Левины пожимали руки, отвечали на поцелуи, благодарили за бесчисленные комплименты. Когда их наконец оставили в покое, они почувствовали, что окончательно выдохлись. Однако радостное возбуждение не проходило.
Дмитрий взял жену под руку.
— Пора идти.
— Да-да. Скоро надо ехать к Бунимам. Кстати, ты видел их на концерте?
— Да, они сидели двумя или тремя рядами дальше нас.
— Странно… даже не подошли поздороваться.
— Может быть, просто хотели избавить нас от лишних разговоров, рукопожатий и комплиментов.
— Да, наверное, ты прав. И потом, им же надо вернуться домой раньше, чтобы встречать гостей.
Они направились за кулисы. Однако подойти к Мишиной двери так и не смогли — из-за плотной толпы. В основном молодые женщины, но и мужчины тоже есть, заметила Соня. Все держали в руках программки. Ждали автографа, отталкивая друг друга.
— О Господи! — выдохнула Соня. — Он не сможет выбраться отсюда. Что делать?
Неожиданно раздался громкий голос. Густой баритон с русским акцентом.
— Отойдите назад. Освободите проход, пожалуйста.
Голос звучал резко и уверенно и в то же время достаточно вежливо.
Какой-то молодой человек взял Соню под руку и повел вперед, на ходу обернувшись к Дмитрию и сделав ему знак следовать за ними. Рядом с Дмитрием появился другой молодой человек и повел его вслед за женой. Словно Красное море расступилось перед ними. Плотный молодой человек во фраке с бабочкой, в очках с роговой оправой продолжал выкрикивать начальственным голосом:
— Дорогу! Освободите, пожалуйста, дорогу!
Они подошли к Мишиной двери. Незнакомец постучал — пять раз, быстро и отчетливо. Дверь приоткрылась, затем распахнулась на короткий момент. Соня с Дмитрием едва успели пройти, незнакомец — за ними.
Миша сидел на кресле с полотенцем на плечах, снова и снова промокая его концами пот с лица. Вскинул глаза на вошедших, широко улыбнулся:
— Ну как? Неплохо, а?
Соня и Дмитрий ответили одновременно:
— Это просто фантастика!
— Ты никогда еще так не играл!
Миша поцеловал мать, потом отца. Снял с шеи полотенце, начал яростно вытирать потную гриву волос.
— Кажется, им тоже понравилось, — проговорил он смеясь.
— Понравилось?! — воскликнула Соня. — Да я никогда еще такого не видела. Такой энтузиазм, такое…
Миша неожиданно выронил из рук полотенце.
— Познакомься, мама, это мои друзья — Манни Цигельман и Саша Соловьев.
Соня обернулась вначале к плотному молодому человеку с плешью на голове, в очках с черепаховой оправой, элегантно одетому. Костюм, по-видимому, сшит на заказ. Манни даже слегка покраснел под ее оценивающим взглядом. Второй, Саша, стоял молча, внимательно глядя на нее. Выше и тоньше, чем Манни, но одет не менее элегантно.
— Итак, — проговорила она наконец, пожимая его протянутую руку. — Вы и есть знаменитый Манни Цигельман?
— Совсем не такой уж знаменитый, миссис Левин. Но я действительно Манни Цигельман.
— Если вы так же хорошо справляетесь с обязанностями агента, как управляете толпой, могу предсказать, что вы очень скоро станете знаменитым.
Она одарила его самой своей благосклонной улыбкой.
— Из ваших уст это настоящий комплимент, миссис Левин.
— Вы ведь Мишин друг, Манни? Пожалуйста, называйте меня Соня. Хорошо?
— Договорились.
Соня обернулась ко второму молодому человеку. Пожала ему руку.
— А вы, значит, Саша?
— Да.
Он, по-видимому, чувствует себя не в своей тарелке, заметила Соня.
— Друг Манни?
Молодой человек покраснел.
— В общем, да.
— Добро пожаловать.
Соня подошла к Мише, начала сушить ему волосы.
— Тебе надо будет завести фен за кулисами. Или придется состричь эту гриву. Ты же не рок-звезда.
— Ничего не выйдет. Моим почитателям это нравится.
— Почитателям… Твоим почитателям… Миша встряхнул волосами. Поднялся с места.
— Ну, все готовы ехать на прием?
— Поехали, — ответил Манни. Соня ответила натянутой улыбкой.
— Только, пожалуйста, не забывай, куда мы едем, Миша. Сегодня ты добился колоссального успеха, но сейчас от тебя требуется отличное поведение. Понятно?
Миша расхохотался.
