А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Чтобы наверстать потерянное время, они решили ехать и ночью, сменяясь за рулем каждые два-три часа.
В Алис-Спрингс они влетели на рассвете и остановили свой «холден» возле полицейского участка. Внутри дежурный сержант играл в карты со следопытом Бурамарой. Аборигенам не разрешалось ночевать в городе. Но Бурамара был метисом, от белой матери и чернокожего отца. В Северной Территории метисы имеют гражданские права. Но стоит им переехать в другой штат, как они эти права теряют.
Полицейский доложил:
— Инспектор в отпуске. Оставил вас своим заместителем.
— Это понятно! — махнул рукой Крум. — Но почему надо было давать телеграмму, торопить, как на пожар. Я уж было подумал, что мафия перенесла свою штаб-квартиру в Алису.
— Он отправился за черными опалами, — ответил сержант.
— Что вы сказали?
— Джонни Кенгуру нашел неслыханное месторождение черных опалов. И все посходили с ума.
— А вы? Почему вы не сошли с ума? Полицейский устало улыбнулся.
— Я всю свою жизнь потратил, гоняясь за неслыханными месторождениями. За бриллиантами, опалами, золотом. Теперь уже ни за чем не гонюсь. Ты копаешь — другой богатеет.
Рассерженный, Крум повернулся к своей сестре:
— Так вот, оказывается, в чем дело! Он будет опалы добывать, а я должен хватать вечерами пьяниц и карманников. Но Том Риджер жестоко ошибается. Я отправляюсь за ним.
Заметив жадный блеск в глазах брата, Мария схватила его за руку.
— Брось ты эти опалы! Занимайся своей работой! Раз все туда ринулись — значит, все участки уже захвачены.
— И я себе отхвачу участок! — вырвался он. — Не удерживай меня!
Тут в их разговор вмешался Бурамара, следопыт.
— Инспектор, не езди туда! Дурное это место, проклятое. Беда будет.
— Какая беда, Бурамара?
— Там горы Радужной Змеи. Ты слышал о ней? Эта огромная змея может за раз проглотить десяток кенгуру. И светится, как радуга. Кто ее увидит, умирает. К ее обиталищу белый человек не может приблизиться, потому что он не знает заклинаний. Черные люди ходят к ее логову с песнями, гремя магическими трещотками.
— Сам-то ты ее видел? — спросил развеселившийся Крум. — Уж больно живо ты ее описываешь!
— Кто ее увидит, не сможет ничего описать! — обиделся следопыт.
— Уж не бабур ли это, гигантская змея? — вмешалась в разговор Мария.
— Нет. Бабур — это змея вроде тайпана. Только больше и ядовитее. Даже если она укусит тень человека, он умирает.
— Тогда, может быть, бунип? — спросила Мария. Как всем натуралистам, ей хотелось узнать побольше о таинственном чудовище, о котором рассказывают легенды аборигенов.
Бурамара покачал головой.
— И не бунип. Бунип не змея, хотя сила у него такая же. как у Радужной Змеи. Когда чернокожие заметят его в воде, они падают ниц, чтобы не видеть его глаз.
— А что может мне сделать Радужная Змея?
— Проглотить, лишить разума. Сделать посмешищем в глазах людей. Радужную Змею охраняют ир-мунен — собаки с женскими ногами, и билау — люди с ястребиными лапами. Караулят ее ощипанные страусы эму. А вокруг бродят зайцы величиной со слонов, кенгуру величиной с церковь и огромные крокодилы.
— Прямо уж столько всего! — засмеялся Крум. Но Мария вдруг стала серьезной. У этой сорвиголовы была привычка бросаться из одной крайности в другую.
— Здесь нет ничего смешного! Когда-то, в меловой период, эта земля была дном моря. И сейчас уровень воды в озере Эйр на двадцать метров ниже уровня моря. По ее берегам бродили динозавры яйцееды, которые действительно походили на ощипанных страусов. Впоследствии их место заняли внешне похожие на зайцев дипродонты, величиной с носорогов, а также гигантские кенгуру и страусы. Почему нельзя допустить, что некоторые из них дожили до исторического времени и что это именно они вошли в мифы аборигенов?
Крум перебил ее:
— Ну да, это как раз в твоем вкусе. Можешь сходить с ума, скитаться в поисках того, чего нет.
Она ничего не ответила.
Вдруг полицейский вспомнил еще:
— Джонни Кенгуру рассказывал, будто трава и деревья там погибают. Белеют и погибают. Все до одного. Будто под ними остается только голая земля и скалы — и больше ничего.
