На составленной Джексоном карте в северо-западной части ЗФИ обозначен остров Альфреда Гармсуорта. Мы исследовали этот район и острова не обнаружили: видимо, Джексон принял за остров большой айсберг…
Рейс подходил к концу. Туристы и корреспонденты начали упаковывать чемоданы — мы шли уже по Белому морю, В этот день у меня состоялся серьёзный разговор с профессором Визе. Я зашёл к нему в каюту.
— Как прошло арктическое «крещение», Иван Дмитриевич? — встретил он меня вопросом. — Не отпугнула вас Арктика?
— Совсем наоборот, — ответил я. — Я глубоко обдумал все, прежде чем прийти к вам, и я решил, что непременно вернусь в Арктику.
— Думаете, вы Арктику узнали? Так ведь мы, можно сказать, на прогулке были. Это не зимняя Арктика, — усмехнулся профессор.
— Совсем нет, —ответил я и изложил свои доводы. Они сводились в общем-то к одному: всё равно буду работать в Арктике.
— Приходите к нам в Арктический институт, — ответил Визе. — И мы найдём для вас хорошее дело. Предупреждаю: хорошее, но трудное дело.
— Готов взяться за постройку новой полярной станции…— ответил я.
Может быть, это было и нескромно, но, честное слово, отвечало моим заветным желаниям.
— Такие вопросы решает директор Арктического института Рудольф Лазаревич Самойлович, — сказал Визе. — Я только могу рекомендовать вас. Продолжим разговор в Ленинграде…
Не поздно ли начинать жизнь заново в тридцать семь-то лет? — спрашивал я себя и отвечал: нет и ещё раз нет! Любимое дело начинать никогда не поздно. А что работа в Арктике станет любимой, я нисколько не сомневался. Просто я чувствовал, что эта работа по мне. Трудностей не боялся, их уже достаточно пришлось пережить. И все стояли перед глазами белые просторы, синева неба, вспоминалась та особенная тишина, какую, пожалуй, не с чем сравнить.
Так начался мой путь полярника, продолжавшийся 15 лет.
Не прошло и года, как я снова был на палубе ледокола «Малыгин». Он опять шёл к Земле Франца-Иосифа. Мечта моя осуществилась: я стал полярником, Владимир Юльевич Визе сдержал своё слово и рекомендовал меня на должность начальника полярной станции, а решающую роль в моей судьбе сыграл заместитель наркома обороны СССР Сергей Сергеевич Каменев — мудрый человек с чутким сердцем. Он был тогда председателем Арктической комиссии при СНК СССР. Сергей Сергеевич утвердил предложение профессора Визе, и я был назначен начальником полярной станции в бухте Тихой.
Станции придавалось немаловажное значение. В 1932 году проводился 2-й Международный полярный год. Об этом крупнейшем в те годы международном научном мероприятии стоит рассказать подробнее.
В общем широком фронте научных исследований науки о Земле география, геология, метеорология, гидрология занимают особое место. Они обеспечивают — столь необходимое сегодня! — рациональное использование природных ресурсов, изучение природных явлений и всех характеристик окружающей среды в практической деятельности. Они исследуют явления, которые развёртываются в атмосфере, океане, на континентах — во всём окружающем человека пространстве.
И для научных исследований, и для практического использования их результатов требуется систематическая информация о состоянии природной среды — о погоде, о магнитном поле, об океанских течениях и т. п. —во всех районах земного шара. Специфика геофизических исследований побудила учёных всех стран предпринять меры для организации международного сотрудничества.
Ещё в конце прошлого века были созданы Международная метеорологическая организация и научные международные союзы, которые обменивались информацией о метеорологических, гидрологических, магнитных явлениях, договаривались о проведении совместными силами научных исследований.
Таким именно мероприятием, давшим первый пример широкого международного сотрудничества в науке, был Международный полярный год. Учёные различных стран объединились для того, чтобы общими усилиями в один и тот же период времени собрать возможно больше информации о явлениях, характерных для полярных областей земного шара.
