Факт прекрасно тебе известный. И вот здесь мы подходим к главному, что касается нашего героя, который, как говорится, в трудную минуту остался в «системе».
— Да, почему?
— Во-первых, он «не входил в число», поскольку не был не только полковником или подполковником, но лишь едва успел получить майора. Это, принимая во внимание его возраст, тоже было совсем неплохо, однако не давало возможности претендовать даже на пост главы районной администрации. Если к этому добавить — во-вторых — проявленную в тяжёлый момент «верность долгу», то получится — в-третьих — элементарно просчитываемая перспектива служебного роста в условиях образовавшегося дефицита опытных кадров во многих подразделениях, в том числе и на руководящих должностях. Именно тогда и перепрыгнул он из кураторской группы нейтрализованной диссидентской агентуры в возглавляемый им ныне отдел Третьего Главного управления.
— Иными словами…
— Иными словами — основного здесь, у нас, подразделения ФСБ по борьбе с наркотиками…
* * *
Дорога, действительно, заняла меньше десяти минут.
«Пешком было бы быстрее», — мысленно констатировал Белов, когда их машина свернула с улицы Восстания направо и почти сразу остановилась.
— Вот и прибыли. Я ж говорил, недалеко! — приветливо взглянул на него провожатый. — Знаете, только не обижайтесь, но мне придётся попросить у вас пистолет — на время вашей беседы. Не сомневайтесь, верну в целости и сохранности.
Помедлив мгновенье, Белов, не проронивший за всю дорогу ни звука, выполнил «просьбу» — предварительно вынув, однако, обойму и оставив её у себя.
— Нам — вон туда, — пряча оружие, бандит кивнул на подъезд дома на противоположной стороне улицы.
Они поднялись в лифте на шестой этаж. Здесь его спутник открыл ключом одну из дверей и пропустил Белова вперёд.
То была старая питерская квартира с высокими потолками, потемневшим паркетным полом и тем особым запахом, «духом», который, кажется, всегда жил в её стенах как бы сам по себе, вне связи с обитателями, и который не могут заглушить ни дорогой парфюм, ни аромат хорошего кофе (как раз витавший в воздухе).
В полутёмную прихожую из комнаты вышел мужчина.
— День добрый, как говорит мой незабвенный крёстный, и милости прошу!
Он щёлкнул выключателем — словно специально для того, чтобы они сумели посмотреть друг другу в глаза — однако руки протягивать не стал.
— А мне, к сожалению, надо идти, — заявил вдруг «спортсмен»-провожатый, застывший у входной двери.
— Раз надо — мы тебя отпускаем, Барон. Спасибо, что проводил нашего гостя.
— Гость не возражал бы, — впервые нарушил молчание Белов, обращаясь к Светловидову, которого, похоже, узнал, — предварительно получить обратно свой пистолет.
Белый успел лишь тяжело вздохнуть, как пожелание было моментально исполнено, и они остались вдвоём.
— Извините и не обращайте внимания на этого балбеса. Проходите, пожалуйста, в комнату. Я тут нам с вами кофеёк заварил по-турецки.
Эта любезная фраза переводилась однозначно: «Я не только не сомневался, что ты явишься, но и знал, с точностью до минуты, когда». Белов невесело усмехнулся — подобная откровенность обезоруживала.
— Я не могу не обращать на него внимания, поскольку это…
Он недоговорил.
— Так называемый «нежелательный свидетель»? — закончил за него Светловидов с мефистофельской ухмылочкой. — Право, о нём можно забыть. Присаживайтесь, — он указал на мягкие кресла около изящного инкрустированного столика, на котором, помимо кофейного сервиза, стояли различные бутылки и закуски. И — стерев улыбку с лица — добавил спокойно-многозначительным тоном: — Считайте, что его уже нет. — Едва уловимое ударение на «уже» не столько успокоило Белова, сколько ещё больше «воодушевило». — Зато у нас с вами есть более интересные темы для обсуждения.
— Прежде всего, я хочу знать, что с моими людьми?!
— Абсолютно ничего. Они — в полном порядке и сегодняшнюю ночь, надеюсь, проведут дома. Если, конечно, нам удастся договориться. А вот почему они пасли такого крупного и безупречного борца с преступностью — вопрос действительно интересный.
Белый выжидательно посмотрел на своего «гостя», который, выдержав паузу, медленно пояснил:
— Потому, что мне необходимо первым выйти на того, за кем он сейчас охотится…
— И впрямь «просто», — вновь улыбнулся Белый одними губами.
