Но я не стала готовиться ко сну. Вместо этого, я надела кофту, выглянула в коридор, чтобы убедиться, что все спокойно, и тихо спустилась вниз.
Как обычно, главный вход был освещен, и одна лампа была зажжена в гостиной. Я убедилась, что миссис Бостон там нет, и решила, что она уже ушла. Украдкой я прошла к входной двери и осторожно открыла ее. Затем я проскользнула наружу и тихо закрыла дверь за собой. Луна освещала фасад дома как прожектор. Ступеньки заскрипели подо мной, когда я двинулась вперед.
Вообще-то, думала я, Ричард и Мелани были правы, утверждая, что у меня есть секреты. У меня был один, который я хранила даже от Джефферсона. С тех пор, как похоронили моих родителей, я часто, уходя из дома под покровом темноты, навещала их могилы, чтобы поплакать и пожаловаться. Сегодня особенно я хотела пойти туда и побыть с ними, но я не была готова к сюрпризу, который следовал за мной по пятам.
Секреты
В лунном свете высокие памятники и мавзолеи казались белыми как кости, а в воздухе было так спокойно, что листья казались нарисованными на ветках. За спиной слышался рокот моря, на поверхность которого луна отбрасывала нежно-желтый свет. Когда я проходила под гранитной аркой кладбища, меня встретил запах свежей земли от недавно вырытых могил.
Обычно я не любила бродить по ночам по кладбищу, особенно там, где похоронена старуха Катлер, так как, когда я была еще ребенком, меня приводили сюда всего несколько раз, да и то в связи с какими-то важными событиями, и каждый раз я со страхом смотрела на надгробие на ее могиле и читала по буквам ее имя, даты рождения и смерти. Я помнила тот ночной кошмар про эту могилу. Мне снилось, что я заблудилась на кладбище. В темноте я наткнулась на ее памятник, только вместо выгравированных слов, я обнаружила два холодных серых глаза, смотрящих на меня в упор. Это были те самые серые холодные глаза, которые прежде смотрели на меня с того жуткого портрета в отеле, только этот взгляд из кошмара светился и был страшен.
Но теперь я знала, что здесь похоронены папа и мама, и кладбище перестало быть для меня местом страха и ночных кошмаров, а превратилось в уголок тепла и любви. Мои родители защитят меня так, как они всегда это делали, и даже привидение старухи Катлер или ее дьявольский дух не смогут победить их доброту. Несмотря на то, что ее надгробие было больше многих других на кладбище, оно было просто камнем. Тем не менее я не стала задерживаться возле него, а быстро прошла мимо и приблизилась к могилам моих родителей. Я встала на колени и пока говорила с ними, из моих глаз лились слезы.
– Мама, я так скучаю по тебе и папе, – начала я. – У Джефферсона просто сердце разбито, и он ходит как потерянный. Мы не хотим жить с дядей Филипом и тетей Бет. В этой семье нет любви.
Я рассказывала им о Ричарде и Мелани, какие они ненормальные и подлые по отношению к нам.
– Но я обещаю всегда приглядывать за Джефферсоном и сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему пережить это горе, – обещала я.
Слезы текли по моим щекам и капали с подбородка. Я не обращала внимания на них, и они падали на могилу моих родителей.
– Ах, мама, так тяжело жить в этом мире без тебя, – стонала я. – Все изменилось: утро больше не такое теплое и яркое, а ночь уже не такая спокойная, и еда теперь не такая вкусная, и все мои наряды теперь не кажутся мне такими хорошенькими. Внутри у меня пусто. Я не могу играть на пианино – мои пальцы онемели. Музыка ушла. Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я так говорила. Все говорят мне, что я должна преодолеть свое горе и еще больше постараться стать такой, какой бы ты хотела меня видеть. Но этот путь без тебя теперь кажется на много длиннее и труднее. И неважно, что все говорят, я не могу не верить, что над нами висит страшное проклятие.
Я глубоко вздохнула и кивнула, как будто в самом деле слышала мамин ответ.
– Но я знаю, я должна стараться и должна преуспеть, так как моя ответственность теперь гораздо больше. Я должна жить и работать, представляя, как горда была бы ты за меня. Я постараюсь, мама. Я обещаю, – сказала я и медленно поднялась. Я была такой усталой и опустошенной. Пора было идти домой спать.
