– Полезли! – хором ответили мы.
Тропинка петляла в зарослях кустарника, огибая отвесные склоны. Под ногами осыпались камни, и, чтобы не упасть, приходилось хвататься за колючие ветки. Но все это было вполне терпимо. Пока мы продирались сквозь колючки и протискивались между валунов, небо стало слегка светлеть. Близился рассвет.
На вершине мы сели передохнуть. Отсюда открывался великолепный вид. Мы же могли оставаться незамеченными, укрытые выступом скалы и кустарником. Внизу на открытом пространстве были выстроены в круг огромные камни, каждый высотой примерно в два человеческих роста и соответствующего объема. Внутри круга располагался самый большой камень, будто расколотый пополам ударом нечеловеческой силы. Это был алтарь. От всего этого сооружения веяло такой древней мощью и силой, что по моей спине побежали мурашки. Я смотрела и думала о древних людях, которые прилагали поистине фантастические усилия, чтобы построить этот храм. Камни явно не местного происхождения. Поблизости ничего подобного не было. Значит, их притащили Бог знает откуда и водрузили здесь, на этой поляне. На это мог потребоваться труд не одного поколения.
Мои спутники зашуршали мешками и вытащили на свет Божий бутылку минеральной воды, что-то завернутое в салфетку и – что было особенно приятно – жестяную коробку с моим любимым песочным печеньем.
– Нужно поесть. Позже не будет времени, – сказал Андрей. – Скоро рассвет. Вот-вот внизу появятся люди, чтобы встретить его по старинному обычаю. Я не хочу ничего пропустить.
– Они всегда встречают рассвет именно здесь? – спросила я с набитым ртом.
– Четыре раза в год. В дни весеннего и осеннего равноденствия и летнего и зимнего солнцестояния. Сегодня как раз день весеннего равноденствия. Потому мы здесь, – ответил Гиббоне.
Через несколько минут от припасов ничего не осталось. Мы расселись поудобнее (насколько это было возможно на небольшой каменистой площадке) и стали смотреть вниз. Жрицы древнего культа не заставили себя ждать. Их вид меня разочаровал. Обыкновенные женщины, молодые и средних лет, одетые в современную одежду, собрались у камней. Их было пятнадцать. Каждая из них держала в руках небольшой сверток, как будто бы собралась в баню. Не знаю, чего я ждала, но только не жриц в джинсах. Никакой мистики, никакой романтики, все чертовски прозаично. Они попрятались по кустам и вскоре появились вновь, уже облаченные в одинаковые белые балахоны. При ближайшем рассмотрении балахоны оказались обыкновенными простынями, обернутыми вокруг тела и закрепленными на левом плече.
Я еле сдерживалась, чтобы не захохотать. Тем временем жрицы деловито выстраивались в круг. Каждая стояла у своего камня. Одна из них, пожилая женщина, видимо главная, встала у алтаря. Она взмахнула рукой и высоким резким голосом запела. Скорее, это было не пение. Она произносила речитативом какой-то текст на непонятном мне языке. Андрей шепотом сказал, что это гэльский язык, а песне-молитве Бог знает сколько тысяч лет.
Словам главной жрицы начали вторить другие женщины, их подхватывало и умножало эхо. И вдруг мне показалось, что нарастающий звук исходит от самих камней. Женщины стали двигаться. Они раскачивались на месте, поднимая руки, сходились в круг и расходились вновь, не переставая петь. Этот странный хоровод зачаровывал. Я забыла о том, что живу в двадцатом веке, что смотрю на обычных теток, одетых в простыни. Во мне проснулось что-то первобытное, дикое, жаждущее чуда…

Я украдкой посмотрела на Андрея. Он не был похож на очарованного человека. Скорее, в его глазах читался научный интерес. Он внимательно всматривался в женщин, очевидно отмечая их перемещения, и что-то ел слышно бормотал про себя. Гиббонс что-то зарисовывал в блокноте.
Внезапно женщины внизу замерли на своих местах и замолкли. В эту секунду они стояли, разделившись на два полукруга. Главная жрица простерла руки к небу и громко выкрикнула какие-то слова. Смолкло эхо, и вот на горизонте показался край сияющего диска. Первый луч восходящего солнца упал на алтарный камень и осветил его, пройдя ровнехонько по той линии, которая разделяла танцующих. Женщины встретили это радостными возгласами. По-видимому, обряд закончился.
– Через некоторое время они разойдутся, и мы спустимся вниз. Осмотрим место, – вполголоса сказал Гиббонс.
