— Кто в конвое?
— Телохранители одного влиятельного человека, который обвиняет героя в том, что он совершил наезд на его дочь и смылся с места преступления.
— Ладно. Взяли они его, сонного и теплого, подвели к машине. А там что?
— Крыло смято, на нем следы крови. Все улики налицо. Но герой матерится: его машина уже третий день никуда не выезжает, у него проблемы с карбюратором, а новый он так еще и не купил. В доказательство открывает капот — карбюратора там действительно нет. Но телохранителей он этим не убедил. Мол, карбюратор можно было и после аварии из машины достать, не показатель.
— А следы аварии откуда взялись?
— Крыло было помято раньше. Может, запарковался неудачно или мелкая авария. А кровь — действительно пострадавшей девушки.
— С каждым шагом все интереснее и интереснее. И откуда она там появилась? И почему мужику не обратиться в милицию, чтобы разобраться с этим делом раз и навсегда? А вдруг кто-то воспользовался его машиной в отсутствие хозяина? Может такое быть?
— Тут все не так просто. Если он обратится в милицию, это не защитит его от разгневанного папаши. Его мальчики достанут бедолагу хоть из-под земли, а если намекнуть, что у папаши еще и связи в милиции и ГАИ имеются, то дела нашего героя и вовсе швах. Единственная возможность попытаться себя спасти — это обратиться в третью организацию, то есть в сыскное агентство, чтобы выяснить, что же случилось на самом деле.
— А что от него требует отец пострадавшей? Сатисфакции и стреляться?
— Прозаичнее. Охренительную сумму денег. Он человек дела и привык все оценивать в звонкой монете.
— Так, с этим все понятно. А кровь-то откуда?
— У пострадавшей девушки есть парень. Ее отец не слишком одобряет их союз, справедливо считая парня охотником за приданым и трусом. Они повздорили из-за какой-то ерунды, парень вскочил в свою машину и дал по газам, собираясь уехать. Девушка решила его остановить и выскочила на дорогу прямо под колеса. Он ее сбил. И очень испугался, поскольку тут же прикинул, чем это ему грозит со стороны ее папаши. Поскольку скрыть травму не было никакой возможности, он быстренько уговорил девушку представить дело так, что ее сбил кто-то другой, а не он. Девица, раба любви, согласилась. Парень смыл кровь со своей машины, усадил в нее подругу и повез. И тут видит, что на обочине стоит припаркованная тачка со следами аварии. Он быстро смекнул, что делать, заставил девушку выйти и испачкать своей кровью крыло, убедился, что она запомнила номер этой машины, и с таким железобетонным алиби довез ее до папаши. Девушка рассказала дома душераздирающую историю, как она переходила улицу, идя на свидание к своему парню, а тут эта противная машина, далее сопли в сахаре, между делом номера негодяя, папа в гневе. Парень счастлив, что не на него.
— По-моему, все выглядит логично. У кого-нибудь есть возражения и комментарии по серии?
Возражений не было. Народ сидел вялый и апатичный. Видимо, все еще переваривал новость о том, что все, что мы придумаем, может запросто произойти с нами, причем в кратчайшие сроки. Или мысленно прикидывал наиболее безопасные маршруты перехода улиц. Готова ручаться, в ближайшие пару-тройку дней более дисциплинированных пешеходов, чем наша сценарная бригада, во всей столице не сыщется.
— Нет? Тогда переходим к детальной проработке серии…
Как я ни старалась расшевелить свою команду, но кроме этой серии сегодня не родилось больше ничего. М-да, тот кто все это придумал, знал, как парализовать нашу работу.
Почему-то моя уверенность в том, что из этого дела растут уши Андрея, крепла с каждой минутой. То, что кого-то из нас собьет машина, сомнению не подлежит. Вопрос: кто следующая жертва? Видимо, не я. Литературный редактор — это пресловутый десятый негритенок, который должен отправиться на тот свет последним, в этом смысл игры. Без главного автора и без литературного редактора команда работать не сможет, а значит, исчезнет возможность продолжать изображать из себя «руку судьбы» и тешить свое самолюбие. Последствия аварии могут быть слишком непредсказуемыми, чтобы надеяться на то, что я как Ванька-встанька смогу вернуться на работу после того, как в меня врежется многотонная металлическая махина. Значит, в кандидатах на роль жертвы остаются Рита и сам Андрей.
