Ты подписала контракт на кучу денег. Как ты собираешься его выполнять? Ты ведь будешь очень занята. И большую часть времени — в разъездах. Как твоему Майклу это понравится? Насколько я помню, в прошлый раз именно это послужило причиной разрыва. Или ты собираешься пожертвовать ради него своей карьерой?
— Ни за что. Да и он этого не захочет. Майкл гордится моей работой. Мы что-нибудь придумаем. — Она вскинула глаза на Корал. В них отразилось отчаяние, какого Корал никогда раньше не видела. — Мы обязательно что-нибудь придумаем. Потому что я его действительно люблю, Корал.
Невзирая на гнев Корал почувствовала, как сердце ее тает от нежности. Поднялась на ноги, подошла к дивану, села рядом с Сириной, обняла ее. Сирина положила голову ей на плечо и разразилась рыданиями. Корал гладила ее волосы, шепча слова утешения:
— Все будет хорошо, дорогая, все будет хорошо.
Она понимала, что ничего не может сделать. Она не в состоянии убедить Сирину в том, что та совершает ужасную ошибку. Настоящая это любовь или нет, не имеет значения. Главное, Сирина верит в то, что это любовь. Верит, что Левин тоже любит ее.
Как разубедить ее? Но нет, правда слишком жестока. Сирина ее просто не вынесет.
По мнению Корал, Сирина в своей жизни так мало видела настоящей любви, что не смогла бы узнать ее, даже если бы и встретила. Она видела одно только насилие: сначала в семье, потом от мужчин, с которыми имела дело. Она так изголодалась по доброму отношению, по ласке! Поэтому даже немного внимания со стороны мужчины вызвало в ней такую реакцию. Она легко могла спутать вожделение с чем-то несравнимо более глубоким и сложным. Похоже, что она, Корал, единственная, кто по-настоящему любит Сирину.
И еще одно вызывало в ней тревогу: она знала, как невосприимчива порой может быть Сирина к чувствам других. Она может оскорбить походя, так же как когда-то оскорбляли ее. Пренебрежение и насилие, которых она столько натерпелась в своей жизни, словно разрушили что-то жизненно важное в самой сердцевине ее существа. Так в последнее время казалось Корал. Сможет ли Сирина когда-нибудь излечиться от этого, стать нормальным человеком?
— Ну-ну, — шептала Корал, гладя ее волосы. — Все будет в порядке, дорогая.
Сирина резко вскинула голову, взглянула на нее распухшими от слез глазами:
— О, Корал!.. Что бы я без тебя делала! Хоть ты иногда и доводишь меня до белого каления.
— У меня в сумке есть бумажные платки. Сейчас достану.
Она порылась в сумке, достала пакет бумажных носовых платков, протянула Сирине.
— Спасибо, Корал.
— Хочешь поехать со мной в город пообедать? Или можем заказать обед сюда.
— Нет. Мне надо начать упаковывать вещи для поездки в Англию. Джейсон и Беннет придут помогать.
А кроме того, Миша должен звонить. Но об этом она не стала говорить Корал, как и о том, что они собираются встречаться в Англии.
— Как ребята?
— Прекрасно. Очень исполнительные, без дураков. И с ними весело работается.
— Да, сегодня тебе это совсем не помешает. Извини, если я тебя расстроила. Я…
— Не думай об этом. Я знаю, ты пытаешься делать так, как лучше для меня. По-твоему.
— Верно. Я знаю, тебе неприятно все это слышать, но я слишком хорошо к тебе отношусь. Помни только, что я всегда на твоей стороне, что бы ни случилось. И сделаю все, что в моих силах, если потребуется.
Она не сказала о своем интуитивном ощущении, что в ближайшее время Сирине очень может понадобиться ее помощь.
— Спасибо, Корал. Я очень это ценю. А теперь беги. Тебе ведь нужно в город. А я уже в порядке.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Корал поднялась на ноги, взяла сумочку. Поцеловала Сирину в щеку. Та ответила тем же.
— Провожу тебя до лифта.
Держась за руки, они прошли через гостиную, вышли из квартиры. Сирина нажала кнопку лифта. Дверь открылась в то же мгновение.
— Позвони мне перед отъездом.
— Обязательно. Завтра позвоню. Пока.