— …то есть на того, — Белов сделал глоток кофе, — кому вы заказали Монаха.
— Выбирайте выражения, полковник! — проговорил Светловидов прежним тоном — словно приятного аппетита пожелал. И лишь стальные глаза его пронзили собеседника, подобно бабочке пригвоздив к спинке кресла. — Как такая мысль могла придти вам в голову?
— А как умудрились вы — заметьте, я выбираю выражения и не говорю «посмели» — так вот, умудрились вчера взять двух офицеров ФСБ?! Вы, вообще, отдаёте себе отчёт, чем это чревато?
— Чревато — для кого? — усмехнулся Белый уже с откровенной иронией. — Я, простите, не договорил насчёт вашей фразы по поводу Монаха. Обвинить меня в подобном грехе — всё равно, что заподозрить вас, — он тоже сделал многозначительную паузу и, почти копируя Белова, отпил кофе, — в многолетнем сотрудничестве с ним. При этом вы вряд ли смогли бы более-менее убедительно ответить на вопрос, зачем вам вообще понадобилось на кого-то там «выходить». Что же касается этих двух «бойцов всевидящего ока», то у меня очень сильное подозрение, что их пропажа для вас лично страшнее смерти. Именно поэтому вы сейчас здесь, нет?
Их взгляды скрестились, и Белов понял, что проиграл. Дело даже не в агентах (хотя и тут этот мерзавец абсолютно прав), а в том, что у Светловидова на руках были, практически, все козыри. Он не только, не моргнув глазом, признал, что «завалил» Монаха, но почти открыто заявил, что вычислил и его. Причём не для того, чтобы «привлечь к сотрудничеству», как тот когда-то, а попросту присвоить …
Главы 44 — 45
В результате проведённых мероприятий …
— Чем ты так испугал нашего «друга»? — мрачно спросил генерал Кривошеин, когда в шесть вечера Олег вошёл к нему в кабинет. — Он звонил четверть часа назад с извинениями, поскольку не может прибыть. Сказал, что непременно свяжется с тобой, при первой возможности. Ничего прибаутки? Так что давай — со всеми подробностями…
Кривошеин поднялся из-за стола и, по обыкновению, начал медленно прохаживаться по кабинету.
Он внимательно, ни разу не перебив, выслушал Круглова. Лишь когда тот закончил, остановился и взметнул на него свои определённо нездоровые сегодня глаза:
— Почему утром не сказали об этом вчерашнем «хвосте», подполковник?
И тихо — словно сорвавшимся голосом — добавил:
— Сукин ты сын!
Помолчав с полминуты, он продолжил более спокойно:
— О твоём однокласснике я и вовсе молчу. Начальник оперативно-следственного отдела РУБОП гуляет в компании с крупным уголовным авторитетом! Готовый заголовок для газетной статьи! А выглядит это только так! И неважно, вечер ли встречи одноклассников у кого-то дома или межсобойчик на двоих в ресторане.
— Его не должно было быть, товарищ генерал! Во всяком случае, его не приглашали. Узнал откуда-то… А с ребятами со школы — двадцать лет! — вместе не собирались. И учитель специально приехал из Германии. Неужели я должен из-за какого-то мерзавца…
— Да, сынок, должен! — перебил Кривошеин. — Именно должен! Как говорится, положение обязывает… Чтобы потом, — добавил он с едва уловимой внутренней горечью в голосе, — не оказаться без вины виноватым!
Он вновь умолк на несколько мгновений, словно переводя дух, после чего неожиданно спросил:
— А что твой учитель в Германии делает?
— Живёт он там. Уже несколько лет.
— Час от часу не легче! — Генерал сел за стол и глубоко вздохнул. — У него ещё и учитель — эмигрант! «Гасите свет, ложитесь спать!»
«Лучше не надо, батя, — прокомментировал Олег про себя. — Потому что, если ты узнаешь к тому же, чем этот учитель там занимается, то имеешь все шансы не проснуться!» Вслух же сказал:
— Вернувшись в Управление, я позвонил и затем встретился с подполковником Никитиным.
— Из УБЭП?
— Так точно.
— Зачем?
