Он пытался откликнуться, но у него ничего не получалось. Его сотрясло рыдание.— Господи, я пропал, я в аду!Чьи-то руки мягко обняли его за плечи, чья-то борода щекотала его щеку. Отец! В детстве отец всегда был рядом, когда на него набрасывались ночные страхи, и, обнимая его, отгонял их своими словами.— Я в аду! — простонал он опять.— Все в порядке, сынок, ты не сделал ничего плохого. Это просто дурной сон.Дрожа, он пытался стряхнуть с себя этот кошмар. Все же видели в нем воплощение силы, все брали с него пример! О господи, почему он не может быть просто испуганным мальчиком? Ведь именно таким он ощущал себя все это время! Но для окружающих он был генералом, послом республики и, превыше всего, героем войны, уничтожившим десятки тысяч врагов и спасшим их всех.— Все хорошо, сынок, я понимаю, — шептал старик. Боже, как ему хотелось хотя бы раз, хотя бы на миг стать ребенком и разрыдаться на плече этого старика, пока весь ужас, переполнявший его, не изойдет слезами.Если бы можно было хоть ненадолго вернуться назад, в прошлое! Иногда, очень редко, оно ему снилось, всегда один и тот же прекрасный сон. Он по-прежнему ученик квакерской школы Оук-Гроув в Вассалборо. В воздухе плавает аромат цветущих яблонь, и, повернув голову, он видит за окном плавную гармонию Кеннебекских холмов. Сон был пронизан сладостно-горьким чувством, тоской по той давней невинной поре, когда он бегал среди высокой травы на берегах Кеннебека, а его пес радостно скакал рядом с ним. Ах, если бы каким-то чудом оказаться там снова, вдохнуть знакомые запахи долины, погрузиться в ее ленивый покой! Возродить то время, когда он еще не ушел на войну и не потерял свою невинность навеки. Укачиваемый Дмитрием, Винсент постепенно возвращался к действительности. Старик почувствовал это и отпустил его.— Не беспокойся, сынок, — прошептал Дмитрий. — Я понимаю. Я и раньше слышал, как ты кричишь во сне. Но я решил, ты не хочешь, чтобы я знал, и не вмешивался. А на этот раз я не удержался и рад этому.Винсент в смущении отвернулся, но старик, взяв его за плечи, повернул к себе.— Там, при всех, — прошептал он, кивнув на дверь, — все будет по-прежнему. Я буду твоим адъютантом, а ты моим генералом. Но ведь ты живой человек. Я понимаю, как тяжело жить с таким грузом на душе. И если человек мучится оттого, что убивал, это только естественно. Не волнуйся, старый Дмитрий никому не выдаст этот секрет, — улыбнулся он. — А я, зная его, еще больше уважаю тебя как настоящего воина и мужчину.Винсент изо всех сил старался удержать горячие слезы, выступившие на глазах. Не в состоянии вымолвить ни слова, он лишь благодарно кивнул старику.— А теперь поднимайтесь, генерал, — произнес Дмитрий уже совсем другим тоном. — Мне ведь надо было разбудить вас так или иначе.— Что случилось? — Сон сразу слетел с него, кошмары забились в укромные уголки души, чтобы позже выползти оттуда снова. — Враги напали на Рим, мой генерал. Похоже, нам снова придется воевать. Марк хочет немедленно видеть вас.— Господи Иисусе! Опять?!Он вскочил на ноги. Дмитрий уже отдавал распоряжения ординарцам.— Что именно произошло? — спросил он нетерпеливо, в то время как Дмитрий с двумя ординарцами помогали ему собраться.— Полчаса назад к Марку прибыл гонец с сообщением, что вскоре после полуночи на Остию было совершено нападение с моря.— Значит, они в пяти милях отсюда, — проговорил Винсент, бросив взгляд на часы, тикавшие на камине. Стрелки показывали около трех часов ночи. Кто бы ни были нападавшие, к настоящему моменту они уже могли нанести Остии ощутимый урон или даже хуже — двинуться вглубь территории. — Это не тугары?— Нет, люди. Но кто такие — неизвестно.Это было уже легче. В течение зимы отдельные группы вооруженных бандитов нападали время от времени на юго-восточную границу римских владений в нескольких сотнях миль от столицы. Несколько тысяч было взято в плен, и враги отступили. Казалось, они навсегда исчезли с лица Валдении.