Нужно выпить кофе, вот потом…– Привет, дорогая. – Автоответчик начинает говорить голосом Майкла. – С днем рождения. Звоню так рано, потому что улетаю в командировку, и, чтобы не забыть в суете про твой день рождения, звоню сейчас. Всех благ тебе…Я слушаю, какой мне Майкл желает быть, и слушаю себя. Я удивлена. Можно сказать, даже шокирована. Я не чувствую ничего. Нет, я, конечно, рада его звонку, но вот еще год назад я бы неслась на всех парах к телефону и хваталась бы за трубку, а сегодня… Сегодня ничего, кроме мысли о том, что приятно, черт возьми, но не более того. Майкл… Но, как говорит Жаннета: «Нельзя оборачиваться». И я не снимаю трубку. Майкл заканчивает свой спич, автоответчик щелкает, а я возвращаюсь в ванную и включаю душ.– Ольга, – верещит Вика, увидев меня, – ты выглядишь сегодня на все сто!– Правда? – польщенно спрашиваю я.– Точняк, – присоединяется к Вике – кто бы вы думали? – Милочка.И с нескрываемым восхищением рассматривает мое новое платье.– Грандиоз! – сообщает она, затем удивляет меня еще больше: – Поздравляю с днем рождения, – улыбается и выходит из приемной.– Что это с ней? – в недоумении спрашиваю я у Вики. – Я и не предполагала, что она в курсе насчет моего дня рождения.– Ну-у, – задумчиво тянет Вика, – она тоже человек, что бы мы там о ней ни думали.Милочка? Тоже человек? Новая концепция. Хотя, вспоминаю я, покидая приемную, – мне лично она ничего плохого не сделала. Так, иногда язвила, но справедливости ради надо сказать, что не сильно ядовито. По сравнению с другими. Может – приходит вдруг шальная мысль – она меня любит? Ну, в смысле, я ей симпатична?Я вхожу в свой кабинет и сажусь за компьютер. Нужно срочно проверить имейлы. Сегодня там наверняка урожайно. Лариса… Родня из Белгорода… Жаннета – любит она приколоться по имейлу… О! Я изумленно смотрю на экран. Кирюша? С ума сойти! И… Алекс… Любитель ранних вставаний. «Желаю… Будь всегда такой же… Надеюсь, что мы останемся друзьями…» Откуда они все высыпали? И с чего вдруг? Именно тогда, когда – и тут внезапно я понимаю, что это и вправду так – я совершенно потеряла интерес к поиску. Чего там! Я даже не хочу брать то, что мне в руки само идет. Альбертино, например. Я бегу к Галке.– Галка! – чуть ли не кричу я с порога. – Я потеряла интерес к жизни!– О, наше новое платьице! – невпопад реагирует на меня Галка, потом спохватывается. – Что? Что такое ты тут говоришь? Какой интерес? Что случилось? Да, и кстати-с днем рождения!– Спасибо, – машинально отвечаю я и торопливо излагаю ей свои мысли.– Ой, подумаешь, – фыркает Галка. – Если потеряла интерес к мужикам – это не значит, что потеряла интерес к жизни. Да и ко всем ли мужикам ты потеряла интерес? – Она ехидно прищуривается.– Опять? – грозно говорю я.– Лелька, – Галка примирительно обнимает меня, – вообще забудь сегодня о мужиках. Кто такие эти мужики? Главное – у тебя сегодня д. р. и ты классно выглядишь. Между прочим, – она отступает, – народ спрашивает, когда будем тебя поздравлять.– Может, в пять? – Я вопросительно смотрю на нее.– Хорошо. В пять так в пять.– В обед заберу торт и куплю фрукты.– О'кей. Тебе помочь?– Да ладно, – отмахиваюсь я, – тут все за углом.Обед подкрадывается незаметно. До того как часовая стрелка часов приближается к цифре «один», я успеваю принять поздравления от мамы, Димки, двоюродной сестрицы из Ростова, Игорька, Альбертино. Альбертино серьезен, скорее даже сух, и я спрашиваю:– Что-то случилось?