А Бурамара добавил:
— Это Радужная Змея предупреждает: «Белокожие! — говорит она. — Уходите! Не то погибнете, как белые травы». Знаете сказку об искателях опалов? Не знаете? Двое братьев нашли жилу. Три месяца они копали, погибая от голода и жажды. Наконец добрались до опалов. И один брат убил другого. Опалы сводят белых с ума.
Мария прервала его. В недавней сорвиголове вдруг проснулся ученый фитопатолог.
— Бурамара, а как выглядят белые растения? Сморщиваются, гниют, становятся ломкими?
— Джонни рассказывал, что они сперва начинают желтеть, становятся все светлее и светлее, а затем белеют. И только тогда никнут к земле. Белизна ползет с гор и заливает здоровые растения.
Она задумалась. Словно бы забыла обо всем остальном: опалах, гигантских кенгуру и зайцах. И стала рассуждать вслух:
— Зеленым цветом растения обязаны хлорофиллу. Все растения. Если листья обесцвечиваются — значит исчезает хлорофилл. В полной темноте он не образуется. Но чего-чего, а солнечного света здесь хватает. Если бы недоставало магния или других микроэлементов, поражения не были бы такими молниеносными. «Белизна ползет». Что же это может быть? Жуки, черви? И это происходит в моем районе...
Крум оборвал ее размышления:
— Пошли! Потом будешь думать о своих растениях!
Она схватила его за руку.
— Я еду с тобой! Я должна понять, в чем там дело!
— Нет! — попробовал возразить ей Крум. — Ты не знаешь, что представляют собой мужчины, охваченные жаждой наживы. Ты не представляешь себе, что это за сборище авантюристов.
Похоже было, что он все-таки не знал своей сестры как следует. Она вскочила и двинулась ему навстречу — маленькая, хрупкая, но решительная.
— На этот раз я собираюсь заняться кое-чем всерьез!
Гурмалулу
должен был умереть. Его осудил по неписаному закону племени мудрый Джубунджава, который следил за соблюдением закона. Джубунджава был самым старым в роду, Джубунджава знал все предания и мифы, он знал все о духах и о чурингах, он умел колдовать и обезвреживать злые чары.
А Гурмалулу совершил грех. Он и сам сознавал свою вину. И поэтому сейчас покорно лежал лицом вверх на подстилке из травы и ждал смерти. Раньше, когда он был еще живым Гурмалулу, а не осужденным мертвецом, он, как и все черные люди его племени, спал лицом вниз. Если спишь на спине, душа может выскочить из открытого рта и больше не вернуться назад. Сейчас же душа должна была его покинуть.
Джубунджава перед этим направил на него заостренный магический жезл, сделанный из человеческой берцовой кости, и произнес зловещее заклинание:
— Когда захохочет бессмертный мальчик Табала, Гурмалулу умрет!
Бессмертный мальчик Табала — это была кукабурра. Скрывшись в кроне дерева, что стояло напротив, она сжимала в когтях пойманную змею. Эта птица предвещает беду. Даже змеи ее боятся. И вот сейчас от нее зависело, когда умрет Гурмалулу. А она не спешила. Мучила его. Сидела на ветке и с довольным видом оглядывалась по сторонам.
Гурмалулу не знал о существовании естественной смерти. Человек умирает или от раны, или от колдовства. Совершить колдовство — дело простое. Стоит только направить на врага магический жезл или подбросить его ему в хижину, на видное место, и человек умрет. Но тогда близкие жертве люди должны отомстить. Когда душа выходит через рот, она переселяется в какой-нибудь камень, дерево или пещеру. И живет там долго, пока мимо не пройдет женщина, которая ждет ребенка. Тогда эта душа вселяется в ребенка. Гурмалулу окинул взглядом поле. Он заметил камень, похожий на человеческую голову. Хорошо, если его душа поселится в этом камне. Только бы камень был свободным! А потом? В какого ребенка он перейдет? Эх, если бы ему посчастливилось родиться длинноносым белым человеком, чтобы не бегать от белых! Не смотреть все время в землю, а задрать свой длинный нос вверх и ходить, хвастаясь им!
