— Тамара, думаю, довольна. Геннадий в вопросах межличностных отношений, мне кажется, индифферентен. А остальные поняли, что раз мы с тобой объединились, то значит, на кривой козе нас не объедешь. Придется либо выполнять наши требования по качеству продукта, либо…
— …пытаться нас рассорить, — закончила я.
— Эй, с чего вдруг такой пессимизм? — спросил Леша.
— Не знаю, что происходит в нашем коллективе, но явно не то, чем стоит гордиться. Не буду тебе пересказывать кто кого, куда и зачем, еще сам нахлебаешься в этой каше. Единственное, чего не могу понять, так это с чего все вдруг такими злыми стали? Раньше же все нормально было. А сейчас — чистый гадюшник. Редкий день без скандала обходится. У меня только одно объяснение всему на ум приходит: весна, гормоны играют, люди бушуют. Но не в такой степени, моб их ять!
— О, узнаю знакомые интонации! — оживился Алексей. — Я так понимаю, при особо бурных обсуждениях народ не стесняется и переходит на ненормативную лексику?
— Есть немного, — мрачно ответила я. Кому же охота признаваться в том, что зачастую ведешь себя, как хамоватый персонаж из старого анекдота, на вопрос «Алло, это прачечная?» отвечающий «#уячечная. Министерство культуры!».
— Мы в своей команде нашли выход, — подмигнул мне Алексей. — Могу поделиться передовым опытом.
— И что вы такого придумали?
— Ну, вместо старого доброго #уй и всех его производных используем слово «хрен».
— Так это давно известно, — слегка разочаровалась я.
— Тогда скажи, что использовать вместо корня «еб»? — хитро спросил Алексей.
— Э… хмм… не знаю. А что?
— Корень «люб»! И смотри, какая интересная картина получается! Как тебе в свете последних трансформаций слова «излюбленный», «возлюбленный», «залюбить», «перелюбить», «вылюбить», «подлюбить», «любимый», «влюбить»? А такая фраза в исполнении одного из наших коллег — реальная фраза, не шучу! — «Из-за твоего любимого трактора редактор нас взлюбит, и так любимых на мороз выкинет»!
Давно я столько не смеялась, как сейчас. От хохота у меня судорогой свело живот, я уже не могла нормально смеяться, только часто-часто икала сквозь выступившие от такого неимоверного хохота слезы.
— Слушай, — спросила я Лешу, когда ко мне, наконец, вернулась способность говорить, — а при чем здесь трактор?
— А, у нас, понимаешь, лимит был на всякий дорогостоящий реквизит и прочий транспорт. А тут одному сюжетчику вожжа под мантию попала: ну надо ему, чтобы один из главных героев проехался на тракторе и рухнул на нем с моста в пруд. И хоть кол на голове теши — не хочет от своей идеи отказываться. А у нас и так уже на ближайшие пять серий перебор по расходам, потому что пришлось героиню отправлять в путешествие на яхте. Ну, тогда этому парню и сказали то, что ты только что слышала.
— Понятное дело. У нас «лимит» — тоже дамоклов меч. Постоянно из него выбиваемся.
— Знакомая картина. Кстати, могу предложить еще один вариант ругательств. Вернее, не совсем ругательств, но тоже забавно. Хочешь?
— Спрашиваешь!
— По этому варианту все, что, образно говоря, находится ниже пояса, обзываем словом «душа». Процессы, относящиеся к искомым органам, соответственно, становятся «душевными процессами».
— Что-то пока не врубаюсь.
— А ты возьми и представь себе воочию следующее: «облегчил душу»…
— Хм…
— «Жили душа в душу»…
— Это уже весьма эротично получается…
— «Душевный разговор»…
— Извращением попахивает.
— «Задушевный собеседник»…
— Ой, а это как?
— «Задушил в зародыше»…
— Это как у Тараса Бульбы? «Чем тебя породил — тем тебя и убью»?
— «Одушевленный предмет»…
— Презерватив, да? Я угадала?
Тут уже настала Лешкина пора давиться смехом. Кажется, до такого прочтения последнего словосочетания он еще не додумался.
— Слушай, а чем вы заменили «да пошел ты на…»? — спросила я, когда Алексей, наконец-то, успокоился. — Или такой задачи не стояло?
— Не поверишь — тоже нашелся эквивалент! В общем, если тебе хочется кого-то послать или урезонить — делай грозное лицо и говори: «а по щам?». Главное — вопросительную интонацию не забудь. Мол, размышляешь, размазать эти самые щи ему по физиономии или не стоит.