— Манни, они волнуются из-за того, что эти Бунимы такие возвышенные и неприступные, ты понял? Всего на одно поколение раньше нас из России, и уже мнят себя Романовыми.
Манни улыбнулся в ответ, однако сразу же вновь принял серьезный вид.
— Судя по тому, что я слышал, они действительно могущественны, как Романовы.
— Вот вы все правильно понимаете, Манни, — обернулась к нему Соня. — Ну а теперь нам пора ехать. Только что делать с этой толпой за дверью?
— Я об этом позабочусь. Сейчас выведу вас двоих, а Саша проведет Мишу. По пути можно будет дать несколько автографов, это не займет много времени. Мы подождем на улице, у выхода. О'кей?
— Это хорошая мысль, — согласился Дмитрий.
— Да, он просто молодец.
Манни взял Соню под руку, и они вышли за дверь. Манни снова обратился к толпе со своим самым лучшим русским акцентом.
Глава 13
Передняя галерея, как ее называли, позволяла получить полное и безошибочное представление об обитателях этой огромной квартиры, расположенной на верхних этажах, высоко над Пятой авеню. Освещали галерею четыре одинаковые хрустальные люстры в форме водопадов — антиквариат из России. Полы выложены черно-белыми шахматными мраморными плитками с вкраплениями малахита и лазурита, по стенам — мраморные резные пилястры в неоклассическом стиле. Между ними, на фоне золотой парчи, — бесценные полотна Пикассо, Матисса, Миро, Леже, Брака. На резных французских консолях — мраморные скульптуры и мейсенские вазы с цветами из оранжереи. Каскады цветов спускаются вниз на массивные столы. По обеим стенам — резные позолоченные кресла, некогда украшавшие дома высокородных англичан. Галерея являла собой лишь мимолетное напоминание о сокровищах, наполнявших тридцатишести-комнатный дворец семьи Буним. Лишь некоторым отборным экземплярам выпало на долю покинуть его золоченые порталы.
Манни, смотревший на все это широко раскрытыми глазами, несмотря на все свои старания казаться утонченно-безразличным, потянул Мишу за рукав:
— Ты здесь раньше бывал?
— Да, несколько раз. Ты же знаешь, они поддерживали нас в Израиле и помогли переехать в Нью-Йорк.
— Бунимы?! Сами Бунимы! — благоговейно выдохнул Манни. — Ты слышал, Саша?
Тот лишь молча кивнул, продолжая оглядывать галерею. Миша внимательно смотрел на Манни.
— Да, Бунимы. И можешь мне поверить, никто никогда в жизни об этом не забудет.
Манни удивленно вскинул глаза:
— Кажется, я тебя понял. Но все равно: это великолепно. Ты согласен?
Появился мажордом Вацлав. Первыми он подвел к дверям гостиной Соню и Дмитрия.
— Мистер и миссис Левин.
Гул голосов в гостиной затих, после чего раздались аплодисменты. Необычная реакция для гостей этого дома, призванная продемонстрировать одобрение Мишиным родителям.
Вацлав — высокий, массивный, широкоплечий — тут же вернулся. Подвел к дверям Мишу:
— Мистер Майкл Левин.
Раздался шквал аплодисментов, не смолкавший некоторое время. Миша несколько раз наклонил голову. Когда аплодисменты наконец стихли, гул голосов возобновился. Разговоры стали громче и оживленнее.
При именах Эммануила Цигельмана и Александра Соловьева никто из гостей даже голову не повернул. Однако чета Бунимов, будучи примерными хозяевами, немедленно поспешила к ним навстречу со словами приветствия. Они поняли: эти двое — друзья звезды сегодняшнего вечера.
Миша без малейших усилий общался с остальными гостями, со скромным достоинством принимал их неумеренные восхваления. Особой скромностью он никогда не отличался, однако и впечатления маниакального эгоцентрика он сейчас отнюдь не производил.
Наконец толпа вокруг него поредела. Он отошел в угол гостиной, где мог без помех насладиться отличным шампанским и черной икрой, v в изобилии разложенной на столах. Окинул взглядом собравшихся. Дмитрий увлеченно беседовал с Иваном Бунимом, так, словно они давно стали лучшими друзьями. Манни и Саша у роскошного мраморного камина внимательно слушали Татьяну Буним. А где же мама? Почему ее не видно в толпе? А, вон она. Направляется к нему… в сопровождении самой потрясающей женщины, какую он когда-либо видел в жизни. Миша прекратил жевать, не сводя глаз с этой красавицы. Очень высокая, по меньшей мере пять футов и девять дюймов, с длинными светлыми волосами, стянутыми назад в шиньон. У нее какой-то неземной, ангельский вид, подумал он, с этим бледным лицом, с идеально гладкой кожей, с голубыми, прозрачными, как льдинки, глазами. Умные глаза. И вся она настоящее совершенство в этом белом платье. Такая чистая, такая невинная, такая… девственная, нетронутая.