Ну, за Риту я, конечно, слегка опасаюсь, тем более что они с Андреем тоже успели повздорить. Но с другой стороны, она девушка осторожная и здравомыслящая. Наверняка придумает, как уберечь себя от беды. Значит, Андрей. Интересно, он и вправду сиганет под машину, фраер дешевый? Вряд ли. Значит, только притворится. Но дома не останется, на следующее совещание придет обязательно, «из последних сил» приползет, иначе не получит свою дозу адреналина, не насладится нашим страхом, когда все узнают, что совпадения продолжаются. Вот тут-то я его и возьму тепленьким! А покажи-ка, скажу, друг сердечный, ты свои боевые раны! Если понадобится — лично с него бинты сорву, и всю прочую маскировку. А под ними — ни царапинки! Вот тогда-то все и поймут, кто он на самом деле, и этот кошмар закончится!
* * *
К Алешке я поехала на следующий день. О, почти похож на себя, любимого! Запекшаяся корочка крови с переносицы исчезла, губы уже не напоминают разваренные пельмени, зато по расцветке Леха стал похож на радугу.
— Привет! А я уже минуты считаю, жду, когда ты придешь.
— Ничего, что я опять на два часа раньше официального приема? Между прочим, меня уже вся ваша больница знает, я к тебе откуда только не пробивалась: и со служебного входа ломилась, и через приемный покой. Разве что через окно только не лезла.
— Знаю. Вахтеры тебя шоколадной девочкой зовут, мне медсестра сказала.
— Они, наверное, считают, что у меня в квартире маленькая шоколадная фабрика пашет. Выйдешь отсюда, скажешь спасибо моему деду: это он запасы шоколада исправно пополняет.
— Обязательно скажу. Ну, что там у вас на работе творится?
— Все трепещут за свою жизнь. Ждем очередную жертву.
— И что с ней должно произойти?
— Автомобильная авария. Думаю, на этот раз пострадает либо Андрей, либо Рита.
— Знаешь, если даже принять на веру эту дикую историю, которую ты мне рассказала про совпадения с сюжетами, получается, что жертвой может стать буквально любой. Вот с чего ты решила, что только эти двое претендует на свою порцию неприятностей?
— Они еще ни разу не пострадали. Я, правда, тоже, но что-то во мне говорит, что в этот раз со мной все будет в порядке.
— Гениальный ход мыслей! Ты что, считаешь, при раздаче слонов всегда действует принцип справедливости? Если одному досталось, то в следующий раз пострадает уже другой? Приведи мне хотя бы один довод, почему тот, кто уже получил дозу неприятностей, не получит ее снова?
— Ну… потому что пока все пострадали по одному разу. Разве что Летка — полтора, если считать ее руку и ссору со Стасом. А если ссору не считать — то ровно по одному.
— Ладно, пусть так. А если та же Летка, к примеру, сейчас попадет под машину, что ты тогда скажешь?
— Скажу, что это подстроил либо Андрей, либо Рита.
— Либо ты. Не смотри на меня такими дикими глазами, я просто напоминаю, что исходя из тех же критериев, ты запросто можешь претендовать на роль террориста. И та же Летка не преминет тебе на это указать.
— Слушай, чтобы узнать, кто следующая жертва, всего-навсего надо дождаться четверга. И потом: ты что, уже согласен, что это все подстроено? В прошлый раз аж на дыбы встал: «не может такого быть! Это просто совпадения, да и то с определенной натяжкой, это еще как посмотреть!»
— Что касается моего случая, я по-прежнему считаю, что не имеет ровным счетом никакого отношения к тому, что мы пишем.
— Так значит, ты все-таки вспомнил того, кто напал на тебя? Как его зовут?
— Лиза, отстань. Я не намерен говорить об этом.
— Просто скажи: это — Андрей? Я же все равно это выясню!
— Ты не знаешь этого человека.
— В прошлый раз ты говорил иначе.
— Ничего такого я тебе не говорил. Не знаю, откуда ты это взяла.
— Здрасте, приплыли! Выходит, я — дура, и память у меня решето? Хорош гусь! Из-за твоего глупого молчания люди пострадать могут, а ты…
— А по щам! — попытался пошутить Алексей, но неудачно. Я разозлилась еще больше.
— Если считаешь себя таким умным, то, пожалуйста: молчи, сколько тебе влезет. Но если хотя бы еще один человек пострадает — считай, что это на твоей совести!
— На совесть не дави, дохлый номер.
— Ну да, ты и соврешь — недорого возьмешь.
— И когда же я тебе врал? — спросил Леша таким тоном, что я поняла: завелся парень.