Огромные территории Арктики и Антарктики в то время были очень плохо исследованы, севернее 60-й параллели систематические наблюдения почти не проводились.
И вот в 1885—1886 годах была осуществлена программа 1-го Международного полярного года: различные страны организовали на Севере геофизические обсерватории, метеорологические станции. Были проведены разнообразные экспедиционные работы. Австрийская экспедиция под начальством Вайпрехта открыла архипелаг Земли Франца-Иосифа, составила его первую, очень приблизительную карту, сделала ряд других важных географических открытий. Кстати, существование крупных островов в данном районе предсказал за несколько лет до этого на основе теоретических расчётов русский учёный и революционер П. Кропоткин.
Россия принимала активное участие во всех мероприятиях года. После успешного завершения намеченных работ, международные научные союзы решили повторить Международный полярный год через 25 лет. Однако мировая война помешала этому. И только в 1932—1933 годах оказалось возможным провести его. Советские учёные исходили при этом не только из чисто научных, но и практических интересов. Правительство молодого Советского государства уже в то время освоение Северного морского пути считало одной из серьёзных хозяйственных задач.
В период подготовки ко 2-му Международному полярному году были открыты многие советские станции на дальнем Севере: на Земле Франца-Иосифа, на мысе Челюскин, на Новой Земле, на Новосибирских островах и в других отдалённых местах. Незадолго перед этим — в 1930 году — на маленький островок у западного побережья Северной Земли была высажена экспедиция Георгия Ушакова и Николая Урванцева, которой предстояло нанести на карту огромный архипелаг Северной Земли. Был с ними и знаменитый на весь Север охотник Сергей Журавлёв. В 1932 году было решено осуществить первый сквозной проход ледокольного парохода «Сибиряков» по всему Северному морскому пути в одну навигацию.
Всесоюзный арктический институт, наш постоянный научно-методический центр полярных исследований, организовал тщательную подготовку к Международному полярному году. Были созданы курсы, на которых обучались научные сотрудники и лаборанты полярных станций.
Нашему коллективу предстояло создать большую полярную обсерваторию с широкой программой исследований на Земле Франца-Иосифа в бухте Тихой, на острове Гукера. Организованная здесь в 1929 году небольшая станция должна была послужить базой для будущей обсерватории.
Зима и весна 1932 года были полны хлопот. Я перебрался в Ленинград, был зачислен в штат Арктического института и, готовясь к предстоящей зимовке, целые дни проводил на заводах, в складах Арктикснаба. А потом пришлось заняться кадрами. Для обсерватории требовались учёные разных специальностей, радисты, механики, врач, повар, каюр.
Однажды во время беготни по коридорам Арктического института я обратил внимание на худощавого, совсем ещё молодого человека, который, как выяснилось из краткого разговора, стремился попасть именно на Землю Франца-Иосифа. Очень он мне пришёлся по душе, этот человек, с первого взгляда понравился. Я сразу почувствовал, что есть у него и воля, и упорство, и любовь к своему делу.
В дальнейшем мне пришлось работать с Евгением Константиновичем Фёдоровым плечом к плечу на трех полярных станциях. За эти годы хорошо узнал его, и между нами, несмотря на 15 лет разницы в возрасте, возникла крепкая дружба, которая длится и по сей день.
Евгений Фёдоров на моих глазах рос и мужал как человек, коммунист, полярный исследователь, учёный. И я от всей души радовался его успехам.
Стал работать в нашем коллективе и комсомолец Яша Либин. Непоседливый и неутомимый Яков восполнял недостаток опыта старанием, редкой работоспособностью и каждую свободную минуту — чтением.
