Когда я хватаюсь за фен, в квартире стоит тишина, что меня вполне устраивает. Обычно по утрам начинается страшный гвалт, мои соседки не могут поделить зеркало и сетуют на мешки под глазами. На этот раз Джанет рухнула в постель сразу после душа, а Лили вообще исчезла на несколько дней — должно быть, проводит время со своим нынешним парнем, футболистом.
Высушив волосы, я на цыпочках пробираюсь в кухню, где делаю себе большую кружку ванильно-орехового кофе, украв ложечку из банки Лили. Она все равно не заметит пропажи — банка просто огромна, — а я обожаю ванильно-ореховый кофе. К сожалению, больше украсть у нее нечего, потому что я не ем рисовые хлебцы и сою, так что приходится довольствоваться кофе. Одеваясь, вновь просматриваю «Мамашу невесты». Меня беспокоит коварная мысль, что вчерашний восторг был преждевременным и при повторном прочтении обаяние текста поблекнет. Так порой бывает со сценариями. Это немного напоминает мужские страхи — уснуть с красавицей, а проснуться с чудовищем.
Но нет! Текст действительно гениален. На этот раз «Мамаша невесты» мне нравится еще больше.
Я торопливо натягиваю светлые просторные брюки, белую футболку от Гэп, потрепанный спортивный бюстгальтер — какая разница, все равно некому на него смотреть! А я очень люблю этот бюстгальтер, в нем моя грудь не так сильно напоминает два воздушных шара. Зачем мне два огромных шара, если я пытаюсь не привлекать к себе внимания? Мой образ завершает вязаный кардиган, настолько бесформенный, что все мои вы — пуклости просто теряются под ним. Быстро наношу тон для лица, чуть-чуть темных румян на скулы и крылья носа — все, я готова к выходу.
Уже в прихожей придирчиво оглядываю себя в зеркале. Вроде все в порядке. Никакой помады на зубах, никаких вороньих гнезд на голове. Хватаю сценарий и торопливо спускаюсь в метро.
Стоит мне появиться в офисе, как я натыкаюсь на Китти.
— О, ты хорошо выглядишь, — говорю я легким тоном. Моя начальница бросает на меня презрительный взгляд.
Думаю, слово «хорошо» кажется ей недостаточно выразительным.
— Да уж, — язвительно говорит она, — некоторые из нас хотя бы пытаются выглядеть презентабельно.
Презентабельно — это слишком мягко сказано. На Китти томатно-красное платье, вроде бы от Версаче, с крохотными жемчужными пуговками, колготы цвета загара (точно «Вул-форд») и красные туфли, точь-в-точь как платье. Наряд в стиле восьмидесятых, но с современными штрихами: рукав три четверти, юбка чуть расклешена. Прибавьте ко всему этому крохотную черную сумочку и макияж в золотистых тонах. Сейчас Китти вполне может сойти за тридцатипятилетнюю.
— Надеюсь, ты не забыла, что сегодня приедет Эли Рот, — колко говорит моя начальница. — Некоторые ни на минуту не забывают об этом.
— Я тоже, — киваю я, нервно одергивая кардиган в попытке сделать свой вид чуть презентабельнее. — Но сейчас только полдевятого.
— Это так. Странно, что ни Шарон, ни Джона еще нет, — хмыкает Китти, словно забыв о том, что официально работа в нашем офисе начинается в десять. — Что ж, спасибо, что хоть ты приехала. Кстати, а чего это ты так рано? — Китти хмурит брови, словно ее осенила неприятная догадка. — Хочешь предстать в выгодном свете перед мистером Ротом? Думаешь, это поможет?
— Разумеется, нет. Не думаю, что я вообще способна выставить себя в выгодном свете.
Китти насмешливо оглядывает мой наряд, задержав взгляд на моем животе.
— Пожалуй, ты права.
После чего она посылает мне благосклонную улыбку.
— Я кое-что принесла тебе, — шепчу я.
Глаза начальницы становятся круглыми, как два блюдечка.
— Правда?
— Я почти уверена, что тебе понравится.
— Неужели сценарий той няньки?
— Он весьма неплох. И для Греты вполне подходит.
— Так чего же ты ждешь?! — нетерпеливо восклицает Китти, буквально пританцовывая на каблуках от нетерпения. — Быстро в мой офис! Нет, погоди. Сделай мне кофе, а потом приходи ко мне. Можешь и себе сделать, — добавляет она милостиво.
Я протягиваю ей сценарий, а сама удаляюсь на кухню. Я все еще парю на крыльях счастья. У меня ощущение, что я стою на пороге перемен. Китти приехала на два часа раньше времени, и это говорит о том, что она страшно волнуется.