— Слушай, это гениально. Как думаешь, расскажем остальным или не будем?
— Можно устроить эксперимент. Так еще смешнее получится.
— Какой же?
— Мы с тобой переходим на этот «тайный» жаргон. И засекаем, когда до остальных дойдет смысл того, что мы говорим. Правда, должен заранее тебя огорчить: обычно народ врубается в такие вещи очень быстро. Весь розыгрыш — от силу на пару встреч. Но все равно весело.
— Идет!
— Вот и ладушки, — отозвался Алексей и налег на второе. А я вдруг ощутила насущную потребность посетить определенное заведение, куда пешком по легенде ходят даже короли. Впрочем, неудивительно: столько новостей за один день, тут о чем угодно забудешь, даже об этом.
— Слушай, я покину тебя, ладно? Если что — начинай без меня, я могу слегка задержаться.
— Без проблем, — отозвался Алексей и ободряюще подмигнул мне. Я едва удержалась, чтобы не послать ему воздушный поцелуй. Это было бы явным перебором с учетом того, что в непосредственной близости от нас находились наши общие коллеги. Еще неясно, какие выводы они бы сделали из этого поцелуя?…
На выходе из столовой меня отловил Андрей. Понятно: хочется реванша за понедельник. Ладно, послушаем, что скажет новенького. Если надеется, что сможет испортить мне настроение — это он размечтался. После разговора с Лешей мне море по колено! Хотя почему-то сразу вспоминается продолжение этой залихватской фразы. Насчет «лужи по макушку»…
— Поздравляю с достойной заменой.
— Ты это о чем?
— Ни о чем, а о ком. И не делай такие удивленные глаза, будто не врубаешься. Что, простые парни тебя не привлекают? Только чтоб под два метра ростом и с голливудской улыбкой во всю пасть?
— Напомни-ка мне, пожалуйста, а когда это ты считал себя «простым парнем»? К чему вдруг такое показное самоуничижение? И давай начистоту: ты дожидался меня только для того, чтобы поплакаться на свой комплекс неполноценности?
— Да нет. Просто, хотел сказать тебе, что ты изрядная врунья — нудно цедил из себя слова Андрей, будто не он, а я затеяла этот никому не нужный разговор.
— Ну, и в чем я тебя обманула? — устало ответила я ему, мечтая как можно скорее оказаться в вожделенной кафельной комнате с отдельными удобствами.
— Это твоя квартира. И это твои родители уехали жить в Америку, а не какие-то ваши мифические знакомые.
— Выяснил? Молодец. Пятерка за разведку. А теперь, если тебе нечего больше сказать, я пойду.
— А котов твоих надо кастрировать без наркоза, а потом шкуры содрать, — прошипел Андрей мне вслед. Я обернулась:
— Эй, коты-то тебе чем помешали? Выбирай выражения, а то в общество защиты животных пожалуюсь!
— Эти мерзавцы пометили мои ботинки! От них теперь разит, как из бомжатника!
— А, вот почему ты в кроссовках щеголяешь. А я и не поняла сначала…
— Да я… Я требую компенсации за испорченную обувь! Ты хоть знаешь, сколько она стоит?
— У мамы с папой требовать будешь, а с меня — бесполезно. И знаешь — я была лучшего мнения о твоих умственных способностях. Честно.
Я развернулась и гордо пошагала в сторону лифта, едва сдерживаясь, чтобы не захихикать. Интересно, кто был зачинщиком — Егор или Китекет? Наверное, все же Егор. Китекету вроде по возрасту подобные штучки еще не положены. Вот коты молодцы, лихо они его! Раскусили парня еще быстрее, чем я сама. У-у, мои любимые. Приду домой — кальмарами угощу. Из личных неприкосновенных запасов. Чем не пожертвуешь ради таких «защитников отечества»!
Облегчив душу (хм) и обновив перед большим удобным зеркалом макияж, я не спеша отправилась в комнату для совещаний. Команда уже вовсю работала, Алексей окончательно взял бразды правления в свои руки. Когда я вошла, он одними глазами улыбнулся мне, и тут же продолжил объяснять Рите, почему предложенные ею сцены нельзя лепить встык, а от одной и подавно лучше отказаться. Судя по всему, Рита сразу признала его превосходство, как человека, знающего и умеющего больше нее. Везет. Мне она чуть ли не две недели свой норов демонстрировала, пока не успокоилась.