С того места, где он лежал, осужденный мог видеть в двадцати шагах от себя все свое селение. Оно представляло собой несколько навесов, которых было столько же, сколько пальцев у него на руках. Навесы были сплетены из веток и покрыты листьями. По одному на человека. Мужчины сидели снаружи, скрестив ноги, и готовили свои копья, приделывая к ним новые наконечники из камня, из разбитой бутылки или из фаянсовых изоляторов с телеграфных столбов. А для того чтобы придать им необходимую форму, попросту обгрызали их зубами. Такие наконечники непрочны, они ломаются после первого же броска. И каждый раз надо делать новый. Другие шлифовали свои каменные топоры, которые не надеваются на рукоятку, а прямо берутся в руку. Третьи обстругивали лангуро — в одно и то же время нож, щит и приспособление для метания копий. Четвертые скоблили каменными ножами свои бумеранги. Возле мужчин вертелись собаки, тощие и голодные, как и их хозяева. С ними племя ходило на охоту за кенгуру, собаки приносили убитых бумерангами птиц или же сами бумеранги, если они почему-либо не возвращались. Женщины плели из своих волос мешочки для собранных фруктов, размалывали семена травы, положив их на камень и ударяя сверху другим камнем, готовили пищу в деревянных корытцах, которые ночью служили колыбелями для грудных детей. Все они, мужчины, женщины и дети, были совершенно голыми, если не считать сплетенных из крепкой травы поясков для подвешивания добычи да повязок из эвкалиптовой коры на головах, которые не давали волосам падать на глаза. Только на ногах было нечто вроде сандалий, тоже из эвкалиптовой коры. На руках надеты браслеты из перьев попугая. Женщины украшали волосы цветами. А с другой стороны, за пределами селения, стояла уединенная хижина юношей, которые не имели права жить вместе с семейными, так как еще не прошли обряда посвящения. Юноши стояли прямо, как журавли, согнув одну ногу и упершись ею в колено другой, и разговаривали по-мужски.
Гурмалулу невольно предался воспоминаниям. Когда-то и он, как все, жил в хижине юношей. Он поселился там после того, как ему сказали, что он уже достаточно вырос и что стыдно все время вертеться возле своей матери. А до того времени он делал все, что ему заблагорассудится. Черные родители — не такие, как белые. Они все позволяют своим детям. Они учат своих детей, что и как надо делать, но не наказывают и не бьют их. Вот и сейчас Нгалбара показывал своему сыну, как читать следы животных, поясняя это рисунками на песке. Хорошо было тогда Гурмалулу! Все братья его отца были и ему отцами, все сестры его матери — его матерями. У него был один отец и две матери младше его самого. Но они умерли рано от какой-то болезни, от которой умирало много детей племени. Но он выжил. В раннем детстве ему сделали отверстие в перемычке носа. Джубунджава перед этим положил ему на нос кусок льда и держал до тех пор, пока Гурмалулу не перестал чувствовать носа. Тогда он проткнул ему хрящ костяным шилом. Сделал большую дырку, потому что отец хотел, чтобы его сын был красивым. В дырку продели толстую палочку, чтобы заткнуть ноздри. Считается очень красивым, когда мужчина дышит через рот, а не через нос. как женщины.
Однажды Гурмалулу тяжело заболел. Это было тогда, когда они встретили группу белых, которые все чихали и вытирали свои длинные носы белыми тряпочками. Многие дни Гурмалулу чихал и кашлял. Какой-то демон поселился в его груди и душил его. Ему не хватало воздуха. Он весь дрожал. Его то бросало в огонь, словно во время лесного пожара, то он замерзал так, будто лежал на льду.
Тогда Джубунджава сказал:
— Белые демоны несут с собой смерть. После них остается смерть. Лицо смерти — это лицо белых. Белые — демоны смерти.
И, глядя на Гурмалулу долгим взглядом, добавил:
— Он не умрет. Вши все еще ползают по нему. Если они покинут его, значит, он обречен.
И Гурмалулу не умер.
Там, в лагере юношей, он научился всему, что должен знать и уметь настоящий мужчина: метать копье и бумеранг, делать наконечники, читать следы. Наконец пришло время обряда посвящения в мужчины. С того времени на груди его остались рубцы. Он доказал, что достоин стать мужчиной. Выдержал все испытания: голод, жажду и раны от каменного ножа, которые нанес ему Джубунджава.
Все напрасно! Потому что сейчас он должен умереть!
А вокруг расстилалась все та же степь, поросшая редкой травой. Кое-где высились огромные эвкалипты; некоторые уже цвели, и их кроны казались сейчас розовыми облачками, венчающими длинные белые стволы; другие должны были распуститься позднее. На востоке степь переходила в поросшую кустарником пустыню. Мёлга — колючая акация — росла в обширных непроходимых зарослях кустарника, где прячутся ящерицы, змеи и птицы. Из ее веток черные люди делают свои копья и бумеранги. А еще дальше на восток начиналась настоящая пустыня с волнистыми дюнами.