Офис совершенно пуст. Даже удивительно, что я могу спокойно сделать себе и Китти кофе и тотчас пройти в ее кабинет, не опасаясь перешептываний за спиной. У меня целых полтора часа, чтобы представить начальнице сценарий. Это мой шанс!
Когда я начинаю срезать кожицу с лимона, обнаруживаю, что у меня дрожат руки.
— Вот и кофе, — провозглашаю я, входя в кабинет.
— Спасибо, — сухо благодарит меня Китти, снимая с подноса изящную фарфоровую чашечку. Бриллиант на ее пальце сверкает.
Я беру свою огромную чашку, купленную в универмаге на распродаже, и делаю огромный глоток.
— Где рецензия?
— Э… у меня в голове. — Понимая, что говорю совсем как Шарон, поспешно добавляю: — Я специально пришла пораньше, чтобы ее написать, но раз ты тут, я могу изложить тебе свое мнение устно.
— Валяй.
— Это романтическая комедия. Называется «Мамаша невесты».
— Хм. Пока неплохо, — говорит Китти скрипучим голосом. Я чувствую, что она тоже волнуется.
— Героиня завидует дочери, потому что у девушки будет роскошная свадьба, и всеми силами пытается ее испортить. Но только до тех пор, пока не влюбляется в родственника собственного грума. К сожалению, тот не отвечает на ее чувства, поскольку героиня — редкостная стерва. Ради того чтобы опровергнуть свою дурную репутацию, ей приходится спасать свадьбу дочери. — Я умолкаю, ожидая вердикта.
— Даже не знаю, — с сомнением тянет Китти. — Не думаю, что Грета захочет играть «редкостную стерву». Она же любимица Америки.
Да уж, была любимицей, пока не села на наркотики.
— Я думаю, у нее нет выбора, — осторожно говорю я. — Она должна вернуться в киноиндустрию с чем-то новым, чего от нее никто не ждет, понимаешь? Героиня пьесы не только стерва. Она по-своему обаятельна и забавна. Это очень живая женщина, умная и острая на язык.
— Острая на язык, говоришь? — презрительно фыркает Китти.
— Эта роль достойна номинации, — пытаюсь ее убедить. — Возможно, фильм получит не один «Оскар».
— Хм… Это действительно такая живая комедия?
— Нечто в стиле «Клуба первых жен», каким он мог бы быть, но не стал. А ведь этот фильм все равно был хитом. К тому же, — добавляю я, чтобы окончательно сломить сопротивление начальницы, — не так уж легко найти сценарий для стареющей кинодивы.
— Грета не стареющая кинодива!
— Но ведь она старше Кейт Хадсон? И Натали Портман? Ты же знаешь, как жесток киномир, Китти.
— Хм…
На этот раз Китти умолкает надолго.
— Понимаешь, роль матери — главная в этом фильме, — вкрадчиво говорю я. — Все остальные персонажи могут быть обычными малоизвестными актерами. К тому же этот фильм не требует большого бюджета. Он может быть снят так же дешево, как «Четыре свадьбы и одни похороны».
Китти садится за стол и ставит на него локти.
— Садись пиши рецензию. Только уж постарайся. Я должна быть убедительна. — Она делает паузу. — Напиши так, чтобы и Грете понравилось. Может, все-таки дело выгорит.
С моих губ уже почти срывается вопрос о повышении, но Китти не дает мне произнести ни слова.
— И побыстрее. Дорога каждая минута! — рявкает она.
Спустя всего сорок минут я приношу ей тщательно выверенный текст с аннотацией к сценарию Триш. К этому моменту офис уже гудит словно осиное гнездо. Хотя еще нет десяти, все на своих местах Еще бы! Кто захочет опаздывать в день икс?
— Спасибо, — кивает Китти, когда я кладу ей на стол несколько листов. Она прикрывает ладонью телефонную трубку. — Что-нибудь еще?
— Э…я…
— Что такое?
Сказать по правде, я думала, что Китти хотя бы просмотрит мою рецензию, предложит мне остаться и позвонит Грете Гордон. В общем, как-то оценит мою работу.
— Ничего.
— Сбегай в «Старбакс», купи мне капуччино без сахара, — рассеянно говорит Китти. При этом она делает жест, отодвигающий меня далеко за пределы ее внимания.
Интересно, на что я рассчитывала? Удача никогда мне не сопутствовала.
— Почему ты такая мрачная, Анна? — ядовито бросает Китти.
Я поворачиваюсь и выхожу за дверь.
Из «Старбакса» я возвращаюсь в дурном расположении духа. Мне до того тошно после разговора с начальницей, что я не удержалась и заказала себе сладкий кекс и малиновый чай, и смолотила все это прямо за углом офиса, не донеся до своего стола. Но и это не вернуло мне утреннего легкого настроения. Более того, теперь меня к тому же мучает раскаяние в содеянном. Ведь я почти решила сесть на диету!
