Случилась какая-то неприятность, которая создаст ему проблемы.
Пол откашлялся и, прежде чем ответить, покосился на Вал.
– Они арестуют Джиана Вискотти. У него нашли револьвер, из которого была застрелена Линда Аллен. Баллистическая экспертиза указывает, что из этого же оружия убита Кэролайн.
Облегчение Ройс было так велико, что она едва не прослезилась. Не Уолли, не Талиа, не кто-то из дорогих ей людей. Она поняла, что для нее опасность миновала окончательно.
Аллилуйя! К ней опять возвращается жизнь! И любовь, без которой нет жизни. Она взглянула на Митча, и тот ответил ей улыбкой, свидетельствующей, что гроза позади. Теперь они смогут начать совместную жизнь.
– Преступление из страсти, – без выражения произнес Пол. – Кэролайн велела графу проваливать.
– Разве такие преступления совершаются не по наитию? – удивилась Ройс.
– Как правило, но не всегда. Это – запутанное, поразительно продуманное преступление.
– Отлично, дело закрыто. – Митч сиял, не обращая внимания на то, что Пол расстроен. – Итальянскому графу понадобится умелый адвокат. Только мне пускай не звонит: мы уезжаем в свадебное путешествие.
Ройс не могла не расплыться в блаженной улыбке, представив себя в роли жены Митча, но в следующую секунду подумала, что придется научить его советоваться с ней, а уже потом принимать решения. Лично она собиралась остаться в городе, чтобы быть с Вал, когда скончается ее брат. Вал была с Ройс, когда та нуждалась в ней, хотя Ройс мысленно совершила предательство, усомнившись в преданности подруги.
– Хорошая мысль, – тихо сказал Пол, прежде чем Ройс успела высказать свои возражения. Открыв кейс, он вынул газету. – Тебе действительно следует на время покинуть город.
У Ройс потемнело в глазах от страха. Пол держал в руках газетенку Тобиаса Ингеблатта. Что этот проныра тиснул на сей раз? Она подошла к столу, на котором Пол развернул газету, поманив Митча.
Половину страницы занимала фотография пожилой женщины с искаженным безумием лицом. Шапка над уродливой фотографией была набрана буквами того размера, какой приберегают для убийц-маньяков: «БЕЗУМНАЯ МАТЬ ДЮРАНА».
У Ройс бешено заколотилось сердце. Нет, только не это! Как Ингеблатт узнал о Лолли? Ройс сообразила, что фотограф был мужчиной и застал Лолли врасплох. Возможно, он специально напугал ее. Она бросилась на него, уверенная, что ей опять грозит насилие. Бедная!..
Статья представляла собой смесь полуправды и беззастенчивого вранья. Ингеблатт утверждал, что Лолли хладнокровно убила своего двоюродного брата. О групповом изнасиловании в статье не было ни слова. Репортер высказывал предположение, что Митч тоже склонен к насильственным действиям, поскольку арестовывался за неспровоцированное нападение на беззащитного фермера. В заключение говорилось, что Митч сменил имя, чтобы скрыть факт ареста и то, что его мать содержится в лечебнице для душевнобольных.
Ройс так рассвирепела, что, окажись сейчас в кабинете Ингеблатт, она бы растерзала его. Теперь Митч мог забыть о назначении судьей. Статья причиняла такой вред его репутации, что сомнительным становилась вся его будущность юриста.
А Лолли… Боже, что будет теперь с этим несчастным созданием?
Ройс несмело взглянула на Митча. Он вчитывался в статью, напоминая обликом ученого, изучающего что-то с увеличительным стеклом. Она встретилась с ним взглядом и прочла в его глазах глубокую тревогу.
– Почему нельзя оставить ее в покое? – Это прозвучало так, словно Ройс полагалось быть в курсе истории его жизни. – Неужели она недостаточно страдала?
– Митч, никто не поверит, что…
– Чушь! Это статейка именно такого типа, который обеспечивает подобным листкам миллионные тиражи. – Он обернулся к Полу. – У тебя есть связи в редакции. Выясни, откуда у Ингеблатта все эти сведения.
Пол крепко сжал кулаки, подобрал губы. Ответ прозвучал через силу:
– Уже выяснил.
У Вал был такой вид, словно она вот-вот разрыдается. У Ройс возникло чувство, будто она сорвалась со скалы и сейчас врежется головой в землю. «Нет!» – раздался вопль у нее в душе. Но Пол уже раскрыл рот:
– Ингеблатт получил информацию от Уоллеса Уинстона.
