- А зачем?
- В принципе, незачем. Пока перед тобой стоит конкретная задача научиться ходить. Вернемся к таракану. У него отсутствуют мышцы, сухожилия, кости. Он не есть витаминов, однако тратит огромное количество энергии. Каким образом?
Благодаря оптимальному расходованию. Ему не нужно питать своей энергией груды мяса и костей.
- Но я же не таракан!
- Не хватало. Запомни: ходьба - очень экономная вещь. Если исключить лишние движения, окажется, что в процесс втягивается сравнительно небольшое количество мышц. Остальная энергия расходуется Бог знает на что. И прежде всего, на поддержание мыслительного процесса. Когда идешь, концентрируйся на самом процессе, отметай все лишнее.
- Халид, но я не курьер и не спортсмен. В Тибете, например, есть ламы лунг-гом-па, которые примерно таким макаром передвигаются на огромные расстояния. Но зачем это мне?
- Какой ты умный! Страх берет. Ты, вероятно, очень гордишься своим умом?
- Почему бы и нет?
- Представляю себе этого тщедушного забитого мальчика, который боится показаться во двор и вместо этого штудирует умные книжки...
Халид уже в который раз наступал на мои больные мозоли.
- Прошли годы, а ты все еще не вырос. По-прежнему думаешь защищаться от мира с помощью своего интеллекта. Но ты не Эйнштейн, твой ум ограничен страхом.
- Каким страхом?
- Страхом жизни. Живой, реальной жизни. Признайся, ведь жизнь совершенно безумная, абсурдная штука.
- Не согласен. А законы, карма?
Халид звонко расхохотался.
- Допустим, карма существует, хотя я в этом сильно сомневаюсь. Но что это дает тебе? Лично тебе?
Я задумался. Стоило бы разобраться в словах Халида, однако, увидев мое сосредоточенное лицо, он не смог удержаться от нового взрыва смеха.
- Когда ты думаешь, твое лицо тупеет на глазах, - заметил он. Наверняка, самое приятное выражение - когда ты спишь.
- Халид, прекращай, - мне эти выходки уже надоели. - Если не хочешь разговаривать серьезно - давай закончим эту беседу.
- Ах, как много эмоций! С каких это пор ты стал таким чувствительным? Я буду наступать тебе на пятки, пока не случится одно из двух: или исчезнут проблемы, или ты будешь давать мне сдачи. А иначе, - он махнул рукой неопределенно вдаль,
- мир широк. Иди куда хочешь, я удерживать не стану.
- Давай вернемся к правильной ходьбе, - сдался я. - и прекратим пустопорожний треп.
- Кто сказал, что это треп? Треп пролетает мимо ушей, а мои слова, похоже, впечатываются тебе прямо в самые мозги. Слушай, слушай! Один из навыков на пути Искусства - правильное слушание. А вместе с тем - правильное запоминание и искусство забывать. Ладно, ходьба - так ходьба. Начнем с основного. Как ты сам понимаешь, умение ходить никак не связано с какими-нибудь знаниями, которые твой вечно голодный интеллект надеется получить и без конца обсасывать. Вспомни состояние, когда ты идешь по дороге, и в спину дует ветер, подталкивая тебя.
Вспомни хорошенько, попробуй представить, как это было с тобой в последний раз.
Я начал вспоминать. Стояла осень, приблизительно конец ноября. В одиннадцать вечера ждать троллейбуса было уже бессмысленно. Разумеется, о такси нечего было и думать: стипендия закончилась неделю назад. Оставалось идти пешком. Моросил мелкий противный дождь, холодный ветер пробирал до костей. Поплотнее замотавшись в шарф, я поплелся вдоль дороги. Путь предстоял неблизкий: от конечной до конечной. Размокший кроссовок безжалостно хлюпал.
Не пройдя и четверти пути, я смертельно устал. Как по мне, ходьба - не лучшее развлечение, особенно в такую погоду. Начало отвратительно скрести в горле.
Кранты, подумал я, - как Бог свят, слягу на неделю.
С трудом я встал на ноги и двинулся дальше. Внезапно ветер переменился. Он стал дуть мне в спину - мощный, упругий, он уже не лез под шарф, а упорно толкал меня в спину. Буквально "на крыльях ветра" я добрался, вернее, долетел домой, не заметив, как прошло время. Самое удивительное, что, вопреки ожиданиям, я так и не заболел.
- Вспомнил? - прервал мои мысли Халид.
Я в деталях рассказал ему о моем путешествии в компании ветра.