Лифт уехал. Сирина без сил прислонилась к стене. Господи! Хорошо, что она ушла.
Корал, безусловно, желает ей только добра, но до нее никак не доходит, что она, Сирина, влюблена. По-настоящему.
Она прошла в комнату, взяла со столика стакан с виски, пошла на кухню и вылила остатки в раковину.
Корал так и не знает, что Сирина намерена заполучить Майкла Левина, чего бы это ни стоило.
Миша положил трубку на рычаг. Устремил невидящий взгляд вдаль. Перед его мысленным взором стояла обнаженная Сирина, ослепительная в своей наготе. Длинные роскошные черные волосы спадают на лицо, кремово-белая грудь, крепкие стройные бедра влекут и манят, обещая райское наслаждение. Он сел, ощущая настоящее физическое возбуждение, поражаясь тому, что с ним происходит от одного только телефонного звонка. Даже по прошествии многих месяцев кажется, что они встретились только вчера. И в то же время такое ощущение, будто они знают друг друга тысячу лет. Их отношения переросли во что-то жизненно необходимое. Заниматься любовью для них стало привычным делом и в то же время постоянно новым, захватывающим. Как это может быть?..
В комнату с террасы вошел Макни, как всегда безупречно одетый, с бутылкой бренди в руке. Саша, как обычно начеку, остался на балконе.
— Все в порядке, старина?
Миша нехотя оторвался от эротических видений и вернулся к действительности. В данном случае к роскошно декорированному и обставленному пентхаусу Манни и Саши в Уэст-Сайде, недалеко от Линкольн-центра.
— Что ты сказал?
— Я спросил, все ли в порядке.
— Да, все прекрасно.
— Значит, вы встречаетесь в Лондоне?
Манни опустился в кресло. Кожаная обивка заскрипела под тяжестью его веса.
— Нет, не в Лондоне. — Миша заговорщически улыбнулся. — Мы встретимся в другом месте. Там, где у нее съемки. Это большой загородный дом. Она говорит, там есть на что посмотреть. Настоящий дворец.
— Надеюсь, этот небольшой междусобойчик никак не нарушит твой график?
— А что, разве когда-нибудь такое случалось?
— Нет-нет. Я только хотел сказать…
— Меня не интересует, что ты хотел сказать. И больше не задавай глупых вопросов. Манни побагровел.
— Господи, Миша! Ну, извини меня.
Да что с ним такое? Ишь какие мы высокомерные!
Миша сделал глоток бренди. Поставил стакан на столик, заметил, какой он оригинальный, как и все остальное в этом роскошном пентхаусе. Ему тут же стало неловко за свой срыв.
— Прости, Манни. Я не хотел.
— Все в порядке. Забудь об этом. Но ты сегодня на себя не похож. Что тебя гложет, старина?
Некоторое время Миша молча смотрел на Манни.
— Честно говоря, мне не понравилось это выражение «небольшой междусобойчик», которым ты определил наши отношения с Сириной.
— Я… я прошу прощения.
Манни изумленно смотрел на Мишу. Но как же в таком случае это назвать?
Миша словно прочел его мысли.
— Здесь нечто гораздо большее, Манни. Совсем не то, что ты думаешь. Это все очень серьезно. Манни не спускал с него глаз.
— То есть ты хочешь сказать, что это не мимолетная связь?
— Совсем нет. Я влюблен в нее. По уши влюблен. Манни с трудом сдержался, чтобы не захлопать в ладоши от радости. Какое счастье! Он терпеть не мог Веру Левину, которая влезала во все дела мужа. Постоянно задает вопросы, проверяет поступление авторских. Уже не раз ясно дала понять, что не доверяет им с Сашей.
— И как я понял, она в тебя тоже влюблена? Миша кивнул.
— И что же вы собираетесь делать?
— Пока не знаю. Но это, конечно, не может так продолжаться. Тайком пробираться к ней в квартиру, тайно встречаться во время поездок… Нам этого недостаточно. Это сводит нас обоих с ума. — Миша сделал глоток виски. — Ненавижу всякие уловки, обман. У меня это вызывает ощущение грязи. От этого наши с Сириной отношения кажутся какими-то… нечистоплотными. Но это совсем не так, Манни. Они прекрасны и чисты.