— Я знаком с ним не один год, товарищ генерал, а он много лет знает Белова, неоднократно пересекался с ним по службе. Кроме того, Никитин — близкий друг начальника четвёртого отдела УБНОН подполковника Малинина…
— Ладно, — не дослушал Кривошеин, — достаточно.
Он сурово посмотрел на Олега:
— Не думаю, что привлечение новых сторонних людей в данном конкретном случае — при всей потенциальной полезности — целесообразно. Это — первое, — повысил он голос, заметив, что Круглов хочет что-то возразить. — Прямо какой-то «заговор подполковников»! А потом будешь голову ломать, в каком месте, когда и от кого информация утекла! Второе… — Генерал опять поднялся из-за стола, сделав знак Олегу сидеть. — Опираясь на анализ объективной информации, мы теперь можем сделать однозначный и окончательный вывод о том, что наши предположения в отношении полковника ФСБ Белова подтвердились: он действует на свой страх и риск, самостоятельно, в обход собственного руководства, и действия его носят нечистоплотный, авантюрный, а быть может, и преступный характер. Так? — Он остановился посередине кабинета, снова уперев в Олега свой утомлённо-болезненный взгляд. И коротко приказал: — Продолжай!
Олег встал.
— Думаю, «может быть» надо отбросить, товарищ генерал, — начал он. — Судя по всему, Белов был долгое время тайно непосредственно связан с Монахом. Причинно-следственные связи установить несложно, принимая во внимание сферу служебной деятельности Белова и необъяснимое резко негативное отношение Кушнарёва к наркотикам. Он не мог уничтожить наркобизнес как таковой, подобно тому, как уничтожил, по сути, всех своих конкурентов в криминальной среде. Зато сумел установить довольно жёсткий контроль над северо-западным «коридором» и подчинить себе региональную наркомафию: и таджики, и азербайджанцы, и даже цыгане аккуратно отчисляли и продолжают отчислять взносы в так называемый «монастырский» общак. Однако немалая часть именно этих денег, судя по всему, направлялась покойным Лобановым, по указанию Кушнарёва, на благотворительные и созидательные цели: в две больницы, детдома, на реконструкцию и оборудование наркологического реабилитационного центра…
— Прям Деточкин из «Берегись автомобиля», — играя желваками, хмыкнул Кривошеин. — Меньше лирики, Олег.
— Это не лирика, товарищ генерал. После самоубийства Профессора и осмотра его квартиры и офиса мы располагаем многими документами кушнарёвско-лобановской «бухгалтерии», которые сейчас анализируются специалистами. Как раз некоторые их предварительные заключения, полученные буквально сегодня, и позволяют сделать подобные выводы. Кроме того, из агентурных источников, мы знаем о существовании некоего глубоко законспирированного и тщательно оберегаемого «друга» Монаха в системе спецструктур. Помимо самого Кушнарёва лично с ним знаком был только Лобанов. В свете последних событий, с большой долей вероятности можно утверждать, что это именно Белов, через которого Монах — вполне оправданно, с точки зрения воровской этики, — с одной стороны, противодействовал экспансии «внешней» наркомафии, с другой — держал под неусыпным контролем «внутреннюю». Этим тайным тандемом, я думаю, в основном, и объясняется как успешное «царство» Монаха, так и на редкость благополучная служебная карьера Белова, зарекомендовавшего себя крупным специалистом в своей области.
Круглов замолчал. Генерал, по привычке глядя в окно, так же беззвучно ожидал продолжения. А не дождавшись, проговорил — вполголоса и странно спокойно:
— Ты хочешь сказать, что теперь, когда это самое царство рухнуло, Белов решил попытаться «прихватизировать» свою наркодолю?
Он повернулся к Олегу.
— Примерно так, — кивнул тот. — Подполковник Никитин тоже считает, что Белову в ФСБ ничего не светит в плане служебного роста — он достиг «потолка». Хотя и чувствует себя там — во всяком случае, чувствовал до последнего времени — достаточно уверенно. Его раздирают комплексы: он поздно родился, не успел вовремя стать полковником, не исключено, что, в результате какого-то непродуманного манёвра, попал в зависимость к Монаху. А сейчас, вдруг, появилась возможность реванша, причём — сразу по всем пунктам! Ещё сегодня ночью я думал, что он хочет просто уничтожить этого загадочного прибалта, о котором вам сообщил Кушнарёв. Но теперь ясно, что он ему нужен живым и невредимым — именно, для осуществления подобного плана «своей игры», как бы фантастически это ни выглядело. Непонятно лишь, зачем было за мной устанавливать наблюдение?