Митч обернулся к Ройс. Он выглядел сейчас мальчишкой, впервые столкнувшимся с предательством. Только сейчас она поняла всю глубину его любви и доверия, на котором она зиждилась. Она была недостойна такой любви. Теперь уже недостойна.
– Клянусь, Митч, Уолли ни за что бы не… – Она закашлялась. Обманывать Митча она не могла. Она не собиралась утверждать, что Уолли не проводил расследование, но была свято уверена, что он ничего не выдал бы Ингеблатту. – Ингеблатт лжет. Уолли никогда бы не стал иметь с ним дела.
Митч внимательно смотрел на нее.
– Уолли для того и ездил на Юг, чтобы изучить мое прошлое?
Все недавние беды Ройс не могли сравниться с мукой, которую она испытала сейчас, глядя Митчу в глаза и отвечая чистую правду:
– Да. Но он всего лишь пытался мне помочь. Он боялся, нет ли в твоем прошлом чего-то такого, что может мне навредить.
– Ты всегда знала, чем он занимается. – Митч произнес это без выражения, но с сильным южным акцентом, выдававшим его волнение.
– Да, – ответила она еле слышно. – Я была в отчаянии. Я не знала, кто меня подставляет, зачем. Я знаю, все это было напрасно, но я не могла сидеть сложа руки.
– Ты дала мне слово, а сама действовала исподтишка. Ты спала со мной, но все равно не доверяла. – Он не повышал голоса, но горечь его тона свидетельствовала о смятении. – Тебе было недостаточно, что я был готов на все, на любые расходы, чтобы помочь тебе, и просил взамен об одном – не лезть в мою частную жизнь.
Он перевел грустный взгляд на фотографию матери и покачал головой; голос его сделался таким же тихим, как в ту ночь, когда он поведал ей о Харли. В такие горестные минуты он старался не смотреть на нее.
– Теперь мою мать затравят репортеры. Она никогда не жила по-человечески. Жизнь у нее украли много лет назад. Но в последние годы ей становилось все лучше, и я надеялся, что наконец-то смогу снова ее увидеть. А теперь…
Что было ответить Ройс? Ей не приходило в голову, каким роковым образом повлияет огласка на Лолли Дженкинс. Митч прав: у репортеров нет совести. Они станут обшаривать лечебницу с камерами наперевес.
– Прости меня, Митч. Я…
– Уйди. – Он отвернулся к окну с видом на залив.
– Митч, я… – Она дотронулась до его руки. – Прости меня. У меня и в мыслях не было…
Он опять обернулся к ней. Ее обдало волной стыда, за которой подступила острая, почти физическая боль. Встретившись с ним глазами, она поняла, что натворила. Его невероятно выразительные глаза были полны обиды. Он на мгновение снова превратился в прежнего доверчивого мальчишку.
Что она могла ему сказать? Она поощряла Уолли, покрывала его, ее поступки стали причиной катастрофы. Она открыла рот, не зная, что скажет в следующую секунду. Но Митч опередил ее.
– Уйди, Ройс.
Пол поднялся вместе с Ройс и Вал к себе в кабинет. Перед этим они проводили глазами Митча, умчавшегося Бог знает куда. Пол предпочел бы послать Ройс куда подальше, но слишком любил Вал, чтобы так поступить. Вал не верила, что Ройс может быть повинна в появлении статьи.
Ройс упала на диванчик в кабинете Пола, Вал опустилась с ней рядом. Пол неуверенно присел на стул.
– Что мне делать? – спросила Ройс.
– Как только Джиана арестуют, можете отправляться домой. – Пол намеренно ответил совсем не на тот вопрос. Вал бросила на него негодующий взгляд. Он ничего не мог с собой поделать. Ройс получила по заслугам: ведь она перечеркнула всю карьеру Митча.
Однако этим проблема не исчерпывалась. Пол и раньше знал, что Митч в нее влюблен, но не догадывался, как сильно. Только сейчас, узнав о предательстве Ройс, Митч сбросил маску, и Пол увидел, насколько глубока его любовь.
– Митч остынет и поймет, зачем вам понадобилось заниматься его прошлым, – сказала Вал. – Он простит тебя.
– Нет, не простит. – Ройс повернулась к Полу. – Ведь правда не простит?
Вал предостерегающе посмотрела на Пола, но тот вместо успокоительной лжи просто пожал плечами.
– Уолли не продавал сюжет Ингеблатту! – в отчаянии крикнула Ройс. – Иначе в статье было бы гораздо больше подробностей.
– Мой человек говорит, что информация поступила от вашего дядюшки.