— В прошлый раз. И сейчас, когда говоришь, что я не знаю того человека, который тебя бил.
— Да говорю же тебе — я не уверен, что опознал его! И хватит об этом! Тебе что, своих проблем мало, ты еще и мои на себя повесить пытаешься?!
— Твои проблемы — мои проблемы, тем более что все одно к одному: разве ты не видишь, что все здесь взаимосвязано? И я не успокоюсь, пока не выясню, кто за всем этим стоит! А ты мне мешаешь! Вернее, не помогаешь нисколечко! Я ведь тебя о такой малости прошу! Что тебе стоит назвать имя!
— Лиза!
— Да и ладно. Не хочешь — не надо. Сама справлюсь. Только если при этом в психушку попаду, или в палате по соседству переломанная, да побитая окажусь — не говори, что я тебя не просила!
— Лиза, куда ты? Да постой же!…
Я вышла из палаты и отправилась домой, едва сдерживая гнев. Да что это такое! Я человеку русским языком объяснила, как все серьезно, попросила всего-навсего сказать, не замешан ли в этом Андрей, а он? Гордеца из себя строит. «Это мои проблемы, это твои проблемы», тьфу! Не доверяет мне — так пусть прямо об этом скажет. Если за меня боится — тем более. Чего тайны Мадридского двора на ровном месте разводить?
* * *
В среду я решила к Лешке принципиально не ездить. Пусть поскучает, подумает на досуге над своим поведением. Уж очень сильно он меня вчера расстроил, целый вечер сама не своя была, даже дед заметил.
За последнюю неделю как-то незаметно накопилась гора работы, поэтому все силы я бросила на ликвидацию недоделок. Работалось без особого азарта, но споро. Я даже на обед прерываться не стала, чтобы не сбить рабочего настроения. В итоге к пяти вечера все, что я хотела сделать, было готово.
Обзвонить что ли авторскую группу? Узнать, не случилось ли с кем чего-нибудь экстраординарного? Да чего там, спросим прямо: не попал ли кто под машину? Нет, нельзя. Точно подумают, что у меня в этом темном деле свой интерес имеется. Как же обидно, что единственное, что мне остается в такой ситуации, это ждать. И как назло, я одна против всех. Даже Лешка мне сейчас не помощник. Хотя… Чего я прибедняюсь? А мой любимый тандем аналитиков Тема-Маша? Это же мое секретное оружие! Кстати, чего они там надумали по поводу схемы личных связей внутри нашего коллектива? Зря я что ли почти час ее рисовала, припоминая все мелочи, вплоть до того, кто с кем до метро вместе шел, или за одним столиком в столовой сидел? Рука моя сама собой потянулась к телефону.
— Алло. Алло, это кто?
— Маш, привет! Ты что, своих уже не узнаешь?
— Лизка, ты?! Ну, все, богатой будешь! И учти: я тебя на кругленькую сумму не узнала!
— Это хорошо, от кругленькой суммы не откажусь. Я вот чего беспокою: удалось что-нибудь накропать по моей схеме?
— Лиз, я сейчас Теме трубку передам, он тебе что-то сказать хочет. Подожди пару сек…
— Алло, Лиз, привет! — раздался в трубке Темин баритон. — Слушай, есть у меня тут одна мыслишка, но пока весьма невнятная, слишком мало информации. Ты не могла бы скинуть мне на мыло резюме всех своих коллег?
— Да без проблем. А что такое?
— Пока не могу сказать, все на уровне ощущений. И мне требуется либо оправдать их, либо опровергнуть. А без личных данных это практически невозможно.
— И что ты собираешься делать?
— Возможно, в резюме удастся найти недостающие кусочки мозаики. Кое-что, может быть, разыщу в Интернет. Но я должен знать, что искать, понимаешь?
— Понимаю. Слушай, а мне что делать, пока ты будешь аналитикой заниматься и ощущения проверять?
— То же, что и в прошлый раз: наблюдать!
— А если ситуация выйдет из-под контроля? Если во всем опять обвинят меня?
— Будь спокойна и посылай всех по известному адресу на хутор заниматься энтомологией. Если у нас пока нет никаких доказательств, одни лишь догадки, то думаю, их нет ни у кого. А безосновательное обвинение в чем-либо расценивается как злостная клевета, на это и упирай, если надо будет. И еще одно…
— Что, Тема?
— Будь осторожна. Есть вариант того, что против тебя сфабрикуют ложные улики. А может, и не сфабрикуют. А может, и не против тебя. В общем, не верь голословным заявлениям и не позволяй никому травить ни себя, ни своих коллег.
