Она догадалась, что Митч целовал ее неспроста, а чтобы доказать, что способен вовремя остановиться, памятуя об обещании вести себя профессионально. Ройс хватало ежевечерних бесед с ним, чтобы обрести уверенность в себе и оптимизм, которых ей так отчаянно не хватало. Ей хотелось удержать их отношения на этом уровне – дружеском, но прежде всего профессиональном.
– Как продвигается твой процесс? – спросила она его.
– Сегодня утром в дело вступило жюри присяжных. Наступил самый ответственный момент: ожидание и потуги отгадать вердикт.
Она глубоко вздохнула, чувствуя, что Митч готовит ее к неприятной новости.
– Я собираюсь просить об отсрочке рассмотрения твоего дела.
– Почему? – Ее охватила паника. – В чем дело?
– Дела идут хуже, чем я ожидал. Пол не нашел никаких улик, пускай самых призрачных, которые помогли бы выйти на того, кто тебя подставил. Я не могу заморочить присяжным головы, не имея ни малейшей зацепки. – Он умолк, чтобы промочить горло. – Но ты не беспокойся. У защитников есть три священных правила: отсрочка, битва, апелляция. Наступило время для первой стадии игры – отсрочки. Тебе она будет только на руку. Публика уже забыла подробности преступления. Согласно последнему опросу, виновной тебя считают уже только шестьдесят процентов. В дальнейшем этот процент будет неумолимо снижаться. У тебя будут более снисходительные присяжные.
– По твоим словам, справедливость принесена на алтарь стратегии и тактики. По-моему, такова сущность всей системы, и мне придется с ней мириться, нравится мне это или нет.
На это Митч ничего не ответил. Помолчав, он произнес.
– Ройс… – В такие моменты его низкий, вкрадчивый голос неизменно действовал на нее, как молния, пронзающая потайные уголки тела. Но продолжение вышло отнюдь не сексуальным: ее снова ждали неважные новости: – Пол занялся твоими подругами и Уолли.
Совсем недавно она стала бы с пеной у рта отстаивать их полную непричастность, но сейчас, после бессонной ночи, полной трезвых мыслей, она удержалась от негодующего возгласа. Похоже, она никому не вправе доверять. Ведь под угрозой все ее будущее, ее надежды, мечты… Ей необходима правда о человеке, который питает к ней настолько сильную ненависть, что готов ее уничтожить.
– Митч!.. – умоляюще произнесла она. Рейс опасалась, что он вот-вот вернется, и она снова потеряет контроль над собой. Единственный выход заключался в том, чтобы находиться на почтительном расстоянии от него, – Я хочу домой.
Прежде чем ответить, Митч выдержал долгую паузу.
– Ладно. Но дождись пятницы, когда тебе доставят новый матрас.
– Давай не оглашать наши отношения, пока не кончится процесс, – предложил Пол Вал. Они сидели на диване у него дома. Он не стал упоминать о том, что Митч неоднократно предостерегал его не нанимать подозреваемых. Он знал, что Митч прав, но ничего не мог с собой поделать.
– Условились. – Вал стала ластиться к нему, соблазнительно улыбаясь.
Опять? В этот вечер они уже дважды занимались любовью. Теперь Полу больше хотелось посидеть у камина, выпить вина, поболтать. Ему было любопытно, чем вызван неутолимый сексуальный аппетит Вал. Несомненно, причина крылась в ее неудавшейся семейной жизни. Он уже давно ждал, чтобы Вал сама затронула эту тему, и пришел к выводу, что потребуются наводящие вопросы.
– Я был женат десять лет, – начал он, полагая, что его откровенный рассказ о собственном прошлом побудит Вал выложить побольше о себе.
– Что случилось потом? – спросила она, смущая его взглядом своих темных глаз.
– Наш брак уже несколько лет трещал по всем швам. Даже если бы не случилось той гадости у меня на работе, мы бы не стали дальше жить вместе. Виноват я: я был слишком поглощен работой и слишком поздно понял, как легко разом всего лишиться.
Он подробно рассказал ей о памятной облаве, с которой начались его неприятности.
– Кто на самом деле прихватил деньги? – спросила она.
– Один из коллег. У его сына была лейкемия, и ему были отчаянно нужны деньги. Ты не можешь себе представить, какой это соблазн – пачки несчитанных купюр. Ты с полным правом думаешь: одной пачкой больше, одной меньше…
– Ты никому ничего не сказал?