Но только я собралась уходить, как услышала чьи-то шаги. Кто-то шел сюда по тропинке следом за мной. Я повернулась и, вглядевшись в кладбище, освещенное луной, увидела дядю Филипа. Он остановился у надгробия бабки Катлер. Увидев его, я спряталась в тени одного из памятников. Я не хотела, чтобы он знал, что я приходила сюда ночью одна. Я ждала, что он уйдет после посещения этой могилы, но с удивлением обнаружила, что он спустя несколько минут пошел дальше, к могиле моих родителей. Он остановился возле маминой могилы и, встав на колени, опустил ладони на холодную землю. Затем, не отрывая ладоней от земли, он поднял голову и заговорил так громко, что мне было все слышно.
– Прости, Дон, прости! Знаю, что никогда не говорил тебе этого. Не хватит и тысячи извинений, чтобы стереть то, что я сделал с тобой. Судьба не имела права отнять тебя у меня так рано, особенно прежде, чем я успел вымолить у тебя полное прощение.
Что он сделал? Что могло быть таким ужасным, что даже недостаточно тысячи извинений?
– Я чувствую, что половина меня умерла вместе с тобой. Ты знаешь, как я к тебе относился и как я не мог сдержать своих чувств. Ничто не могло остановить мою любовь к тебе. Я женился на Бетти-Энн, но она была просто жалкой заменой. Я мечтал и надеялся, что придет день, когда мы сможем открыть друг другу наши чувства. Я знаю, что ты отказывалась признать это, но однажды мы любили друг друга чисто и страстно, и раз это было, то я надеялся, что когда-нибудь мы снова сможем это вернуть. Может, это глупо, но я не мог отогнать от себя эту мысль, Теперь, – говорил он, опустив голову, – каждый раз, когда я вижу Кристи, я думаю о тебе. Я считаю ее нашим с тобой ребенком или той, на которую наш ребенок должен был быть похожим.
Его слова для меня были словно холодный душ. Так вот почему он так пристально смотрел на меня временами, подумала я, но вместо того, чтобы обрадоваться его таким сильным чувствам по отношению ко мне, меня бросило в дрожь. Холодок пробежал у меня по спине.
– Никогда в моем безумном воображении, – продолжал он, снова подняв голову и заговорив страстным голосом, – я не мог представить, что ты умрешь раньше меня. Уверен, что сами ангелы завидуют моей любви к тебе и хотят уничтожить ее. Что ж, они забрали тебя у меня, забрали тебя из этого мира, но им не удастся вырвать тебя из моего сердца. Я обещаю тебе, что буду с любовью заботиться о Кристи, следить, чтобы она была счастлива и в безопасности. Я восстановлю этот отель как памятник тебе. Он будет больше, величественнее и прекрасней, чем когда-либо был, и когда все будет построено, в холле на стене будет висеть твой огромный портрет. Ты поешь, моя любимая, поешь и поешь в моем сердце.
Он снова опустил голову.
– Только прости меня, прости, – просил он. Затем он медленно поднялся и побрел прочь с опущенной головой.
Я с бьющимся сердцем следила за тем, как он удаляется по кладбищенской дорожке. Что за таинственный, мрачный секрет хранится в его сердце, такой мучительный, что он молит прощение у могилы? Неужели из-за того, что любит маму более страстно, чем ему полагалось любить свою сестру, или это то-то гораздо более ужасное? Мне вспомнились те жуткие слова, которые бросила мне тетя Ферн перед отъездом: «Ты что же думаешь, они на свиданиях в игрушки играли?» Мне было страшно об этом даже думать.
Убедившись, что он ушел, я вышла из тени и поторопилась по той же тропинке домой.
Парадный вход был все так же освещен. На мысочках, стараясь ступать так, чтобы ступеньки не скрипели, я поднялась к двери. Я открыла дверь и быстро проскользнула внутрь. Я остановилась и прислушалась. Все было спокойно. Возможно, дядя Филип уже поднялся к себе в спальню, решила я и направилась по коридору к лестнице. Но когда я подошла к входу в гостиную, я заметила, что одна маленькая лампа все еще горит, а на стуле, запрокинув голову и закрыв глаза, сидит дядя Филип. В его руке был стакан с виски.
Я быстро прошла мимо гостиной к лестнице наверх, но первая же ступенька, громко заскрипев, выдала меня.
– Кто там? – спросил дядя Филип. Я замерла. – Там кто-нибудь есть?
