— Родненькие, и вправду свои! Тут же кругом немцы, вам уходить надо!
— Не волнуйтесь, все будет хорошо! Вы лучше скажите, куда лес возите?
— Как куда? Нас же всех немцы на работы выгнали, окопы строим.
— Что же вы окопы против своих строите? — спросил Купрейчик и сразу пожалел.
Женщина посмотрела на него широко раскрытыми глазами и вдруг заплакала:
— Ой, миленькие вы мои, моих же четверо сыновей в Красной Армии, а сама, выходит, немцам помогаю! Как подумаю об этом, так хоть в петлю лезь! Они же всех: и стариков, и баб, и даже малолетних детей на работы выгнали. Троих, кто не вышел, — расстреляли, а дома керосином облили и сожгли.
В этот момент послышался шум мотора, и лейтенант быстро сказал:
— Возвращайтесь к лошади и сделайте вид, что с телегой или с лошадью возитесь, а когда машина пройдет, поговорим еще.
Только женщина подошла к лошади и взялась за уздечку, как показался тяжело груженный лесом грузовик. Чадя дымом, он медленно проехал мимо. Лежа в кустах, разведчики успели увидеть, что в кабине сидели двое: шофер и солдат, скорее всего автоматчик.
Как только машина скрылась за ближайшим поворотом, женщина быстро подошла к разведчикам. Вытирая глаза кончиком вылинявшего ситцевого платка, сказала:
— И когда уж вы прогоните их?
— Прогоним, мамаша, обязательно прогоним! — пообещал Купрейчик и спросил: — Вы не знаете, что за часть у вас в деревне стоит?
— В деревне находится ихняя строительная часть. Она и строит окопы. Но есть и другие немцы. Они с другой части. Эти самые опасные. Вчера привели одного партизана, так вы бы посмотрели, как они измывались над ним. И били, и кости ломали — все выпытывали, кто он и где другие партизаны находятся.
— Ну и что с ним? — спросил Купрейчик, а сам вспомнил, как фашисты избивали военнопленного.
— Не выдержал он пыток и помер. Немцы заставили стариков за деревней, в поле, яму вырыть и бросили туда, бедненького, даже холмика не разрешили над могилой сделать, не то чтобы крест поставить.
— А в каком доме живут те, к кому партизана приводили?
— Недалеко от края села, — и женщина, путаясь стала объяснять. Но Купрейчик понял, что речь идет о том же доме, во дворе которого избивали пленного красноармейца.
— Мамаша, а кто в том доме живет?
— Три ихних офицера. Злые, как псы цепные!
— Дом охраняется?
— Да, с вечера солдат с автоматом вокруг дома ходит.
Женщина еще немного постояла с разведчиками и пошла к лошади.
А Купрейчик не торопился уходить с лесной дороги. Они с Губчиком вскоре остановили старика, который устало брел рядом с телегой. Старик полностью подтвердил то, что сказала женщина.
Вскоре Купрейчик и Губчик отправились обратно к своему НП. Луговец при их виде проговорил:
— И где это вас черти носят? Думал, может, уже попались и вот-вот приведут вас в эту деревню, как того красноармейца.
— Не ворчи, Евгений, — улыбнулся Купрейчик, — скажи лучше, что нового?
— Да почти ничего. Немцы на грузовике увезли пленного. Кстати, офицеры из этого дома заслуживают того, чтобы мы ночью их навестили. Они не имеют отношения к саперам. Видите дом с голубыми наличниками?
— Это тот, где легковушка во дворе стоит? — спросил лейтенант.
— Да. Обедали там человек шесть офицеров.
— Дом охраняется?
— Точно. Часовой недавно в тенек забрался у сарая. Офицеришки ушли из дома, вот он и решил, что нечего торчать на солнцепеке, — продолжал Луговец. — Вон там, на бугре, немцы зарыли в землю самоходки, — показал он рукой левее деревни.
Купрейчик взял бинокль и посмотрел на гряду небольших высоток, цепочкой протянувшихся за змейкой траншеи. Однако он не сразу заметил искусно запрятанные бронированные машины. Насчитал пять, как раз по количеству холмов. Потом уточнил у Луговца:
— Сколько самоходок?
— Пять. Они их с умом припрятали, даже маскировочные сети натянули.
Купрейчик сделал соответствующие отметки на схеме.
— Что еще?
— В лесу стрельбу слышал. Не наши ли на немцев напоролись?
«И я ведь слышал, — огорчился Купрейчик, — а внимания не обратил».