– Нет. Я ему сочувствовал. Если бы мой ребенок был при смерти, а у меня кончилась страховка, я бы тоже взял деньги. В любом случае доказательств у меня не было, так чего ради тащить беднягу на разборку, когда у него и так хватает бед? – Он видел, что она всерьез сочувствует ему. Ее отношение к нему не исчерпывалось сексом.
– Милый, мне так жаль! – воскликнула она с неподдельным чувством.
– А теперь ты расскажи мне о себе, Вал, – попросил он. Она не спешила с рассказом. Он видел, что боль в ее душе еще не стихла. – Ты же знаешь, что я люблю тебя. Я не смогу дать тебе счастье, пока не буду знать, что тебе нужно. – В его намерения не входила подобная степень откровенности», но сработала именно она – Вал нарушила молчание.
– Мой отец был холодным и деспотичным человеком, мать не хотела детей. Я была близка, по-настоящему близка только с Дэвидом, моим братом. Я была раздавлена, когда узнала, что не только родители, но и Дэвид много лет скрывали от меня, что у Тревора есть связь на стороне.
– Ты не подозревала, что у мужа есть любовница?
– Нет. Я вышла замуж наивной девчонкой. Свой брак я могла сравнивать только с семьей моих родителей, между которыми были ледяные отношения, и с родителями Ройс – полной противоположностью моим. Те так любили друг друга, что это было видно за версту. Я всегда тянулась к ним, потому что они были образцом счастья. Мой брак был чем-то средним между супружеством моих родителей и родителей Ройс. Я была так счастлива, что у меня появилось свое гнездо, что не предъявляла претензий к супругу. Должна признаться, я задирала нос перед Ройс и Талией, хвастаясь замужеством. Они все время соревновались, подыскивая идеального партнера, а я своего уже нашла.
Пол не впервые слышал о соперничестве Талии и Ройс. Он проверил Талию и ничего не нашел. Придется уделить ей больше внимания.
– Потом Ройс уехала в Италию, Талиа стала встречаться с сомнительными личностями. Я проводила время с Тревором, рядом постоянно был мой брат, чем я была только довольна – мы с ним всегда были неразлучны.
О том, что Тревор мне изменяет, я догадалась только в последний год нашего брака, когда задалась вопросом, почему мы с ним так редко занимаемся любовью. – Она рассматривала свою рюмку, непрерывно водя пальцем по ее краю. Застенчиво улыбнувшись, она добавила: – С Тревором это было совсем не так, как с тобой. Хочешь, я тебя рассмешу? Я знала, что с тобой будет гораздо лучше, стоило мне тебя впервые увидеть.
Он вспомнил их первую близость, когда она твердила: «Я знала, знала…»
– Когда Тревор в очередной раз сказал, что задерживается на работе, я выследила его. – Ей было все труднее говорить. – Я застала его в постели…
Пол обнял ее и привлек к себе.
– Бывает. Теперь все позади.
Она подняла на него глаза. Казалось, она еще не рассказала самого главного, но что-то препятствует ей выговориться. В ее глазах стояли слезы. Пол был поражен, насколько сильна его ревность. Неужели она по-прежнему любит мужа или ее рана так глубока, что никак не заживет?
– Любовником Тревора оказался мой брат Дэвид.
Последовало неловкое молчание. Пол и Вал избегали смотреть друг на друга. Боже, ну и история! Окажется ли он на высоте, сумеет ли ее излечить? Он любит ее, но достаточно ли здесь одной любви?
– Я не могу простить Дэвида. С той ночи, когда я застала его с Тревором, я его больше не видела. Я больше никогда с ним не заговорю.
Уолли проводил Ройс до дома Митча. Дженни уже стояла на ступеньках, привычно держа в зубах поводок. Эти поздние прогулки были для Ройс лекарством, помогали прийти в себя после долгих часов одиночества, когда единственным ее обществом была собака. Теперь Уолли отбывал на задание, что предвещало одиночество.
– Я кое-что разузнал о Митче, – тихо сказал Уолли. – Он ежегодно переводит солидную часть своего дохода в банк на Каймановых островах.
– Зачем? – удивилась Ройс.
– Точно не знаю, но так продолжается с тех пор, как он стал зарабатывать деньги.
– Значит, у него скопилось целое состояние?
– Сейчас будет самое интересное. Я попросил своего приятеля-финансиста проверить, что к чему.
– Ужас! Если Митчу позвонят из банка, он подпрыгнет до потолка.
– Ничего страшного. У приятеля крыша – мол, ошибка с номером счета. Каймановы острова – та же Швейцария: никаких имен, только номера. В общем, выяснилось, что у Митча на счету не больше сотни долларов.