– Наверное, Ингеблатт подслушал с помощью сканера часть моего разговора с Уолли. Потом позвонил в Фэр-Акрз, узнал пару-другую фактиков, поручил корреспонденту-стрингеру сделать фото. Если бы в газете появилась подлинная история, Митч выглядел бы героем.
– Так выкладывайте подлинную историю! – Статья разожгла любопытство Пола. С Ингеблаттом никогда не было уверенности, насколько он придерживается фактов. Недаром он утверждал, что получает сведения от инопланетян, питающих склонность к похищению женщин и соблазнению их на борту своих космических кораблей!
– Митч не сам сменил имя, – взволнованно начала Ройс.
Пол слушал рассказ Ройс о жизни Митча, такой невероятный, что его нелегко было принять на веру. Черт, и это Митч? Выходит, даже после двадцатилетней дружбы человека трудно узнать толком!
Каждое новое слово Ройс способствовало изменению его мнения о ней в благоприятную сторону. Слезы, бежавшие по щекам Вал, были тут совершенно ни при чем. Ройс говорила с такой любовью к Митчу, с таким состраданием, что Полу пришлось согласиться с правотой Вал. Ройс ничего бы не предприняла во вред Митчу.
Однако вред был так или иначе причинен.
– Митч стремился только помочь Лолли, а вовсе не похоронить свое прошлое, – настаивала Ройс. – Неужели мы ничем не в силах помочь?
– Можете мне поверить, Митч уже через час вылетит в Алабаму, – сказал Пол. – Он поможет Лолли. Вопрос в том, сможем ли мы помочь ему.
Хотелось бы ему ответить на свой вопрос утвердительно! Пускай он ничего не знал о прошлом Митча, зато тот был лучшим другом, о котором только можно мечтать. Вот только как этому другу помочь?
Он посмотрел на Ройс. Та едва сдерживала слезы. У него зародилась идея. Он дал ей вызреть и пришел к выводу, что репутация Митча еще не окончательно загублена.
– Говорите, у вас есть фотография Митча? – Ройс кивнула. – Вот какой у меня план. «Позор» – вечерняя газета, все остальные – утренние. В них ничего не было, потому что их уже сдали в набор, прежде чем кто-либо прочел статью в «Позоре». Теперь, конечно, Митчем занимаются все. Респектабельные газеты всегда ведут расследования с раскачкой. Пока суд да дело, позорная статейка будет у всех на языке.
– И ей поверят, – с отвращением подхватила Ройс. – Уж я-то знаю! Я – потомственная журналистка. Опровержения неспособны исправить вред, нанесенный лживой публикацией. Людям слишком часто нравится верить в худшее.
– Именно поэтому вам придется поторопиться, – сказал Пол. – Живо в «Экземинер»! Пускай дядя поможет вам убедить главного редактора, чтобы вам позволили написать все как есть и снабдить материал фотографией.
– Мне? – Ройс вскочила. – Мне нельзя.
– Почему? – удивилась Вал. – Ты так хорошо пишешь!
– Я дала слово Митчу.
Пол положил руку ей на плечо.
– В сложившихся обстоятельствах ваше слово так или иначе уже нарушено. Ройс растерянно кивнула.
– Если вы сможете затмить своим материалом другие газеты, то у вас есть шанс – пусть небольшой – обелить имя Митча. Приличным газетам придется послать на Юг корреспондентов, чтобы проверить факты, а на это уйдет время. Вы же знаете людей. Слухи разрастаются, как злокачественная опухоль, и истина теряется в ворохе лжи.
– Я не смогу придать материалу законченный вид, но это смог бы сделать Уолли, – прошептала она, как висельница, чей страх ясно читается на лице.
– Нет, Ройс, это ваша забота. Расскажите все так, как рассказывали нам, – с любовью.
– Я ровным счетом ничего не говорил Ингеблатту! – Уолли расхаживал по кабинетику в «Экземинер», ероша себе волосы. – Откуда эта нелепица? Поверь, я доберусь до истины, иначе конец моей репутации.
– Я знала, что ты ни за что не продашь сведения этому мерзавцу. Думаю, он подслушал наш разговор с помощью сканера. – На самом деле Ройс было нелегко сосредоточиться на репутации Уолли: вред, причиненный Митчу, был несравнимо больше.
– Что сказал обо всем этом Митч? – осведомился Уолли.
– Разгневался на меня. – Ройс рухнула на стул и уставилась на компьютерный дисплей у дяди на столе. – Сомневаюсь, что он скажет мне теперь хотя бы словечко.
Уолли прервал ходьбу по кабинету.
– Он обвинял тебя, хотя расследование провел я?