— По дурости, — просто ответил Кривошеин. — Он ведь очень недалёкий, этот Белов. Хотя и хитрый. — Генерал невесело ухмыльнулся. — Поспешил, не утерпел до сегодняшнего утра! А схема простая. Он неназойливо убеждает меня съездить в больницу. Монах… — Кривошеин явно «споткнулся» об это имя, — рассказывает мне о кудеснике из ресторана, найти которого для него сегодня — вопрос вопросов… Я окончательно убеждаюсь в твоей правоте и поручаю тебе его поиск. Белов же следит за тобой и черпает всю информацию у меня, сам оставаясь в тени. В случае успеха, он забирает клиента , не забыв произнести благодарственную речь. Это — первая и главная цель слежки. Ну и, конечно, при условии системного наблюдения, не исключён сбор компрометирующей тебя информации, типа той, что ты ему вчера любезно предоставил наверняка зафисиксированным его агентами фактом общения с твоим «знаменитым» однокашником.
— Который, по всей видимости, этих агентов и умыкнул! Кстати, он является одним из наиболее вероятных преемников Монаха после его смерти. По данным уголовного розыска, вскоре здесь, у нас ожидается большой сход. И согласно нашим агентурным сведениям, Монах всячески форсирует его проведение.
— Да, хорошие дела! Если всё обстоит так, нужно входить в контакт с Управлением собственной безопасности ФСБ. Только с голыми умозаключениями, не подкреплёнными вескими доказательствами, мы этого сделать не можем. Связь сотрудника такого ранга с организованной преступностью — не шуточки…
Кривошеин посмотрел на часы.
— Сейчас восемнадцать тридцать пять. Я сегодня здесь допоздна, так что времени у тебя достаточно. Не успеешь сегодня — значит, завтра, самое позднее в десять утра у меня на столе должен лежать твой рапорт с подробным изложением ситуации. Я имею ввиду слежку и эту твою встречу с «другом детства». Надеюсь, с задержанием учителя никаких неожиданностей ждать не приходится?
Он вопросительно взглянул на Круглова.
— Никак нет, — ответил тот. — Там уже начато служебное расследование.
— Добро. — Иван Фёдорович тяжело опустился в своё кресло. — И вот что, сынок. Напиши-ка ещё общую подробную служебную записку, так сказать, с полным описанием существа вопроса — как мы это сейчас проделали.
Он нажал на мигающую кнопку селектора:
— Да!
— Товарищ генерал, — раздался голос его помощника капитана Гусева, — здесь капитан Крылов.
— Пусть войдёт, — Кривошеин сделал знак Олегу задержаться. — И напомните Егорову, что я жду его сводку по «Парамону».
Вошедший в кабинет сотрудник, чуть было не столкнувшийся с Кругловым в дверях, держал в руках пачку фотографий и небольшую кассету.
— На видео удалось снять только самое начало, товарищ генерал, затем пришлось щёлкать фотоаппаратом…
— Не страшно, ограничимся пока фото, — откликнулся Кривошеин. И добавил устало-удручённым тоном: — «Кина» с меня на сегодня хватит, пожалуй… — Он вздохнул. — Докладывайте, капитан!
— Вот, — Крылов разложил часть фотографий на столе. — Как только подполковник Круглов уехал, к его собеседнику подошёл некий субъект и, что-то сказав, вручил ему конверт. Субъект этот наблюдал за вашей беседой, товарищ подполковник, — обратился сотрудник к Олегу, — сидя в машине неподалёку. Затем на этой машине — вот, тут виден её номер — они проехали на улицу Рылеева. Здесь вышли и поднялись, очевидно, в одну из квартир, расположенных в этом доме. Спустя несколько минут, субъект вернулся и почти два часа просидел в машине, несколько раз покидая её для рекогносцировки. Вот тот, кого он ждал. Фотография не очень чёткая, поскольку, выйдя из подъезда, он очень быстро сел в машину, и они почти сразу уехали. Что касается объекта наблюдения, то он больше не появлялся. В результате проверки удалось установить, что здание это имеет чёрный ход с выходом через смежный двор на Манежный переулок. По-видимому, именно этим путём объект и воспользовался.
— Он не мог тебя заметить? — спросил Кривошеин, разглядывая фотографии.
— Никак нет, меня он не видел.
— Это всё?