Манни согласно кивал, стараясь не выдать своих истинных чувств. Миша, кажется, и в самом деле верит в то, что у них с Сириной что-то особенное, что-то большое, а не просто грандиозное траханье. Прекрасно! Просто прекрасно!
— Но вот эта постоянная необходимость прятаться и лгать все портит, — продолжал Миша. — Я это терпеть не могу. Но главное, что меня мучит, — это… неверность.
— Ты собираешься рассказать Вере?
— Придется. И боюсь, довольно скоро. Это не может долго продолжаться.
— По-моему, чем скорее, тем лучше. Тогда тебе не придется лгать и прятаться. Ты сразу лучше себя почувствуешь.
— Легко сказать! Это может убить Веру. Она такого не заслужила. Ей будет очень больно. А Ники…
Голос его прервался. В темных глазах застыла мука. Он не мог заставить себя причинить боль жене и сыну.
— Ники еще слишком мал, вряд ли он что-нибудь поймет. И потом, что бы ни произошло, ты ведь будешь с ним видеться. Вера женщина разумная. Ей, конечно, будет больно, но она оправится. Может быть, даже скорее, чем ты думаешь.
— Что ты хочешь сказать?
— Сам посуди. Она молода, красива, богата, независима. У нее широкий круг знакомых. Думаю, она недолго останется в одиночестве.
— По-твоему выходит, я даже окажу ей услугу? Манни пожал плечами:
— Лучше дать ей свободу, и себе самому тоже, кстати, чем продолжать жить в браке, который не удался. Разве не так?
— Да, пожалуй… Да, конечно, ты прав, только… я пока ни в чем не уверен. Знаю только, что люблю Сирину и хочу быть с ней.
— Ну, если ты в этом уверен, то все остальное последует само собой. Ты ведь знаешь, что надо делать, чтобы быть с ней.
— Да… кажется, я просто пытаюсь отодвинуть неизбежное.
— А как относится ко всему этому Сирина?
— Она в нетерпении. Но она меня понимает.
— Невероятная женщина! И у вас с ней очень много общего.
— Правда? Ты в самом деле так считаешь? — Он помолчал. — А ведь это ты нас познакомил.
— Признаю свою вину.
Тогда он даже не догадывался, какую это может сослужить службу…
Миша допил виски.
— Мне пора идти.
— Больше выпить не хочешь?
— Нет. Пора укладывать вещи. — Он встал, потянулся. — Спасибо, что выслушал меня, Манни. И вообще за все. Ты настоящий друг.
Манни поднялся с места. Они направились к выходу. Неожиданно Миша резко остановился.
— Это на самом деле Дельво?! — Он благоговейно указал на большое полотно, висевшее над камином. Четыре обнаженные девушки стояли в спальне, пятая распростерлась на постели.
— Да. Я купил его почта даром, — поспешно добавил Манни. — На распродаже.
— Шутишь. — Миша подошел ближе, вгляделся в полотно. — Не могу поверить. Как я раньше ее не замечал… Она великолепна.
— М-м-м. Я ее купил у друга Сашиного приятеля в Лос-Анджелесе. Ну знаешь, как это бывает. Человеку срочно понадобились деньги. У Саши, похоже, много таких приятелей.
Он снял очки, начал тщательно их протирать.
— Печально, — произнес Миша. — Ну, еще раз спасибо за все, Манни. Ты мне очень помог. Кажется, я просто трушу. Манни хлопнул его по плечу:
— Не забывай, что ты артист и должен следовать велениям своего сердца.
— Да, наверное, ты прав. Ну пока.
Манни вернулся в комнату. Сделал большой глоток бренди. Бедный влюбленный Миша! Следуй, следуй велениям своего сердца. Если он, Манни, правильно поведет игру, Дельво окажется только началом.
Глава 32
Дождь на время прекратился, хотя сентябрьское лондонское небо по-прежнему оставалось серым и хмурым. Миша сел в лимузин, ожидавший на Кенсингтон-Гор, приказал водителю ехать обратно в отель. Оглянулся на массивное мрачное кирпичное здание «Ройал Алберт-холл». Репетиция прошла без сучка, без задоринки. Сейчас он приедет к себе в отель и немного поспит перед вечерним выступлением.