Соня подошла к сыну:
— Так я и знала, что ты где-нибудь прячешься.
— Просто решил немного передохнуть.
— Я хочу познакомить тебя с редким человеком. — Соня погладила юную красавицу по плечу. — Это Вера Буним, дочь Ивана и Татьяны. Мой сын Миша Левин.
Это их дочь?! Миша не раз слышал о том, что у четы Бунимов есть дочь, но никогда до этого ее не видел и не думал о ней. Более того, он ни разу толком не взглянул на ее фотографии в рамках работы Фаберже, стоявшие в библиотеке.
Он протянул руку. Блеснул белозубой улыбкой.
— Очень приятно познакомиться. Я столько о вас слышал. Вера кивнула. Ее идеальной формы губы изогнулись в улыбке.
— Я тоже много о вас слышала.
И голос у нее тоже само совершенство. Это не голос избалованной девочки. Мягкий, интеллигентный, с чуть заметным протяжным выговором. Наверняка она училась в какой-нибудь закрытой школе-интернате.
— Надеюсь, вы слышали хвалебные отзывы, — подмигнул он.
— Да, только хвалебные. — Глаза ее сверкнули озорством. — Но вот теперь, когда я вас увидела, даже не знаю, верить ли своим источникам информации.
— Это почему же? — рассмеялся Миша.
— Слишком у вас привлекательная внешность. Так не бывает. Боюсь, что с вами надо держать ухо востро. Соня тоже рассмеялась.
— Кажется, я оставлю вас одних, если вы ничего не имеете против.
— Конечно, миссис Левин.
— Да-да, мама. Пойди лучше посмотри, чем там папа занимается.
— Мы еще увидимся до нашего ухода, Вера.
Соня повернулась и отошла. Вера неуверенно взглянула на Мишу:
— Надеюсь, ваша мама на меня не обиделась. Насчет того, что с вами надо держать ухо востро.
— Не думаю. Маму не так легко обидеть.
— Да, наверное. Я имею в виду… при том, что вам всем пришлось пережить.
— Да, это закаляет.
Вера взглянула на него со странным выражением. Он бы сказал, что оно напоминает вызов.
— Итак, вы окончили занятия в школе и приехали к родителям, — попытался он завязать светский разговор.
— Да, я закончила первый курс по классу искусства в Слейде.
— А, значит, вы приехали ненадолго.
— Я пробуду здесь все лето. То здесь, то в Хэмптонсе. — Она снова вскинула на него свои прозрачно-ледяные голубые глаза. — А вы?
Я тоже пробуду все лето в городе . А осенью или самое позднее зимой отправлюсь на гастроли.
Ах вот как ! Значит, вы наконец позволите всему миру вас услышать?
— Да. Время пришло.
— Кстати, я слушала вас сегодня с огромным удовольствием. Блестящее исполнение.
— Спасибо. Услышать такое от вас особенно приятно.
— Почему?
Во-первых , потому, что у вас наверняка очень тонкий вкус. Ну и, кроме того, ваша семья так нам помогла…
— Прошу вас, не надо об этом. У них есть такая возможность, а вы этого достойны. Все. Дело закрыто. О'кей?
— О'кей. Дело закрыто.
Мишу удивило то, что она не хочет даже упоминать о покровительстве родителей. В то же время он почувствовал облегчение.
— О Господи! — внезапно воскликнула Вера. — Вот идет эта старая драконша Аннабел Лоренс. Давайте убежим? Миша рассмеялся:
— Согласен.
— Идите за мной.
Вера побежала к двери в холл, Миша — за ней, окончательно завороженный этим ангелоподобным существом, которое — теперь он почему-то в этом не сомневался — отнюдь не является ангелом.
В коридоре она обернулась к нему:
— Почему бы нам не пойти наверх, поговорить. Как вы?
— Конечно.
Он почувствовал, что заинтригован. И еще почувствовал, как изнутри поднимается возбуждение.
Вера повела его к лифту с панелями из красного дерева. Они поднялись на третий этаж. Вера прошла по коридору, подошла к двери, он — за ней. Они вошли в комнату со светло-серыми стенами во французском стиле, с огромной кроватью, пушистым ковром в кремовых, розовых, зеленых и малиновых тонах, с массивным мраморным камином.