— Почти, — сказал Крылов и — в ответ на немой вопрос — пояснил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Да, почему?
— Во-первых, он «не входил в число», поскольку не был не только полковником или подполковником, но лишь едва успел получить майора. Это, принимая во внимание его возраст, тоже было совсем неплохо, однако не давало возможности претендовать даже на пост главы районной администрации. Если к этому добавить — во-вторых — проявленную в тяжёлый момент «верность долгу», то получится — в-третьих — элементарно просчитываемая перспектива служебного роста в условиях образовавшегося дефицита опытных кадров во многих подразделениях, в том числе и на руководящих должностях. Именно тогда и перепрыгнул он из кураторской группы нейтрализованной диссидентской агентуры в возглавляемый им ныне отдел Третьего Главного управления.
— Иными словами…
— Иными словами — основного здесь, у нас, подразделения ФСБ по борьбе с наркотиками…
* * *
Дорога, действительно, заняла меньше десяти минут.
«Пешком было бы быстрее», — мысленно констатировал Белов, когда их машина свернула с улицы Восстания направо и почти сразу остановилась.
— Вот и прибыли. Я ж говорил, недалеко! — приветливо взглянул на него провожатый. — Знаете, только не обижайтесь, но мне придётся попросить у вас пистолет — на время вашей беседы. Не сомневайтесь, верну в целости и сохранности.
Помедлив мгновенье, Белов, не проронивший за всю дорогу ни звука, выполнил «просьбу» — предварительно вынув, однако, обойму и оставив её у себя.
— Нам — вон туда, — пряча оружие, бандит кивнул на подъезд дома на противоположной стороне улицы.
Они поднялись в лифте на шестой этаж. Здесь его спутник открыл ключом одну из дверей и пропустил Белова вперёд.
То была старая питерская квартира с высокими потолками, потемневшим паркетным полом и тем особым запахом, «духом», который, кажется, всегда жил в её стенах как бы сам по себе, вне связи с обитателями, и который не могут заглушить ни дорогой парфюм, ни аромат хорошего кофе (как раз витавший в воздухе).
В полутёмную прихожую из комнаты вышел мужчина.
— День добрый, как говорит мой незабвенный крёстный, и милости прошу!
Он щёлкнул выключателем — словно специально для того, чтобы они сумели посмотреть друг другу в глаза — однако руки протягивать не стал.
— А мне, к сожалению, надо идти, — заявил вдруг «спортсмен»-провожатый, застывший у входной двери.
— Раз надо — мы тебя отпускаем, Барон. Спасибо, что проводил нашего гостя.
— Гость не возражал бы, — впервые нарушил молчание Белов, обращаясь к Светловидову, которого, похоже, узнал, — предварительно получить обратно свой пистолет.
Белый успел лишь тяжело вздохнуть, как пожелание было моментально исполнено, и они остались вдвоём.
— Извините и не обращайте внимания на этого балбеса. Проходите, пожалуйста, в комнату. Я тут нам с вами кофеёк заварил по-турецки.
Эта любезная фраза переводилась однозначно: «Я не только не сомневался, что ты явишься, но и знал, с точностью до минуты, когда». Белов невесело усмехнулся — подобная откровенность обезоруживала.
— Я не могу не обращать на него внимания, поскольку это…
Он недоговорил.
— Так называемый «нежелательный свидетель»? — закончил за него Светловидов с мефистофельской ухмылочкой. — Право, о нём можно забыть. Присаживайтесь, — он указал на мягкие кресла около изящного инкрустированного столика, на котором, помимо кофейного сервиза, стояли различные бутылки и закуски. И — стерев улыбку с лица — добавил спокойно-многозначительным тоном: — Считайте, что его уже нет. — Едва уловимое ударение на «уже» не столько успокоило Белова, сколько ещё больше «воодушевило». — Зато у нас с вами есть более интересные темы для обсуждения.
— Прежде всего, я хочу знать, что с моими людьми?!
— Абсолютно ничего. Они — в полном порядке и сегодняшнюю ночь, надеюсь, проведут дома. Если, конечно, нам удастся договориться. А вот почему они пасли такого крупного и безупречного борца с преступностью — вопрос действительно интересный.
Белый выжидательно посмотрел на своего «гостя», который, выдержав паузу, медленно пояснил:
— Потому, что мне необходимо первым выйти на того, за кем он сейчас охотится…
— И впрямь «просто», — вновь улыбнулся Белый одними губами.
