– Я так люблю тебя, дорогое мое дитя.
Меридит откинулась в кресле и прикрыла глаза. Неожиданно она почувствовала себя очень усталой и отдалась спокойствию сада, его ароматам и звукам.
Немного погодя, она встала и пошла в дом дожидаться Палмера.
Дэн сидел в кресле на лужайке около трейлера и смотрел на мириады звезд, мерцающих в небе пустыни. Прохладный ветерок уносил остатки палящего дневного жара.
Звезды, подумал он, устраиваясь в кресле так, чтобы лучше было видно небо. Звезды всегда заставляли его думать о Линдси и уносили мысли назад, в тот день в Нью-Йорке, когда он говорил с Линдси, как если бы та была звездами.
– Беседа с самим собой? – Голос режиссера оторвал его от раздумий. – Или можно присоединиться?
– Придвигай кресло, Бен, – сказал Дэн. – Я общался со звездами, но беседа шла через пень колода.
– Вот как? – Бен придвинул кресло и свалился в него, скрестив свои длинные ноги и сложив руки на груди. – Это индейский обычай такой – говорить со звездами?
– Нет, это привычка человека, потерявшего свою звезду, друг мой. Синдром размягчения мозга. Короче, бред сумасшедшего.
– Мило, – сказал Бен. – Кстати, я собираюсь тебе сказать, что сегодня ты был просто бесподобен. И поздравить хотел. Благодаря тебе фильм обретает цельность.
– Ты тоже не так уж плох: умеешь в немногих словах показать, чего хочешь, и при этом не говоришь чепухи вроде «вспомни, что должен чувствовать в такой сцене Онор». Нет, честно и прямо: «Вот здесь дай гнев, здесь боль» и тому подобное. Мне это нравится, потому, наверное, мы так хорошо сработались. Ну и, конечно, сценарная основа – Джи Ди писатель от Бога.
– Это точно. Но и она от твоего исполнения долго не может прийти в себя.
– Где она, кстати?
– Просматривает сценарий на завтра. Я оставляю ее одну, когда она погружается в свою писательскую кухню.
– Умный мужчина, который понимает свою женщину.
– И любит ее.
– Да, – тихо сказал Дэн. – И это тоже.
На несколько минут воцарилось молчание.
– Я сегодня говорил с матерью, – наконец подал голос Бен. – Она очень хочет встретиться с тобой. Мы, вероятно, все пойдем к ним обедать, когда вернемся в город.
– Нет, Бен, пожалуй, не стоит. Мне не хотелось бы встречаться с Линдси.
– Вы не сможете вечно прятаться друг от друга. Ты связался с «Уайтейкер продакшн».
– Да, но представить себя сидящим напротив нее за столом во время обеда… Христа ради, избавьте от этого.
– Ты все еще любишь ее, – негромко сказал Бен. – Ты ведь говорил мне об этом.
Дэн пожал плечами, но ничего не сказал.
– Мама обеспокоена состоянием Линдси, говорит, что она шагу не ступит из дома. Гипс с ноги уже снят, но она либо сидит в комнате, либо забирается в тень дерева в саду и читает – делает вид, что читает. Она, правда, дисциплинированно ест – ради малышки Уиллоу, но глаза совершенно потухшие. Мне уже не терпится поскорее закончить натурные съемки и увидеть своими глазами, что происходит.
– Что? Что ты сказал? – вдруг встрепенулся Дэн.
– Я сказал, что мне не терпится домой, чтобы…
– Нет, раньше! Ты сказал, она дисциплинированно ест ради малышки Уиллоу? Кто такая Уиллоу?
О, черт, подумал Бен, лихорадочно придумывая, как ему выпутаться. Выболтал-таки!
– Ну, пойду проверю, как там Джи Ди.
– Не увиливай, Уайтейкер.
– Я и не думал, – мрачно сказал Бен.