На песке росла дьявольская трава спинифекс, через которую и кенгуру боятся проходить. Далее на восток, юг и север простиралась каменистая пустыня, на которой вообще ничего не росло. На западе возвышались горы, обиталище Радужной Змеи. Но это было за пределами района, в котором охотилось племя Гурмалулу. Оттуда пошел «белый потоп». Так Джубунджава называл побеление листвы. Сначала люди радовались, потому что, оставшись без корма на западе, все животные переместились сюда. Никто не помнил прежде такой охоты. Никто прежде так не объедался. Животные бродили почти возле самого селения. Вот и сейчас, куда бы ни устремлял свой взор Гурмалулу, всюду он замечал то кенгуру, то эму, то муравьеда или ехидну, то одичавшего верблюда, козу или осла. Они не бежали от засухи. Да ведь кенгуру выдерживает без воды до трех лун. Даже когда они пасутся там, где есть ручьи, и то пьют раз в пять дней. А вслед за ними шли и дикие собаки динго, приползали змеи, ящерицы и скорпионы, прилетали жуки. Деревья почернели от птичьих стай: розовые и белые какаду, зеленые волнистые попугайчики, пестрые нимфы, совиные попугаи.
— Хорошая дичь! — говорили люди.
А Джубунджава отвечал:
— Столько много дичи — не к добру!
Хотя люди ему и верили, но все же были довольны. Не всегда бывает столько еды. А что потом будет — об этом они не задумывались. Вот и сегодня мужчины отправлялись на охоту. Растянулись цепью. Загонят кенгуру в западню, а там самый ловкий охотник племени пронзит его своим копьем. Раньше, когда у него еще не тряслись руки от чрезмерного употребления виски, Гурмалулу тоже ходил на охоту. Это он, Гурмалулу, умел свистом подманивать эму; подбрасывая горячие угли в норы опоссумов, заставлял их вылезать наружу. Это он, лучше, чем кто-либо другой, мог вытаскивать, не оборвав, из земли трехметровых дождевых червей. Женщины сейчас уже не выходили со своими колышками для рытья. Сейчас, когда было столько мяса, мужской еды, не было нужды в женской пище, в корнях, травах и зернах.

Возле его навеса сидела Руби. Она уже выглядела вдовой. Голова у нее была посыпана пеплом, к телу прикреплены зеленые веточки. Она подбрасывала в костер смолистые ветки эвкалипта и окуривала себя их дымом. Ногтями она в кровь изодрала лицо и все тело. Для нее, как и для всего племени, он был уже мертв. А Руби была хорошей женой. Она приносила ему много пищи. Гурмалулу взял ее, как полагалось по старому обычаю. Молодой воин, красивый и сильный, с нависающими над глазами черными бровями и приплюснутым носом, с большим красивым ртом с толстыми губами, с волосами, собранными на затылке, заплетенными палочками и травами и посыпанными красной пылью, с телом, разрисованным черной и белой глиной, Гурмалулу стоял тогда в одном ряду вместе с шестью другими юношами племени. Они ждали перед хижинами соседнего селения, откуда навстречу им вышли девушки, предназначавшиеся им в жены, и теперь каждая стояла перед своим избранником, наряженная и желанная. Напротив него стояла она. Руби. Глядя на него, она то улыбалась, то бледнела. Брачный обряд весьма суров. Не каждая невеста выживает после него. По знаку старейшины каждый молодожен обрушивает на голову своей избранницы древко копья и относит ее, потерявшую сознание, в свадебную хижину. И Гурмалулу ударил Руби. Но до сих пор ни разу не пожалел об этом.
А сейчас он должен был умереть! Точнее, он уже был мертв. И его Руби — вдова. Теперь уже не он, а его братья, другие отцы будут рисовать на песке следы зверей, обучая его сыновей, которые сейчас испуганно выглядывали из-за хижины. Они смотрели на него, но приблизиться не смели. Потому что Джубунджава, торжественно восседавший перед своей хижиной, с длинной белой бородой, грубой как корневище спинифекса. следил за тем, чтобы никто не преступал закона.
— Белые несут зло! — так говорил Джубунджава. — Поэтому черные должны избегать белых. Им нельзя селиться в резервациях, им нужно вернуться в пустыню, подальше от белых!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24