– Я знала о происходящем и должна была тебя остановить. – Она зажмурилась, не в силах поверить, что ее жизнь, казавшаяся всего несколько часов тому назад такой безоблачной, снова превратилась в кошмар, как в преддверии судебного процесса, если не хуже. Ожидая суда, она по крайней мере могла опереться на Митча.
– Я тебя предупреждал! – Уолли обреченно вздохнул. – Митч мало отличается от Шона. Такие люди не в состоянии сохранять тесные отношения.
– Между Митчем и Шоном нет ничего общего! – Ее тошнило от этой аналогии. Почему Уолли поминает Шона по поводу и без? За ответом не надо было далеко ходить: человек всю жизнь не может забыть свою главную любовь.
Она подумала, что ей следует быть с дядей терпимее. Уолли прошел через много испытаний: победил пристрастие к выпивке, пережил любовную связь, принесшую одни разочарования. Однако сейчас у нее не хватало сил, чтобы в сотый раз обсуждать с ним Шона.
– Я не хотел тебя расстраивать, – ответил Уолли, уязвленный ее ядовитым тоном. – Я люблю тебя и сделаю все, чтобы тебе помочь.
– Я знаю о твоей любви ко мне. Я не хотела перепалки, просто история с Митчем и его несчастной матерью очень меня удручила. Представляешь, как она переживает? Не сомневаюсь, что журналисты осаждают лечебницу, задавшись целью ее сфотографировать.
– Мне очень жаль, дорогая. Если я хоть чем-нибудь могу помочь…
– Есть идея. Вдруг мой замысел окажет Митчу помощь?
Уолли внимательно выслушал предложение Ройс написать статью о Митче и сказал:
– Я сам пойду к Сэму Стюарту и уговорю его напечатать твою статью.
– Спасибо, – сказала Ройс, сомневаясь про себя, согласится ли главный редактор доверить ей такой серьезный сюжет. В ее бытность автором юмористической колонки он отвергал все исходившие от нее серьезные предложения. – Он скорее предложит эту работу тебе.
Задумчивый взгляд Уолли подсказал ей, что Уолли, видимо, сам предпочел бы этим заняться. Таким материалом он мог бы добыть себе Пулитцеровскую премию. Со стены на Ройс смотрела фотография молодого Уолли, отхватившего ее в первый раз.
– Я скажу Сэму, что информацией располагаешь ты одна. Не люблю врать, но пускай у него не будет выбора. Придется ему согласиться на твое авторство.
– Спасибо. – Ройс надеялась, что скроет улыбкой чувство облегчения. Предложение Пола сразу заставило ее волноваться, как отнесется к этому Уолли. Ведь это он провел расследование, поэтому она не имела права требовать, чтобы он отказался от лавров.
С другой стороны – и это было куда важнее, – речь шла о ее любви, ее жизни. Значит, ей и надлежало действовать.
– Только учти, последствия могут быть неожиданными. Митч способен возненавидеть тебя за вмешательство в его дела.
– Риск есть, но мне ничего больше не остается. Я должна сделать все, чтобы спасти его карьеру. Ты знаешь, что его могли назначить судьей?
– Я узнал об этом только сегодня утром. Ничего удивительного! Он один из лучших юристов в стране. Увы, скандал способен перечеркнуть его шансы.
– Этому я и хочу помешать. – Ройс вынула из сумочки детскую фотографию Митча. – Я хочу снабдить статью этим фото.
– Хорошая мысль. Это станет противовесом мерзкой фотографии, помещенной Ингеблаттом. Я бегу к Сэму, а ты начинай. – Уолли указал на компьютер.
Ройс застыла перед пустым дисплеем. Ей предстояло написать самую важную статью в жизни. Ее охватил страх. Она всегда стремилась к серьезной журналистике, но сейчас на чаше весов лежала любовь Митча…
Думай о Лолли, приказала она себе. Тебе выдался шанс исправить несправедливость. Лолли достаточно страдала. Должен был существовать способ ей помочь. Но под силу ли это Ройс?
«Ты никогда не останешься одна». Вспомнив эти слова отца, она ощутила на себе его любовь. Такой любви и поддержки Митч был лишен с рождения. Был всего один способ доказать ему истинность своей любви: донести до мира правду о нем.
– Готово! – возвестил Уолли, бегом вернувшись в кабинет. – Сэм выделяет тебе верх первой страницы. Статью об аресте Джиана Вискотти он перемещает вниз.
Главное место в газете! Помещаемые здесь статьи должны были помочь сбыту газеты, ибо они попадали на глаза любому, кто бросал на нее взгляд.
– Я обещал Сэму громкую сенсацию, – добавил Уолли. – Он увеличивает тираж.