– Так имя будущего ребенка – Уиллоу, «верба»? – Дэн не сводил с него глаз. – Так его Линдси назвала?
– Не его, а ее. Линдси утверждает, что это будет девочка.
– Уиллоу! Ветки вербы в моей квартире – они всегда нравились Линдси. И ты что-то говорил о них, когда был у меня. Ну да, я же помню, как ты уставился на корзину с вербой, как будто увидел невесть что. – Дэн медленно встал перед Беном. – Почему, почему, объясни мне, Линдси назвала ребенка Клэйтона Фонтэна Уиллоу?
– Причуда, – пожал плечами Бен. – Беременные женщины склонны к экстравагантности. Может быть, вспомнился какой-нибудь персонаж из книги, или… Ах, черт!..
Громадные руки Дэна схватили его за рубашку и поставили на ноги. Мгновение спустя кресло было отброшено, и Бен ощутил спиной стенку прицепа.
– Ну у тебя и рефлексики, О'Брайен, – попробовал отшутиться Бен. – Что за страсти?
– А теперь скажи мне правду, – процедил Дэн сквозь зубы. – Итак, почему Линдси назвала ребенка Уиллоу?
– Откуда мне, черт возьми, знать об этом? – крикнул Бен. – Ты мне всю спину исцарапаешь об эту консервную банку, О'Брайен! Даю тебе три секунды, чтобы ты убрал свои лапы от меня.
– Ты грозный, а я еще грозней. Не приходилось участвовать в уличной потасовке? Конечно, нет, откуда тебе! Я тебя запросто отоварю, и ты это знаешь. Раскалывайся, черт тебя возьми!
– Я тебе ничего не могу сказать, подонок!
– Не можешь? Нет, так не пойдет! Колись, Уайтейкер! Почему этого ребенка назвали Уиллоу?
– Потому, – раздался тихий голос, – что Линдси привезла с собой ветку вербы, когда ты ее выгнал из своего дома.
Дэн повернулся, чтобы взглянуть на Джи Ди, а Бен со стоном отвалил от прицепа.
– И сразу прыгнула в постель к Клэйтону Фонтэну, – сказал он. – Она беременна от этого парня, через несколько месяцев выходит за него замуж, фабрикует самый громкий роман года, согласно газетам, которые я раскопал. И после всего этого называет ребенка Уиллоу, в честь ветки вербы, которая напоминает ей о времени, проведенном со мной. Что-то не сходится, Джи Ди, и очень не сходится.
– Не сходится? – спокойно переспросила Джи Ди.
– Прекрасно знаешь, что нет, – прорычал Дэн. – Я думаю…
Он внезапно осекся, глаза его расширились. Когда он заговорил снова, голос его стал хриплым.
– Черт, получается, ребенок мой. Уиллоу – моя дочь.
– Интересная мысль, – отметила Джи Ди. – Бен, у меня к тебе пара вопросов по сценам, которые мы снимаем завтра.
– Конечно, милая, – сказал Бен, осторожно обходя Дэна. – Пойдем к нашему трейлеру.
– Ни шагу… вы… двое… – сказал Дэн. – Я хочу услышать ответы на свои вопросы.
– Это вопросы к Линдси, а не к нам, – сказала Джи Ди. – Пойдем, Бен. До завтра, Дэн. Спокойной ночи.
Бен взял Джи Ди за руку, и они поспешили уйти.
– Он силен, как бык, – прошептал Бен Джи Ди. – Вся спина ободрана. Я пропал, Джи Ди. Линдси убьет меня.
– С каждым из нас это могло случиться. Не будь так суров к себе. Мы, по сути дела, ничего ему не сказали. Если он и сделает какие-то выводы, то это только будет означать, что он дошел до всего своим умом. Позвони завтра Линдси и расскажи о сегодняшней сцене, но заверь, что имени отца ребенка мы не открыли. Я рада, что это наконец произошло, Бен. Дэн и Линдси любят друг друга. Сердце разрывается при виде их размолвки.