Я с трудом приходила в себя. Казалось, овладевшие мной темные силы отступили ненадолго, но в любой момент могут вернуться и смести в одну секунду всю цивилизованную оболочку. Все мы первобытные люди, только притворяемся цивилизованными, ведь этого требует от нас общество. Но если вдуматься, как хрупка цивилизация, как эфемерны ее достижения… Достаточно небольшого наводнения или извержения вулкана – и гибнут города, а люди оказываются так же беззащитны перед буйством стихии, как и тысячи лет назад. А что сказать о буре первобытных эмоций, которая бушует в каждом из нас в экстремальной ситуации!
Андрей обсуждал увиденное с Гиббонсом. Похоже, они были довольны. Удовлетворили свой научный интерес. К тому же поиграли в подглядывающих мальчишек, ведь именно такой мальчишка живет в каждом мужчине.
– А почему там были только женщины? – спросила я.
– Дело в том, что это очень древний культ, относящийся к временам матриархата. Тогда женщина стояла во главе рода, женщина была связана с потусторонним миром, а мужчине оставалось лишь служить женщине. Позже женщины лишились власти, но тайные женские союзы сохранились. И дожили до сегодняшнего дня. Я думаю, сейчас эти жрицы не понимают и половины того, что делают и произносят. Они механически повторяют то, чему их научили матери, а тех – бабушки. А смысл затерялся в веках, сам обряд оброс позднейшими изменениями. То, что мы сейчас видели, не имеет ничего общего с подлинным обрядом, который, по-видимому, пришел с севера, из Скандинавии. Нужно приложить немало усилий, чтобы вычленить сохранившиеся древнейшие элементы. – Андрей задумчиво поглаживал подбородок.
Женщины разошлись, тихо переговариваясь между собой. Мы еще немного подождали для верности и стали спускаться. Спуск оказался сложнее, чем подъем. Несколько раз я была близка к тому, чтобы покатиться кубарем вниз по склону. Когда наконец мы добрались до ровной земли, мои ноги тряслись и подкашивались. Я чувствовала, что обратный путь мне не под силу. Андрей тоже заметно устал. Он тяжело дышал, на лбу блестели мелкие капельки пота. Его элегантные ботинки от пыли приобрели неопределенно-серый цвет и превратились черт знает во что. Только Гиббонс, казалось, был неутомим.
– В моих родных местах не было ни одной ровной дорожки. Только извилистые горные тропки, – улыбнулся он на мой удивленный взгляд.
Мы разбрелись между камней. Андрей и Уильям говорили о том, что каждый камень соответствует определенному светилу. Они говорили о древних временах, когда люди поклонялись силам природы, солнцу и звездам, и из первобытной магии постепенно выросла наука. Свидетельство тому – эти огромные каменные глыбы, расположенные строго в определенном порядке. Потребовались невероятно точные расчеты и труд поколений, чтобы возвести этот храм, не блещущий архитектурным изяществом, но слитый с самой природой, наполненный ее силой.
Я подошла к алтарному камню. Его поверхность была выщерблена дождями и ветрами. Мне захотелось прикоснуться к этой шершавой поверхности. Я протянула руку и услышала странный звук. Не то жужжание, не то гудение. То ли большой шмель пролетел совсем рядом, то ли автомобиль пронесся вдалеке. Я отдернула руку. Звук прекратился. Может, в ушах звенит от усталости? Я снова потянулась к камню, и моя ладонь ощутила созданный природой рельеф. Снова послышалось гудение. Я поняла, что это гудит камень. Я хотела позвать Андрея, сказать ему об этом, но тут на меня навалилось что-то дикое, страшное, лишающее воли и разума.
Я лежала на чем-то жестком и неудобном. Меня окружала кромешная тьма. Через пару секунд я поняла, что мои глаза закрыты. Я пошевелила руками, потом ногами. Все, кажется, в порядке. В висках отдавался пульс. Частый, но ровный. Я чуть приоткрыла левый глаз и тут же зажмурилась. Ничего не произошло. Тогда я открыла оба глаза и обнаружила, что сквозь сгущающиеся сумерки проступают силуэты деревьев. Я лежала в лесу на искривленных корнях здоровенного дерева. Как меня сюда занесло, где Андрей и почему сейчас опять ночь? Последнее, что я помнила, было ясное утро.