– Нет, – чуть помедлив, отвечает он, – просто тут толпа народа в офисе…– Ясно.Вряд ли дело в толпе, думаю я, отключая телефон. Может, он что-то слышит в моем голосе? То, что не дано услышать мне самой. Жаль, если… Неужели действительно жаль? Мой взгляд блуждает по стенам. Ой! Пять минут второго! Пора за тортом. Я хватаю сумку и выношусь в коридор.Торт выглядит потрясающе. Настолько соблазнительно, что даже мне, отдающей предпочтение шоколаду, хочется съесть кусочек. Я осторожно берусь за шпагат, которым обвязана коробка. За фруктами придется идти отдельно. Я не донесу все вместе. Я все же захожу в овощной магазин, чтобы удостовериться, что все необходимое там есть. Киви, апельсины, яблоки, груши. Отлично. Сейчас, только оттранспортирую тортик в офис – и бегом обратно.Я уже подхожу к дверями в здание, когда из-за угла появляется М.А.– Добрый день, – говорит он, глядя с любопытством на торт.– Добрый день, – отвечаю я.Он берется за ручку двери и тянет дверь на себя:– Прошу.Но в этот момент…– Алька, стой! – слышу я за спиной.Оборачиваюсь и вижу Димку, спешащего ко мне. М.А.отпускает дверь и остается стоять рядом со мной.– Не поверишь, – возбужденно говорит Димка, – еду мимо твоего дома… Здрасте, – кивает он М.А.Тот, слегка усмехаясь, тоже здоровается с Димкой.– Ну вот, – продолжает Димка, – еду мимо. Случайно. Вижу: у твоего подъезда носится какой-то парень и машет руками. Торможу. А он… – Тут Димка делает эффектную паузу и торжествующе глядит на меня: – А он что-то мне по-английски, – и умолкает.– Ну? – тороплю его я и в этот момент замечаю, что поодаль действительно стоит парень и улыбается, улыбается, надо сказать, очень не по-русски.– Вот! – триумфальным жестом Димка отводит руку в сторону парня.– И? – Я мрачно смотрю на него.– Что – и? – возмущается Димка.М.А. опять усмехается и, похоже, не собирается никуда уходить. Еще бы – такой спектакль!– Кто он? – спрашиваю я, кивая в сторону парня.– Как это? – растерянно бормочет Димка. – Он сказал, что знает тебя.– Ерунда, – безапелляционно заявляю я. – Я вижу его впервые, – и поворачиваюсь, чтобы уйти.– Hello, – внезапно раздается за моей спиной приятный баритон. – I'm Warren <Привет. Я – Уоррен (англ.).>.– Что? – Я медленно разворачиваюсь. Какой такой Уоррен?– From Australia <Из Австралии (англ.).>, – продолжает парень.– Ну! – опять вопит Димка. – Уоррен! Помнишь? Ты еще рассказывала, что у него пунктик на тропических птицах!– Димка, – тихо говорю ему я, – это не он. И вообще, ты бы так сильно не орал.– Как – не он? – опешив, спрашивает Димка.– Тот Уоррен присылал мне фотографию, – нехотя говорю я. – Просто небо и земля.– Правда? – Димка поворачивается в сторону парня и внимательно осматривает его с ног до головы.Лже-Уоррен доброжелательно таращит на нас свои голубые глаза.– Правда, – вздыхаю я и тоже разглядываю парня.«Тот Уоррен» был чудовищно толст, имел невыразительные маленькие глазки и легкий рыжеватый бриз на голове. «Этот Уоррен» был высок, плечист, длинноног и смахивал на Робби Вильямса. Не писаный красавец, но такой типаж мне всегда нравился.– Olga, – австралиец широко улыбается, – may I explain? <Ольга, могу я объяснить? (англ.)>– Sure <Конечно (англ.).>, – обреченно говорю я и делаю шаг по направлению к нему.– Не знал, – вдруг подает голос М.