Яша тоже зимовал со мною на следующей полярной станции — мысе Челюскин —в 1934—1935 годах. Позднее, когда шла подготовка к дрейфующей станции «Северный полюс», Яша возглавил нашу опорную базу на острове Рудольфа. Либин, человек незаурядных способностей, как и следовало ожидать, стал известным всей Арктике. Когда в 1940 году директора Арктического института Е. К. Фёдорова назначили начальником Главного управления гидрометеослужбы, то его сменил Я. С. Либин. В марте — апреле 1941 года под руководством Якова Самойловича была проведена выдающаяся экспедиция на самолёте Черевичного «СССР Н-169» в район полюса относительной недоступности. Только начавшаяся война помешала достойно оценить подвиг участников этой исторической экспедиции. Яков Самойлович Либин был назначен тогда же первым заместителем начальника Гидрометеослужбы. Работал, как всегда, не жалея себя и не считаясь со временем. Имя его занимает почётное место в научной и исторической литературе об Арктике предвоенного периода. Коллектив научных сотрудников станции был сформирован из молодых людей, только что окончивших университет, как Евгений Фёдоров, или студентов последних курсов Гидрометеорологического института в Москве и других учебных заведений. Только два научных сотрудника — биолог Л. И. Леонов и специалист по радиосвязи А. Ф. Архангельский — имели и опыт, и значительный стаж работы.
Советский Союз гостеприимно принял учёных других стран, которые хотели принять участие в проведении Международного полярного года. Доктор Иоахим Шольц должен был работать с нами в обсерватории на Земле Франца-Иосифа. Всего же на Земле Франца-Иосифа работали 32 человека: 12 научных сотрудников, несколько лаборантов, помощников и хозяйственных работников (механики, радисты, рабочие).
Я созвал на собрание всех будущих сотрудников станции и определил главную нашу задачу — создать образцовую полярную обсерваторию. Поставил непременным условием — каждому хорошо знать своё дело и вместе с тем не отказываться ни от какой другой работы, которой потребует обстановка.
Все это импонировало научной молодёжи, собравшейся трудиться на обсерватории, наиболее удалённой от материка, находившейся в самых суровых условиях. А для начала нам надо было подготовить огромное количество точных приборов, разнообразного снаряжения, переправить все это в Архангельск и погрузить на корабль.
В бухту Тихую я уезжал вместе с Галиной Кирилловной. В те годы женщин на полярные станции не брали. Не так-то легко мне удалось получить такое разрешение.
Галина Кирилловна была и библиотекарем, и заботилась о чистоте и уюте, и постоянно помогала вести метеонаблюдения.
Капитану Д. Т. Черткову пришлось совершить два рейса из Архангельска на Землю Франца-Иосифа — надо было завезти нам необходимое оборудование и материалы. Чтобы успеть за навигацию сделать два рейса, в первый рейс надо было отправляться очень рано. Мы подошли к бухте Тихой во время, когда ледяные поля обычно ещё были в бухте. Но в 1932 году в связи с общим потеплением в Арктике, наблюдавшимся в те годы, в бухте не было берегового припая — полосы льда, к которой судно могло бы встать бортом. Поэтому разгрузку корабля приходилось вести на лодках, что было гораздо труднее. Быстрая выгрузка трюмов корабля, когда все мы работали, не жалея сил и времени, сплотила коллектив обсерватории.
И солидные учёные, и молодёжь вместо с нашим иностранным гостем — доктором Иоахимом Шольцем — неутомимо таскали, грузили на лодки и доставляли на берег бревна, доски, детали самолётов, горючее и многое другое.
В те дни только метеорологи проводили самые необходимые наблюдения, остальные были грузчиками. Прибывшая с нами на корабле бригада рабочих-строителей немедля принялась за сборку домов. Один жилой дом и стоявший в отдалении магнитный павильон — вот и всё, что было на станции. Предстояло возвести ещё один жилой дом, радиостанцию, механическую мастерскую, расширить магнитный павильон, поставить несколько специальных построек для научных наблюдений.
Как только был закончен первый период нашей работы и «Малыгин» отошёл от берега, увозя предыдущую смену, основное внимание мы переключили на создание условий для научной работы. В те дни родился у нас лозунг, ставший потом очень популярным: «Чтобы наука не страдала». То есть мы делали все, чтобы обеспечить полноту научных исследований. А делать для этого приходилось много.