- Отлично. Ветер - замечательная сила. Но об этом после. Главное ощущение, чувство, что кто-то подталкивает тебя в спину. Встань, как я тебе показывал.
Теперь вспоминай, наблюдай внимательно, что чувствует твое тело, мышцы, кости.
Особое внимание обрати на позвоночник. Отслеживай любое изменение.
Через некоторое время я ощутил легкое давление на спину. Это было похоже на то, как если бы меня подпирала мягкая стена. Тело расслабилось, по позвоночнику забегали мурашки.
- Накапливай это ощущение, - посоветовал Халид. - Не торопись. Жди, пока давление будет слишком сильным, чтобы стоять на месте.
Мягкая стена давила все сильнее. Наконец, тело не выдержало и двинулось с места.
Стена как будто того и ждала. Она толкала меня все сильнее и сильнее, пока я не побежал. Не было ничего прекраснее этого бега. Всегда я был очень далек от спорта, ненавидел тяжести, но особенно терпеть не мог бег. После первой сотни метров обычно сдавала "дыхалка", барахлило сердце, ныли ноги. Нынешнее мое ощущение было просто фантастическим. Я как будто не чувствовал ни легких, ни ног
- одно лишь движение, быстрое, плавное и прекрасное, как полет по сне. Вдоволь набегавшись, я вернулся к Халиду.
- Понравилось? - похоже, он был очень доволен.
- Еще как, - ликуя ответил я и подробно расписал все ощущения.
- Еще раз тебе говорю: не увлекайся! Любое новое ощущение твое тело воспринимает с телячьим восторгом. Запомни раз и навсегда: все, что мы делаем,
- просто инструменты. Их нужно иметь про запас и использовать по мере надобности. Когда ты привыкнешь правильно ходить, то просто перестанешь обращать на это внимание. Кстати, бегать как полоумный совсем не обязательно. Учись контролировать приходящую к тебе силу, использовать ее дозированно. Иначе она поработит тебя, свяжет экстравагантными ощущениями, и ты станешь простым наркоманом. Силой надо управлять.
Некоторое время мы сидели молча. Наконец, я нарушил молчание:
- Халид, расскажи мне о силе. Это похоже на то, о чем писал Кастанеда?
- Опять ты за свое. Если хочешь знать мое мнение, никаких сил вне нас просто не существует. Все эти духи, демоны, домовые, другая шелупонь только способы описания, метафоры. Они простые, потому что доступные. В них легко верить, особенно если сознание запугано, интуиция спит, а изменяться никак не хочется.
Сила - в тебе, в твоих клетках. Большинство из них спит мертвым сном.
- Интересно знать, почему?
- Потому, что никто ими не интересуется. Ну скажи: зачем тебе в твоей жизни передвигаться с помощью ветра или метать нож?
Я оторопел. Действительно, эти вещи были красивыми игрушками, не более того.
- Это новый опыт, - наконец проговорил я.
- Для тебя этот опыт - просто развлечение. Никакой практической ценности, зато какой простор амбициям! Никто из твоих друзей не умеет так бегать, а ты умеешь.
Никто из них не переживал таких состояний, которые переживал ты. Самое время начать думать, что ты отличаешься от других, что ты - не такой как все, а лучше и сильнее. Раньше этот обман удавался с помощью интеллекта, начитанности, теперь
- с помощью мистики.
- Но ты ставишь меня в тупик, постоянно противоречишь себе!
- А как же! Даже думать не смей, что у меня есть какая-то система, которой я хочу научить тебя. Искусство - это полное отсутствие системы, отсутствие правил. Мир таков, каков он есть, в нем нет постоянно действующих законов. Ты хочешь его упорядочить и занять достойное место, чтобы избегать одних опасностей и справляться с другими. Твой мир - это мир твоих убогих возможностей. А они, между прочим, не имеют никакого значения.
- Ничего не понимаю, - я замотал головой.
- Хороший ответ - всегда бы так. Если не понимаешь - говори прямо и не жди объяснений. Просто признайся себе и миру, признайся со смирением и с достоинством. А достоинство в тебе, кстати, и не ночевало.
- Почему это? - возмутился я.
- Да потому. Не умеешь проигрывать, не умеешь сдаваться. Не умеешь говорить правду.
- Да не хочу я проигрывать!
- Вот именно, не хочешь. Потому что боишься. Боишься признаться себе, что ты слабый. Затем и громоздишь вокруг себя сплошные амбиции. Но все они тоже какие-то жалкие, неуверенные в себе. Постоянно хочешь выглядеть лучше, чем ты есть, постоянно себе что-то доказываешь.
- И что с этим можно поделать?