А., – что в число ваших талантов входит и знание английского.Я бросаю на него неприязненный взгляд. Неужели у генерального директора так мало работы, что он готов часами стоять и наблюдать шоу, устроенное Димкой?– Она вообще у нас уникум, – доверительно сообщает Димка. – Мало того, у нее сегодня день рождения.– Ах, вот в чем дело, – кивает понимающе М.А. – Поэтому торт.– Ну да, – Димка хватается за шпагат, которым обвязан торт, – давай сюда.– Зачем это? – Я инстинктивно тяну торт к себе.– Чтобы не мешал разговаривать с человеком, – миролюбиво говорит Димка, и я выпускаю торт из рук.Пока идет этот обмен репликами, австралиец спокойно стоит рядом и улыбается. Как только торт сменяет хозяина, лже-Уоррен оживляется и повторяет:– May I explain? <Могу я объяснить? (англ.)>Я развожу руками, мол, валяй.– I'm Warren <Я – Уоррен (англ.).>, – опять представляется австралиец, достает из заднего кармана брюк паспорт и открывает его.Я вглядываюсь в его фото и читаю: «Warren Hooper». He может быть! Поднимаю глаза. Даже если ему удалось похудеть на пятьдесят килограммов и нарастить эти роскошные золотистые волосы, то как быть с глазками? Полное пластическое преображение? С трудом верится.– I can explain <Я могу объяснить (англ.).>, – опять твердит мне этот странный парень.– Please <Пожалуйста (англ.).>, – мрачно говорю я, искоса поглядывая на зрителей в лице М.А. и Димки.И тут Уоррен разражается длиннющей речью, из которой я понимаю в лучшем случае одну пятую. Мой английский по большей части читательный и писательный, но никак не говорительный.– Please, – я умоляюще складываю руки лодочкой, – not so fast <Пожалуйста, не так быстро (англ.).>.– Sorry <Извини (англ.).>, – извиняется Уоррен и медленно, четко выговаривая каждое слово, повторяет свою историю.Истерия и в самом деле почти детективная. Он действительно Уоррен Хупер. И это именно с ним мы переписывались долгое время. И это именно он мечтал о саде с экзотическими птахами. Его, и ничье другое, чувство юмора так пленило меня. А я, как выяснилось, пленила его. Своим умом, широтой интересов, умением увидеть в жизни прекрасное…«Хотелось бы знать, – мелькает в голове мысль, – насколько хорошо знает английский М.А.?»– Но фото? – перебиваю я Уоррена. – На фото был не ты.– Не я, – смеется он. – Мой кузен.– Зачем? – недоумеваю я.Он краснеет. «Они, наверное, все там такие неиспорченные в своей Австралии», – думаю я, с умилением наблюдая, как краска заливает его лицо. Боковым зрением замечаю оживление в рядах зрителей, но не хочу отвлекаться на них сейчас.– Зачем? – повторяю я.– Знаешь, – запинаясь, говорит Уоррен, – так много случаев, когда девушки хотят выйти замуж, а говорят, что просто им интересен мой внутренний мир…Ясно.– Русские девушки? – уточняю я.Уоррен сокрушенно кивает.Яснее не бывает.– Черт! – до меня вдруг доносится Димкин голос. – Я вспомнил, где вас видел!– Поэтому я отправил тебе фото Руди, – продолжает Уоррен.– И где же? – вежливо осведомляется М.А.– Но тебя это совсем не испугало…Испугать не испугало, но отплывать в далекую Австралию расхотелось.– МАДИ, ОПД, верно?Эй, эй, эй, о чем это они?– И ты продолжала писать мне. Я был восхищен, – тихонько гудит над моим ухом Уоррен.– Да, – усмехается М.А. – А вы тоже МАДИ заканчивали?– Только AT.Госссподи, вот до чего они сейчас договорятся? Я чувствую, как у меня начинается нервный тик под левым глазом.