Мы смонтировали новые, более мощные радиостанцию и электростанцию, оснастили геофизические павильоны и метеостанцию. Больше того, на самом северном острове архипелага — острове Рудольфа, лежащем на 81 градусе 45 минутах северной широты, мы построили дом, завезли туда аппаратуру, радиостанцию, метеоприборы. На этой полярной станции жили и вели наблюдения четыре человека во главе с Константином Расщепкиным.
Вторым рейсом — им руководил Н. В. Пинегин — «Малыгин», завезя нам необходимые материалы, прошёл ещё дальше к северу и достиг широты 82 градуса 28 минут.
Коллектив наш взялся за выполнение комплекса научных наблюдений по программе 2-го Международного полярного года. Об этом комплексе стоит сказать несколько слов. Небольшая полярная станция, ранее проводившая главным образом метеорологические наблюдения, сейчас значительно расширила объём работ.
Мы вели теперь радиозондирование атмосферы. В те годы сведения о температуре и влажности на разных высотах в атмосфере получали с помощью метеорографов — их поднимали на самолётах в немногих пунктах на территории страны. Радиозондирование, ныне широко распространённое, тогда только начиналось. Теперь, может быть, не все помнят, что первый радиозонд, изобретённый и сконструированный советским учёным-аэрологом профессором А. Н. Молчановым, был применён во время полёта на «Цеппелине» Международной экспедицией в Арктику в 1931 году. В 1932 году в Советском Союзе создавались первые аэрологические станции, радиозонды поднимались тогда в атмосферу на высоту 8—10 километров. Нам предстояло провести зондирование атмосферы на максимально возможных высотах и попытаться установить расположение тропопаузы — зоны между тропосферой и стратосферой — и температуру в стратосфере. Стратосфера располагается на различных высотах в разных широтных зонах земного шара. Высота стратосферы в Арктике была изучена надёжно в различные периоды года впервые именно здесь, на Земле Франца-Иосифа в 1932— 1933 годах молодым аэрологом Исаем Гутерманом.
Серьёзное значение имели также впервые организованные здесь актинометрические исследования. Было важно определить тепловой и радиационный баланс на поверхности земли в арктических условиях. Впервые в Центральной Арктике был установлен комплекс сложных актинометрических приборов, который давал возможность систематически измерять в течение года все основные элементы радиационного баланса. И так называемую прямую солнечную радиацию, приходящую непосредственно от Солнца, и рассеянную атмосферой, и отражённую от почвы, снега и льда. Результаты исследований позволили составить уравнения радиационного баланса для различных сезонов года и для различных условий погоды. Проводил эти исследования студент Гидрометеорологического института А. М. Касаткин.
Впервые на этих широтах проводились исследования атмосферного электричества. Занимался этим Иоахим Шольц. Доктор наук, имевший большой опыт работы в одной из лучших в мире (по тому времени) геофизических обсерваторий в Потсдаме. Шольц был крупным специалистом по атмосферному электричеству. Он разработал методы исследований и создал приборы для измерения атмосферных ионов, счётчики аэрозольных частиц и другие, широко используемые и поныне во всех странах. Шольцу мы построили специальный павильон, оборудованный всем необходимым, подвели туда электрическую энергию для освещения и отопления, с тем чтобы дым печки не создавал помех наблюдениям.
Шольц провёл впервые серию комплексных исследований атмосферного электричества.
Впервые были поставлены в Арктике исследования распространения радиоволн. Как сейчас хорошо известно, короткие радиоволны, распространяясь, отражаются, причём неоднократно, от верхних слоёв атмосферы — так называемой ионосферы. В настоящее время десятки специальных ионосферных станций регулярно ведут зондирование ионосферы, определяя высоту расположения слоёв и концентрацию ионов. На основе этих данных рассчитываются условия радиосвязи на различных частотах.
В то время ничего этого не было.
Теория только создавалась. Определения состояния ионосферы делались косвенным путём.
Вёл эти исследования крупный специалист в области радиосвязи Б. Ф. Архангельский.