- Дурацкий вопрос. Ты же не машина - тут подрихтуем, тут сменим карбюратор, глядишь - снова как ни в чем ни бывало. Твой деланный прагматизм меня искренне забавляет. Ничего не надо делать! Надо быть - быть тем, что ты есть. Спокойно, без понтов. И ждать, пока твои клетки вспомнят о своем предназначении и проснутся.
ГЛАВА 5. ГИПЕРРЕАЛЬНОСТЬ С некоторых пор я начал регулярные тренировки. Разумеется, ни о каком ноже речи не было; мы отрабатывали правильное передвижение и "врастание". Удивительно, однако я научился ходить очень легко и периодически пренебрегал троллейбусом.
Состояние во время ходьбы было замечательным: я как будто не чувствовал тела, не управлял им - оно двигалось само по себе. Не зря Халид обращал мое внимание на позвоночник - он словно ожил, стал гибким, но самое главное - я заметил движение энергии. Поток волнообразно шел от корней волос к кобчику.
"Врастание" тоже дало свои плоды. Тело чувствовало себя гораздо здоровее, исчезли обычные простуды, прекратилась давно мучившая меня изжога. Я практиковал "врастание" каждый вечер по часу-полтора; на это время я словно выпадал из окружающего мира, погружаясь в чувство "корней". Периодически Халид интересовался моими результатами.
- "Врастание" - это сердце всех практик, - как-то сказал он. - Люди болтаются по миру, как мусор, их носит туда-сюда, они лишены центра, основы.
Отсюда болезни, отсюда душевные драмы, самоубийства. Дело здесь не в упражнении
- просто эта форма подходит тебе. Главное - чувство корней, чувство глубины.
На самом деле, корни идут не в землю - ты умный, наверняка и сам догадался. Они идут вовнутрь, в тебя. Их притягивает твой центр, точка, вокруг которой собирается человеческое существо.
- Точка сборки? - помянул я Кастанеду.
- Называй как хочешь. Главное в том, что центр - это место, недосягаемое ни для ума, ни для чувств. По сути, там вообще ничего нет и делать там нечего.
Однако всякое действие или мысль должны начинаться именно там, а не на периферии. Вне центра - суета, шум, бесполезная трата сил.
- По-твоему, "корни" нужно пускать в центр?
- Что-то вроде. Скажу одно: ум сделать этого не в состоянии. Корни сами найдут дорогу, надо только указать им верное направление. И не торопить.
После этого разговора прошло больше двух недель, но никакого центра я не достиг.
Было приятное чувство внутренней глубины, покой, расслабленность - но не более того. Как назло, Халид куда-то уехал, и поделиться было не с кем.
Однажды, когда шел сильный ливень, я решил отложить обычное "врастание" на улице и попробовать то же самое в полусне. Я лег, расслабился и, почувстовав приятную истому, решил сильно не напрягаться. Корни росли сами по себе куда хотели, а я блаженно засыпал.
Казалось, я спал всего несколько мгновений. За окном стояло яркое утреннее солнце. Неужели ночь прошла так быстро? Я встал и подошел к окну. Пейзаж насторожил меня. Не было привычных деревьев, достававших как раз до моего четвертого этажа. Перед глазами расстилалось синее небо и бесконечные цветущие сады. Что за черт? Выглянув наружу, я в ужасе отшатнулся: подо мной было не меньше десяти этажей. Где я? Комната не изменила очертаний, все предметы были на своих местах. В коридоре играла набившая оскомину музыка, но выходить туда не хотелось.
Я вернулся в постель и лег. Сон не приходил. Голова была совершенно пустой и соображать не хотелось вовсе. Внезапно я подумал о Халиде - будь он здесь, наверняка что-то бы прояснилось. В ту же секунду я услыхал знакомое покашливание
- улыбающийся Халид отворил дверь (по ночам я запираю ее на замок) и вошел.
Одет он был очень странно: смокинг, бабочка, парадные туфли. Таким я не видел его никогда. В полном молчании Халид взял с полки книгу, открыл ее и жестом пригласил меня читать вместе с ним. Я встал - и вдруг понял, что это сон!
Разбудил меня, слава Богу, привычный звон будильника. Ошарашенный приснившимся, я долго не мог собраться с мыслями. Как правило, я очень тонко чувствую текстуру сна - зыбкую и нереальную. Иногда у меня бывало чувство, что я сплю и вижу сон.
Однако здесь я мог поклясться - никогда я не видел ничего реальнее. Можно сказать, это была гиперреальность! Каждая вещь была невероятно ощутимой. Глядя на стул, я чувствовал, как он склеен, как пригнаны его детали, ощущал фактуру лака, полировку, ткань обивки и каждый ее волосок. Не говоря уже о смокинге Халида.