Я уселась на один из корней и осмотрелась. Невдалеке от меня высился каменный круг. Как я оказалась за его пределами? Я же помню, что была внутри круга и рассматривала алтарный камень. Возможно, я потеряла сознание и скатилась вниз под уклон. Думать получалось плохо. Голова трещала. Мысли расползались. Вдруг вдали я услышала крики, конское ржание и одиночные выстрелы. Как можно охотиться ночью? Через несколько минут между деревьями замелькали красные мундиры, вновь послышались выстрелы. Такие костюмы я позавчера видела в музее, на экспозиции, посвященной войне Шотландии за независимость. Красные мундиры и красные бриджи носили злодеи-англичане.
Всадники исчезли из поля моего зрения. Судя по всему, они кого-то преследовали. Тут я увидела, как человек в кильте с театральной выразительностью грозит кулаком вслед умчавшимся англичанам и что-то выкрикивает, видимо проклятия. Так вот в чем дело! Кажется, здесь снимают фильм на историческую тему. Очередное «Храброе сердце», в главной роли Мэл Гибсон. Но на кой черт им снимать ночью в лесу, да еще в такой глуши? По-моему, проще построить павильон с декорациями. Очевидно, странные причуды режиссера. Я плохо разбираюсь в съемках, но где же операторы с камерами и осветители с их огромными лампами? Может, режиссер специально заставляет своих актеров бегать ночью по лесу и таким образом вдохновляется? В любом случае, не стоит вмешиваться в творческий процесс. Я встала и направилась в сторону от места съемок.
Неожиданно сзади и чуть справа от меня раздался тихий шорох, хрустнула веточка, и я почувствовала чью-то руку на своей талии, а вторая чья-то рука зажала мне рот. Рука была мне знакома. Андрей! Но что за дурацкую игру он затеял?
– Пусти же меня, чудовище. Что это за шутки? – промычала я сквозь жесткую ладонь.
Я высвободилась, ожидая увидеть знакомую ухмыляющуюся физиономию. Неплохо бы закатить по ней пощечину, думала я мечтательно, за дурацкие шутки, за то, что бросил меня в лесу, и вообще за все. Но передо мной стоял незнакомый человек в красном мундире с какими-то золотыми нашивками. Видимо, один из актеров. Скорее всего, играет офицера.
– Так вы не Эндрю… – Я была разочарована.
– Нет, – подтвердил он. – Впрочем, так зовут моего кузена. Но вряд ли вы путаете меня именно с ним, мы нисколько не похожи.
Не знаю, как насчет семейного сходства с кузеном, но я с ужасом поняла, что он чертовски смахивает на Андрея. То же сложение, тот же разрез серых глаз, те же вьющиеся светлые волосы. Только у этого актера волосы были длиннее, убраны с лица и перевязаны лентой. И его кожа была темнее, чем у Андрея, она казалась загрубевшей от солнца и ветра. Любопытно. Может, это какой-нибудь дальний шотландский родственник Андрея, о котором он и сам не знает? К примеру, у этого самого шесть раз прадедушки могли остаться дети в Шотландии. Может, он тут беременную жену бросил, а сам сбежал в Россию. И с тех пор живут на свете две ветви семьи Рэндалл – русская и шотландская.
– Как вас зовут и кто вы такой? – спросила я требовательно. Он все еще держал меня за талию, что было не слишком приятно.
– Имею честь представиться: капитан Джонатан Рэндалл, эсквайр, к вашим услугам, – он отвесил шутовской поклон. – А вот вы кто такая? Что вы здесь делаете, одна, в столь поздний час и в столь неподходящей одежде?
– Хотела бы я это знать, черт побери! – ответила я. Интересно, чем ему не понравилась моя одежда? Брюки как брюки, разве что грязные. Но как он себя назвал? Джон Рэндалл? Неужели далекий предок Андрея такой важный персонаж местной истории?
– Вы были здесь не одна, с неким Эндрю. И кто же он такой? Местный пастух? Или крестьянин? Вряд ли, от вас не пахнет навозом. Как ваше имя, мадам? – Наглый актер довольно крепко сжал мой локоть.
– Джулия Ормонд! Но я не снимаюсь в вашем фильме, меня уже пригласил Никита Михалков! – Я начинала злиться. Почему я должна отвечать на его вопросы? – Пустите меня, я не собираюсь мешать вашим съемкам. Я просто хочу понять, где я нахожусь и где мой муж. Он должен быть неподалеку, наверное, ищет меня.
– Жюли Арман… – Он повторил имя американской актрисы с нарочито французским произношением. Похоже, он поверил, что это мое настоящее имя. Актер, который не слыхал о Джулии Ормонд, – странный актер.