– Ну, теперь что-то, да будет. Например, этот сумасшедший индеец убьет меня. Я же не могу от него прятаться во время съемок.
Они дошли до трейлера и вошли внутрь.
– Ох, моя спина, – простонал Бен.
Джи Ди задрала рубашку.
– Отличная спина. Ни царапины не видать.
– Значит, завтра она вся будет в синяках. Господи, до чего же силен парень и быстр. Если он запланирует кому-то сломать челюсть…
– Нет, – медленно сказала Джи Ди. – Не думаю. Держу пари, он и слова не скажет про Уиллоу. Он просто дождется рождения дочери и все узнает от нее самой. Нам остается предупредить Линдси, отойти в сторону и ждать. Ждать и молиться, чтобы ребенок вновь соединил их.
– Линдси не захочет, чтобы он вернулся из-за одного только ребенка.
– Понимаю. Все равно – ждать и надеяться.
Бен усмехнулся.
– Не нанять ли мне телохранителя?
– Нет! Дэн замкнутый человек. Он все будет держать внутри, под замком, и как истинный индеец дожидаться момента, когда увидит Линдси.
– Думаешь?
– Знаю. Я мудрая женщина. Посмотри хотя бы, кого я выбрала себе в мужья.
– Это верно. Ты удивительно умна. Но если всерьез, Джи Ди: Линдси сильно будет расстроена из-за меня?
– Бен, ты уловил связь ветки вербы с мужчиной раньше, чем она сказала тебе о своей беременности, а потом и об имени ребенка. Помнишь, ты сам мне об этом рассказывал?
– Ну?
– И она не отказалась от этого весьма нестандартного имени тогда, когда сватала роль Онора Дэну, ни когда выходила замуж за Клэйтона, ни даже теперь, когда ее бывший любовник едет к ней под бок на Запад.
– Так?
– Неужели не дошло? Линдси подсознательно всегда хотела, чтобы имя ребенка сказало Дэну то, что вслух она ни за что бы не решилась произнести.
– Черт!
– Испытание любовью, Бен. И мы скоро станем свидетелями решающего момента.
Засунув руки в задние карманы джинсов, Дэн стоял, задрав голову, и смотрел на звездный небосвод.
– Это правда, Линдси? – спрашивал он тихо. – И Уиллоу – наша дочь? И мы сотворили ее тогда, в первый же день нашей любви? Правда? Если она моя, почему ты мне об этом не сказала, Линдси? Разве ты совсем меня не любишь? Любила ли ты меня когда-нибудь? Если Уиллоу моя плоть и кровь, зачем ты вышла замуж за Клэйтона Фонтэна? Боже, Линдси, зачем?
Но никто никогда не получал ответов от звезд.
Время перестало существовать, пока он вглядывался в роскошный звездный шатер над пустыней. Он стоял один во всем лагере и чувствовал себя таким одиноким, как будто неведомая и невидимая тяжесть придавила его к земле и обратила в пыль.
19
Джи Ди оказалась права. В течение заключительных двух недель натурных съемок в Аризоне Дэн ни слова не обронил об Уиллоу или о стычке у трейлера. Он довел свое исполнение до совершенства, снискав восхищение и уважение съемочной группы.
Все понимали, что от их работы зависит, состоится фильм или нет, и что они очень и очень рискуют, а потому выкладывались до конца, начиная с костюмерши, осветителей, актеров и кончая Беном и его женой-сценаристом. Между членами группы царило редкое единодушие, некое подобие семейного родства. И с каждым прошедшим днем их надежды на успех росли. Бен был на высоте, вкладывал в работу всю душу, и люди отвечали ему тем же.
«Дорога чести» шаг за шагом обретала плоть.
– Бен, – раздавался возглас. – Мы готовы к эпизоду: атака конных индейцев.
– Отлично, – отвечал Бен. – Поехали.