Я тихонечко пристроилась в уголке, благо что мое место все равно занял Алексей, и принялась слушать. Боже мой, какое раздолье: никто в рот тебе не заглядывает, никого подгонять не надо — это уже не твои проблемы. Кажется, я начинаю находить кайф в появлении на нашем сериале главного автора. Да еще такого, как Алексей.
Интересно, у него есть девушка? Скорее всего. Такие красавцы в одиночку не ходят. А если нет? Ой, Лизка, что-то тебя опять на амуры потянуло. И не надоело? Сколько можно обжигаться: сначала Анджей, потом Андрей. Теперь вот Алексей. Тьфу, и как на подбор, все на букву А. Нет, даже и не думай.
Алексей меж тем продолжал втолковывать Рите:
— Видишь ли, предлагаемый тобой сценарный ход не является оптимальным. Он настолько избит, что зритель сразу же поймет, куда ветер дует. Более того, это излюбленное средство американских пародистов…
Услышав слово «излюбленное» и произведя в уме несложные замены на его пошлый вариант, я, не сдержавшись, хихикнула. Леша с веселой укоризной посмотрел в мою сторону.
— …А что касается любовного треугольника внутри сыскного агентства…
Тут уже меня захлестнула такая волна смеха, что я уткнулась лицом в стол, лишь бы не захохотать в полный голос.
Когда я, наконец, подняла красное от плохо сдерживаемого смеха лицо, Алексей, молчавший все это время и терпеливо ждавший, пока я взгляну на него, состроив свирепую гримасу, произнес:
— А по щам?!
Я, зажав рукой рот, выскочила из кабинета под недоуменные взгляды наших коллег. И готова поклясться, Лешка сам с трудом сдерживался, чтобы не захохотать.
Вдоволь отсмеявшись в коридоре — хорошо хоть никто этого не видел, а то поди объясни, что это за смешинка редактору в рот попала, — я задумалась, куда себя деть. Поскольку возвращаться в комнату для совещаний было чревато срывом работы команды, решила отправиться к Тамаре. Наш утренний разговор так и остался незаконченным, а я привыкла расставлять все точки над соответствующими буквами.
Странно. Ее дверь закрыта. Сколько себя помню — такого не бывало. Может, заперлась изнутри? Я постучала. Ноль реакции. Наверное, на площадку отправилась. Ладно, пойду узнаю, где она.
Ответ нашей секретарши на вопрос «где Тамара?» напрочь выбил меня из колеи. Оказывается, после обеда она себя очень плохо почувствовала, и перепуганный продюсер на персональной служебной машине отправил ее домой. Секретарша многозначительно поведала, что когда продюсер уводил Тамару, та едва передвигала ноги, и лицо у нее было «зеленое-презеленое». Вот это не повезло человеку! Если я только что-то понимаю, это первый случай отравления в нашей столовой. Или может, она что-то до этого некачественное съела?
М-да, что-то в нашей компании неладное происходит. То и дело какие-то неприятности валятся. А может, все дело в том, что год-то високосный? Говорят, в такие года всегда все шиворот-навыворот идет. Болезни всякие ни с того ни с сего начинаются, несчастья разные…
Смеяться больше не хотелось, поэтому я совершенно спокойно вернулась в комнату для совещаний и просидела там аккурат до того момента, когда последняя карточка последней серии была водружена на свое законное место.
Подхватив шмотки, команда с чувством выполненного долга потянулась к выходу. Андрей напоследок бросил на меня взгляд исполненный такого презрения, что мне стоило больших усилий не показать ему в ответ язык или не покрутить пальцем у виска. Тоже мне, моралист нашелся. Сам-то вон за Леткину талию держится, а мне уже и с главным автором за одним столом посидеть нельзя.
Конечно же, из офиса мы с Алексеем вышли вместе. А потом он сел со мной в один вагон метро. И доехал до моей остановки. И не спрашивая, хочу ли я этого или нет, просто взял и проводил до самого дома. А я… честное слово: я не знала, как себя вести. Близость этого человека-башни напрочь парализовала мои умственные способности. По-моему, я всю дорогу несла какую-то чушь. А он — о, ужас! — слушал и даже не собирался перебивать.
Около подъезда Леша остановился, и я поняла, что сейчас он начнет прощаться. Но я этого не хотела! Душа бурно протестовала против его ухода в тот момент, когда мне так нужно его общество. Не подумайте, что будь на его месте любой другой мужчина, ничего бы не изменилось. Решительно все было бы по-другому. Просто… я не хотела отпускать от себя этого обаятельного гиганта, так, между прочим, и не сделавшего мне выговор за дурацкий хохот на совещании.