— К тебе посетитель, — сообщает мне Клер, понизив голос. Я отдаю ей кофе для Китти и киваю.
Что за посетитель? Ко мне никто не ходит.
— И кто же это?
— Какой-то парень по имени Чарлз Доусон. Говорит, принес тебе роман.
— О! Э… — Я чувствую приближающуюся панику. — Ага.
— Он знает, что ты здесь, — беспомощно добавляет Клер. — Позвать?
— Давай, — так же беспомощно отвечаю ей я. Похоже, теперь не отвертишься. Впрочем, это Чарлз помог мне найти хороший сценарий. И к тому же он друг Ванны, а значит, не так уж плох.
Я обещала прочесть его роман. Что ж, придется это сделать. Возьму рукопись и распрощаюсь. Скажу, что у меня море дел. Ванна будет счастлива, узнав, что наши «отношения» имели продолжение.
Кстати, если я прилюдно возьму у Чарлза роман, это немедленно дойдет до Китти. Пусть думает, что я всеми способами ищу хорошие сценарии.
Наклеив на лицо улыбку, встречаю Чарлза, который как раз выходит из лифта. О Боже, неужели обязательно было надевать костюм-тройку и засовывать в карман золотые часы на цепочке? Ему только монокля не хватает! Из каждого отдела высовываются головы. Мои коллеги и неприятели перешептываются.
Не стирая с лица пластиковой улыбки, жму Чарлзу руку.
— Как мило, что ты зашел! Молодец, что принес свой сценарий, — говорю я громко, чтобы все знали, о чем мы разговариваем.
— Сценарий? — озадаченно переспрашивает Чарлз. — Я принес роман. Это… высокохудожественное произведение.
— Именно это я и имела в виду, — киваю я, стараясь не покраснеть от смущения. — Главное, чтобы произведение было… высокохудожественным, как ты и сказал. — Чувствую, как вспыхивают уши. — В общем, спасибо, что принес сам. Как только я прочту, сразу верну тебе.
При этом я слегка обнимаю Чарлза за плечо и увлекаю обратно к лифтам, намекая, что очень занята. Он послушно идет рядом.
— Доброе утро, — раздается сзади сладчайший голос. Только не она!
— Меня зовут Шарон. — В ее голосе столько сахара, что от отвращения у меня перекашивается лицо.
Чарлз оборачивается, и я вместе с ним.
Разумеется, Шарон выглядит на несколько порядков лучше, чем я. Да что там говорить! Она сияет белозубой улыбкой, на ней надето этакое синее шерстяное платье (если эту тунику можно назвать платьем), короткое до неприличия и с глубоким вырезом. При каждом движении оно то тут, то там обрисовывает фигуру Шарон. Взглянув на ее длинные прямые нога, тотчас понимаешь, что здесь не обошлось без солярия. Белые босоножки со множеством ремешков только подчеркивают загар.
Шарон небрежно кивает мне и протягивает руку Чарлзу.
— Очень приятно познакомиться, — восхищенно тянет он. — Очень.
После его жаркого пожатия Шарон незаметно вытирает руку о платье — похоже, у Чарлза вспотели ладони.
— Вы принесли что-то для Анны?
Просто уму непостижимо! Она не может мне простить тот сценарий Триш. Теперь Шарон все равно, что за материал принес мне Чарлз, главное — как можно быстрее его заполучить.
— Сказать по правде, я действительно кое-что принес, — смущенно бормочет мой незадачливый поклонник, стараясь не слишком пялиться на ноги Шарон. При одном упоминании о своей книге он начинает пыжиться, как голубь, воркующий возле потенциальной подружки. — Это совершенно новая вещь. По-моему, талантливая. Это роман.
Я буквально сгораю со стыда.
— Спасибо, Чарлз. Давай его сюда, — бубню я, пытаясь покончить с этим позором.
— Глупости! — Шарон делает жест, отодвигающий меня на задний план. — Чарлз, я выше по должности, нежели Анна. Она всего лишь читает материал, а решение выносят люди моего ранга.
— Правда? — воодушевляется Чарлз. Затем оборачивается ко мне за подтверждением.
— Вообще-то это так. — Я судорожно сглатываю.
— Меня недавно повысили. — Шарон заговорщицки подмигивает Чарлзу. — Анна просто просматривает материал. Так, паршивая работенка. Самое нижнее звено.