Проезжая по запруженным машинами улицам Лондона, думал о предстоящем концерте. «Ройал Алберт-холл», конечно, не самое лучшее место. Миша бы никогда его не выбрал. Огромный зал вмещает три с половиной тысячи зрителей, а в дни самых грандиозных концертов стулья из оркестровой ямы выносятся наверх, так что в общей сложности в такие дни в зале помещается до шести тысяч человек. Мишины концерты пользуются здесь такой популярностью, что все места на оба вечера распроданы задолго до концертов.
Сам Миша предпочитал более уютные залы. Хотя в отличие от многих музыкантов большие залы его никогда не пугали, однако они создают определенные проблемы, поскольку большинство музыкальных произведений создавалось в расчете на маленькие, интимные зрительные зальчики. В данном случае Миша блестяще разрешил эту проблему — составил всю свою программу из произведений Листа, написанных именно для грандиозных концертных залов. Они прекрасно будут звучать в «Ройал Алберт-холл». Начнет он с сонаты си-минор, а закончит Мефисто-вальсом номер один. Этот романтический репертуар как нельзя лучше соответствует его теперешнему настроению. Втайне он решил посвятить сегодняшнее выступление Сирине.
Очень жаль, что она не сможет присутствовать на концерте. Но будем по крайней мере надеяться на то, что звук не подведет. Одно время «Ройал Алберт-холл» давал сильный двойной резонанс из-за огромного купола из металла и стекла. Сэр Томас Бичем как-то пошутил, что, если музыкант хочет дать двойной концерт, ему надо выступить в «Ройал Алберт-холл». В шестидесятых годах эту проблему разрешили с помощью дисков под крышей купола. Звук стал намного лучше, и все же он ни в какое сравнение не идет с «Карнеги-холл». Поэтому сегодня Миша в течение долгого времени особенно тщательно отрабатывал звук.
Лимузин остановился у дома 33 по Роланд-Гарденс. Миша очнулся от задумчивости. «Блэйк», его теперешнее временное пристанище, представлял собой небольшой отель, всего на шестьдесят номеров, однако необыкновенно шикарный. Настоящий оазис спокойствия в шумном Лондоне. Здесь останавливались лишь избранные. Здесь, кроме всего прочего, богатые и знаменитые могли жить спокойно, не опасаясь нашествия вездесущих репортеров.
Миша вышел из машины, отпустил водителя и направился к себе в номер. Большую часть комнаты занимала огромная кровать с темно-красным балдахином из золоченой парчи. Сейчас ему не терпелось откинуть эту роскошную ткань и улечься под одеяло. Отключиться от всего до самого концерта.
Однако все получилось по-другому.
В вестибюле отеля на диванчике рядом с птичьей клеткой сидела Корал Рэндолф. Сегодня она выглядит еще более хищной, чем всегда, подумалось ему. И как нельзя более к месту в этой обстановке в своем кашемировом костюме и накидке с отделкой из русских соболей. Увидев его, она поднялась с места на своих высоченных каблуках, в туфлях от Гуччи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Да, я об этом думала. Много думала. — Сирина села, поставила стакан на столик. — Послушай, Корал, Майкл уже давно несчастлив в браке. Он женился на ней в отместку мне. Хотел таким образом поквитаться со мной.
Корал усмехнулась:
— Это он тебе так сказал?
— Что он несчастлив с ней? Да. Что он сделал предложение, будучи в ярости? Да. Он не сказал прямо, что женился мне назло, но я сама догадалась.
— Значит, это все произошло, можно сказать, по ошибке? — Корал не скрывала сарказма. — Женитьба, рождение ребенка?
— Да, именно так.
— И что же теперь будет с ребенком? Он о нем хоть когда-нибудь упоминает?
— О Господи, Корал! Он обожает сына.
— И готов отказаться от своего обожаемого сына ради того, чтобы быть с тобой? Так?
— Этого я не знаю. Мы это не обсуждали.
— Так, может быть, стоит обсудить? В следующий раз, когда вам с ним станет совсем хорошо.
— Черт возьми! Что ты-то знаешь о таких вещах! Ты же терпеть не можешь мужчин.
Некоторое время Корал молчала.
— Мне казалось, что и ты от них устала. Было время, когда ты в них не нуждалась.
Сирина рывком откинула волосы. Отвела взгляд. Ничего не ответила.