Я решила не отвечать, но сердце так сильно билось, что я была уверена, он слышит этот стук в моей груди. Но он больше не позвал и не вышел из комнаты. Я быстро поднялась по ступенькам и сразу прошла к себе. Я переоделась в ночную рубашку и легла в кровать. Как обычно, я выключила все освещение кроме ночника. Но вскоре, когда я уже закрыла глаза, вдруг услышала, как моя дверь со скрипом открылась. Я не услышала привычных шагов и крика Джефферсона, и мое сердце гулко забилось. Я лежала не шевелясь, я даже не повернулась, чтобы посмотреть кто это. Да этого и не нужно было делать, через мгновение я ощутила запах виски. Я затаила дыхание – это был дядя Филип. Простая ли это проверка: сплю я или нет? Почему он стоит здесь так долго? Наконец я услышала, как дверь закрылась, и я перевела дух, но не успела я повернуться, как снова услышала его шаги и поняла, что он возле моей постели.
Я не открывала глаза и не двигалась, притворяясь спящей. Он стоял и смотрел на меня, и время, казалось, замерло, но я не открыла глаза и сделала вид, что не подозреваю о его присутствии. Я была слишком напугана. Я услышала, как он глубоко вздохнул, и, наконец, послышались его удаляющиеся шаги. Затем, услышав как дверь снова открылась и закрылась, я повернулась и удостоверилась, что он ушел. Я облегченно вздохнула.
Какой странной и удивительной оказалась эта ночь! Тайны носились в воздухе вокруг меня. Я долго лежала и думала, пока меня наконец медленно не окутала дрема, словно теплый и уютный кокон.
Я проснулась от какого-то шума, и через мгновение ко мне в комнату ворвался Джефферсон. Я слышала крики тети Бет в коридоре, которая просила дядю Филипа послать за доктором. Несмотря на то, что на улице уже было светло, взглянув на часы, я увидела, что сейчас около половины шестого утра. Джефферсон был очень напуган.
– В чем дело?
– Это Ричард, – сообщил он с широко раскрытыми глазами. – У него сильная боль в животе, такая, что он плачет.
– Правда? – сухо спросила я. – Возможно, его отравила его же собственная желчь.
– Мелани тоже отравила желчь, – с волнением добавил он.
– И Мелани тоже? Что ты имеешь в виду?
– У нее тоже боль в животе, а тетя Бет просто в ярости. Можно я у тебя посплю? Они так шумят, – попросил он.
– Забирайся ко мне, – сказала я, а сама встала и надела халат. – Пойду, посмотрю, что там случилось?
В коридоре я увидела дядю Филипа. Он все еще был в пижаме, а волосы у него взъерошены. Он выглядел смущенным, сонным и громко зевал. Он потер лицо ладонями и направился к двери комнаты Мелани.
– В чем дело? Что значит весь этот шум? – спросил он.
– Она белая как привидение, и Ричард тоже. Иди взгляни на него, – крикнула тетя Бет из комнаты Мелани. – Их отравили! – добавила она.
– Что? Глупость какая, – пробормотал дядя Филип. Он повернулся и увидел меня. – О, Кристи! – Он улыбнулся. – Жаль, что они тебя разбудили.
– Что происходит, дядя Филип? – спросила я.
– Не знаю. Так всегда бывает. Когда кто-то из близнецов заболевает, то другой тоже обязательно заболеет. Такое впечатление, что каждый микроб, нападающий на одного из них, имеет своего близнеца, который только и ждет удобного случая, – добавил он, продолжая улыбаться.
Затем дядя Филип прошел в комнату Джефферсона и Ричарда. Я подошла к двери комнаты Мелани и заглянула.
Тетя Бет сидела на кровати Мелани, держа у нее на лбу холодный компресс. Мелани стонала и держалась за живот.
– Мне снова нужно выйти, – закричала она.
– О, Боже мой, Боже мой, – проговорила тетя Бет, вставая, чтобы освободить ей путь.
Мелани пулей выскочила из постели и, согнувшись и держась за живот, поспешила в ванную. Я отошла с дороги.
– В чем дело? – поинтересовалась я, когда она промчалась мимо меня и, влетев в ванную, захлопнула дверь за собой.
– В чем дело? Их отравили чем-то испорченным, я уверена, – заявила тетя Бет. – Это все из-за этой никудышной кухарки и горничной…
– Миссис Бостон? Вы не должны так говорить о миссис Бостон, она прекрасно готовит!
– Гм, – она расправила плечи.
Тетя Бет прошла мимо меня и направилась к Ричарду. Я услышала ее всхлипы. Оттуда вышел дядя Филип с выражением отвращения и усталости на лице.
– Мы все ели одно и то же, дядя Филип, – сказала я. – Но никто кроме них не заболел. Близнецы, должно быть, съели что-то еще, – добавила я.
– Не знаю, не знаю, – нараспев проговорил он и пошел звонить доктору. Я вернулась в свою спальню и устроилась рядом с Джефферсоном, который уже спал.