Наконец, геофизические исследования включали в себя изучение магнитного поля, которым занимался Евгений Фёдоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Рейс подходил к концу. Туристы и корреспонденты начали упаковывать чемоданы — мы шли уже по Белому морю, В этот день у меня состоялся серьёзный разговор с профессором Визе. Я зашёл к нему в каюту.
— Как прошло арктическое «крещение», Иван Дмитриевич? — встретил он меня вопросом. — Не отпугнула вас Арктика?
— Совсем наоборот, — ответил я. — Я глубоко обдумал все, прежде чем прийти к вам, и я решил, что непременно вернусь в Арктику.
— Думаете, вы Арктику узнали? Так ведь мы, можно сказать, на прогулке были. Это не зимняя Арктика, — усмехнулся профессор.
— Совсем нет, —ответил я и изложил свои доводы. Они сводились в общем-то к одному: всё равно буду работать в Арктике.
— Приходите к нам в Арктический институт, — ответил Визе. — И мы найдём для вас хорошее дело. Предупреждаю: хорошее, но трудное дело.
— Готов взяться за постройку новой полярной станции…— ответил я.
Может быть, это было и нескромно, но, честное слово, отвечало моим заветным желаниям.
— Такие вопросы решает директор Арктического института Рудольф Лазаревич Самойлович, — сказал Визе. — Я только могу рекомендовать вас. Продолжим разговор в Ленинграде…
Не поздно ли начинать жизнь заново в тридцать семь-то лет? — спрашивал я себя и отвечал: нет и ещё раз нет! Любимое дело начинать никогда не поздно. А что работа в Арктике станет любимой, я нисколько не сомневался. Просто я чувствовал, что эта работа по мне. Трудностей не боялся, их уже достаточно пришлось пережить. И все стояли перед глазами белые просторы, синева неба, вспоминалась та особенная тишина, какую, пожалуй, не с чем сравнить.
Так начался мой путь полярника, продолжавшийся 15 лет.
Не прошло и года, как я снова был на палубе ледокола «Малыгин». Он опять шёл к Земле Франца-Иосифа. Мечта моя осуществилась: я стал полярником, Владимир Юльевич Визе сдержал своё слово и рекомендовал меня на должность начальника полярной станции, а решающую роль в моей судьбе сыграл заместитель наркома обороны СССР Сергей Сергеевич Каменев — мудрый человек с чутким сердцем. Он был тогда председателем Арктической комиссии при СНК СССР. Сергей Сергеевич утвердил предложение профессора Визе, и я был назначен начальником полярной станции в бухте Тихой.
Станции придавалось немаловажное значение. В 1932 году проводился 2-й Международный полярный год. Об этом крупнейшем в те годы международном научном мероприятии стоит рассказать подробнее.
В общем широком фронте научных исследований науки о Земле география, геология, метеорология, гидрология занимают особое место. Они обеспечивают — столь необходимое сегодня! — рациональное использование природных ресурсов, изучение природных явлений и всех характеристик окружающей среды в практической деятельности. Они исследуют явления, которые развёртываются в атмосфере, океане, на континентах — во всём окружающем человека пространстве.
И для научных исследований, и для практического использования их результатов требуется систематическая информация о состоянии природной среды — о погоде, о магнитном поле, об океанских течениях и т. п. —во всех районах земного шара. Специфика геофизических исследований побудила учёных всех стран предпринять меры для организации международного сотрудничества.
Ещё в конце прошлого века были созданы Международная метеорологическая организация и научные международные союзы, которые обменивались информацией о метеорологических, гидрологических, магнитных явлениях, договаривались о проведении совместными силами научных исследований.
Таким именно мероприятием, давшим первый пример широкого международного сотрудничества в науке, был Международный полярный год. Учёные различных стран объединились для того, чтобы общими усилиями в один и тот же период времени собрать возможно больше информации о явлениях, характерных для полярных областей земного шара.
Огромные территории Арктики и Антарктики в то время были очень плохо исследованы, севернее 60-й параллели систематические наблюдения почти не проводились.