— Но это сейчас не имеет значения. Мы говорим о взаимоотношениях между людьми. В этом я кое-что смыслю, хотя никогда не имела дела с мужчиной. Мы с Брэнди вместе уже больше двадцати лет. Можешь мне поверить, это не всегда легко. Любовь — это чудо, но требуется немало усилий, чтобы ее сохранить. Даже не принимая во внимание дополнительные сложности в виде развода и ребенка.
— Я знаю. Я не хотела тебя обидеть. Прости меня, Корал. Это удар ниже пояса.
— Все нормально, Сирина. Ты на меня сердишься, и я могу это понять. Но помни: я желаю тебе добра. По-моему, тебе надо хорошенько подумать. Разобраться в себе самой. Связь с Левиным — это гораздо серьезнее, чем все твои интрижки со знаменитостями, которых ты снимала.
— Знаю.
— Однажды он уже сделал тебе больно. Я бы не хотела, чтобы это повторилось.
— Я очень ценю твою заботу, Корал. Но этого больше не случится.
— Как ты можешь быть уверена?! Ты что, не помнишь Майкла Левина до женитьбы? Новая девушка каждую неделю. И как Я слышала, немало таких, которые на одну ночь.
— Это все в прошлом.
— Ну да, пять или шесть лет назад. Не так уж давно. Но сейчас положение еще больше осложнилось. Он женат, у него ребенок.
— Я все это знаю.
— А что будет с твоей карьерой? Ты об этом подумала? Ты подписала контракт на кучу денег. Как ты собираешься его выполнять? Ты ведь будешь очень занята. И большую часть времени — в разъездах. Как твоему Майклу это понравится? Насколько я помню, в прошлый раз именно это послужило причиной разрыва. Или ты собираешься пожертвовать ради него своей карьерой?
— Ни за что. Да и он этого не захочет. Майкл гордится моей работой. Мы что-нибудь придумаем. — Она вскинула глаза на Корал. В них отразилось отчаяние, какого Корал никогда раньше не видела. — Мы обязательно что-нибудь придумаем. Потому что я его действительно люблю, Корал.
Невзирая на гнев Корал почувствовала, как сердце ее тает от нежности. Поднялась на ноги, подошла к дивану, села рядом с Сириной, обняла ее. Сирина положила голову ей на плечо и разразилась рыданиями. Корал гладила ее волосы, шепча слова утешения:
— Все будет хорошо, дорогая, все будет хорошо.
Она понимала, что ничего не может сделать. Она не в состоянии убедить Сирину в том, что та совершает ужасную ошибку. Настоящая это любовь или нет, не имеет значения. Главное, Сирина верит в то, что это любовь. Верит, что Левин тоже любит ее.
Как разубедить ее? Но нет, правда слишком жестока. Сирина ее просто не вынесет.
По мнению Корал, Сирина в своей жизни так мало видела настоящей любви, что не смогла бы узнать ее, даже если бы и встретила. Она видела одно только насилие: сначала в семье, потом от мужчин, с которыми имела дело. Она так изголодалась по доброму отношению, по ласке! Поэтому даже немного внимания со стороны мужчины вызвало в ней такую реакцию. Она легко могла спутать вожделение с чем-то несравнимо более глубоким и сложным. Похоже, что она, Корал, единственная, кто по-настоящему любит Сирину.
И еще одно вызывало в ней тревогу: она знала, как невосприимчива порой может быть Сирина к чувствам других. Она может оскорбить походя, так же как когда-то оскорбляли ее. Пренебрежение и насилие, которых она столько натерпелась в своей жизни, словно разрушили что-то жизненно важное в самой сердцевине ее существа. Так в последнее время казалось Корал. Сможет ли Сирина когда-нибудь излечиться от этого, стать нормальным человеком?
— Ну-ну, — шептала Корал, гладя ее волосы. — Все будет в порядке, дорогая.
Сирина резко вскинула голову, взглянула на нее распухшими от слез глазами:
— О, Корал!.. Что бы я без тебя делала! Хоть ты иногда и доводишь меня до белого каления.
— У меня в сумке есть бумажные платки. Сейчас достану.
Она порылась в сумке, достала пакет бумажных носовых платков, протянула Сирине.
— Спасибо, Корал.
— Хочешь поехать со мной в город пообедать? Или можем заказать обед сюда.