Винсент пристегнул саблю и внимательно осмотрел себя в бронзовое зеркало. Даже в три часа ночи посол должен быть спокойным и собранным, предстать перед людьми безупречным военачальником и государственным деятелем, — неважно, что ему всего-то двадцать лет от роду. Он расстегнул кобуру и, достав револьвер, проверил капсюли и патроны. Это был кольт, подарок Эмила, которым он очень дорожил. Толку от него было мало, но впечатление он производил. Во всем мире таких было не больше десятка-двух. Винсент крутанул барабан и спрятал кольт в кобуру.— Пусть Пятый Суздальский вместе с артиллерией выстроятся перед дворцом консула.— Я уже поднял их по тревоге, — ответил Дмитрий.— Очень хорошо, — улыбнулся Винсент. — У нас подписан договор с Марком, и надо, чтобы он сразу увидел, что мы готовы подтвердить свою верность ему на деле. Ситуация пока не ясна. Может быть, это всего лишь какие-то пираты. Правда, и Карфаген проявлял в последнее время активность. Ну пошли.Он вышел в коридор, и караульные, стоявшие возле дверей, вытянулись по стойке «смирно». Встретив взгляд Винсента, они кивнули ему. Он вопросительно поглядел на Дмитрия, но двинулся дальше, не желая задавать лишних вопросов.— Они думают, что тебе снятся старые битвы. Обычные солдатские сны, только и всего.Обычные солдатские сны. Господи помилуй. Ну да, кто же он еще, если не солдат?— Ну что ж, посмотрим, не потребуется ли опять наше искусство, — пробормотал он самому себе. Выйдя из дворца, они направились к форуму, возле которого уже собралась толпа. Южная половина неба была освещена заревом пожара. Да, похоже, опять придется убивать. Желудок его сжался от волнения и страха.Прищурившись, он пытался разглядеть в разрывах клубящегося тумана отделенную от него полосой воды Остию, небольшой порт на берегу Внутреннего моря, расположенный в том месте, где река Тибр, преодолев последние пороги, впадала в залив.Большую часть города скрывала низкая гряда холмов. Хорошо было видно лишь поднимавшиеся к небу языки пламени да с полсотни галер, двигавшихся к берегу. «Восстанавливать все это придется долго», — подумал Винсент хмуро, глядя на огонь, охвативший весь город от одного конца до другого.Винсент опустил бинокль и предложил его Марку, который с любопытством посмотрел на устройство.— Он позволяет видеть на большом расстоянии, — пояснил Винсент.Марк поднес бинокль к глазам и, наведя его на галеры, сердито воскликнул:— Карфагеняне!— Но зачем им это надо? — размышлял Винсент вслух. — Если верить сообщениям разведчиков, они сами ожидают орду месяцев через шесть или восемь. Не вижу никакого смысла в этом нападении.Винсент обернулся назад. По мощеной дороге, извивавшейся в широкой долине, в их сторону двигалась колонна римских резервистов, в основном рабов. Первый римский легион — единственный, проводивший регулярные учения после того, как были отброшены тугары, — расположился на склоне холма, образовав передовую позицию около тысячи ярдов по фронту. Сразу за ними стоял 5-й Суздальский полк, а рядом с ним — новродские батареи легкой артиллерии.Их переход из Рима прикрывала сотня конников, отогнавшая отряд вражеских лучников, выдвинутый, чтобы помешать им. До сих пор все вроде бы развивалось по плану. Их передвижение было скрыто от врага грядой холмов, на которых выстроились цепочкой воины с копьями и луками, однако эта же гряда не позволяла и им самим увидеть, что делает противник.«Карфагеняне сделали все очень расчетливо, — вынужден был признать Винсент. — Они полностью отрезали Остию, и ни один житель не может проникнуть через этот кордон и рассказать нам, что творится в городе».— Все это очень странно, — произнес Марк, все еще глядя в бинокль.— Почему?— Если бы это был пиратский набег, то к этому времени они уже удрали бы. Они же не полные идиоты и прекрасно понимают, что у нас находится полк вашей пехоты и две батареи, которым, с вашим оружием, ничего не стоит перебить их всех и уничтожить их корабли.— Не исключено, что у них есть такое же оружие, — криво усмехнулся Винсент.— То есть как? — изумился консул.— Еще до нападения тугар мы продавали Карфагену мушкеты, порох и пушки в обмен на медь, цинк и свинец.— Вы что, сошли с ума?!— У нас не было выхода.Марк негодующе фыркнул, холодно глядя на Винсента.— Нам позарез был нужен металл, чтобы выжить, иначе мы просто не могли бы сражаться. А теперь они, возможно, научились изготавливать такое же оружие.