– А у меня получится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Пол откашлялся и, прежде чем ответить, покосился на Вал.
– Они арестуют Джиана Вискотти. У него нашли револьвер, из которого была застрелена Линда Аллен. Баллистическая экспертиза указывает, что из этого же оружия убита Кэролайн.
Облегчение Ройс было так велико, что она едва не прослезилась. Не Уолли, не Талиа, не кто-то из дорогих ей людей. Она поняла, что для нее опасность миновала окончательно.
Аллилуйя! К ней опять возвращается жизнь! И любовь, без которой нет жизни. Она взглянула на Митча, и тот ответил ей улыбкой, свидетельствующей, что гроза позади. Теперь они смогут начать совместную жизнь.
– Преступление из страсти, – без выражения произнес Пол. – Кэролайн велела графу проваливать.
– Разве такие преступления совершаются не по наитию? – удивилась Ройс.
– Как правило, но не всегда. Это – запутанное, поразительно продуманное преступление.
– Отлично, дело закрыто. – Митч сиял, не обращая внимания на то, что Пол расстроен. – Итальянскому графу понадобится умелый адвокат. Только мне пускай не звонит: мы уезжаем в свадебное путешествие.
Ройс не могла не расплыться в блаженной улыбке, представив себя в роли жены Митча, но в следующую секунду подумала, что придется научить его советоваться с ней, а уже потом принимать решения. Лично она собиралась остаться в городе, чтобы быть с Вал, когда скончается ее брат. Вал была с Ройс, когда та нуждалась в ней, хотя Ройс мысленно совершила предательство, усомнившись в преданности подруги.
– Хорошая мысль, – тихо сказал Пол, прежде чем Ройс успела высказать свои возражения. Открыв кейс, он вынул газету. – Тебе действительно следует на время покинуть город.
У Ройс потемнело в глазах от страха. Пол держал в руках газетенку Тобиаса Ингеблатта. Что этот проныра тиснул на сей раз? Она подошла к столу, на котором Пол развернул газету, поманив Митча.
Половину страницы занимала фотография пожилой женщины с искаженным безумием лицом. Шапка над уродливой фотографией была набрана буквами того размера, какой приберегают для убийц-маньяков: «БЕЗУМНАЯ МАТЬ ДЮРАНА».
У Ройс бешено заколотилось сердце. Нет, только не это! Как Ингеблатт узнал о Лолли? Ройс сообразила, что фотограф был мужчиной и застал Лолли врасплох. Возможно, он специально напугал ее. Она бросилась на него, уверенная, что ей опять грозит насилие. Бедная!..
Статья представляла собой смесь полуправды и беззастенчивого вранья. Ингеблатт утверждал, что Лолли хладнокровно убила своего двоюродного брата. О групповом изнасиловании в статье не было ни слова. Репортер высказывал предположение, что Митч тоже склонен к насильственным действиям, поскольку арестовывался за неспровоцированное нападение на беззащитного фермера. В заключение говорилось, что Митч сменил имя, чтобы скрыть факт ареста и то, что его мать содержится в лечебнице для душевнобольных.
Ройс так рассвирепела, что, окажись сейчас в кабинете Ингеблатт, она бы растерзала его. Теперь Митч мог забыть о назначении судьей. Статья причиняла такой вред его репутации, что сомнительным становилась вся его будущность юриста.
А Лолли… Боже, что будет теперь с этим несчастным созданием?
Ройс несмело взглянула на Митча. Он вчитывался в статью, напоминая обликом ученого, изучающего что-то с увеличительным стеклом. Она встретилась с ним взглядом и прочла в его глазах глубокую тревогу.
– Почему нельзя оставить ее в покое? – Это прозвучало так, словно Ройс полагалось быть в курсе истории его жизни. – Неужели она недостаточно страдала?
– Митч, никто не поверит, что…
– Чушь! Это статейка именно такого типа, который обеспечивает подобным листкам миллионные тиражи. – Он обернулся к Полу. – У тебя есть связи в редакции. Выясни, откуда у Ингеблатта все эти сведения.
Пол крепко сжал кулаки, подобрал губы. Ответ прозвучал через силу:
– Уже выяснил.
У Вал был такой вид, словно она вот-вот разрыдается. У Ройс возникло чувство, будто она сорвалась со скалы и сейчас врежется головой в землю. «Нет!» – раздался вопль у нее в душе. Но Пол уже раскрыл рот:
– Ингеблатт получил информацию от Уоллеса Уинстона.