И вот в 1885—1886 годах была осуществлена программа 1-го Международного полярного года: различные страны организовали на Севере геофизические обсерватории, метеорологические станции. Были проведены разнообразные экспедиционные работы. Австрийская экспедиция под начальством Вайпрехта открыла архипелаг Земли Франца-Иосифа, составила его первую, очень приблизительную карту, сделала ряд других важных географических открытий. Кстати, существование крупных островов в данном районе предсказал за несколько лет до этого на основе теоретических расчётов русский учёный и революционер П. Кропоткин.
Россия принимала активное участие во всех мероприятиях года. После успешного завершения намеченных работ, международные научные союзы решили повторить Международный полярный год через 25 лет. Однако мировая война помешала этому. И только в 1932—1933 годах оказалось возможным провести его. Советские учёные исходили при этом не только из чисто научных, но и практических интересов. Правительство молодого Советского государства уже в то время освоение Северного морского пути считало одной из серьёзных хозяйственных задач.
В период подготовки ко 2-му Международному полярному году были открыты многие советские станции на дальнем Севере: на Земле Франца-Иосифа, на мысе Челюскин, на Новой Земле, на Новосибирских островах и в других отдалённых местах. Незадолго перед этим — в 1930 году — на маленький островок у западного побережья Северной Земли была высажена экспедиция Георгия Ушакова и Николая Урванцева, которой предстояло нанести на карту огромный архипелаг Северной Земли. Был с ними и знаменитый на весь Север охотник Сергей Журавлёв. В 1932 году было решено осуществить первый сквозной проход ледокольного парохода «Сибиряков» по всему Северному морскому пути в одну навигацию.
Всесоюзный арктический институт, наш постоянный научно-методический центр полярных исследований, организовал тщательную подготовку к Международному полярному году. Были созданы курсы, на которых обучались научные сотрудники и лаборанты полярных станций.
Нашему коллективу предстояло создать большую полярную обсерваторию с широкой программой исследований на Земле Франца-Иосифа в бухте Тихой, на острове Гукера. Организованная здесь в 1929 году небольшая станция должна была послужить базой для будущей обсерватории.
Зима и весна 1932 года были полны хлопот. Я перебрался в Ленинград, был зачислен в штат Арктического института и, готовясь к предстоящей зимовке, целые дни проводил на заводах, в складах Арктикснаба. А потом пришлось заняться кадрами. Для обсерватории требовались учёные разных специальностей, радисты, механики, врач, повар, каюр.
Однажды во время беготни по коридорам Арктического института я обратил внимание на худощавого, совсем ещё молодого человека, который, как выяснилось из краткого разговора, стремился попасть именно на Землю Франца-Иосифа. Очень он мне пришёлся по душе, этот человек, с первого взгляда понравился. Я сразу почувствовал, что есть у него и воля, и упорство, и любовь к своему делу.
В дальнейшем мне пришлось работать с Евгением Константиновичем Фёдоровым плечом к плечу на трех полярных станциях. За эти годы хорошо узнал его, и между нами, несмотря на 15 лет разницы в возрасте, возникла крепкая дружба, которая длится и по сей день.
Евгений Фёдоров на моих глазах рос и мужал как человек, коммунист, полярный исследователь, учёный. И я от всей души радовался его успехам.
Стал работать в нашем коллективе и комсомолец Яша Либин. Непоседливый и неутомимый Яков восполнял недостаток опыта старанием, редкой работоспособностью и каждую свободную минуту — чтением.