– Куда же деваются деньги?
– Видимо, Митч как раз не хочет, чтобы кто-нибудь пронюхал, куда они деваются. Это будет нелегкой задачей, но один знакомый уже обещал мне помочь.
– Зачем тебе это? Какое все это имеет отношение ко мне?
– На покупку кокаина, найденного в твоем доме, потребовались многие тысячи. У всех подозреваемых на счетах полный порядок, тогда как у Митча…
– Он бы не пошел на такую низость! – возмутилась она. Митч был откровенен, безжалостен, иногда жестоко ироничен, но он никогда не лгал ей. Даже на похоронах отца, принеся извинения, он признался, что его подхлестывало желание занять пост окружного прокурора. Он мог бы свалить вину на кого-нибудь еще, но не стал этого делать.
– Не забывай, что у него подложное свидетельство о рождении, – напомнил Уолли.
– В юности у него произошла какая-то крупная неприятность. То ли он сбежал откуда-то, то ли еще что-то… – Она умолчала о том, что потратила выходные на то, чтобы выудить из Митча правду о его прошлом, но он только отмахивался.
Обуреваемая противоречивыми чувствами, она простилась с дядей и вернулась в дом Митча, чтобы снова усесться за компьютер. В сумочке, оставленной на кухонном столе, зазвонил портативный телефон. Она бросилась к нему со всех ног: телефон был единственной нитью, связывавшей ее с друзьями.
– Как делишки? – спросила Талиа.
– Все по-прежнему. – Ничего другого она не могла ответить. Обсуждать предстоящий суд она не имела права, людей не видела. Потом она вспомнила одну неплохую новость: – Сегодня я разговаривала со своим главным редактором. Он завален почтой: читатели негодуют, что я перестала публиковать свою колонку.
– Ты хочешь опять писать?
– Нет. Мне сейчас не до юмора. – Когда она в последний раз смеялась? Кажется, на аукционе, в тот вечер, когда перевернулась вся ее жизнь. – А у тебя какие новости?
– Собственно, никаких, – ответила Талиа. Ройс представила себе подругу: гладкие черные волосы, отсутствующее выражение в темных глазах. Ройс приготовилась к неприятностям. – Я учусь смотреть в глаза реальности и говорить правду, пусть самую болезненную… Ройс присела. Начинается!
– Сегодня у меня назначена встреча с Брентом. – Талиа произнесла это на одном выдохе. – Он позвонил и пожаловался на одиночество.
Этот подонок понятия не имеет, что такое настоящее одиночество! Ройс отлично помнила, как сидела в тюрьме, тряслась от страха и ждала его. И что она в нем нашла? Она вспомнила Митча: звонил ли он в ее отсутствие? Он всегда звонил в полночь, чтобы скрасить ее одиночество.
– Ты слушаешь, Ройс? Не злись на меня. Я встречаюсь с ним с единственной целью: убедить его не давать показаний против тебя.
– Я не сержусь. – Как ни странно, это соответствовало действительности. Однако намерения Талии вызывали у нее сомнения. Уж не любит ли она Брента? Вдруг она тосковала по нему все это время?
– Я хочу сделать все возможное, чтобы помочь тебе, Ройс. Меня замучает совесть, если я что-то не предприму.
Эти уверения Талии не убедили Ройс в ее искренности.
Вскоре после телефонного разговора в дверь постучали. Ройс решила, что это Пол или Герт, но на пороге стоял подросток в такой не подходящей ему по росту одежде, что в ней могли бы поместиться вместе с ним сразу несколько его дружков. На его темно-русой голове сидела повернутая козырьком назад бейсбольная кепка, на лбу красовалась россыпь прыщей.
– Где Митч? – бесцеремонно осведомился гость.
Видя, что он не новичок в доме Митча, она пригласила его войти. Если Оливер воспользуется моментом и выскочит за дверь, ей придется полночи охотиться за ним.
– Он в отъезде. Я стерегу дом.
Она была в затруднении, как объяснить свое присутствие. Предостерегающий звонок раздался вовремя: она вспомнила, что Митч не желает, чтобы хотя бы одна живая душа пронюхала, что она обитает в его доме.
– Ты, наверное, Джейсон? – Она вспомнила голос, неоднократно записанный на кассету автоответчика.
– Он самый. – Паренек прищурился. – А вы – та, что стянула бриллианты?
– Меня подставили! – Вот она и защищается.
– Плохо дело!