Митч обернулся к Ройс. Он выглядел сейчас мальчишкой, впервые столкнувшимся с предательством. Только сейчас она поняла всю глубину его любви и доверия, на котором она зиждилась. Она была недостойна такой любви. Теперь уже недостойна.
– Клянусь, Митч, Уолли ни за что бы не… – Она закашлялась. Обманывать Митча она не могла. Она не собиралась утверждать, что Уолли не проводил расследование, но была свято уверена, что он ничего не выдал бы Ингеблатту. – Ингеблатт лжет. Уолли никогда бы не стал иметь с ним дела.
Митч внимательно смотрел на нее.
– Уолли для того и ездил на Юг, чтобы изучить мое прошлое?
Все недавние беды Ройс не могли сравниться с мукой, которую она испытала сейчас, глядя Митчу в глаза и отвечая чистую правду:
– Да. Но он всего лишь пытался мне помочь. Он боялся, нет ли в твоем прошлом чего-то такого, что может мне навредить.
– Ты всегда знала, чем он занимается. – Митч произнес это без выражения, но с сильным южным акцентом, выдававшим его волнение.
– Да, – ответила она еле слышно. – Я была в отчаянии. Я не знала, кто меня подставляет, зачем. Я знаю, все это было напрасно, но я не могла сидеть сложа руки.
– Ты дала мне слово, а сама действовала исподтишка. Ты спала со мной, но все равно не доверяла. – Он не повышал голоса, но горечь его тона свидетельствовала о смятении. – Тебе было недостаточно, что я был готов на все, на любые расходы, чтобы помочь тебе, и просил взамен об одном – не лезть в мою частную жизнь.
Он перевел грустный взгляд на фотографию матери и покачал головой; голос его сделался таким же тихим, как в ту ночь, когда он поведал ей о Харли. В такие горестные минуты он старался не смотреть на нее.
– Теперь мою мать затравят репортеры. Она никогда не жила по-человечески. Жизнь у нее украли много лет назад. Но в последние годы ей становилось все лучше, и я надеялся, что наконец-то смогу снова ее увидеть. А теперь…
Что было ответить Ройс? Ей не приходило в голову, каким роковым образом повлияет огласка на Лолли Дженкинс. Митч прав: у репортеров нет совести. Они станут обшаривать лечебницу с камерами наперевес.
– Прости меня, Митч. Я…
– Уйди. – Он отвернулся к окну с видом на залив.
– Митч, я… – Она дотронулась до его руки. – Прости меня. У меня и в мыслях не было…
Он опять обернулся к ней. Ее обдало волной стыда, за которой подступила острая, почти физическая боль. Встретившись с ним глазами, она поняла, что натворила. Его невероятно выразительные глаза были полны обиды. Он на мгновение снова превратился в прежнего доверчивого мальчишку.
Что она могла ему сказать? Она поощряла Уолли, покрывала его, ее поступки стали причиной катастрофы. Она открыла рот, не зная, что скажет в следующую секунду. Но Митч опередил ее.
– Уйди, Ройс.
Пол поднялся вместе с Ройс и Вал к себе в кабинет. Перед этим они проводили глазами Митча, умчавшегося Бог знает куда. Пол предпочел бы послать Ройс куда подальше, но слишком любил Вал, чтобы так поступить. Вал не верила, что Ройс может быть повинна в появлении статьи.
Ройс упала на диванчик в кабинете Пола, Вал опустилась с ней рядом. Пол неуверенно присел на стул.
– Что мне делать? – спросила Ройс.
– Как только Джиана арестуют, можете отправляться домой. – Пол намеренно ответил совсем не на тот вопрос. Вал бросила на него негодующий взгляд. Он ничего не мог с собой поделать. Ройс получила по заслугам: ведь она перечеркнула всю карьеру Митча.
Однако этим проблема не исчерпывалась. Пол и раньше знал, что Митч в нее влюблен, но не догадывался, как сильно. Только сейчас, узнав о предательстве Ройс, Митч сбросил маску, и Пол увидел, насколько глубока его любовь.
– Митч остынет и поймет, зачем вам понадобилось заниматься его прошлым, – сказала Вал. – Он простит тебя.
– Нет, не простит. – Ройс повернулась к Полу. – Ведь правда не простит?
Вал предостерегающе посмотрела на Пола, но тот вместо успокоительной лжи просто пожал плечами.
– Уолли не продавал сюжет Ингеблатту! – в отчаянии крикнула Ройс. – Иначе в статье было бы гораздо больше подробностей.
– Мой человек говорит, что информация поступила от вашего дядюшки.
– Наверное, Ингеблатт подслушал с помощью сканера часть моего разговора с Уолли. Потом позвонил в Фэр-Акрз, узнал пару-другую фактиков, поручил корреспонденту-стрингеру сделать фото. Если бы в газете появилась подлинная история, Митч выглядел бы героем.