— Нет. Мне надо начать упаковывать вещи для поездки в Англию. Джейсон и Беннет придут помогать.
А кроме того, Миша должен звонить. Но об этом она не стала говорить Корал, как и о том, что они собираются встречаться в Англии.
— Как ребята?
— Прекрасно. Очень исполнительные, без дураков. И с ними весело работается.
— Да, сегодня тебе это совсем не помешает. Извини, если я тебя расстроила. Я…
— Не думай об этом. Я знаю, ты пытаешься делать так, как лучше для меня. По-твоему.
— Верно. Я знаю, тебе неприятно все это слышать, но я слишком хорошо к тебе отношусь. Помни только, что я всегда на твоей стороне, что бы ни случилось. И сделаю все, что в моих силах, если потребуется.
Она не сказала о своем интуитивном ощущении, что в ближайшее время Сирине очень может понадобиться ее помощь.
— Спасибо, Корал. Я очень это ценю. А теперь беги. Тебе ведь нужно в город. А я уже в порядке.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Корал поднялась на ноги, взяла сумочку. Поцеловала Сирину в щеку. Та ответила тем же.
— Провожу тебя до лифта.
Держась за руки, они прошли через гостиную, вышли из квартиры. Сирина нажала кнопку лифта. Дверь открылась в то же мгновение.
— Позвони мне перед отъездом.
— Обязательно. Завтра позвоню. Пока.
Лифт уехал. Сирина без сил прислонилась к стене. Господи! Хорошо, что она ушла.
Корал, безусловно, желает ей только добра, но до нее никак не доходит, что она, Сирина, влюблена. По-настоящему.
Она прошла в комнату, взяла со столика стакан с виски, пошла на кухню и вылила остатки в раковину.
Корал так и не знает, что Сирина намерена заполучить Майкла Левина, чего бы это ни стоило.
Миша положил трубку на рычаг. Устремил невидящий взгляд вдаль. Перед его мысленным взором стояла обнаженная Сирина, ослепительная в своей наготе. Длинные роскошные черные волосы спадают на лицо, кремово-белая грудь, крепкие стройные бедра влекут и манят, обещая райское наслаждение. Он сел, ощущая настоящее физическое возбуждение, поражаясь тому, что с ним происходит от одного только телефонного звонка. Даже по прошествии многих месяцев кажется, что они встретились только вчера. И в то же время такое ощущение, будто они знают друг друга тысячу лет. Их отношения переросли во что-то жизненно необходимое. Заниматься любовью для них стало привычным делом и в то же время постоянно новым, захватывающим. Как это может быть?..
В комнату с террасы вошел Макни, как всегда безупречно одетый, с бутылкой бренди в руке. Саша, как обычно начеку, остался на балконе.
— Все в порядке, старина?
Миша нехотя оторвался от эротических видений и вернулся к действительности. В данном случае к роскошно декорированному и обставленному пентхаусу Манни и Саши в Уэст-Сайде, недалеко от Линкольн-центра.
— Что ты сказал?
— Я спросил, все ли в порядке.
— Да, все прекрасно.
— Значит, вы встречаетесь в Лондоне?
Манни опустился в кресло. Кожаная обивка заскрипела под тяжестью его веса.
— Нет, не в Лондоне. — Миша заговорщически улыбнулся. — Мы встретимся в другом месте. Там, где у нее съемки. Это большой загородный дом. Она говорит, там есть на что посмотреть. Настоящий дворец.
— Надеюсь, этот небольшой междусобойчик никак не нарушит твой график?
— А что, разве когда-нибудь такое случалось?
— Нет-нет. Я только хотел сказать…
— Меня не интересует, что ты хотел сказать. И больше не задавай глупых вопросов. Манни побагровел.
— Господи, Миша! Ну, извини меня.
Да что с ним такое? Ишь какие мы высокомерные!
Миша сделал глоток бренди. Поставил стакан на столик, заметил, какой он оригинальный, как и все остальное в этом роскошном пентхаусе. Ему тут же стало неловко за свой срыв.
— Прости, Манни. Я не хотел.
— Все в порядке. Забудь об этом. Но ты сегодня на себя не похож. Что тебя гложет, старина?
Некоторое время Миша молча смотрел на Манни.
— Честно говоря, мне не понравилось это выражение «небольшой междусобойчик», которым ты определил наши отношения с Сириной.