Чувствую, что у меня даже кожа головы под волосами начинает пылать, не только лицо. Я смотрю на Чарлза сверху вниз, нависая над ним, словно Пизанская башня. Я осознаю всю непривлекательность своего образа — мясистые бока и пухлый живот, мешковатые брюки и простые ботинки. Куда мне тягаться с Шарон! Я уже не сомневаюсь, что Чарлз отдаст свою книгу ей.
Однако он вводит меня почти в шок, вежливо кивнув Шарон и улыбнувшись мне.
— Мне, право, жаль, но я должен отдать роман Анне, — говорит он.
— Это еще почему? — Лицо Шарон становится на порядок багровее, чем мое.
— Потому что нас с Анной связывают особые отношения, — скромно отвечает Чарлз.
Я просто не верю своим ушам! Он пытается защитить меня! Я с облегчением улыбаюсь Чарлзу, чувствуя огромную признательность.
— Не думала, что талантливый человек вроде вас может тянуться к такой, как Анна. — Шарон делает последнюю попытку переубедить Чарлза. Она соблазнительно облизывает нижнюю губу и словно невзначай проводит пальцами по обнаженной шее.
Я вижу, что Чарлз колеблется, но недолго.
— Прошу меня извинить, но книга обещана Анне. Я всегда держу данное слово.
— Спасибо, дорогой Чарлз, — почти с восторгом восклицаю я, выхватывая книгу у него из-под мышки. Теперь его произведение кажется мне куда привлекательнее, чем пять минут назад.
Как все относительно!
— Надеюсь, мы скоро увидимся, — с надеждой говорит Чарлз. — Может быть, сегодня вечером? Ты свободна? — В его глазах я вижу мольбу.
Еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
— О, я не знала, что это твой парень! — мгновенно сориентировавшись, фыркает Шарон. — Я-то подумала, что это настоящий писатель!
— Чарлз — весьма одаренный автор, — вступаюсь я, потому что мой новый друг заслужил ответную услугу. — Он просто исключительно талантлив.
Шарон резко отворачивается, и вот уже стук ее каблуков удаляется по коридору.
— Знаешь, Чарлз, — начинаю я тихо, — я не уверена, что сегодня вечером…
— В половине восьмого, — заключает он, входя в лифт. — Ноя…
— Не говори ни слова, Анна, — тоном благородного рыцаря, спасающего деву из заточения, произносит Чарлз. — Увидимся вечером. Ты заслужила свидание.
Двери лифта со всхлипом закрываются. Я мрачно гляжу на них, стиснув зубы.
Почему? Почему я заслужила свидание? Чем я провинилась?
Эли Рот прибывает именно тогда, когда я пытаюсь прочесть первые строчки книги Чарлза. Приехало новое руководство, можно понять по этому почти беззвучному полувздоху, который проходит по зданию. Кажется, что буквально каждый служащий напрягся сверх меры, чтобы произвести впечатление прилежного работника.
Такие же, как я, рецензенты тотчас попрятали все лишнее в ящики стола и принялись озабоченно листать сценарии. Секретарши поправили прически и выпрямили плечи, а затем застучали по клавиатуре. Я же с радостью откладываю творение Чарлза в сторону, довольная отсрочкой.
Вы спросите почему? Да я могу найти в нашем скучном офисе тысячу разных занятий, которые могут увлечь меня посильнее, чем чтение этого шедевра. Я могу сортировать по папкам письма, пришедшие по электронной почте, могу прибраться на столе или сделать пару звонков. Только не читать книгу Чарлза.
Я честно хотела дать ему шанс, но переоценила себя и его талант. Когда я поняла, что уже в шестой раз читаю один и тот же абзац, то прямо-таки заскрежетала зубами. Это что-то в стиле Пруста, но гораздо, гораздо скучнее. Я бы с большим воодушевлением читала «Желтые страницы», потому что по ним можно хотя бы заказать пиццу.
Вокруг Эли Рота собирается небольшая толпа. Из-за этого я никак не могу разглядеть нашего нового босса. Понятно лишь то, что он одет в темно-серый костюм и что он довольно высок. Зато с моего места видно, как Майк Уотсон трясет Эли руку, как Шарон улыбается во все тридцать два зуба и поправляет челку, а Роб Стэнфорд мнется рядом, словно унылое привидение.
Я бросаю взгляд на дверь офиса Китти, которая плотно закрыта. Моя начальница не соизволила выйти к Эли Роту, ожидая, когда он сам нанесет ей визит.
Как бы мне хотелось быть такой же, как она, — карьеристкой. Знать себе цену. Уметь подчинять людей своей воле. И откуда у Китти эта почти нездоровая самоуверенность?
Теперь Рот направляется к Китти. Он стучит и просовывает голову в дверь. Он такой же высокий, как и я.
Я всегда замечаю, какой у мужчины рост, потому что меня здорово смущает, когда приходится нависать над своими собеседниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48