— Будем надеяться, братцы, на лучшее. Давайте перекусим и двинемся к базе. Думаю, что ночью сюда вернемся. Запоминай, Женя, подходы к дому, где офицеры живут: ты к ним с группой подойдешь, а я — к саперному начальству, авось карты заполучим.
Даже когда обедали, продолжали наблюдать за деревней, мысленно прикидывая, как ночью, в темноте придется проводить операцию.
Алексей долго смотрел на ряд торчавших обуглившихся печей — памятников бывшим домам, чьих хозяев немцы расстреляли или сожгли. Сразу же вспомнились родители, которые остались в деревне недалеко от западной границы. «Что с ними? Живы ли?» Тупая, ноющая боль снова появилась в груди.
Возвращались они тем же путем и были на месте, когда день клонился к вечеру. Купрейчик внимательно слушал доклады старших групп. Вскоре в его блокноте было записано много интересных и важных сведений о силах противника.
Задерживалась только группа Чернецкого, и лейтенант все чаще и чаще с беспокойством поглядывал на часы: не случилось ли что с ними? А вдруг стрельба в лесу имеет отношение к Чернецкому, Головину, Зайцеву?
Беспокойство командира передалось и всему взводу. Разведчики примолкли, чутко прислушивались к каждому шороху, скрипу дерева или треску обломившейся веточки. Чтобы хоть немного отвлечься от тревожных дум, лейтенант начал составлять письменный отчет о результатах разведки.
Вскоре вернулись разведчики. Они привели связанного немецкого офицера-танкиста.
Чернецкий устало объяснил:
— Обследовали мы свой район, обнаружили, что лес, вот в этом квадрате, — он пальцем показал место на карте, — забит войсками. Танки, самоходки, пехота — одним словом, довольно крепкий кулак собран для удара. Кстати, пленный подтвердил это. Пришлось нам допрашивать его сразу как взяли, боялись, что если вдруг напоремся на их засаду, то можем потерять ценного языка. Идти было трудно, поэтому и опоздали.
Когда лейтенант закончил докладную и еще раз проанализировал добытые сведения, беспокойная мысль засела в его мозгу. Он смотрел на карту и думал: «Не надо быть большим стратегом, чтобы разгадать замысел немцев. Против нашей дивизии они готовят укрепления, думают обороняться. Наверное, считают, что раз мы продвинулись на запад дальше других — значит, нашими войсками наносится главный удар именно здесь. А там, где завязла соседняя дивизия, немцы готовятся к атаке. В этом месте они и могут нанести удар по левому флангу».
Купрейчик зримо представил фашистские танки, рвущиеся вдоль обороны полка и сминающие все на своем — пути. Он все больше приходил к мысли, что пленного и полученные сведения надо будет доставить командованию. «Конечно, было бы здорово, если бы мы прихватили кого-либо из саперов, расположившихся в Дедово, или того же офицера, который красноармейца мордовал, или карты».
Долго думал командир, прежде чем принял решение. А приняв его, тут же собрал вокруг себя бойцов:
— Здесь останется Чернецкий и с ним еще шесть человек. Ваша задача: дождаться возвращения группы, которую я направлю к вам после операции в деревне, и вместе с вот этим донесением, — лейтенант протянул Чернецкому несколько листов бумаги, сложенных вчетверо, — доставить пленного, а возможно, и двух, если добудем в деревне еще, в полк. Мы же пойдем дальше.
— Сколько нам ждать группу, которая вернется?
— До завтрашнего вечера. Надо, чтобы за ночь вы, кровь из носа, были у наших. Запомни, Миша, когда будете переходить линию немецкой обороны, в случае необходимости двумя красными ракетами можешь вызвать огонь артиллерии. Они будут готовы прикрыть нас по нашему сигналу в любом месте.
Расставались молча. Поделились продуктами, и взвод тронулся в путь.
Впереди шел Купрейчик. Он торопился еще дотемна обойти стороной танковую группу противника и побыстрее приблизиться к деревне Дедово. Разведчики двигались бесшумно: ни треска веток, ни лязга, ни даже громкого дыхания. Друг другу в затылок, держа наготове автоматы, они скользили мимо деревьев.
Когда они подошли к деревне, пошел дождь. Он все усиливался, превращаясь в настоящий ливень. Купрейчик не знал, радоваться или огорчаться ему. Конечно, во время дождя подобраться к часовому будет легче, но затем идти по мокрой, раскисшей пашне, которая раскинулась по ту сторону деревни, будет нелегко.
В темноте они приблизились к деревне Дедово, и операция началась.