Вера подошла к балконной двери. Открыла ее. Миша вышел вслед за ней на террасу с пышной растительностью. Деревья, цветы, кустарники. Под огромным деревом стоял стол с большим тентом-зонтиком, вокруг него — стулья и шезлонги. Вдоль парапета под навесом расставлены диваны, кресла, столик на колесах с напитками.
Миша подошел к парапету, взглянул вниз на парк. Вдалеке загадочно мерцали городские огни. Как алмазы в темноте. Он разглядел южную часть Центрального парка, свою улицу, величественные башни западной части Центрального парка.
Вера подошла к нему:
— Прекрасный вид, правда?
— Да.
Она стояла совсем близко, почти вплотную. Ветер, гораздо более сильный здесь, на высоте, развевал ее волосы, отчего лицо казалось еще прекраснее. Дух захватывало от этой красоты.
— Хотите чего-нибудь выпить? Вина? Или, может быть, еще шампанского?
— У вас оно здесь есть?
— Да, конечно. Иногда хочется выпить бокал вина.
Она подошла к столику на колесах, опытной рукой сняла пробку с бутылки, уже открытой. Наполнила два фужера золотистой жидкостью, подошла к парапету, подала ему фужер.
— За вас! — Она коснулась его фужера своим. — Я очень рада, что наконец познакомилась со знаменитым Михаилом Левиным.
— За вас! — ответил Миша. — Я тоже счастлив, что наконец познакомился с прекрасной Верой Буним.
Она улыбнулась, сделала глоток шампанского.
— Странно, что мы до сих пор никогда не встречались, при том, что у наших семей такая история.
— Да. Честно говоря, я не знал, чего ждать. Даже представить себе не мог, что вы так… так прекрасны.
— Спасибо. — Она произнесла это очень искренне. — А вот я знала, что вы невероятно талантливы, и слышала, что вы очень красивы. — Она помолчала, глядя вдаль. Сделала еще глоток шампанского. Взглянула ему прямо в глаза. — Но я тоже не ожидала, что вы окажетесь настолько красивым и настолько… зрелым.
Миша снова почувствовал мощное и совершенно безошибочное возбуждение именно там, внизу. Вера Буним точно знала, на какую клавишу нажать.
— А чего же вы ожидали? Кого ожидали увидеть? Бледного заморыша, который из дома никогда не выходит? Или, может быть, гомика?
— Нет. Хотя среди пианистов часто встречаются бледные заморыши, и гомики тоже. Очень зрелого вида, кстати. Просто вы выглядите таким… настолько очевидным…
— Гетеро?
— Да. По крайней мере мне так кажется.
— А если бы это оказалось не так?
— Все равно вы очень привлекательны. Но в этом случае я бы не стала за вами гоняться, зная, что это пустая трата времени.
— А вы, оказывается, практичная женщина.
— Да, вообще-то я очень практичная женщина. Когда вижу то, что меня привлекает, не колеблясь протягиваю руку и стараюсь это получить.
— Женщина с вашей красотой и с вашими деньгами может получить абсолютно все, что ей хочется.
— Не обязательно. Я не собираюсь притворяться несчастненькой богатенькой девочкой. Я знаю, что мне в жизни очень повезло. Но иногда даже такие красивые и богатые, как я, не получают того, чего хотят.
— У меня такое чувство, что вы получите все, чего хотите. Он встретил ее напряженный взгляд.
— Вы в самом деле так думаете?
— Да.
Он придвинулся к ней ближе. Ощутил запах ее духов, сладкий, цветочный, но не приторный. Возбуждающий. Поставил фужер, обнял ее за плечи, притянул к себе. Дрожь прошла по ее телу. Такого она еще никогда не испытывала. Именно то самое ощущение, которого она ждала от этого человека всем своим существом. Она тоже поставила фужер с шампанским. Взглянула ему в лицо.
От ее реакции пожар вспыхнул у него в крови. Он крепче прижал ее к себе, начал осыпать поцелуями. Он упивался этой мягкой, нежной плотью, этой женственностью. Он не мог насытиться вкусом ее нежных губ. Проник в ее рот. Вера отвечала с такой же страстностью. Ощущала, как тонет в его объятиях. Ощущала страстное, нетерпеливое желание узнать этого человека. Почувствовала толчки его напрягшегося члена и едва не задохнулась. Дрожь снова прошла по телу.
Его губы еще на некоторое время задержались на ее губах, потом скользнули вниз, к ушам, шее. Он не мог насытиться вкусом ее кожи. Руки начали ласкать ее грудь сквозь прозрачный шифон платья, спустились к ягодицам. Он еще крепче прижал ее к себе. Оба чувствовали, как растет лихорадочное желание.
Вера на секунду оторвалась от него.
— Пойдем туда.