Не прошло и часа, как приехал доктор. Осмотрев близнецов, он вышел в коридор с тетей Бет и прописал им какие-то лекарства и постельный режим, после этого он уехал. Вскоре ко мне вошла тетя Бет.
– Кристи, – начала она, – пожалуйста, скажи Джефферсону, чтобы он некоторое время ночевал в комнате Мелани. Я не хочу, чтобы он заразился, а мне легче, если близнецы будут в одной комнате.
– Что с ними?
– Возможно, это какой-то вид пищевого отравления или желудочный вирус, – объяснила она, скривив рот от отвращения.
– Скорей всего это вирус. Я чувствую себя хорошо и Джефферсон тоже.
– Даже если это вирус, то они подхватили его из-за недостаточной чистоты, особенно на кухне. Вам двоим просто повезло, – ответила она. – Непонятно только, каким образом, – добавила она и вышла.
Позже, в это же утро, когда я и Джефферсон спустились к завтраку, за столом мы обнаружили только дядю Филипа, читающего газету. Он улыбнулся и поздоровался так, как будто ничего не случилось.
– Где тетя Бет? – спросила я.
– Она понесла чай и тосты близнецам. Она будет сама ухаживать за ними до полного выздоровления. Она всегда так делает. В любом случае я рад, что с вами все в порядке, – добавил он.
– А за нас нечего беспокоиться, – резко проговорила я. Он кивнул и снова уткнулся в газету.
Миссис Бостон вынесла из кухни завтрак для нас. Она выглядела очень несчастной и рассерженной. Я никогда не видела, чтобы она так сжимала губы.
– Как ваши животы сегодня? – спросила она у меня и Джефферсона.
– Прекрасно, миссис Бостон, – ответила я.
– Я так и думала, – удовлетворенно произнесла она и расправила плечи, но дядя Филип продолжал свое чтение, как будто не слышал ни слова.
Миссис Бостон ушла на кухню и больше оттуда не выходила. Еще раньше я обещала Джефферсону, что после завтрака мы с ним пойдем по пляжу искать морские раковины, поэтому мы поднялись наверх за его легкой курткой. Я постучала в дверь его спальни и затем заглянула в комнату, чтобы убедиться, могу ли я зайти и взять из шкафа куртку.
Тетя Бет сидела между двумя кроватями. Правой рукой она держала руку Ричарда, а левой – Мелани. Одеяла у них были натянуты до подбородка, а глаза закрыты.
– Тсс-с, – прошептала тетя Бет. – Они только что заснули.
– Я просто хочу взять куртку Джефферсона, – тоже шепотом сказала я и на цыпочках прошла к шкафу. Несмотря на то, что шуму от меня было не больше, чем от мышонка, Ричард неожиданно открыл глаза.
– Что… что это? – закричал он. Глаза Мелани тоже немедленно открылись.
– Кто это? – спросила она.
– Видишь, что ты наделала?! – воскликнула тетя Бет. – Им так необходим отдых.
– От меня шума было меньше, чем от мухи, тетя Бет, – сказала я. – Они и не спали.
Я сняла куртку Джефферсона с вешалки.
– Куда вы направляетесь?
– На прогулку по пляжу, – ответила я. – День такой хороший. Очень плохо, что близнецы не могут выйти на улицу, – добавила я и быстро вышла.
Я опустила письмо к Гейвину в почтовый ящик, а затем мы с Джефферсоном пошли на пляж к океану.
Джефферсону нравилось искать необычные раковины, но сейчас он часто останавливался, смотрел в сторону океана и начинал расспрашивать о маме и папе. Действительно, они там на небесах вместе? Будут ли у них там дети? Могут ли они хоть один раз, хоть на мгновение вернуться назад? Ни один из моих ответов не удовлетворил его. Темные глаза Джефферсона делались большими, и в них появлялись слезы. Он хотел только одного ответа – когда-нибудь мы все снова будем вместе.
После прогулки, подходя к дому, мы с удивлением обнаружили гостиничный лимузин, стоящий у главного входа. Неожиданно из дома вышел Джулиус с чемоданами. Он уложил их в машину.
– Кто уезжает? – спросил меня Джефферсон. – Надеюсь, это тетя Бет.
Но Джефферсон ошибся. Уезжала миссис Бостон. Она была одета в свое нарядное платье, в котором ходила в церковь по воскресеньям, а в руках она несла небольшую сумочку. Увидев ее, мы бросились навстречу.
– Миссис Бостон! – позвала я. – Куда вы уезжаете?
Она посмотрела на меня и улыбнулась.