Как только представилась возможность, я подробно пересказал Халиду свой сон. Он, казалось, остался равнодушен.
- Сон тут ни при чем. Здесь нет никакого достижения. Обрати внимание на одну вещь - ты назвал ее "гиперреальностью". В принципе, это тоже игрушка, но довольно полезная, если с умом ею пользоваться.
- Как именно?
- Ты чувствовал, как устроен стул во всех подробностях. Осталось только одно - стать этим самым стулом.
- Как это - стать?
- Очень просто. Углубиться в ощущения и потеряться в них, сдаться им. Вернее, если ты не сопротивляешься, они сами увлекут тебя.
- А зачем?
- За всем. Ты живешь в мире, как слепоглухонемой. Ничего не видишь, не слышишь, не чувствуешь. Вещи существуют, а тебе без разницы.
- Что ты имеешь ввиду?
- Не притворяйся. Мир для тебя - закрытая книга. Глаза видят только привычные вещи, а непривычных либо не замечают, либо пытаются переделать под привычные. То же - уши. Я уже не говорю об ощущениях. Представь цветок. Ты видишь его форму и цвет, обоняешь запах, чувствуешь структуру стебля, лепестков. Все это - отдельные вещи, элементы. Сколько тебе удается наслаждаться цветком? От силы, минут пять. Дальше становится просто скучно, ум требует новой пищи. Нужно уметь воспринимать цветок как целое, как волшебство.
- Значит, для этого я должен стать цветком?
- Вот именно. Не обязательно цветком. Можно камнем. Или тараканом.
- Похоже, это твои любимые животные.
- Не остри, да еще так неумело. Кстати, юмор для тебя - тоже закрытая вещь.
Хорошо смеется только свободный человек.
- Свободный и сильный - это одно и то же?
- Вовсе нет. Свободному человеку легче стать сильным, чем наоборот. Свобода легко впитывает любые качества, а сила зачастую бывает туповата. Кстати, свободный человек может выбрать быть слабым - на то он и свободный.
- Давай вернемся к тараканам.
- Давай. Чтобы стать собой, надо научиться быть другим. Нет нужды быть тараканом и пожирать объедки - достаточно просто побывать в его шкуре.
Разумеется, временно. А там, глядишь, - понравится. Учись принимать любой облик
- только так можно выйти за границы страхов и прочей дребедени. Учись чувствовать мир изнутри, искать новый опыт. Пойми, твои клетки по сути идентичны клеткам любого живого существа, их объединяет единая память, единое сознание.
Когда-то ты был динозавром, когда-то - водорослью. Ты можешь найти общий язык с летучей мышью, белкой, змеей.
- По-моему, ты говоришь нереальные вещи. Или такое доступно только высоким магам типа Дона Хуана.
- Да плевать мне на твое мнение! Подумаешь, он настолько крут, что может себе позволить сомневаться в том, чего никогда не пробовал. Ты думаешь, что должен верить мне? Чушь собачья! Просто вместо того, чтобы внимательно слушать, ум городит убогие концепции, ограничивая свои возможности. Не надо мне твоей веры, я не священник и не Дон Хуан! Я хочу, чтобы ты умел слушать с доверием - так можно слушать человека, можно - шум дождя. Может быть, дождь говорит важные для тебя вещи? Он не требует веры - он ждет доверия. Улавливаешь разницу?
- Ну, допустим.
- Ни хрена не "допустим". Вера - это настройка ума. Ты подчиняешь ум определенной, приемлемой для него концепции, и запускаешь на полную катушку, подчиняя чувства и эмоции. Вера - это слепой, глухой и безумный баран.
Идеальный христианин идет на крест, не задумываясь, зачем ему самому это нужно.
Мусульманский фанатик взрывает автобус с детьми, считая, что его Аллах искренне в этом нуждается. Иудейский фанатик убивает мусульманского фанатика, и дальше - бесконечная кровь, резня, страдания. Вот тебе вера.
- А доверие?
- Доверие - совершенно другая штука. Оно не закрывает, а открывает сердце.
Доверие не нуждается в концепциях, оно не выносит оценок. Если ты доверяешь человеку, ты просто соглашаешься разделить с ним его путь. Ты становишься его компаньоном, сотрудником, а не слугой. Доверие - это чуткие глаза и уши, внимательный и незакрепощенный ум. Это осознание.
- По-твоему, в вере нет доверия?
- Нет и быть не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12