– Восхищен, – автоматически повторяю я за Уорреном. – Почему же ты тогда перестал писать?– Сломался компьютер, – разводит он руками. – И твой адрес потерялся.– Вы там и познакомились с Ольгой Николаевной? – М.А. полон вежливого интереса.– Не-ет, – веселится Димка, – мы еще в школе учились вместе. Вот и поступать решили вместе.– Но у меня был твой почтовый адрес, и я писал тебе на него, но ты не ответила. – Уоррен устремляет на меня печальный взгляд.– Я ничего не получала, – возражаю я.– Возможно, письмо потерялось, – предполагает Уоррен.– Жаль, но не могу ответить вам взаимным признанием, что помню вас, – церемонно говорит М.А.– Да ладно, – машет свободной от торта рукой не склонный к излишней куртуазности Димка. – Мы ж на разных факультетах да и на разных курсах учились, – и добавляет: – Я-то тебя с баскетбола запомнил.– А потом появилась возможность попутешествовать, – опять широко улыбается Уоррен, – и я подумал, почему бы мне не посетить Россию.– Странно, – задумывается Димка, – а Ольга не говорила, что у нее в конторе есть кто-то из МАДИ.Я знаю, что я сделаю сразу же после д. р., – убью Димку. Причем буду резать по кусочкам.– Действительно, странно, – соглашается М.А.– И познакомиться с тобой. – Улыбка Уоррена становится еще шире.– Может, не знала, что ты тоже… – предполагает Димка.– Так редко можно найти человека, с которым бы было легко общаться, – признается Уоррен. – Я решил, что нелйзя это оставлять на волю судьбы.– Уверен, что знала, – спокойно говорит М.А. – Нам доводилось сталкиваться…Я вздрагиваю. Внутри становится горячо-горячо, а в ушах раздается неприятное позвякивание. Он… Неужели… Ну, я и дура! Конечно, он все помнит.– …Только тогда у нее были длинные вьющиеся волосы, – заканчивает свою мысль М.А.– Значит, – хохочет Димка, – это было на третьем курсе, потому что как раз тогда она сделала эту жуткую химию.Я судорожно сглатываю слюну и, похоже, сейчас рухну на асфальт.– И вот я здесь, чтобы познакомиться с тобой поближе… – Уоррен пристально смотрит мне в глаза.– Да, – тихо говорит М.А., – это было на третьем курсе.– …вдруг из этого получится что-нибудь серьезное.Бац! Из проезжающей мимо машины вылетает пустой пакет из-под сока и шлепается прямо рядом со мной. Я подпрыгиваю на месте и выхожу из ступора. Уоррен поднимает пакет и с отвращением разглядывает его, потом озирается в поисках урны.– Давайте, – говорит М.А., протягивая руку за пакетом.Я как завороженная наблюдаю за процессом передачи пакета от одного Мужчины с Большой Буквы к другому, ибо, несомненно, Уоррен – представитель этого славного племени. М.А. принимает пакет, идет к урне и выбрасывает его. Все это молча. Димка переминается с ноги на ногу и тихонько похихикивает. Уоррен с обожанием – да-да, уверяю вас – с обожанием смотрит на меня. М.А. поворачивается к нам, перехватывает взгляд Уоррена и внезапно говорит очень начальническим голосом:– Ольга Николаевна, нам нужно поговорить.Я в замешательстве бормочу:– Да-да, конечно, – поднимаю глаза на австралийца и мямлю: – Мне нужно на работу.Он вскидывает руки в жесте «сдаюсь-сдаюсь»:– Конечно.Я забираю торт из Димкиных рук и делаю шаг к двери, предупредительно распахнутой передо мной М.А.– Эй, Алька, – слышу я за спиной, – а что мне с ним делать-то?– Откуда я знаю, – растерянно отвечаю я.– Ну, ты даешь! – возмущается Димка. – Он же к тебе приехал!