Она указала на большой белый диван под навесом. Миша взял ее за руку, повел к дивану, начал расстегивать молнию на платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Дмитрий взял жену под руку.
— Пора идти.
— Да-да. Скоро надо ехать к Бунимам. Кстати, ты видел их на концерте?
— Да, они сидели двумя или тремя рядами дальше нас.
— Странно… даже не подошли поздороваться.
— Может быть, просто хотели избавить нас от лишних разговоров, рукопожатий и комплиментов.
— Да, наверное, ты прав. И потом, им же надо вернуться домой раньше, чтобы встречать гостей.
Они направились за кулисы. Однако подойти к Мишиной двери так и не смогли — из-за плотной толпы. В основном молодые женщины, но и мужчины тоже есть, заметила Соня. Все держали в руках программки. Ждали автографа, отталкивая друг друга.
— О Господи! — выдохнула Соня. — Он не сможет выбраться отсюда. Что делать?
Неожиданно раздался громкий голос. Густой баритон с русским акцентом.
— Отойдите назад. Освободите проход, пожалуйста.
Голос звучал резко и уверенно и в то же время достаточно вежливо.
Какой-то молодой человек взял Соню под руку и повел вперед, на ходу обернувшись к Дмитрию и сделав ему знак следовать за ними. Рядом с Дмитрием появился другой молодой человек и повел его вслед за женой. Словно Красное море расступилось перед ними. Плотный молодой человек во фраке с бабочкой, в очках с роговой оправой продолжал выкрикивать начальственным голосом:
— Дорогу! Освободите, пожалуйста, дорогу!
Они подошли к Мишиной двери. Незнакомец постучал — пять раз, быстро и отчетливо. Дверь приоткрылась, затем распахнулась на короткий момент. Соня с Дмитрием едва успели пройти, незнакомец — за ними.
Миша сидел на кресле с полотенцем на плечах, снова и снова промокая его концами пот с лица. Вскинул глаза на вошедших, широко улыбнулся:
— Ну как? Неплохо, а?
Соня и Дмитрий ответили одновременно:
— Это просто фантастика!
— Ты никогда еще так не играл!
Миша поцеловал мать, потом отца. Снял с шеи полотенце, начал яростно вытирать потную гриву волос.
— Кажется, им тоже понравилось, — проговорил он смеясь.
— Понравилось?! — воскликнула Соня. — Да я никогда еще такого не видела. Такой энтузиазм, такое…
Миша неожиданно выронил из рук полотенце.
— Познакомься, мама, это мои друзья — Манни Цигельман и Саша Соловьев.
Соня обернулась вначале к плотному молодому человеку с плешью на голове, в очках с черепаховой оправой, элегантно одетому. Костюм, по-видимому, сшит на заказ. Манни даже слегка покраснел под ее оценивающим взглядом. Второй, Саша, стоял молча, внимательно глядя на нее. Выше и тоньше, чем Манни, но одет не менее элегантно.
— Итак, — проговорила она наконец, пожимая его протянутую руку. — Вы и есть знаменитый Манни Цигельман?
— Совсем не такой уж знаменитый, миссис Левин. Но я действительно Манни Цигельман.
— Если вы так же хорошо справляетесь с обязанностями агента, как управляете толпой, могу предсказать, что вы очень скоро станете знаменитым.
Она одарила его самой своей благосклонной улыбкой.
— Из ваших уст это настоящий комплимент, миссис Левин.
— Вы ведь Мишин друг, Манни? Пожалуйста, называйте меня Соня. Хорошо?
— Договорились.
Соня обернулась ко второму молодому человеку. Пожала ему руку.
— А вы, значит, Саша?
— Да.
Он, по-видимому, чувствует себя не в своей тарелке, заметила Соня.
— Друг Манни?
Молодой человек покраснел.
— В общем, да.
— Добро пожаловать.
Соня подошла к Мише, начала сушить ему волосы.
— Тебе надо будет завести фен за кулисами. Или придется состричь эту гриву. Ты же не рок-звезда.
— Ничего не выйдет. Моим почитателям это нравится.
— Почитателям… Твоим почитателям… Миша встряхнул волосами. Поднялся с места.
— Ну, все готовы ехать на прием?
— Поехали, — ответил Манни. Соня ответила натянутой улыбкой.
— Только, пожалуйста, не забывай, куда мы едем, Миша. Сегодня ты добился колоссального успеха, но сейчас от тебя требуется отличное поведение. Понятно?
Миша расхохотался.
— Манни, они волнуются из-за того, что эти Бунимы такие возвышенные и неприступные, ты понял? Всего на одно поколение раньше нас из России, и уже мнят себя Романовыми.