Они долго разглядывали друг друга. Потом Ройс спохватилась, что уже поздно.
– Знаешь, который час? Разве тебе завтра не нужно в школу?
– Не-е. Там завтра день консультаций. Я оказался поблизости и заглянул на огонек. Решил, что Митч вернулся.
Оказался поблизости? Она не стала ловить его на слове, но этот район был не из тех, куда забредают от нечего делать. К тому же свет в окне он мог заметить, если только зашел сзади, сойдя на ближайшей автобусной остановке. Она поманила его в кухню.
– Я хотел поболтать с Митчем. Он мне все равно что старший брат.
Она знала о деятельности католической организации «Старшие братья», помогавшей бедствующим подросткам. Значит, у Джейсона не все в порядке.
– Может, я тоже могу тебе помочь? – Она подумала, что Джейсон оценит шутку, и добавила: – Я теперь на короткой ноге с неприятностями.
Джейсон пожал плечами, чувствуя себя не совсем уверенно.
– Хочешь коки? – спросила она, желая завоевать его расположение. Ей было совершенно необходимо добиться, чтобы Джейсон помалкивал о том, что застал ее у Митча. Ей не хотелось думать о том, как бы обыграл эту новость Тобиас Ингеблатт.
Он кивнул. Она открыла холодильник, в который раз недоумевая, почему Митч довольствуется только кокой и несколькими баночками консервов. Морозильник выглядел не менее загадочно: пакеты с замороженным шпинатом и две пиццы.
Они сели за стол. Ей как будто удалось вызвать его на разговор. Его мать ждет ребенка. «Мужик» (как выяснилось, отчим) счастлив, да и Джейсон тоже, хотя он отказывался в этом сознаваться. Школу он терпеть не может, зато использует любую возможность, чтобы побывать в лагере «Старших братьев».
– Там я буду учиться верховой езде и катанию на водных лыжах, – уведомил он Ройс. – Митч, тот никогда не стоял на водных лыжах и не сидел в седле, даже на велосипеде ездить не умеет.
– Вот как? – Она смекнула, что этот подросток знает Митча лучше, чем кто-либо еще.
– И на коньках не стоит. – Джейсон выдул всю банку. – Так всегда бывает с беглецами: все хорошее проходит мимо тебя.
Так-так… Интуиция не подвела ее. Теперь она понимала, зачем Митчу понадобилось поддельное свидетельство о рождении. Она попробовала представить себе его родителей. Наверное, они с ним плохо обращались, иначе он попросил бы у них свое подлинное свидетельство. А откуда эти шрамы и поврежденное ухо? Через что прошел Митч?
Желая разузнать побольше, она небрежно бросила:
– Видать, не больно веселое занятие – слоняться по Арканзасу?
– По Алабаме.
– Ну да. Вечно я путаю эти южные штаты. – Значит, Митч вырос не в Арканзасе, а в Алабаме., Потом он объявился в призывном пункте в городке в штате Теннеси. Вероятно, удрал из дому и скрывался, скитаясь по Югу, пока не вырос и не смог поступить на флот. Не связан ли его интерес к бездомным с воспоминанием о собственном прошлом? Она настойчиво пытала Джейсона, но больше ничего из него не вытянула.
– Вы, наверное, разбираетесь в девчонках? – ляпнул Джейсон и залился краской. Она догадалась, что на эту тему он и собрался разговаривать с Митчем.
– А как же! Сама была девчонкой. А что?
– Я просто хотел спросить, что значит, когда девчонка вечно шмыгает мимо твоего шкафчика, но всегда молча.
– То и значит, что ты ей нравишься, но она стесняется тебя окликнуть. Думает, наверное, что ты не станешь с ней разговаривать.
Джейсон молча переваривал услышанное.
– Она хорошенькая? – поинтересовалась Ройс.
Он пожал плечами.
– Так себе.
Ройс хотелось напомнить ему, что и он не кинозвезда.
– Попробуй первым с ней поздороваться. – Теперешние дети считают себя взрослыми, хотя на самом деле их мучают те же проблемы, которые мучили подростков во все времена. – Если она тебя заинтересует, можешь сводить ее в кинотеатр «Рокки Хоррор». Там забавно. – Этот идиотский зал превратился в место паломничества: там вечно яблоку негде было упасть, подростки танцевали в проходах. В такой обстановке двум застенчивым молокососам не придется ломать голову, о чем бы поболтать.
– Серьезно? – Джейсон впервые улыбнулся.
– Вполне. Только не забудь захватить побольше риса, чтобы было чем кидаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45