Яша тоже зимовал со мною на следующей полярной станции — мысе Челюскин —в 1934—1935 годах. Позднее, когда шла подготовка к дрейфующей станции «Северный полюс», Яша возглавил нашу опорную базу на острове Рудольфа. Либин, человек незаурядных способностей, как и следовало ожидать, стал известным всей Арктике. Когда в 1940 году директора Арктического института Е. К. Фёдорова назначили начальником Главного управления гидрометеослужбы, то его сменил Я. С. Либин. В марте — апреле 1941 года под руководством Якова Самойловича была проведена выдающаяся экспедиция на самолёте Черевичного «СССР Н-169» в район полюса относительной недоступности. Только начавшаяся война помешала достойно оценить подвиг участников этой исторической экспедиции. Яков Самойлович Либин был назначен тогда же первым заместителем начальника Гидрометеослужбы. Работал, как всегда, не жалея себя и не считаясь со временем. Имя его занимает почётное место в научной и исторической литературе об Арктике предвоенного периода. Коллектив научных сотрудников станции был сформирован из молодых людей, только что окончивших университет, как Евгений Фёдоров, или студентов последних курсов Гидрометеорологического института в Москве и других учебных заведений. Только два научных сотрудника — биолог Л. И. Леонов и специалист по радиосвязи А. Ф. Архангельский — имели и опыт, и значительный стаж работы.
Советский Союз гостеприимно принял учёных других стран, которые хотели принять участие в проведении Международного полярного года. Доктор Иоахим Шольц должен был работать с нами в обсерватории на Земле Франца-Иосифа. Всего же на Земле Франца-Иосифа работали 32 человека: 12 научных сотрудников, несколько лаборантов, помощников и хозяйственных работников (механики, радисты, рабочие).
Я созвал на собрание всех будущих сотрудников станции и определил главную нашу задачу — создать образцовую полярную обсерваторию. Поставил непременным условием — каждому хорошо знать своё дело и вместе с тем не отказываться ни от какой другой работы, которой потребует обстановка.
Все это импонировало научной молодёжи, собравшейся трудиться на обсерватории, наиболее удалённой от материка, находившейся в самых суровых условиях. А для начала нам надо было подготовить огромное количество точных приборов, разнообразного снаряжения, переправить все это в Архангельск и погрузить на корабль.
В бухту Тихую я уезжал вместе с Галиной Кирилловной. В те годы женщин на полярные станции не брали. Не так-то легко мне удалось получить такое разрешение.
Галина Кирилловна была и библиотекарем, и заботилась о чистоте и уюте, и постоянно помогала вести метеонаблюдения.
Капитану Д. Т. Черткову пришлось совершить два рейса из Архангельска на Землю Франца-Иосифа — надо было завезти нам необходимое оборудование и материалы. Чтобы успеть за навигацию сделать два рейса, в первый рейс надо было отправляться очень рано. Мы подошли к бухте Тихой во время, когда ледяные поля обычно ещё были в бухте. Но в 1932 году в связи с общим потеплением в Арктике, наблюдавшимся в те годы, в бухте не было берегового припая — полосы льда, к которой судно могло бы встать бортом. Поэтому разгрузку корабля приходилось вести на лодках, что было гораздо труднее. Быстрая выгрузка трюмов корабля, когда все мы работали, не жалея сил и времени, сплотила коллектив обсерватории.
И солидные учёные, и молодёжь вместо с нашим иностранным гостем — доктором Иоахимом Шольцем — неутомимо таскали, грузили на лодки и доставляли на берег бревна, доски, детали самолётов, горючее и многое другое.
В те дни только метеорологи проводили самые необходимые наблюдения, остальные были грузчиками. Прибывшая с нами на корабле бригада рабочих-строителей немедля принялась за сборку домов. Один жилой дом и стоявший в отдалении магнитный павильон — вот и всё, что было на станции. Предстояло возвести ещё один жилой дом, радиостанцию, механическую мастерскую, расширить магнитный павильон, поставить несколько специальных построек для научных наблюдений.
Как только был закончен первый период нашей работы и «Малыгин» отошёл от берега, увозя предыдущую смену, основное внимание мы переключили на создание условий для научной работы. В те дни родился у нас лозунг, ставший потом очень популярным: «Чтобы наука не страдала». То есть мы делали все, чтобы обеспечить полноту научных исследований. А делать для этого приходилось много.