Манни улыбнулся в ответ, однако сразу же вновь принял серьезный вид.
— Судя по тому, что я слышал, они действительно могущественны, как Романовы.
— Вот вы все правильно понимаете, Манни, — обернулась к нему Соня. — Ну а теперь нам пора ехать. Только что делать с этой толпой за дверью?
— Я об этом позабочусь. Сейчас выведу вас двоих, а Саша проведет Мишу. По пути можно будет дать несколько автографов, это не займет много времени. Мы подождем на улице, у выхода. О'кей?
— Это хорошая мысль, — согласился Дмитрий.
— Да, он просто молодец.
Манни взял Соню под руку, и они вышли за дверь. Манни снова обратился к толпе со своим самым лучшим русским акцентом.
Глава 13
Передняя галерея, как ее называли, позволяла получить полное и безошибочное представление об обитателях этой огромной квартиры, расположенной на верхних этажах, высоко над Пятой авеню. Освещали галерею четыре одинаковые хрустальные люстры в форме водопадов — антиквариат из России. Полы выложены черно-белыми шахматными мраморными плитками с вкраплениями малахита и лазурита, по стенам — мраморные резные пилястры в неоклассическом стиле. Между ними, на фоне золотой парчи, — бесценные полотна Пикассо, Матисса, Миро, Леже, Брака. На резных французских консолях — мраморные скульптуры и мейсенские вазы с цветами из оранжереи. Каскады цветов спускаются вниз на массивные столы. По обеим стенам — резные позолоченные кресла, некогда украшавшие дома высокородных англичан. Галерея являла собой лишь мимолетное напоминание о сокровищах, наполнявших тридцатишести-комнатный дворец семьи Буним. Лишь некоторым отборным экземплярам выпало на долю покинуть его золоченые порталы.
Манни, смотревший на все это широко раскрытыми глазами, несмотря на все свои старания казаться утонченно-безразличным, потянул Мишу за рукав:
— Ты здесь раньше бывал?
— Да, несколько раз. Ты же знаешь, они поддерживали нас в Израиле и помогли переехать в Нью-Йорк.
— Бунимы?! Сами Бунимы! — благоговейно выдохнул Манни. — Ты слышал, Саша?
Тот лишь молча кивнул, продолжая оглядывать галерею. Миша внимательно смотрел на Манни.
— Да, Бунимы. И можешь мне поверить, никто никогда в жизни об этом не забудет.
Манни удивленно вскинул глаза:
— Кажется, я тебя понял. Но все равно: это великолепно. Ты согласен?
Появился мажордом Вацлав. Первыми он подвел к дверям гостиной Соню и Дмитрия.
— Мистер и миссис Левин.
Гул голосов в гостиной затих, после чего раздались аплодисменты. Необычная реакция для гостей этого дома, призванная продемонстрировать одобрение Мишиным родителям.
Вацлав — высокий, массивный, широкоплечий — тут же вернулся. Подвел к дверям Мишу:
— Мистер Майкл Левин.
Раздался шквал аплодисментов, не смолкавший некоторое время. Миша несколько раз наклонил голову. Когда аплодисменты наконец стихли, гул голосов возобновился. Разговоры стали громче и оживленнее.
При именах Эммануила Цигельмана и Александра Соловьева никто из гостей даже голову не повернул. Однако чета Бунимов, будучи примерными хозяевами, немедленно поспешила к ним навстречу со словами приветствия. Они поняли: эти двое — друзья звезды сегодняшнего вечера.
Миша без малейших усилий общался с остальными гостями, со скромным достоинством принимал их неумеренные восхваления. Особой скромностью он никогда не отличался, однако и впечатления маниакального эгоцентрика он сейчас отнюдь не производил.
Наконец толпа вокруг него поредела. Он отошел в угол гостиной, где мог без помех насладиться отличным шампанским и черной икрой, v в изобилии разложенной на столах. Окинул взглядом собравшихся. Дмитрий увлеченно беседовал с Иваном Бунимом, так, словно они давно стали лучшими друзьями. Манни и Саша у роскошного мраморного камина внимательно слушали Татьяну Буним. А где же мама? Почему ее не видно в толпе? А, вон она. Направляется к нему… в сопровождении самой потрясающей женщины, какую он когда-либо видел в жизни. Миша прекратил жевать, не сводя глаз с этой красавицы. Очень высокая, по меньшей мере пять футов и девять дюймов, с длинными светлыми волосами, стянутыми назад в шиньон. У нее какой-то неземной, ангельский вид, подумал он, с этим бледным лицом, с идеально гладкой кожей, с голубыми, прозрачными, как льдинки, глазами. Умные глаза. И вся она настоящее совершенство в этом белом платье. Такая чистая, такая невинная, такая… девственная, нетронутая.