Не знаю как, даже не спрашивайте, но мне удалось затащить слабо сопротивляющегося Алексея «на чай». Эффект дежавю был налицо: я, парень, дедушка и пара котов сидим на кухне и изображаем чаепитие. Впрочем, сегодняшняя и понедельничная картинки несколько различались между собой. Во-первых, наглый Китекет тут же вскарабкался Лешке на плечи и развалился там живым воротником. Правда, довольно куцым: не вышел еще размерами, что поделать. А Егор устроил лежбище на Лешиных коленях, таким образом напрочь лишив моего гостя свободы маневра. Впрочем, Лешка не возражал. Одной рукой держал чашку с чаем, а другой поочередно гладил то одного, то другого пушистого террориста.
Когда чай был выпит, дедушка деликатно выпроводил нас с Алексеем с кухни, сказав, что посуду он помоет сам. И никаких закосов под постояльца дома престарелых! Чтобы дед и не продемонстрировал гостю всю глубину и мощь своего маразма… Что-то тут не так.
Честное слово, если бы Алексей просто поманил пальцем, хоть как-то дал понять, что хочет меня немедленно, сию секунду — я бы отдалась ему без всяких рассуждений. Считайте это помешательством, что угодно думайте про меня и мою незрелую мораль — но факт остается фактом. Но он этого не сделал, а отправился в коридор обуваться. Сердце мое рвалось на части.
— Раз уж ты пригласила меня к себе, — сказал он, уже стоя на пороге, — то с тебя ответный визит. Например, завтра. Я встречу тебя у метро и провожу в свою берлогу, так что заблудиться не рискуешь. Что скажешь?
Ну, и как вы думаете, что я ему ответила?
После ухода Алексея я раненой рысью металась по своей комнате, звонила Машке, что-то горячо с ней обсуждала, вешала трубку и снова набирала ее номер. Потом, вспомнив мудрые книжные советы, залезла под холодный душ, который вопреки ожиданию меня не успокоил, а еще больше завел. В общем — всячески убивала остаток дня в ожидании, когда же наступит завтра, и я снова увижу доброго и ироничного гиганта по имени Леша.
* * *
Утро пятницы началось с кошмара. Сделав полный макияж и укладку, поняла, что выгляжу, как проститутка, причем не самого дорого класса. Со всех ног побежала в ванную и полностью смыла краску с лица. Голову тоже пришлось помыть, потому что лак был сильной фиксации и категорически возражал против любой иной конфигурации волос, кроме заданной.
Затем я попыталась изобразить из себя «искусно напудренную невинность», как называла этот образ язва-Машка. Дело в том, что при правильном наложении теней и пудры всевозможных телесных оттенков, лицо выглядело так, будто никто и не собирался его красить. Нежно, естественно, безыскусно. Но это — если грим правильно наложить. А у меня, как назло, ничего не получалось. Кисточки и спонжи то и дело норовили выпрыгнуть из рук, а руки тряслись, как у пьяницы в ожидании опохмелки. В общем, пришлось смывать все заново. Хорошо хоть волосы в этот раз не трогала, поэтому обошлось без повторного мытья головы.
И конечно же, именно в этот самый момент позвонил Леша, сказав, что через сорок минут ждет меня на выходе со станции метро Улица Подбельского. Я с тоской прикинула и поняла, что все равно не успею привести себя в порядок, если не хочу опоздать на свидание. Поэтому плюнула на все (а ведь помимо макияжа и прически хотела еще подобрать в шкафу что-нибудь стильное из одежды), натянула старенькие, но ладно сидящие джинсы, клубную куртку ярко-алой расцветки с номером тринадцать на спине и груди, которую мама привезла пару лет назад из Америки, и бегом кинулась к метро. Машка сейчас наверняка была бы мною недовольна. Ее кредо — если приходится выбирать между пунктуальностью и возможностью лишних пару минут провести перед зеркалом, выбери второе. А кавалер подождет.
Сев в вагон, попыталась успокоиться, хотя получалось у меня это неважно. Уф, даже вспотела слегка, пока бежала. Хорошо хоть ехать по прямой, без пересадок. Да, Лизка, ты точно с ума сошла. Тебе же уже четверть века, клюшка ты замшелая, а на свидание летишь, будто это в первый раз, а тебе лет четырнадцать. Нет, я конечно понимаю, что двадцать пять — это не сорок, и уж тем более не пятьдесят, но должна быть в этом возрасте уже некая солидность?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29