Мы смонтировали новые, более мощные радиостанцию и электростанцию, оснастили геофизические павильоны и метеостанцию. Больше того, на самом северном острове архипелага — острове Рудольфа, лежащем на 81 градусе 45 минутах северной широты, мы построили дом, завезли туда аппаратуру, радиостанцию, метеоприборы. На этой полярной станции жили и вели наблюдения четыре человека во главе с Константином Расщепкиным.
Вторым рейсом — им руководил Н. В. Пинегин — «Малыгин», завезя нам необходимые материалы, прошёл ещё дальше к северу и достиг широты 82 градуса 28 минут.
Коллектив наш взялся за выполнение комплекса научных наблюдений по программе 2-го Международного полярного года. Об этом комплексе стоит сказать несколько слов. Небольшая полярная станция, ранее проводившая главным образом метеорологические наблюдения, сейчас значительно расширила объём работ.
Мы вели теперь радиозондирование атмосферы. В те годы сведения о температуре и влажности на разных высотах в атмосфере получали с помощью метеорографов — их поднимали на самолётах в немногих пунктах на территории страны. Радиозондирование, ныне широко распространённое, тогда только начиналось. Теперь, может быть, не все помнят, что первый радиозонд, изобретённый и сконструированный советским учёным-аэрологом профессором А. Н. Молчановым, был применён во время полёта на «Цеппелине» Международной экспедицией в Арктику в 1931 году. В 1932 году в Советском Союзе создавались первые аэрологические станции, радиозонды поднимались тогда в атмосферу на высоту 8—10 километров. Нам предстояло провести зондирование атмосферы на максимально возможных высотах и попытаться установить расположение тропопаузы — зоны между тропосферой и стратосферой — и температуру в стратосфере. Стратосфера располагается на различных высотах в разных широтных зонах земного шара. Высота стратосферы в Арктике была изучена надёжно в различные периоды года впервые именно здесь, на Земле Франца-Иосифа в 1932— 1933 годах молодым аэрологом Исаем Гутерманом.
Серьёзное значение имели также впервые организованные здесь актинометрические исследования. Было важно определить тепловой и радиационный баланс на поверхности земли в арктических условиях. Впервые в Центральной Арктике был установлен комплекс сложных актинометрических приборов, который давал возможность систематически измерять в течение года все основные элементы радиационного баланса. И так называемую прямую солнечную радиацию, приходящую непосредственно от Солнца, и рассеянную атмосферой, и отражённую от почвы, снега и льда. Результаты исследований позволили составить уравнения радиационного баланса для различных сезонов года и для различных условий погоды. Проводил эти исследования студент Гидрометеорологического института А. М. Касаткин.
Впервые на этих широтах проводились исследования атмосферного электричества. Занимался этим Иоахим Шольц. Доктор наук, имевший большой опыт работы в одной из лучших в мире (по тому времени) геофизических обсерваторий в Потсдаме. Шольц был крупным специалистом по атмосферному электричеству. Он разработал методы исследований и создал приборы для измерения атмосферных ионов, счётчики аэрозольных частиц и другие, широко используемые и поныне во всех странах. Шольцу мы построили специальный павильон, оборудованный всем необходимым, подвели туда электрическую энергию для освещения и отопления, с тем чтобы дым печки не создавал помех наблюдениям.
Шольц провёл впервые серию комплексных исследований атмосферного электричества.
Впервые были поставлены в Арктике исследования распространения радиоволн. Как сейчас хорошо известно, короткие радиоволны, распространяясь, отражаются, причём неоднократно, от верхних слоёв атмосферы — так называемой ионосферы. В настоящее время десятки специальных ионосферных станций регулярно ведут зондирование ионосферы, определяя высоту расположения слоёв и концентрацию ионов. На основе этих данных рассчитываются условия радиосвязи на различных частотах.
В то время ничего этого не было.
Теория только создавалась. Определения состояния ионосферы делались косвенным путём.
Вёл эти исследования крупный специалист в области радиосвязи Б. Ф. Архангельский.
Наконец, геофизические исследования включали в себя изучение магнитного поля, которым занимался Евгений Фёдоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59