Соня подошла к сыну:
— Так я и знала, что ты где-нибудь прячешься.
— Просто решил немного передохнуть.
— Я хочу познакомить тебя с редким человеком. — Соня погладила юную красавицу по плечу. — Это Вера Буним, дочь Ивана и Татьяны. Мой сын Миша Левин.
Это их дочь?! Миша не раз слышал о том, что у четы Бунимов есть дочь, но никогда до этого ее не видел и не думал о ней. Более того, он ни разу толком не взглянул на ее фотографии в рамках работы Фаберже, стоявшие в библиотеке.
Он протянул руку. Блеснул белозубой улыбкой.
— Очень приятно познакомиться. Я столько о вас слышал. Вера кивнула. Ее идеальной формы губы изогнулись в улыбке.
— Я тоже много о вас слышала.
И голос у нее тоже само совершенство. Это не голос избалованной девочки. Мягкий, интеллигентный, с чуть заметным протяжным выговором. Наверняка она училась в какой-нибудь закрытой школе-интернате.
— Надеюсь, вы слышали хвалебные отзывы, — подмигнул он.
— Да, только хвалебные. — Глаза ее сверкнули озорством. — Но вот теперь, когда я вас увидела, даже не знаю, верить ли своим источникам информации.
— Это почему же? — рассмеялся Миша.
— Слишком у вас привлекательная внешность. Так не бывает. Боюсь, что с вами надо держать ухо востро. Соня тоже рассмеялась.
— Кажется, я оставлю вас одних, если вы ничего не имеете против.
— Конечно, миссис Левин.
— Да-да, мама. Пойди лучше посмотри, чем там папа занимается.
— Мы еще увидимся до нашего ухода, Вера.
Соня повернулась и отошла. Вера неуверенно взглянула на Мишу:
— Надеюсь, ваша мама на меня не обиделась. Насчет того, что с вами надо держать ухо востро.
— Не думаю. Маму не так легко обидеть.
— Да, наверное. Я имею в виду… при том, что вам всем пришлось пережить.
— Да, это закаляет.
Вера взглянула на него со странным выражением. Он бы сказал, что оно напоминает вызов.
— Итак, вы окончили занятия в школе и приехали к родителям, — попытался он завязать светский разговор.
— Да, я закончила первый курс по классу искусства в Слейде.
— А, значит, вы приехали ненадолго.
— Я пробуду здесь все лето. То здесь, то в Хэмптонсе. — Она снова вскинула на него свои прозрачно-ледяные голубые глаза. — А вы?
Я тоже пробуду все лето в городе . А осенью или самое позднее зимой отправлюсь на гастроли.
Ах вот как ! Значит, вы наконец позволите всему миру вас услышать?
— Да. Время пришло.
— Кстати, я слушала вас сегодня с огромным удовольствием. Блестящее исполнение.
— Спасибо. Услышать такое от вас особенно приятно.
— Почему?
Во-первых , потому, что у вас наверняка очень тонкий вкус. Ну и, кроме того, ваша семья так нам помогла…
— Прошу вас, не надо об этом. У них есть такая возможность, а вы этого достойны. Все. Дело закрыто. О'кей?
— О'кей. Дело закрыто.
Мишу удивило то, что она не хочет даже упоминать о покровительстве родителей. В то же время он почувствовал облегчение.
— О Господи! — внезапно воскликнула Вера. — Вот идет эта старая драконша Аннабел Лоренс. Давайте убежим? Миша рассмеялся:
— Согласен.
— Идите за мной.
Вера побежала к двери в холл, Миша — за ней, окончательно завороженный этим ангелоподобным существом, которое — теперь он почему-то в этом не сомневался — отнюдь не является ангелом.
В коридоре она обернулась к нему:
— Почему бы нам не пойти наверх, поговорить. Как вы?
— Конечно.
Он почувствовал, что заинтригован. И еще почувствовал, как изнутри поднимается возбуждение.
Вера повела его к лифту с панелями из красного дерева. Они поднялись на третий этаж. Вера прошла по коридору, подошла к двери, он — за ней. Они вошли в комнату со светло-серыми стенами во французском стиле, с огромной кроватью, пушистым ковром в кремовых, розовых, зеленых и малиновых тонах, с массивным мраморным камином.
Вера подошла к балконной двери. Открыла ее. Миша вышел вслед за ней на террасу с пышной растительностью. Деревья, цветы, кустарники. Под огромным деревом стоял стол с большим тентом-зонтиком, вокруг него — стулья и шезлонги. Вдоль парапета под навесом расставлены диваны, кресла, столик на колесах с напитками.