– Француженка, которая случайно оказалась на поле боя. Любопытно. Вы говорите, с вами был ваш супруг? Что же произошло с ним, с вашими лошадьми и слугами? Вы не заставите меня поверить, что леди из высшего общества путешествует пешком и без сопровождения, да еще в таком нелепом костюме. – Он все еще держал меня за локоть.
– О да! Разумеется, у нас были лошади и примерно десяток слуг, но они разбежались, едва заслышав выстрелы. Оставьте меня в покое, сумасшедший!
Меня раздражал этот заигравшийся актер. Я дернулась и оставила у него в руках половину своего рукава, но удрать мне не удалось. У него была крепкая хватка. Впервые я пожалела, что не занималась спортом и прогуливала школьные уроки физкультуры. Кто ж знал, что я попадусь в лапы какого-то ненормального…
– Не спешите, мадам Арман. Я должен выяснить, с какой целью вы здесь находитесь. Признайте, обстоятельства указывают на то, что вы оказались в этой местности неслучайно. Ваш странный маскарад не введет меня в заблуждение. Почему вы подстригли волосы и переоделись в мужской костюм? Уж не потому ли, что вы французская шпионка и пытаетесь бежать?
– Прекратите задавать мне идиотские вопросы. Где ваш режиссер, в конце концов? Я случайно оказалась в этом проклятом лесу и не собираюсь играть в ваши игры. Роль Джона Рэндалла удалась вам прекрасно, не спорю, но всему есть пределы. Я не актриса! А вы не Джон Рэндалл!
– Режиссер? Актриса? Вы изъясняетесь очень странно. И смею вас уверить, я и есть капитан Рэндалл, командующий фортом Уильямс.
У меня кружилась голова. Капитан Рэндалл. Джонатан Вулвертон Рэндалл, двойной агент, французский гувернер, скончался от апоплексического удара в возрасте шестидесяти четырех лет. Я брежу. У меня был солнечный удар, я упала и ударилась головой, и все это – плод воспаленного воображения. Сейчас я приду в себя, галлюцинация исчезнет, и я увижу Андрея и Гиббонса. Кажется, героини книжек в таких случаях щиплют себя за руку. Я тоже на всякий случай ущипнула себя за руку. Но, как обычно бывает в книжках, Джонатан Рэндалл, капитан, командующий фортом Уильямс, не исчез. Он продолжал говорить:
– Вы удивлены? Не ожидали меня встретить. Видимо, я нарушил ваши планы. Что ж, сударыня, соблаговолите отправиться со мной в форт, где мы сможем спокойно побеседовать. Я уверен, что вы сообщите мне немало интересного. Всегда приятно пообщаться с изысканной дамой. А вы несомненно изысканная дама. Вы не крестьянка. Эти духи, эта нежная кожа, тонкие пальцы и эта дорогая обувь великолепной работы выдают вас с головой..
Дорогой обувью он назвал мои уличные ботинки на толстой подошве со шнурками, довольно-таки грязные и разношенные. Идиот. Что он, дорогой обуви не видел? А может, и не видел. Черт побери, что же происходит? Мне нужно сосредоточиться и вспомнить, что произошло, а этот тип не оставляет меня в покое.
Вдруг он с силой толкнул меня в сторону. Спиной я оказалась прижата к стволу какого-то дерева. Я ощутила на своем лице его дыхание, в котором смешивался запах табака и алкоголя. Его руки бесцеремонно схватили меня за плечи, а губы впились в мои. Это было отвратительно. Я пыталась отвернуться, вырваться из этих диких объятий, но он только крепче сжимал меня. Я лихорадочно соображала, что делать. Ни разу в жизни я не сталкивалась с насилием. Очень давно я читала какие-то советы для женщин, подвергшихся нападению, но они сейчас совершенно не годились. У меня не было при себе газового баллончика или маникюрных ножниц. Ни к чему было кричать «Пожар!», все равно никто не придет на помощь. Не получится и бежать к ближайшей остановке или освещенной витрине – в лесу не ходят троллейбусы и не работают магазины. Совет не злить насильника криками и сопротивлением показался мне и вовсе странным. И я постаралась завизжать как можно громче, одновременно пнув его коленом куда придется. Пришлось, видимо, куда нужно. Капитан Рэндалл зашипел и согнулся пополам.
Я оттолкнула его и побежала не разбирая дороги. Впрочем, никакой дороги и не было. Через несколько шагов я споткнулась и налетела головой на дерево.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29