– Так выкладывайте подлинную историю! – Статья разожгла любопытство Пола. С Ингеблаттом никогда не было уверенности, насколько он придерживается фактов. Недаром он утверждал, что получает сведения от инопланетян, питающих склонность к похищению женщин и соблазнению их на борту своих космических кораблей!
– Митч не сам сменил имя, – взволнованно начала Ройс.
Пол слушал рассказ Ройс о жизни Митча, такой невероятный, что его нелегко было принять на веру. Черт, и это Митч? Выходит, даже после двадцатилетней дружбы человека трудно узнать толком!
Каждое новое слово Ройс способствовало изменению его мнения о ней в благоприятную сторону. Слезы, бежавшие по щекам Вал, были тут совершенно ни при чем. Ройс говорила с такой любовью к Митчу, с таким состраданием, что Полу пришлось согласиться с правотой Вал. Ройс ничего бы не предприняла во вред Митчу.
Однако вред был так или иначе причинен.
– Митч стремился только помочь Лолли, а вовсе не похоронить свое прошлое, – настаивала Ройс. – Неужели мы ничем не в силах помочь?
– Можете мне поверить, Митч уже через час вылетит в Алабаму, – сказал Пол. – Он поможет Лолли. Вопрос в том, сможем ли мы помочь ему.
Хотелось бы ему ответить на свой вопрос утвердительно! Пускай он ничего не знал о прошлом Митча, зато тот был лучшим другом, о котором только можно мечтать. Вот только как этому другу помочь?
Он посмотрел на Ройс. Та едва сдерживала слезы. У него зародилась идея. Он дал ей вызреть и пришел к выводу, что репутация Митча еще не окончательно загублена.
– Говорите, у вас есть фотография Митча? – Ройс кивнула. – Вот какой у меня план. «Позор» – вечерняя газета, все остальные – утренние. В них ничего не было, потому что их уже сдали в набор, прежде чем кто-либо прочел статью в «Позоре». Теперь, конечно, Митчем занимаются все. Респектабельные газеты всегда ведут расследования с раскачкой. Пока суд да дело, позорная статейка будет у всех на языке.
– И ей поверят, – с отвращением подхватила Ройс. – Уж я-то знаю! Я – потомственная журналистка. Опровержения неспособны исправить вред, нанесенный лживой публикацией. Людям слишком часто нравится верить в худшее.
– Именно поэтому вам придется поторопиться, – сказал Пол. – Живо в «Экземинер»! Пускай дядя поможет вам убедить главного редактора, чтобы вам позволили написать все как есть и снабдить материал фотографией.
– Мне? – Ройс вскочила. – Мне нельзя.
– Почему? – удивилась Вал. – Ты так хорошо пишешь!
– Я дала слово Митчу.
Пол положил руку ей на плечо.
– В сложившихся обстоятельствах ваше слово так или иначе уже нарушено. Ройс растерянно кивнула.
– Если вы сможете затмить своим материалом другие газеты, то у вас есть шанс – пусть небольшой – обелить имя Митча. Приличным газетам придется послать на Юг корреспондентов, чтобы проверить факты, а на это уйдет время. Вы же знаете людей. Слухи разрастаются, как злокачественная опухоль, и истина теряется в ворохе лжи.
– Я не смогу придать материалу законченный вид, но это смог бы сделать Уолли, – прошептала она, как висельница, чей страх ясно читается на лице.
– Нет, Ройс, это ваша забота. Расскажите все так, как рассказывали нам, – с любовью.
– Я ровным счетом ничего не говорил Ингеблатту! – Уолли расхаживал по кабинетику в «Экземинер», ероша себе волосы. – Откуда эта нелепица? Поверь, я доберусь до истины, иначе конец моей репутации.
– Я знала, что ты ни за что не продашь сведения этому мерзавцу. Думаю, он подслушал наш разговор с помощью сканера. – На самом деле Ройс было нелегко сосредоточиться на репутации Уолли: вред, причиненный Митчу, был несравнимо больше.
– Что сказал обо всем этом Митч? – осведомился Уолли.
– Разгневался на меня. – Ройс рухнула на стул и уставилась на компьютерный дисплей у дяди на столе. – Сомневаюсь, что он скажет мне теперь хотя бы словечко.
Уолли прервал ходьбу по кабинету.
– Он обвинял тебя, хотя расследование провел я?