Миша подошел к парапету, взглянул вниз на парк. Вдалеке загадочно мерцали городские огни. Как алмазы в темноте. Он разглядел южную часть Центрального парка, свою улицу, величественные башни западной части Центрального парка.
Вера подошла к нему:
— Прекрасный вид, правда?
— Да.
Она стояла совсем близко, почти вплотную. Ветер, гораздо более сильный здесь, на высоте, развевал ее волосы, отчего лицо казалось еще прекраснее. Дух захватывало от этой красоты.
— Хотите чего-нибудь выпить? Вина? Или, может быть, еще шампанского?
— У вас оно здесь есть?
— Да, конечно. Иногда хочется выпить бокал вина.
Она подошла к столику на колесах, опытной рукой сняла пробку с бутылки, уже открытой. Наполнила два фужера золотистой жидкостью, подошла к парапету, подала ему фужер.
— За вас! — Она коснулась его фужера своим. — Я очень рада, что наконец познакомилась со знаменитым Михаилом Левиным.
— За вас! — ответил Миша. — Я тоже счастлив, что наконец познакомился с прекрасной Верой Буним.
Она улыбнулась, сделала глоток шампанского.
— Странно, что мы до сих пор никогда не встречались, при том, что у наших семей такая история.
— Да. Честно говоря, я не знал, чего ждать. Даже представить себе не мог, что вы так… так прекрасны.
— Спасибо. — Она произнесла это очень искренне. — А вот я знала, что вы невероятно талантливы, и слышала, что вы очень красивы. — Она помолчала, глядя вдаль. Сделала еще глоток шампанского. Взглянула ему прямо в глаза. — Но я тоже не ожидала, что вы окажетесь настолько красивым и настолько… зрелым.
Миша снова почувствовал мощное и совершенно безошибочное возбуждение именно там, внизу. Вера Буним точно знала, на какую клавишу нажать.
— А чего же вы ожидали? Кого ожидали увидеть? Бледного заморыша, который из дома никогда не выходит? Или, может быть, гомика?
— Нет. Хотя среди пианистов часто встречаются бледные заморыши, и гомики тоже. Очень зрелого вида, кстати. Просто вы выглядите таким… настолько очевидным…
— Гетеро?
— Да. По крайней мере мне так кажется.
— А если бы это оказалось не так?
— Все равно вы очень привлекательны. Но в этом случае я бы не стала за вами гоняться, зная, что это пустая трата времени.
— А вы, оказывается, практичная женщина.
— Да, вообще-то я очень практичная женщина. Когда вижу то, что меня привлекает, не колеблясь протягиваю руку и стараюсь это получить.
— Женщина с вашей красотой и с вашими деньгами может получить абсолютно все, что ей хочется.
— Не обязательно. Я не собираюсь притворяться несчастненькой богатенькой девочкой. Я знаю, что мне в жизни очень повезло. Но иногда даже такие красивые и богатые, как я, не получают того, чего хотят.
— У меня такое чувство, что вы получите все, чего хотите. Он встретил ее напряженный взгляд.
— Вы в самом деле так думаете?
— Да.
Он придвинулся к ней ближе. Ощутил запах ее духов, сладкий, цветочный, но не приторный. Возбуждающий. Поставил фужер, обнял ее за плечи, притянул к себе. Дрожь прошла по ее телу. Такого она еще никогда не испытывала. Именно то самое ощущение, которого она ждала от этого человека всем своим существом. Она тоже поставила фужер с шампанским. Взглянула ему в лицо.
От ее реакции пожар вспыхнул у него в крови. Он крепче прижал ее к себе, начал осыпать поцелуями. Он упивался этой мягкой, нежной плотью, этой женственностью. Он не мог насытиться вкусом ее нежных губ. Проник в ее рот. Вера отвечала с такой же страстностью. Ощущала, как тонет в его объятиях. Ощущала страстное, нетерпеливое желание узнать этого человека. Почувствовала толчки его напрягшегося члена и едва не задохнулась. Дрожь снова прошла по телу.
Его губы еще на некоторое время задержались на ее губах, потом скользнули вниз, к ушам, шее. Он не мог насытиться вкусом ее кожи. Руки начали ласкать ее грудь сквозь прозрачный шифон платья, спустились к ягодицам. Он еще крепче прижал ее к себе. Оба чувствовали, как растет лихорадочное желание.
Вера на секунду оторвалась от него.
— Пойдем туда.
Она указала на большой белый диван под навесом. Миша взял ее за руку, повел к дивану, начал расстегивать молнию на платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35