— Я… я прошу прощения.
Манни изумленно смотрел на Мишу. Но как же в таком случае это назвать?
Миша словно прочел его мысли.
— Здесь нечто гораздо большее, Манни. Совсем не то, что ты думаешь. Это все очень серьезно. Манни не спускал с него глаз.
— То есть ты хочешь сказать, что это не мимолетная связь?
— Совсем нет. Я влюблен в нее. По уши влюблен. Манни с трудом сдержался, чтобы не захлопать в ладоши от радости. Какое счастье! Он терпеть не мог Веру Левину, которая влезала во все дела мужа. Постоянно задает вопросы, проверяет поступление авторских. Уже не раз ясно дала понять, что не доверяет им с Сашей.
— И как я понял, она в тебя тоже влюблена? Миша кивнул.
— И что же вы собираетесь делать?
— Пока не знаю. Но это, конечно, не может так продолжаться. Тайком пробираться к ней в квартиру, тайно встречаться во время поездок… Нам этого недостаточно. Это сводит нас обоих с ума. — Миша сделал глоток виски. — Ненавижу всякие уловки, обман. У меня это вызывает ощущение грязи. От этого наши с Сириной отношения кажутся какими-то… нечистоплотными. Но это совсем не так, Манни. Они прекрасны и чисты.
Манни согласно кивал, стараясь не выдать своих истинных чувств. Миша, кажется, и в самом деле верит в то, что у них с Сириной что-то особенное, что-то большое, а не просто грандиозное траханье. Прекрасно! Просто прекрасно!
— Но вот эта постоянная необходимость прятаться и лгать все портит, — продолжал Миша. — Я это терпеть не могу. Но главное, что меня мучит, — это… неверность.
— Ты собираешься рассказать Вере?
— Придется. И боюсь, довольно скоро. Это не может долго продолжаться.
— По-моему, чем скорее, тем лучше. Тогда тебе не придется лгать и прятаться. Ты сразу лучше себя почувствуешь.
— Легко сказать! Это может убить Веру. Она такого не заслужила. Ей будет очень больно. А Ники…
Голос его прервался. В темных глазах застыла мука. Он не мог заставить себя причинить боль жене и сыну.
— Ники еще слишком мал, вряд ли он что-нибудь поймет. И потом, что бы ни произошло, ты ведь будешь с ним видеться. Вера женщина разумная. Ей, конечно, будет больно, но она оправится. Может быть, даже скорее, чем ты думаешь.
— Что ты хочешь сказать?
— Сам посуди. Она молода, красива, богата, независима. У нее широкий круг знакомых. Думаю, она недолго останется в одиночестве.
— По-твоему выходит, я даже окажу ей услугу? Манни пожал плечами:
— Лучше дать ей свободу, и себе самому тоже, кстати, чем продолжать жить в браке, который не удался. Разве не так?
— Да, пожалуй… Да, конечно, ты прав, только… я пока ни в чем не уверен. Знаю только, что люблю Сирину и хочу быть с ней.
— Ну, если ты в этом уверен, то все остальное последует само собой. Ты ведь знаешь, что надо делать, чтобы быть с ней.
— Да… кажется, я просто пытаюсь отодвинуть неизбежное.
— А как относится ко всему этому Сирина?
— Она в нетерпении. Но она меня понимает.
— Невероятная женщина! И у вас с ней очень много общего.
— Правда? Ты в самом деле так считаешь? — Он помолчал. — А ведь это ты нас познакомил.
— Признаю свою вину.
Тогда он даже не догадывался, какую это может сослужить службу…
Миша допил виски.
— Мне пора идти.
— Больше выпить не хочешь?
— Нет. Пора укладывать вещи. — Он встал, потянулся. — Спасибо, что выслушал меня, Манни. И вообще за все. Ты настоящий друг.
Манни поднялся с места. Они направились к выходу. Неожиданно Миша резко остановился.
— Это на самом деле Дельво?! — Он благоговейно указал на большое полотно, висевшее над камином. Четыре обнаженные девушки стояли в спальне, пятая распростерлась на постели.
— Да. Я купил его почта даром, — поспешно добавил Манни. — На распродаже.
— Шутишь. — Миша подошел ближе, вгляделся в полотно. — Не могу поверить. Как я раньше ее не замечал… Она великолепна.