Лейтенант шел во главе группы, во все глаза смотрел в черную, при шуме дождя казавшуюся жуткой, ночь. Справа осталось расплывчатое пятно — это дом. А разведчики стремились к соседнему. Вот и забор. Степаныч молча подставил свою широкую спину под мокрые и грязные сапоги товарищей. Все перелезли через забор, а Степаныч и Губчик остались с этой стороны. Залегли, держа под прицелом две стороны темной, без огонька, поливаемой дождем улицы.
Часового лейтенант решил убрать сам и, сжимая в руке финку, медленно полз по двору к сараю, где, прижавшись спиною к бревнам на пустом ящике, боком к Алексею, сидел немецкий солдат. Когда до него осталось не более четырех метров, Алексей начал осторожно подниматься. Но вдруг солдат вскочил и направил на него винтовку...
19
БОЕЦ ПАРТИЗАНСКОГО ОТРЯДА
ВЛАДИМИР СЛАВИН
Наконец Володя получил первое боевое крещение. Группе бойцов, в которую входил и он, поручалось произвести взрыв на проселочной дороге, недалеко от деревни Щемыслица. Партизаны хотели отвлечь внимание ближнего немецкого гарнизона, а тем временем в другом месте провести более ответственную операцию.
Проводником группы был дед Валента, местный житель. Старик хорошо знал все окрестности. Небольшого роста, с лицом, заросшим рыжей щетиной, этот человек отличался большой подвижностью. Со старым ружьишком в руках он был вездесущ, успевал и вперед группы пройти, и по сторонам разведать обстановку. Владимир, глядя на деда Валенту, вспомнил слова командира о том, что некоторые бойцы отряда и сейчас предпочитают дробовик любому другому оружию. Улучив момент, Владимир спросил:
— Дедушка! Почему вы с таким ружьем воюете? Неужели винтовка хуже?
— Э нет! Со своей «женушкой», — дед нежно погладил цевье ружья, — до самой могилы не расстанусь. Да и палить из нее сподручней. Вижу я, малец, плохо и прицелиться как следует не могу. А так направил ствол в сторону врага — и бабах! Картечь — не пуля: обязательно поразит.
Молчавший всю дорогу командир группы нарочито серьезно сказал:
— Мы тебя, дед, попридержим во время операции на опушке, как артиллерию главного калибра. Если обнаружат нас немцы и станут наседать, вот ты и дашь по ним пару залпов. Авось подумают, что мы с собой пушку притащили.
Все рассмеялись. Старик поправил на плече ружье и побежал вперед. Володя шел без оружия, за плечами нес увесистый рюкзак. Парень думал: «Наверное, мины». Володя радовался, что именно ему доверили такой ответственный груз, и бодро шагал по лесу.
Командир спросил:
— Не устал, парень? Может, другому дадим поднести?
— Нет! Что вы! Я сам.
— Ничего! — вмешался в разговор невысокий плотный крепыш, который тоже в своем вещмешке нес что-то тяжелое. — Парень молодой, сильный, дотащит. Зато обратно пойдет налегке.
«Значит, точно — мины!» — обрадовался Славин и быстрее пошел по дороге.
В густом кустарнике, недалеко от дороги, из плащ-палаток и веток сделали шалаш. Туда вошли командир и тот здоровый парень, который нес вещмешок. Через минуту из шалаша послышался голос:
— Славин! Давай сюда свой груз!
Володя вошел, держа в руках рюкзак. Огарок свечи освещал шалаш. Командир развязал тесемки, осторожно вытряхнул прямо на траву... обыкновенный снаряд, только без головки.
«Вот так мины!» — удивился Славин. А в это время партизаны при свете огарка достали из другого небольшого мешка, который был у крепыша, головку и подготовили снаряд к взрыву.
Вскоре партизаны направились к дороге. Быстро и ловко работая лопатами, двое парней копали яму. Им помогал Славин. Другие насыпали на плащ-палатку землю, вынутую из углубления, третьи — относили ее в лес. В яму был поставлен снаряд. В него командир аккуратно ввернул головку — взрыватель, сверху положил доску. «Это для того чтобы увеличить площадь возможного наезда колеса», — догадался Володя. Затем началась тщательная маскировка «сюрприза». Владимир смотрел и глазам своим не верил: там, где только что зияла на дороге яма, ничего заметного не осталось. «Ловко работают! Попробуй найди такую мину!» — с восхищением подумал он.
Они отошли к лесу и стали ждать. Ночь прошла спокойно, и партизаны по очереди успели вздремнуть. Крепыш оказался рядом со Славиным, спросил:
— Как тебя звать?
— Владимиром.