– Я знала о происходящем и должна была тебя остановить. – Она зажмурилась, не в силах поверить, что ее жизнь, казавшаяся всего несколько часов тому назад такой безоблачной, снова превратилась в кошмар, как в преддверии судебного процесса, если не хуже. Ожидая суда, она по крайней мере могла опереться на Митча.
– Я тебя предупреждал! – Уолли обреченно вздохнул. – Митч мало отличается от Шона. Такие люди не в состоянии сохранять тесные отношения.
– Между Митчем и Шоном нет ничего общего! – Ее тошнило от этой аналогии. Почему Уолли поминает Шона по поводу и без? За ответом не надо было далеко ходить: человек всю жизнь не может забыть свою главную любовь.
Она подумала, что ей следует быть с дядей терпимее. Уолли прошел через много испытаний: победил пристрастие к выпивке, пережил любовную связь, принесшую одни разочарования. Однако сейчас у нее не хватало сил, чтобы в сотый раз обсуждать с ним Шона.
– Я не хотел тебя расстраивать, – ответил Уолли, уязвленный ее ядовитым тоном. – Я люблю тебя и сделаю все, чтобы тебе помочь.
– Я знаю о твоей любви ко мне. Я не хотела перепалки, просто история с Митчем и его несчастной матерью очень меня удручила. Представляешь, как она переживает? Не сомневаюсь, что журналисты осаждают лечебницу, задавшись целью ее сфотографировать.
– Мне очень жаль, дорогая. Если я хоть чем-нибудь могу помочь…
– Есть идея. Вдруг мой замысел окажет Митчу помощь?
Уолли внимательно выслушал предложение Ройс написать статью о Митче и сказал:
– Я сам пойду к Сэму Стюарту и уговорю его напечатать твою статью.
– Спасибо, – сказала Ройс, сомневаясь про себя, согласится ли главный редактор доверить ей такой серьезный сюжет. В ее бытность автором юмористической колонки он отвергал все исходившие от нее серьезные предложения. – Он скорее предложит эту работу тебе.
Задумчивый взгляд Уолли подсказал ей, что Уолли, видимо, сам предпочел бы этим заняться. Таким материалом он мог бы добыть себе Пулитцеровскую премию. Со стены на Ройс смотрела фотография молодого Уолли, отхватившего ее в первый раз.
– Я скажу Сэму, что информацией располагаешь ты одна. Не люблю врать, но пускай у него не будет выбора. Придется ему согласиться на твое авторство.
– Спасибо. – Ройс надеялась, что скроет улыбкой чувство облегчения. Предложение Пола сразу заставило ее волноваться, как отнесется к этому Уолли. Ведь это он провел расследование, поэтому она не имела права требовать, чтобы он отказался от лавров.
С другой стороны – и это было куда важнее, – речь шла о ее любви, ее жизни. Значит, ей и надлежало действовать.
– Только учти, последствия могут быть неожиданными. Митч способен возненавидеть тебя за вмешательство в его дела.
– Риск есть, но мне ничего больше не остается. Я должна сделать все, чтобы спасти его карьеру. Ты знаешь, что его могли назначить судьей?
– Я узнал об этом только сегодня утром. Ничего удивительного! Он один из лучших юристов в стране. Увы, скандал способен перечеркнуть его шансы.
– Этому я и хочу помешать. – Ройс вынула из сумочки детскую фотографию Митча. – Я хочу снабдить статью этим фото.
– Хорошая мысль. Это станет противовесом мерзкой фотографии, помещенной Ингеблаттом. Я бегу к Сэму, а ты начинай. – Уолли указал на компьютер.
Ройс застыла перед пустым дисплеем. Ей предстояло написать самую важную статью в жизни. Ее охватил страх. Она всегда стремилась к серьезной журналистике, но сейчас на чаше весов лежала любовь Митча…
Думай о Лолли, приказала она себе. Тебе выдался шанс исправить несправедливость. Лолли достаточно страдала. Должен был существовать способ ей помочь. Но под силу ли это Ройс?
«Ты никогда не останешься одна». Вспомнив эти слова отца, она ощутила на себе его любовь. Такой любви и поддержки Митч был лишен с рождения. Был всего один способ доказать ему истинность своей любви: донести до мира правду о нем.
– Готово! – возвестил Уолли, бегом вернувшись в кабинет. – Сэм выделяет тебе верх первой страницы. Статью об аресте Джиана Вискотти он перемещает вниз.
Главное место в газете! Помещаемые здесь статьи должны были помочь сбыту газеты, ибо они попадали на глаза любому, кто бросал на нее взгляд.
– Я обещал Сэму громкую сенсацию, – добавил Уолли. – Он увеличивает тираж.
– А у меня получится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45