— А с чего ты решил, что такое возможно?
— Видишь ли, обычно в подобных случаях ищут козла отпущения. Достаточно вспомнить средневековую историю, когда тысячи женщин были заклеймены, как ведьмы и сожжены на костре. Массовая истерия. Психоз. Тот, кто все это затеял, прекрасно понимает, что если не предпринять меры, кто-то может встать на след и вычислить его. Чтобы этого не случилось, все средства хороши. Списать все на черную, серую, буро-малиновую магию, на ведьм, колдунов, завистников, начальство — в общем, ты меня поняла. Не поворачивайся спиной к коллегам и не оставляй их наедине, насколько это, конечно, возможно. Чтобы заговоры не плели.
— Что-то мне не по себе стало.
— Еще не поздно все прекратить. По крайней мере, для тебя. Ты же сама говорила, что работа тебя выматывает, и надоела, и не совсем то, чего тебе бы хотелось. Так уходи!
— Нет, Тема. Я решила, что останусь до последнего. Либо меня вперед ногами понесут, либо я вычислю сволочь, которая это затеяла.
— Ну, дело твое. Смотри, я предупредил.
— Спасибо. Буду внимательной и осторожной.
— Хорошо бы, — вздохнул Темка. — Ну, бывай. Как только что-нибудь вычислю — сразу отзвонюсь. Да и ты с резюме не мешкай, чем раньше вышлешь, тем лучше.
— Сегодня же жди. Ну ладно, спасибо тебе, пока!
То, что сказал Тема, оптимизма мне не прибавило. Только охоты на ведьм для пущего счастья не хватало. Летке вон, только повод дай в меня вцепиться. Если виновник — Андрей, то ему и подстраивать ничего особо не придется, просто завести ее как следует перед началом совещания, и наблюдай себе со стороны, как она будет меня во всех смертных грехах обвинять. Не зря же они последнюю неделю друг с другом под ручку ходят и сюсюкают, на меня обижаются, хотя было бы из-за чего.
А вот то, что у Темы появились какие-то зацепки, пусть даже и «невнятные» и «на уровне интуиции» — это просто великолепно. Его интуиции я доверяю на все сто. В крайнем случае, всегда Машку на помощь позовет, у нее тоже не голова, а компьютер.
Уже ложась спать, я поняла, почему мне все равно так тревожно на душе. Ведь Лешка так и не позвонил из больницы. Хотя мог. Неужели он тоже обиделся на меня?
* * *
В комнате для совещаний я появилась чуть ли не на полчаса раньше срока, памятуя слова Темы о том, что коллегам надо давать как можно меньше возможностей для общения без моего участия. Тамара уже успела меня «порадовать», что один актер — Денис из сыскной троицы — все же решил слинять из сериала. У него якобы супер-пупер-важная театральная постановка, гастроли, и далее по тексту. Понятно: парень решил себе цену набить. Платили ли бы ему раза в два больше — даже не заикался про свой театр. Все настолько серьезно, что начальство уже подумывает о вводе дублера. Хотя это и не факт, поэтому придется пока рассчитывать на то, что вести расследование придется оставшимся двум ребятам. И ближайшую серию нам надо отписать с учетом данных обстоятельств. Любовный треугольник сам собой сокращается до кратчайшей комбинации, так что придется устроить Денису с Даной напоследок неземную страсть, чтобы она до конца сериала его вспоминала и трогательно вздыхала. При этом не отвечая взаимностью на ухаживания Олега, который, разумеется, тут же сообразит, что без Даны он прямо-таки жить не может. Ну, нельзя нам героев вместе сводить — хоть ты тресни! Никакого им личного счастья без особого распоряжения начальства, а то зритель разочаруется, что интрига пропала. Чего героям сочувствовать, если у них все в полном порядке? Переключимся лучше на другой канал, там герои над своими бедами белугой воют. Вот это кино — так кино. Настоящее, жалостливое!
Первым пришел Геннадий. Дисциплинированный товарищ. Поздоровался, бросил свои вещи на стул и отправился за кофе. Через пару минут появились Рита и Стас. Честно говоря, вид Стасика меня не порадовал. Забитый он какой-то сверх меры. Даже с Леткой у него такого не бывало. Нет, несчастнее существа, чем мужик-подкаблучник, я не встречала, это точно. Вот тоже странно: если ему так плохо, почему не найдет себе кого-нибудь другого? Не Ритку и не Летку? А какую-нибудь девушку, такую же тихую и спокойную, как он сам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29