– Ольга, – вмешивается Уоррен, – я поеду сейчас в отель, а вечером, – он лезет в карман и достает визитку – позвони мне. пожалуйста.– Да-да, – киваю я, пряча визитку в сумочку, – обязательно. – Поворачиваюсь к Димке: – Димка…– Я понял, – бурчит он. – Блин, ну, как всегда.М.А. терпеливо ждет, когда мы закончим, и держит дверь. Через нее уже успешно прошло человек шесть. Наконец, я ныряю в холл, он следует за мной. Вот сейчас будет выволочка. Вот еще бы знать, за что именно. Глава 31 Я вхожу в холл, М.А. молча следует за мной. Направляюсь к двери на лестницу – пусть, если хочет, едет на лифте, я уже привыкла ходить по лестнице и не собираюсь менять из-за него свои привычки. М.А. притормаживает рядом с охранником и что-то тихо говорит ему. Охранник слушает его, кивает, потом скрывается в своей стеклянной будке и возвращается через пару секунд, держа в руках какой-то ключ. М.А. рассыпается в благодарностях и идет ко мне.Понятно. У нас в здании, на третьем этаже, есть курилка «для своих». Курят там крайне редко, но вот если кому нужно потолковать, не привлекая к себе внимания, то курилка в их распоряжении. Быстро, однако, М.А. освоился здесь. Итак, где состоится промывание мозгов, я уже знаю, еще бы узнать, на какую тему оно будет. Но М.А. продолжает молчать. Мы поднимаемся на третий этаж и подходим к двери, он открывает ее ключом и делает приглашающий жест, мол, заходите.Я захожу. Солнце заливает небольшую комнатку, в которой стоят диванчик, два кресла и стеклянный столик. М.А. следует за мной, закрывает дверь и идет к окну. Открывает его. Свежий теплый воздух врывается в курилку. Я ставлю торт на стол. «Любопытно, – думаю я, – неужели Уоррен специально приехал к моему д. р.?» Помнится, я писала ему о том, когда родилась. Мы еще долгое время иронизировали по поводу моих близнецовских наклонностей. Нет, но каков поворот сюжета! Он прав: при такой внешности внутренний мир – дело второе. Не прими он превентивных мер в виде фото своего братца, отбиваться ему от целой своры девиц, которых и одиннадцатичасовое путешествие по воздуху не смутило бы. Когда встретимся с ним, надо бы поинтересоваться, много ли осталось таких же стойких, как и я, продолжавших писать как ни в чем не бывало. Проклятая техника! Если бы не она, Австралия с ее тропическими птицами и длинноногими Уорренами была бы уже у меня в кармане. Я морщу лоб в легком раздражении. И только сейчас замечаю, что М.А. до сих пор не сказал ни слова. Поднимаю глаза.– Не могу понять, – произносит он, как будто только и дожидался какого-нибудь сигнала с моей стороны, – почему ты сделала вид, что не знаешь меня?Я вздрагиваю и судорожно сглатываю слюну. Не этого я ожидала, думая о промывании мозгов. А чего тогда? Да кто его знает, но точно не этого. Все мысли мгновенно испаряются из моей головы. Я молча опускаю глаза.– Сначала я подумал, – медленно продолжает он, – что от неожиданности, но потом понял, что ты и дальше собираешься делать вид, что мы незнакомы. Но почему?«Давно ли мы на «ты»?» – хочется съязвить мне, но я не делаю этого, потому что каким-то двадцать пятым чувством понимаю: «ты» – это приглашение забыть о наших официальных отношениях, «ты» – это освобождение от субординации, «ты» – это намек на то, что сейчас он – всего лишь мужчина, а я – женщина. Ну, хорошо, «ты» так «ты».– Я думала, ты меня не узнал, – тихо говорю я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29