— …то есть на того, — Белов сделал глоток кофе, — кому вы заказали Монаха.
— Выбирайте выражения, полковник! — проговорил Светловидов прежним тоном — словно приятного аппетита пожелал. И лишь стальные глаза его пронзили собеседника, подобно бабочке пригвоздив к спинке кресла. — Как такая мысль могла придти вам в голову?
— А как умудрились вы — заметьте, я выбираю выражения и не говорю «посмели» — так вот, умудрились вчера взять двух офицеров ФСБ?! Вы, вообще, отдаёте себе отчёт, чем это чревато?
— Чревато — для кого? — усмехнулся Белый уже с откровенной иронией. — Я, простите, не договорил насчёт вашей фразы по поводу Монаха. Обвинить меня в подобном грехе — всё равно, что заподозрить вас, — он тоже сделал многозначительную паузу и, почти копируя Белова, отпил кофе, — в многолетнем сотрудничестве с ним. При этом вы вряд ли смогли бы более-менее убедительно ответить на вопрос, зачем вам вообще понадобилось на кого-то там «выходить». Что же касается этих двух «бойцов всевидящего ока», то у меня очень сильное подозрение, что их пропажа для вас лично страшнее смерти. Именно поэтому вы сейчас здесь, нет?
Их взгляды скрестились, и Белов понял, что проиграл. Дело даже не в агентах (хотя и тут этот мерзавец абсолютно прав), а в том, что у Светловидова на руках были, практически, все козыри. Он не только, не моргнув глазом, признал, что «завалил» Монаха, но почти открыто заявил, что вычислил и его. Причём не для того, чтобы «привлечь к сотрудничеству», как тот когда-то, а попросту присвоить …
Главы 44 — 45
В результате проведённых мероприятий …
— Чем ты так испугал нашего «друга»? — мрачно спросил генерал Кривошеин, когда в шесть вечера Олег вошёл к нему в кабинет. — Он звонил четверть часа назад с извинениями, поскольку не может прибыть. Сказал, что непременно свяжется с тобой, при первой возможности. Ничего прибаутки? Так что давай — со всеми подробностями…
Кривошеин поднялся из-за стола и, по обыкновению, начал медленно прохаживаться по кабинету.
Он внимательно, ни разу не перебив, выслушал Круглова. Лишь когда тот закончил, остановился и взметнул на него свои определённо нездоровые сегодня глаза:
— Почему утром не сказали об этом вчерашнем «хвосте», подполковник?
И тихо — словно сорвавшимся голосом — добавил:
— Сукин ты сын!
Помолчав с полминуты, он продолжил более спокойно:
— О твоём однокласснике я и вовсе молчу. Начальник оперативно-следственного отдела РУБОП гуляет в компании с крупным уголовным авторитетом! Готовый заголовок для газетной статьи! А выглядит это только так! И неважно, вечер ли встречи одноклассников у кого-то дома или межсобойчик на двоих в ресторане.
— Его не должно было быть, товарищ генерал! Во всяком случае, его не приглашали. Узнал откуда-то… А с ребятами со школы — двадцать лет! — вместе не собирались. И учитель специально приехал из Германии. Неужели я должен из-за какого-то мерзавца…
— Да, сынок, должен! — перебил Кривошеин. — Именно должен! Как говорится, положение обязывает… Чтобы потом, — добавил он с едва уловимой внутренней горечью в голосе, — не оказаться без вины виноватым!
Он вновь умолк на несколько мгновений, словно переводя дух, после чего неожиданно спросил:
— А что твой учитель в Германии делает?
— Живёт он там. Уже несколько лет.
— Час от часу не легче! — Генерал сел за стол и глубоко вздохнул. — У него ещё и учитель — эмигрант! «Гасите свет, ложитесь спать!»
«Лучше не надо, батя, — прокомментировал Олег про себя. — Потому что, если ты узнаешь к тому же, чем этот учитель там занимается, то имеешь все шансы не проснуться!» Вслух же сказал:
— Вернувшись в Управление, я позвонил и затем встретился с подполковником Никитиным.
— Из УБЭП?
— Так точно.
— Зачем?
— Я знаком с ним не один год, товарищ генерал, а он много лет знает Белова, неоднократно пересекался с ним по службе. Кроме того, Никитин — близкий друг начальника четвёртого отдела УБНОН подполковника Малинина…
— Ладно, — не дослушал Кривошеин, — достаточно.