– О, я так рада, что вы вернулись до моего отъезда, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Как обычно, главный вход был освещен, и одна лампа была зажжена в гостиной. Я убедилась, что миссис Бостон там нет, и решила, что она уже ушла. Украдкой я прошла к входной двери и осторожно открыла ее. Затем я проскользнула наружу и тихо закрыла дверь за собой. Луна освещала фасад дома как прожектор. Ступеньки заскрипели подо мной, когда я двинулась вперед.
Вообще-то, думала я, Ричард и Мелани были правы, утверждая, что у меня есть секреты. У меня был один, который я хранила даже от Джефферсона. С тех пор, как похоронили моих родителей, я часто, уходя из дома под покровом темноты, навещала их могилы, чтобы поплакать и пожаловаться. Сегодня особенно я хотела пойти туда и побыть с ними, но я не была готова к сюрпризу, который следовал за мной по пятам.
Секреты
В лунном свете высокие памятники и мавзолеи казались белыми как кости, а в воздухе было так спокойно, что листья казались нарисованными на ветках. За спиной слышался рокот моря, на поверхность которого луна отбрасывала нежно-желтый свет. Когда я проходила под гранитной аркой кладбища, меня встретил запах свежей земли от недавно вырытых могил.
Обычно я не любила бродить по ночам по кладбищу, особенно там, где похоронена старуха Катлер, так как, когда я была еще ребенком, меня приводили сюда всего несколько раз, да и то в связи с какими-то важными событиями, и каждый раз я со страхом смотрела на надгробие на ее могиле и читала по буквам ее имя, даты рождения и смерти. Я помнила тот ночной кошмар про эту могилу. Мне снилось, что я заблудилась на кладбище. В темноте я наткнулась на ее памятник, только вместо выгравированных слов, я обнаружила два холодных серых глаза, смотрящих на меня в упор. Это были те самые серые холодные глаза, которые прежде смотрели на меня с того жуткого портрета в отеле, только этот взгляд из кошмара светился и был страшен.
Но теперь я знала, что здесь похоронены папа и мама, и кладбище перестало быть для меня местом страха и ночных кошмаров, а превратилось в уголок тепла и любви. Мои родители защитят меня так, как они всегда это делали, и даже привидение старухи Катлер или ее дьявольский дух не смогут победить их доброту. Несмотря на то, что ее надгробие было больше многих других на кладбище, оно было просто камнем. Тем не менее я не стала задерживаться возле него, а быстро прошла мимо и приблизилась к могилам моих родителей. Я встала на колени и пока говорила с ними, из моих глаз лились слезы.
– Мама, я так скучаю по тебе и папе, – начала я. – У Джефферсона просто сердце разбито, и он ходит как потерянный. Мы не хотим жить с дядей Филипом и тетей Бет. В этой семье нет любви.
Я рассказывала им о Ричарде и Мелани, какие они ненормальные и подлые по отношению к нам.
– Но я обещаю всегда приглядывать за Джефферсоном и сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему пережить это горе, – обещала я.
Слезы текли по моим щекам и капали с подбородка. Я не обращала внимания на них, и они падали на могилу моих родителей.
– Ах, мама, так тяжело жить в этом мире без тебя, – стонала я. – Все изменилось: утро больше не такое теплое и яркое, а ночь уже не такая спокойная, и еда теперь не такая вкусная, и все мои наряды теперь не кажутся мне такими хорошенькими. Внутри у меня пусто. Я не могу играть на пианино – мои пальцы онемели. Музыка ушла. Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я так говорила. Все говорят мне, что я должна преодолеть свое горе и еще больше постараться стать такой, какой бы ты хотела меня видеть. Но этот путь без тебя теперь кажется на много длиннее и труднее. И неважно, что все говорят, я не могу не верить, что над нами висит страшное проклятие.
Я глубоко вздохнула и кивнула, как будто в самом деле слышала мамин ответ.
– Но я знаю, я должна стараться и должна преуспеть, так как моя ответственность теперь гораздо больше. Я должна жить и работать, представляя, как горда была бы ты за меня. Я постараюсь, мама. Я обещаю, – сказала я и медленно поднялась. Я была такой усталой и опустошенной. Пора было идти домой спать.