— М-м-м. Я ее купил у друга Сашиного приятеля в Лос-Анджелесе. Ну знаешь, как это бывает. Человеку срочно понадобились деньги. У Саши, похоже, много таких приятелей.
Он снял очки, начал тщательно их протирать.
— Печально, — произнес Миша. — Ну, еще раз спасибо за все, Манни. Ты мне очень помог. Кажется, я просто трушу. Манни хлопнул его по плечу:
— Не забывай, что ты артист и должен следовать велениям своего сердца.
— Да, наверное, ты прав. Ну пока.
Манни вернулся в комнату. Сделал большой глоток бренди. Бедный влюбленный Миша! Следуй, следуй велениям своего сердца. Если он, Манни, правильно поведет игру, Дельво окажется только началом.
Глава 32
Дождь на время прекратился, хотя сентябрьское лондонское небо по-прежнему оставалось серым и хмурым. Миша сел в лимузин, ожидавший на Кенсингтон-Гор, приказал водителю ехать обратно в отель. Оглянулся на массивное мрачное кирпичное здание «Ройал Алберт-холл». Репетиция прошла без сучка, без задоринки. Сейчас он приедет к себе в отель и немного поспит перед вечерним выступлением.
Проезжая по запруженным машинами улицам Лондона, думал о предстоящем концерте. «Ройал Алберт-холл», конечно, не самое лучшее место. Миша бы никогда его не выбрал. Огромный зал вмещает три с половиной тысячи зрителей, а в дни самых грандиозных концертов стулья из оркестровой ямы выносятся наверх, так что в общей сложности в такие дни в зале помещается до шести тысяч человек. Мишины концерты пользуются здесь такой популярностью, что все места на оба вечера распроданы задолго до концертов.
Сам Миша предпочитал более уютные залы. Хотя в отличие от многих музыкантов большие залы его никогда не пугали, однако они создают определенные проблемы, поскольку большинство музыкальных произведений создавалось в расчете на маленькие, интимные зрительные зальчики. В данном случае Миша блестяще разрешил эту проблему — составил всю свою программу из произведений Листа, написанных именно для грандиозных концертных залов. Они прекрасно будут звучать в «Ройал Алберт-холл». Начнет он с сонаты си-минор, а закончит Мефисто-вальсом номер один. Этот романтический репертуар как нельзя лучше соответствует его теперешнему настроению. Втайне он решил посвятить сегодняшнее выступление Сирине.
Очень жаль, что она не сможет присутствовать на концерте. Но будем по крайней мере надеяться на то, что звук не подведет. Одно время «Ройал Алберт-холл» давал сильный двойной резонанс из-за огромного купола из металла и стекла. Сэр Томас Бичем как-то пошутил, что, если музыкант хочет дать двойной концерт, ему надо выступить в «Ройал Алберт-холл». В шестидесятых годах эту проблему разрешили с помощью дисков под крышей купола. Звук стал намного лучше, и все же он ни в какое сравнение не идет с «Карнеги-холл». Поэтому сегодня Миша в течение долгого времени особенно тщательно отрабатывал звук.
Лимузин остановился у дома 33 по Роланд-Гарденс. Миша очнулся от задумчивости. «Блэйк», его теперешнее временное пристанище, представлял собой небольшой отель, всего на шестьдесят номеров, однако необыкновенно шикарный. Настоящий оазис спокойствия в шумном Лондоне. Здесь останавливались лишь избранные. Здесь, кроме всего прочего, богатые и знаменитые могли жить спокойно, не опасаясь нашествия вездесущих репортеров.
Миша вышел из машины, отпустил водителя и направился к себе в номер. Большую часть комнаты занимала огромная кровать с темно-красным балдахином из золоченой парчи. Сейчас ему не терпелось откинуть эту роскошную ткань и улечься под одеяло. Отключиться от всего до самого концерта.
Однако все получилось по-другому.
В вестибюле отеля на диванчике рядом с птичьей клеткой сидела Корал Рэндолф. Сегодня она выглядит еще более хищной, чем всегда, подумалось ему. И как нельзя более к месту в этой обстановке в своем кашемировом костюме и накидке с отделкой из русских соболей. Увидев его, она поднялась с места на своих высоченных каблуках, в туфлях от Гуччи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35