— А меня Антоном. Фамилия — Крайнюк. Значит, партизанить только-только начинаешь?
— Да, — ответил Владимир.
Он ждал взрыва и очень волновался. Собеседник замолчал и через кустарник посматривал в сторону дороги.
— А если будет идти не одна машина, а целая колонна? — спросил Владимир.
— Ну и что? Посмотрим, как сработает наш фугас, и дай бог ноги! Тиканем подальше в лес.
Антон помолчал, потом снова заговорил:
— Здесь, конечно, место для нас не совсем выгодное. Лучше, когда лес по обеим сторонам дороги. Тогда немцы и огонь ведут в две стороны. А здесь, видишь, с той стороны дороги поле. И если придет колонна, то только в нашу сторону начнется пальба.
— А если крестьянская телега будет проезжать? Она ведь тоже может взлететь в воздух?
— Вот для этого мы здесь и сидим. Если поедет, то придется выскакивать из нашего укрытия и пускать ее в объезд. Как-то раз, помню, заложили мину у небольшого моста через речушку. Сидим, ждем. Тут, глядь, телега несется. В ней мужик сидит, кнутом коня подстегивает. Значит, торопится куда-то. Я бросился наперерез. «Стой!» — кричу, а он и меня кнутом своим чуть-чуть не огрел. Попер дальше, вот-вот на мосту окажется. На возу — смотрю — баба лежит на соломе. Ну, думаю, конец мужику и бабе, и лошади, и телеге. Жалко! Тут выскочил на мост наш командир. Поднял автомат, кричит: «Стой! Стрелять буду!» Только тогда мужик и осадил коня, а до моста метров пять оставалось. Оказалось — жену больную вез в больницу. Что тут делать? Прямо хоть плачь! Послать назад в объезд — бабу растрясет. Она и так, бедная, от боли корчится, наверное, аппендицит был. В общем, выпрягли лошадь, провела ее через брод, а телегу на руках, минуя мину, перетащили. Понесся мужик дальше.
Антон замолчал и прислушался. Со стороны деревни послышался шум мотора. Командир еще раз проверил, как расположились бойцы. Антон и еще один партизан, вооруженные автоматами, разместились на правом фланге, на бугорочке, замаскировавшись в кустарнике. Приготовился к бою и партизан с ручным пулеметом, Славин, командир группы с автоматом и дед Валента со своим дробовиком оказались в центре. Владимир на всякий случай подтянул поближе к себе лопату. Командир заметил это.
— Из пистолета стрелял когда-нибудь?
— Приходилось, — соврал парень.
Командир достал из-за ремня наган.
— На, только смотри, в горячке по своим не пальни.
Получив оружие, Володя быстро перебежал к тому месту, где находился Антон, лег и начал рассматривать оружие.
— Что? Не видел такую пушку?
— Нет, просто из такого ни разу не стрелял.
— А это самое простое дело. Вот видишь — курок. Оттянешь его, а потом нажмешь на эту штучку, и он грохнет.
Володя благодарно улыбнулся Антону и в мыслях несколько раз подряд проделал это. А шум мотора все усиливался. Было ясно, что идет автомашина, но одна или несколько, никто сказать не мог. Все напряженно ждали. Через несколько минут из-за дальнего поворота показался тяжелый грузовик. Он двигался медленно, натужно гудел мотор на небольшом подъеме. Когда подъехал поближе, партизаны увидели, что в кузове сидят три немца, в кабине еще двое. Ехавшие в кузове неотрывно смотрели в сторону леса.
— Ишь! На лес глаза пялят. Знают, сволочи, откуда гостинца надо ждать, — тихо проговорил Антон и повернулся к Славину: — Пока не грохнет, не шевелись, а то они для профилактики могут по кустам из автоматов полоснуть. Сейчас только бы на доску колесо попало — и порядок.
Грузовик, казалось, уже проехал место, где был зарыт снаряд. Все насторожились. И вот раздался взрыв. Машину подбросило, перевернуло. Сидевшие в кузове выкатились прямо на сторону партизан. Те не мешкая открыли огонь короткими очередями из автоматов, затем застрочил пулемет. Несколько раз выстрелил и Славин. Двое партизан-автоматчиков быстро подошли к фашистам с левого края. Вскоре на обочине дороги валялась автомашина, из кузова который вылетели четыре громоздких ящика, а недалеко от нее лежали трупы фашистов.
Партизаны бросились к автомашине. Командир приказал Антону и Славину собрать оружие и документы убитых, а остальным вскрыть ящики. Сам он осматривал грузовик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52