Но только я собралась уходить, как услышала чьи-то шаги. Кто-то шел сюда по тропинке следом за мной. Я повернулась и, вглядевшись в кладбище, освещенное луной, увидела дядю Филипа. Он остановился у надгробия бабки Катлер. Увидев его, я спряталась в тени одного из памятников. Я не хотела, чтобы он знал, что я приходила сюда ночью одна. Я ждала, что он уйдет после посещения этой могилы, но с удивлением обнаружила, что он спустя несколько минут пошел дальше, к могиле моих родителей. Он остановился возле маминой могилы и, встав на колени, опустил ладони на холодную землю. Затем, не отрывая ладоней от земли, он поднял голову и заговорил так громко, что мне было все слышно.
– Прости, Дон, прости! Знаю, что никогда не говорил тебе этого. Не хватит и тысячи извинений, чтобы стереть то, что я сделал с тобой. Судьба не имела права отнять тебя у меня так рано, особенно прежде, чем я успел вымолить у тебя полное прощение.
Что он сделал? Что могло быть таким ужасным, что даже недостаточно тысячи извинений?
– Я чувствую, что половина меня умерла вместе с тобой. Ты знаешь, как я к тебе относился и как я не мог сдержать своих чувств. Ничто не могло остановить мою любовь к тебе. Я женился на Бетти-Энн, но она была просто жалкой заменой. Я мечтал и надеялся, что придет день, когда мы сможем открыть друг другу наши чувства. Я знаю, что ты отказывалась признать это, но однажды мы любили друг друга чисто и страстно, и раз это было, то я надеялся, что когда-нибудь мы снова сможем это вернуть. Может, это глупо, но я не мог отогнать от себя эту мысль, Теперь, – говорил он, опустив голову, – каждый раз, когда я вижу Кристи, я думаю о тебе. Я считаю ее нашим с тобой ребенком или той, на которую наш ребенок должен был быть похожим.
Его слова для меня были словно холодный душ. Так вот почему он так пристально смотрел на меня временами, подумала я, но вместо того, чтобы обрадоваться его таким сильным чувствам по отношению ко мне, меня бросило в дрожь. Холодок пробежал у меня по спине.
– Никогда в моем безумном воображении, – продолжал он, снова подняв голову и заговорив страстным голосом, – я не мог представить, что ты умрешь раньше меня. Уверен, что сами ангелы завидуют моей любви к тебе и хотят уничтожить ее. Что ж, они забрали тебя у меня, забрали тебя из этого мира, но им не удастся вырвать тебя из моего сердца. Я обещаю тебе, что буду с любовью заботиться о Кристи, следить, чтобы она была счастлива и в безопасности. Я восстановлю этот отель как памятник тебе. Он будет больше, величественнее и прекрасней, чем когда-либо был, и когда все будет построено, в холле на стене будет висеть твой огромный портрет. Ты поешь, моя любимая, поешь и поешь в моем сердце.
Он снова опустил голову.
– Только прости меня, прости, – просил он. Затем он медленно поднялся и побрел прочь с опущенной головой.
Я с бьющимся сердцем следила за тем, как он удаляется по кладбищенской дорожке. Что за таинственный, мрачный секрет хранится в его сердце, такой мучительный, что он молит прощение у могилы? Неужели из-за того, что любит маму более страстно, чем ему полагалось любить свою сестру, или это то-то гораздо более ужасное? Мне вспомнились те жуткие слова, которые бросила мне тетя Ферн перед отъездом: «Ты что же думаешь, они на свиданиях в игрушки играли?» Мне было страшно об этом даже думать.
Убедившись, что он ушел, я вышла из тени и поторопилась по той же тропинке домой.
Парадный вход был все так же освещен. На мысочках, стараясь ступать так, чтобы ступеньки не скрипели, я поднялась к двери. Я открыла дверь и быстро проскользнула внутрь. Я остановилась и прислушалась. Все было спокойно. Возможно, дядя Филип уже поднялся к себе в спальню, решила я и направилась по коридору к лестнице. Но когда я подошла к входу в гостиную, я заметила, что одна маленькая лампа все еще горит, а на стуле, запрокинув голову и закрыв глаза, сидит дядя Филип. В его руке был стакан с виски.
Я быстро прошла мимо гостиной к лестнице наверх, но первая же ступенька, громко заскрипев, выдала меня.
– Кто там? – спросил дядя Филип. Я замерла. – Там кто-нибудь есть?
Я решила не отвечать, но сердце так сильно билось, что я была уверена, он слышит этот стук в моей груди. Но он больше не позвал и не вышел из комнаты. Я быстро поднялась по ступенькам и сразу прошла к себе. Я переоделась в ночную рубашку и легла в кровать. Как обычно, я выключила все освещение кроме ночника. Но вскоре, когда я уже закрыла глаза, вдруг услышала, как моя дверь со скрипом открылась. Я не услышала привычных шагов и крика Джефферсона, и мое сердце гулко забилось. Я лежала не шевелясь, я даже не повернулась, чтобы посмотреть кто это. Да этого и не нужно было делать, через мгновение я ощутила запах виски. Я затаила дыхание – это был дядя Филип. Простая ли это проверка: сплю я или нет? Почему он стоит здесь так долго? Наконец я услышала, как дверь закрылась, и я перевела дух, но не успела я повернуться, как снова услышала его шаги и поняла, что он возле моей постели.