Он сурово посмотрел на Олега:
— Не думаю, что привлечение новых сторонних людей в данном конкретном случае — при всей потенциальной полезности — целесообразно. Это — первое, — повысил он голос, заметив, что Круглов хочет что-то возразить. — Прямо какой-то «заговор подполковников»! А потом будешь голову ломать, в каком месте, когда и от кого информация утекла! Второе… — Генерал опять поднялся из-за стола, сделав знак Олегу сидеть. — Опираясь на анализ объективной информации, мы теперь можем сделать однозначный и окончательный вывод о том, что наши предположения в отношении полковника ФСБ Белова подтвердились: он действует на свой страх и риск, самостоятельно, в обход собственного руководства, и действия его носят нечистоплотный, авантюрный, а быть может, и преступный характер. Так? — Он остановился посередине кабинета, снова уперев в Олега свой утомлённо-болезненный взгляд. И коротко приказал: — Продолжай!
Олег встал.
— Думаю, «может быть» надо отбросить, товарищ генерал, — начал он. — Судя по всему, Белов был долгое время тайно непосредственно связан с Монахом. Причинно-следственные связи установить несложно, принимая во внимание сферу служебной деятельности Белова и необъяснимое резко негативное отношение Кушнарёва к наркотикам. Он не мог уничтожить наркобизнес как таковой, подобно тому, как уничтожил, по сути, всех своих конкурентов в криминальной среде. Зато сумел установить довольно жёсткий контроль над северо-западным «коридором» и подчинить себе региональную наркомафию: и таджики, и азербайджанцы, и даже цыгане аккуратно отчисляли и продолжают отчислять взносы в так называемый «монастырский» общак. Однако немалая часть именно этих денег, судя по всему, направлялась покойным Лобановым, по указанию Кушнарёва, на благотворительные и созидательные цели: в две больницы, детдома, на реконструкцию и оборудование наркологического реабилитационного центра…
— Прям Деточкин из «Берегись автомобиля», — играя желваками, хмыкнул Кривошеин. — Меньше лирики, Олег.
— Это не лирика, товарищ генерал. После самоубийства Профессора и осмотра его квартиры и офиса мы располагаем многими документами кушнарёвско-лобановской «бухгалтерии», которые сейчас анализируются специалистами. Как раз некоторые их предварительные заключения, полученные буквально сегодня, и позволяют сделать подобные выводы. Кроме того, из агентурных источников, мы знаем о существовании некоего глубоко законспирированного и тщательно оберегаемого «друга» Монаха в системе спецструктур. Помимо самого Кушнарёва лично с ним знаком был только Лобанов. В свете последних событий, с большой долей вероятности можно утверждать, что это именно Белов, через которого Монах — вполне оправданно, с точки зрения воровской этики, — с одной стороны, противодействовал экспансии «внешней» наркомафии, с другой — держал под неусыпным контролем «внутреннюю». Этим тайным тандемом, я думаю, в основном, и объясняется как успешное «царство» Монаха, так и на редкость благополучная служебная карьера Белова, зарекомендовавшего себя крупным специалистом в своей области.
Круглов замолчал. Генерал, по привычке глядя в окно, так же беззвучно ожидал продолжения. А не дождавшись, проговорил — вполголоса и странно спокойно:
— Ты хочешь сказать, что теперь, когда это самое царство рухнуло, Белов решил попытаться «прихватизировать» свою наркодолю?
Он повернулся к Олегу.
— Примерно так, — кивнул тот. — Подполковник Никитин тоже считает, что Белову в ФСБ ничего не светит в плане служебного роста — он достиг «потолка». Хотя и чувствует себя там — во всяком случае, чувствовал до последнего времени — достаточно уверенно. Его раздирают комплексы: он поздно родился, не успел вовремя стать полковником, не исключено, что, в результате какого-то непродуманного манёвра, попал в зависимость к Монаху. А сейчас, вдруг, появилась возможность реванша, причём — сразу по всем пунктам! Ещё сегодня ночью я думал, что он хочет просто уничтожить этого загадочного прибалта, о котором вам сообщил Кушнарёв. Но теперь ясно, что он ему нужен живым и невредимым — именно, для осуществления подобного плана «своей игры», как бы фантастически это ни выглядело. Непонятно лишь, зачем было за мной устанавливать наблюдение?