Винсент жестом попросил у Марка бинокль. Несколько минут он внимательно осматривал гряду холмов, но ничего, кроме цепи лучников на середине склона, не обнаружил.— Они ничего не предпринимают. Но и уходить явно не собираются. С судов на берег высаживается все больше людей.— Надо ударить по ним сейчас, пока еще не все высадились, — пробурчал Марк.Однако Винсенту что-то подсказывало, что торопиться не стоит.— Не исключено, что это именно то, чего они от нас ожидают.— Чем дольше мы ждем, тем больше у них становится сил! — возразил консул.— Там мои плантации! — сердито воскликнул Петроний, самый старший из сенаторов. — Через какой-нибудь час они займут весь берег, и погибнет все мое поместье. Надо действовать немедленно!— Джентльмены, но ведь это же предельно ясно! — убеждал их Винсент. — Они засели там, чуть ли не умоляя нас напасть на них. Давайте подождем, пока туман хотя бы немного рассеется и станет видно, с чем мы имеем дело. Тем временем мы можем для отвода глаз выслать вперед небольшой отряд, который заодно произведет разведку боем и сможет приблизительно оценить их силы.— Я думал, это серьезный союзник, Марк, — взорвался Петроний, — а теперь я вижу, что это просто мальчишка, который трясется при виде противника.Винсент ответил Петронию холодным взглядом. Старый сенатор восседал на коне, широко раскинув ноги; его огромный живот покоился на конской спине. Налице его была разлита нездоровая бледность и виднелись отметины оспы, что делало его похожим на маску из застарелого воска и придавало ему жесткое, почти каменное, выражение. Петроний глядел на Винсента так, будто тот был ничтожнейшим из слуг.— Я не буду оспаривать ваше решение, каким бы оно ни было, — спокойно сказал Винсент Марку. — Что же касается меня лично, то я участвовал в тяжелейшей войне против тугар и прошел путь от рядового до генерала, получив свое звание за то, что делал на поле боя.— Бывший раб, как и все их войско, — высокомерно произнес Петроний с подчеркнутым сарказмом.— Свободный человек, как и все наше войско, — парировал Винсент, бросив на Петрония гневный взгляд и сожалея о своей автобиографической тираде, которая лишь увела их в сторону от главного.— Одно другому не мешает, — презрительно ухмыльнулся Петроний.Винсент опять обратился к Марку:— Давайте все-таки подождем, пока над морем не разойдется туман. Увидим, что там делается, и тогда уже атакуем.В глазах консула промелькнуло колебание, но затем он отвернулся.— Выступаем немедленно. Чем дольше мы будем выжидать, тем больше пострадаем от их бесчинств, — отрезал он и спросил Винсента с явным вызовом в голосе: — А что собираетесь делать вы, мой благородный союзник?Винсента выводили из себя пренебрежительные взгляды патрициев, толпившихся позади консула.— Договор остается в силе, Марк. Мы выступаем вместе с вами, — ответил он сухо. — Надеюсь только, что нам всем не придется пожалеть об этом.Пытаясь скрыть свою нервозность, Тобиас Кромвель мерил шагами палубу «Оганкита» и вглядывался в туман над водой.Из тумана вынырнул небольшой тендер, быстро пересекавший полосу спокойной воды.— Они выступают! — крикнул гонец, когда тендер вплотную приблизился к «Оганкиту».— Черт бы побрал этот проклятый туман! — нетерпеливо бросил Тобиас. Но внутренне он ликовал. Гамилькар верно оценил обстановку и был прав, посоветовав Тобиасу и Джейми затаиться до тех пор, пока римляне не вступят в бой. А тогда их внезапное появление могло сыграть решающую роль, и Тобиас прекрасно понимал, какие преимущества это им дает. Вот только ждать было невыносимо…Низкий удар грома докатился до них по воде, и он сразу понял, что это залп батареи.«Пора», — решил он и улыбнулся. Захваченные ими пленные сообщили, что им противостоит всего один полк, 5-й Суздальский, которым командует молодой Готорн. «И почему, черт возьми, непременно должно было случиться, чтобы это был он?» — угрюмо думал Тобиас. Мальчишка был единственным из всей шайки, к кому он относился с теплотой и даже долей восхищения.— Развести пары! — скомандовал Тобиас. — Мы выступаем.— Неужели вы не можете раздолбать ко всем чертям эту цепь? — кричал Винсент. — Вы профессионалы или ребятишки, играющие в войну?2-я Новродская батарея, занимавшая позицию в сотне ярдов левее полка, дала еще один залп. Винсент наблюдал за тем, как ряды карфагенян на ближайшем холме заколебались под натиском артиллерийского огня.