Я не открывала глаза и не двигалась, притворяясь спящей. Он стоял и смотрел на меня, и время, казалось, замерло, но я не открыла глаза и сделала вид, что не подозреваю о его присутствии. Я была слишком напугана. Я услышала, как он глубоко вздохнул, и, наконец, послышались его удаляющиеся шаги. Затем, услышав как дверь снова открылась и закрылась, я повернулась и удостоверилась, что он ушел. Я облегченно вздохнула.
Какой странной и удивительной оказалась эта ночь! Тайны носились в воздухе вокруг меня. Я долго лежала и думала, пока меня наконец медленно не окутала дрема, словно теплый и уютный кокон.
Я проснулась от какого-то шума, и через мгновение ко мне в комнату ворвался Джефферсон. Я слышала крики тети Бет в коридоре, которая просила дядю Филипа послать за доктором. Несмотря на то, что на улице уже было светло, взглянув на часы, я увидела, что сейчас около половины шестого утра. Джефферсон был очень напуган.
– В чем дело?
– Это Ричард, – сообщил он с широко раскрытыми глазами. – У него сильная боль в животе, такая, что он плачет.
– Правда? – сухо спросила я. – Возможно, его отравила его же собственная желчь.
– Мелани тоже отравила желчь, – с волнением добавил он.
– И Мелани тоже? Что ты имеешь в виду?
– У нее тоже боль в животе, а тетя Бет просто в ярости. Можно я у тебя посплю? Они так шумят, – попросил он.
– Забирайся ко мне, – сказала я, а сама встала и надела халат. – Пойду, посмотрю, что там случилось?
В коридоре я увидела дядю Филипа. Он все еще был в пижаме, а волосы у него взъерошены. Он выглядел смущенным, сонным и громко зевал. Он потер лицо ладонями и направился к двери комнаты Мелани.
– В чем дело? Что значит весь этот шум? – спросил он.
– Она белая как привидение, и Ричард тоже. Иди взгляни на него, – крикнула тетя Бет из комнаты Мелани. – Их отравили! – добавила она.
– Что? Глупость какая, – пробормотал дядя Филип. Он повернулся и увидел меня. – О, Кристи! – Он улыбнулся. – Жаль, что они тебя разбудили.
– Что происходит, дядя Филип? – спросила я.
– Не знаю. Так всегда бывает. Когда кто-то из близнецов заболевает, то другой тоже обязательно заболеет. Такое впечатление, что каждый микроб, нападающий на одного из них, имеет своего близнеца, который только и ждет удобного случая, – добавил он, продолжая улыбаться.
Затем дядя Филип прошел в комнату Джефферсона и Ричарда. Я подошла к двери комнаты Мелани и заглянула.
Тетя Бет сидела на кровати Мелани, держа у нее на лбу холодный компресс. Мелани стонала и держалась за живот.
– Мне снова нужно выйти, – закричала она.
– О, Боже мой, Боже мой, – проговорила тетя Бет, вставая, чтобы освободить ей путь.
Мелани пулей выскочила из постели и, согнувшись и держась за живот, поспешила в ванную. Я отошла с дороги.
– В чем дело? – поинтересовалась я, когда она промчалась мимо меня и, влетев в ванную, захлопнула дверь за собой.
– В чем дело? Их отравили чем-то испорченным, я уверена, – заявила тетя Бет. – Это все из-за этой никудышной кухарки и горничной…
– Миссис Бостон? Вы не должны так говорить о миссис Бостон, она прекрасно готовит!
– Гм, – она расправила плечи.
Тетя Бет прошла мимо меня и направилась к Ричарду. Я услышала ее всхлипы. Оттуда вышел дядя Филип с выражением отвращения и усталости на лице.
– Мы все ели одно и то же, дядя Филип, – сказала я. – Но никто кроме них не заболел. Близнецы, должно быть, съели что-то еще, – добавила я.
– Не знаю, не знаю, – нараспев проговорил он и пошел звонить доктору. Я вернулась в свою спальню и устроилась рядом с Джефферсоном, который уже спал.