— По дурости, — просто ответил Кривошеин. — Он ведь очень недалёкий, этот Белов. Хотя и хитрый. — Генерал невесело ухмыльнулся. — Поспешил, не утерпел до сегодняшнего утра! А схема простая. Он неназойливо убеждает меня съездить в больницу. Монах… — Кривошеин явно «споткнулся» об это имя, — рассказывает мне о кудеснике из ресторана, найти которого для него сегодня — вопрос вопросов… Я окончательно убеждаюсь в твоей правоте и поручаю тебе его поиск. Белов же следит за тобой и черпает всю информацию у меня, сам оставаясь в тени. В случае успеха, он забирает клиента , не забыв произнести благодарственную речь. Это — первая и главная цель слежки. Ну и, конечно, при условии системного наблюдения, не исключён сбор компрометирующей тебя информации, типа той, что ты ему вчера любезно предоставил наверняка зафисиксированным его агентами фактом общения с твоим «знаменитым» однокашником.
— Который, по всей видимости, этих агентов и умыкнул! Кстати, он является одним из наиболее вероятных преемников Монаха после его смерти. По данным уголовного розыска, вскоре здесь, у нас ожидается большой сход. И согласно нашим агентурным сведениям, Монах всячески форсирует его проведение.
— Да, хорошие дела! Если всё обстоит так, нужно входить в контакт с Управлением собственной безопасности ФСБ. Только с голыми умозаключениями, не подкреплёнными вескими доказательствами, мы этого сделать не можем. Связь сотрудника такого ранга с организованной преступностью — не шуточки…
Кривошеин посмотрел на часы.
— Сейчас восемнадцать тридцать пять. Я сегодня здесь допоздна, так что времени у тебя достаточно. Не успеешь сегодня — значит, завтра, самое позднее в десять утра у меня на столе должен лежать твой рапорт с подробным изложением ситуации. Я имею ввиду слежку и эту твою встречу с «другом детства». Надеюсь, с задержанием учителя никаких неожиданностей ждать не приходится?
Он вопросительно взглянул на Круглова.
— Никак нет, — ответил тот. — Там уже начато служебное расследование.
— Добро. — Иван Фёдорович тяжело опустился в своё кресло. — И вот что, сынок. Напиши-ка ещё общую подробную служебную записку, так сказать, с полным описанием существа вопроса — как мы это сейчас проделали.
Он нажал на мигающую кнопку селектора:
— Да!
— Товарищ генерал, — раздался голос его помощника капитана Гусева, — здесь капитан Крылов.
— Пусть войдёт, — Кривошеин сделал знак Олегу задержаться. — И напомните Егорову, что я жду его сводку по «Парамону».
Вошедший в кабинет сотрудник, чуть было не столкнувшийся с Кругловым в дверях, держал в руках пачку фотографий и небольшую кассету.
— На видео удалось снять только самое начало, товарищ генерал, затем пришлось щёлкать фотоаппаратом…
— Не страшно, ограничимся пока фото, — откликнулся Кривошеин. И добавил устало-удручённым тоном: — «Кина» с меня на сегодня хватит, пожалуй… — Он вздохнул. — Докладывайте, капитан!
— Вот, — Крылов разложил часть фотографий на столе. — Как только подполковник Круглов уехал, к его собеседнику подошёл некий субъект и, что-то сказав, вручил ему конверт. Субъект этот наблюдал за вашей беседой, товарищ подполковник, — обратился сотрудник к Олегу, — сидя в машине неподалёку. Затем на этой машине — вот, тут виден её номер — они проехали на улицу Рылеева. Здесь вышли и поднялись, очевидно, в одну из квартир, расположенных в этом доме. Спустя несколько минут, субъект вернулся и почти два часа просидел в машине, несколько раз покидая её для рекогносцировки. Вот тот, кого он ждал. Фотография не очень чёткая, поскольку, выйдя из подъезда, он очень быстро сел в машину, и они почти сразу уехали. Что касается объекта наблюдения, то он больше не появлялся. В результате проверки удалось установить, что здание это имеет чёрный ход с выходом через смежный двор на Манежный переулок. По-видимому, именно этим путём объект и воспользовался.
— Он не мог тебя заметить? — спросил Кривошеин, разглядывая фотографии.
— Никак нет, меня он не видел.
— Это всё?
— Почти, — сказал Крылов и — в ответ на немой вопрос — пояснил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34