«Черт их побери, почему они не отступают?» По всему было видно, что огонь пушки им не внове. Он помнил, какой эффект произвел на русских залп из «наполеона», сделанный О’Дональдом поверх их голов во время той стычки, когда они впервые высадились на этой планете. Крестьяне немедленно бросились врассыпную. Эти же явно знали, что такое артиллерия.Винсент чувствовал, что внутри у него все дрожит. «Интересно, — подумал он, — испытывал ли Эндрю то же самое, стоя впереди полка под огнем и ожидая момента, когда пора будет посылать людей вперед?» Но сейчас Эндрю рядом с ним не было. Все решения должен был принимать он сам, и ответственность за успех или провал операции лежала целиком на его плечах — как и за неизбежную гибель людей, помоги ему, Боже! Полк выстроился в предписанном по уставу боевом порядке, развернувшись на двести ярдов по фронту. Семь рот он выдвинул двумя рядами вперед, и еще три стояли колонной в резерве. Всего пятьсот двадцать человек. По обеим сторонам полка Марк разместил свою десятитысячную армию. Винсент глядел на римских воинов скептически. У них было мало общего с теми прославленными легионами Цезаря, о которых он читал в «Записках о Галльской войне». Но было бы нелепо ожидать иного после двух тысячелетий под властью тугар. Рим стал за это время таким же ручным и покорным, как и Русь.Это было случайное собрание людей, вооруженных копьями, дубинками и щитами. Единственным подразделением, знакомым с воинской дисциплиной, была гвардия, входившая в состав Первого легиона, но и она оставляла желать лучшего. Винсент убедился в этом, наблюдая за тем, как десять воинских формирований, пятьдесят человек по фронту и десять в глубину, спустились с холма и двинулись в наступление.Винсент выругался про себя, когда мимо него во главе наступающей колонны продефилировали верхом Марк и его свита. Вперед следовало бы послать ополчение, чтобы оценить силы врага, а лучшую часть войска держать в резерве, для решающего удара. «Уж если терять, то необученных ополченцев, а не профессиональных воинов, которых и так мало», — подумал он мрачно. Развернув лошадь, он еще раз окинул взглядом свой полк. Рисковать людьми подобным образом тоже было безумием, но здравый смысл воина вынужден был отступить перед политической необходимостью. Надо было доказать Марку, что русские — его надежный союзник, даже если ради этого придется пожертвовать многими жизнями.— Пора и нам! — сказал Винсент и посмотрел на Дмитрия, на командовавшего 5-м Суздальским Юргенина и на Вельникова, командира 2-й батареи. — Вельников, ты выступаешь вперед вместе с полком и занимаешь позицию в сотне ярдов от него. Бугарин, твоя батарея остается на этом холме и оказывает нам поддержку.Майор Вельников с улыбкой взглянул на своего двоюродного брата:— На этот раз вся слава достанется мне, друг мой!— Мы здесь вовсе не ради дурацкой славы, черт побери! — рявкнул Винсент, и Вельников замолк.Винсент посмотрел вперед. Римский легион уже перевалил через гребень холма и начал спускаться с другой стороны.— Не забывайте, ребята, здешние жители рассчитывают на нас. Покажем им, как умеют драться свободные граждане Руси! Примкнуть штыки!Острые как бритва стальные клинки, звякнув, приготовились к бою.— Штыки на изготовку!Из всех глоток разом вырвался ритуальный наступательный вопль, и отполированные до блеска штыки были угрожающе выставлены в сторону врага.Винсент указал саблей вперед. Знаменосцы выступили на несколько шагов перед шеренгой.— Пятый Суздальский, шагом марш! Барабанщики начали отбивать ритм, и с почти идеальной точностью, как на плацу, полк тронулся с места. Знамена затрепетали на ветру. Пришпорив лошадь, Винсент двинулся вперед; Дмитрий и Юргенин держались рядом с ним.Солдаты шли под ритмичную дробь барабанов, приминая высокую траву, перебираясь через низенькие каменные изгороди, сохраняя равнение по центру, который прочерчивал на поле воображаемую прямую линию.На холме их ждали сомкнутые ряды карфагенян, выставив навстречу сплошной лес пик, протянувшийся на четверть мили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56