Не прошло и часа, как приехал доктор. Осмотрев близнецов, он вышел в коридор с тетей Бет и прописал им какие-то лекарства и постельный режим, после этого он уехал. Вскоре ко мне вошла тетя Бет.
– Кристи, – начала она, – пожалуйста, скажи Джефферсону, чтобы он некоторое время ночевал в комнате Мелани. Я не хочу, чтобы он заразился, а мне легче, если близнецы будут в одной комнате.
– Что с ними?
– Возможно, это какой-то вид пищевого отравления или желудочный вирус, – объяснила она, скривив рот от отвращения.
– Скорей всего это вирус. Я чувствую себя хорошо и Джефферсон тоже.
– Даже если это вирус, то они подхватили его из-за недостаточной чистоты, особенно на кухне. Вам двоим просто повезло, – ответила она. – Непонятно только, каким образом, – добавила она и вышла.
Позже, в это же утро, когда я и Джефферсон спустились к завтраку, за столом мы обнаружили только дядю Филипа, читающего газету. Он улыбнулся и поздоровался так, как будто ничего не случилось.
– Где тетя Бет? – спросила я.
– Она понесла чай и тосты близнецам. Она будет сама ухаживать за ними до полного выздоровления. Она всегда так делает. В любом случае я рад, что с вами все в порядке, – добавил он.
– А за нас нечего беспокоиться, – резко проговорила я. Он кивнул и снова уткнулся в газету.
Миссис Бостон вынесла из кухни завтрак для нас. Она выглядела очень несчастной и рассерженной. Я никогда не видела, чтобы она так сжимала губы.
– Как ваши животы сегодня? – спросила она у меня и Джефферсона.
– Прекрасно, миссис Бостон, – ответила я.
– Я так и думала, – удовлетворенно произнесла она и расправила плечи, но дядя Филип продолжал свое чтение, как будто не слышал ни слова.
Миссис Бостон ушла на кухню и больше оттуда не выходила. Еще раньше я обещала Джефферсону, что после завтрака мы с ним пойдем по пляжу искать морские раковины, поэтому мы поднялись наверх за его легкой курткой. Я постучала в дверь его спальни и затем заглянула в комнату, чтобы убедиться, могу ли я зайти и взять из шкафа куртку.
Тетя Бет сидела между двумя кроватями. Правой рукой она держала руку Ричарда, а левой – Мелани. Одеяла у них были натянуты до подбородка, а глаза закрыты.
– Тсс-с, – прошептала тетя Бет. – Они только что заснули.
– Я просто хочу взять куртку Джефферсона, – тоже шепотом сказала я и на цыпочках прошла к шкафу. Несмотря на то, что шуму от меня было не больше, чем от мышонка, Ричард неожиданно открыл глаза.
– Что… что это? – закричал он. Глаза Мелани тоже немедленно открылись.
– Кто это? – спросила она.
– Видишь, что ты наделала?! – воскликнула тетя Бет. – Им так необходим отдых.
– От меня шума было меньше, чем от мухи, тетя Бет, – сказала я. – Они и не спали.
Я сняла куртку Джефферсона с вешалки.
– Куда вы направляетесь?
– На прогулку по пляжу, – ответила я. – День такой хороший. Очень плохо, что близнецы не могут выйти на улицу, – добавила я и быстро вышла.
Я опустила письмо к Гейвину в почтовый ящик, а затем мы с Джефферсоном пошли на пляж к океану.
Джефферсону нравилось искать необычные раковины, но сейчас он часто останавливался, смотрел в сторону океана и начинал расспрашивать о маме и папе. Действительно, они там на небесах вместе? Будут ли у них там дети? Могут ли они хоть один раз, хоть на мгновение вернуться назад? Ни один из моих ответов не удовлетворил его. Темные глаза Джефферсона делались большими, и в них появлялись слезы. Он хотел только одного ответа – когда-нибудь мы все снова будем вместе.
После прогулки, подходя к дому, мы с удивлением обнаружили гостиничный лимузин, стоящий у главного входа. Неожиданно из дома вышел Джулиус с чемоданами. Он уложил их в машину.
– Кто уезжает? – спросил меня Джефферсон. – Надеюсь, это тетя Бет.
Но Джефферсон ошибся. Уезжала миссис Бостон. Она была одета в свое нарядное платье, в котором ходила в церковь по воскресеньям, а в руках она несла небольшую сумочку. Увидев ее, мы бросились навстречу.
– Миссис Бостон! – позвала я. – Куда вы уезжаете?
Она посмотрела на меня и улыбнулась.
– О, я так рада, что вы вернулись до моего отъезда, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40