Он склонялся над обзорным окуляром камеры, уперевшись руками в обтянутые джинсами колени.
– Дайте взглянуть, убирается ли сцена в рамку.
Дэн подходил сзади и заглядывал через плечо Бена.
Семь каскадеров в одних штанах из оленьей кожи с нанесенной на лица боевой раскраской вскакивали на неоседланных лошадей, натягивали поводья и занимали место у разметки. Вложив стрелы в луки, они ждали команды.
– Равновесие нарушено, – замечал Бен. – Гнедая лошадь – в центр рамки, крайняя лошадь – вправо и назад. Перри, рассеиватели на прожектор. Будут скачки в сумерках.
– Бен, в глаза бьют блики от металлических головок стрел.
– Спрысните их спецаэрозолем.
– Вот черт! – скалил зубы Дэн. – Я мог бы не хуже скомандовать, так что можно сократить штат на режиссера.
Бен хохотал.
Вечером, в канун отлета в Калифорнию для проведения оставшихся съемок в студии, Бен устроил вечеринку. Он нанял деревенский оркестр, который разместился на площадке, освещенной разноцветными огнями, заказал несколько зажаренных на вертеле туш телят, бобы, хрустящие булочки, несколько бочек пива и пироги домашнего приготовления.
Праздничная шумная атмосфера вечера взорвала привычную тишину пустынной ночи. Все ели, пили, танцевали и прекрасно проводили время. Все, кроме Дэна. Джи Ди нашла его в тени трейлера: он стоял там один, устремив взгляд в звездное небо.
На следующее утро съемочная группа садилась в самолет. Настроение было неважнецким – одни мучились с тяжелого похмелья, другие по мере сил оказывали помощь страдающим товарищам. Оставалась неделя до начала работы в условиях павильона. За это время грузовики должны привезти оборудование в Лос-Анджелес, а дизайнеры сделать необходимые приготовления для павильонных сцен.
– Я не знаю, сумею ли оклематься за неделю, – стонал оператор, оглядываясь по сторонам стеклянными глазами. – Это была не вечеринка, а черт знает что.
– Мои зубы, – сказал ассистент. – У меня выпала и потерялась вставная челюсть. Представляю, что Бен устроит по окончании съемок. Этак я до презентации фильма не доживу.
– Нет, что ты, надо дожить, чтобы взглянуть на рожу Карла Мартина.
– Не упоминай это имя всуе, брат мой.
– Что за тряска!.. Господи, ну за что такие испытания!
Самолет оторвался от земли и взмыл в небо.
Дэн смотрел в иллюминатор и видел одну только Линдси. Кто отец Уиллоу? Последние недели этот вопрос буквально преследовал его. А если ребенок Дэна? Что тогда? Как ему воспринимать это? Всю жизнь он считал, что его дитя будет плодом взаимного согласия с любимой женщиной, но Уиллоу?..
Нет, это не его дочь, говорил он себе. Это дочь Клэйтона Фонтэна. Но почему тогда Линдси дала ей такое имя? Оно имело смысл только для Линдси и Дэна. А что если имя – знак ему? Ей известно, как он относится к незапланированным детям. Так, может быть, для Линдси это возможность сделать к нему шаг? О, черт! Он не знает этого, как не знает, кто такая Линдси на самом деле, что она испытывает, о чем думает.
Если бы только Линдси Уайт не лгала ему! Дэн стиснул лицо ладонями. Он должен увидеть Линдси и спросить ее. Если ребенок и в самом деле сотворен в старой кровати-развалюхе в нью-йоркской многоэтажке – то это дитя любви, той любви, которая вообще возможна в отношениях между мужчиной и женщиной.
Уиллоу.
О, Господи! Да. Он хочет, чтобы Уиллоу была его ребенком. Он мог бы теперь о ней заботиться. Его дочь! Какие невероятные мысли! Его семя породило новую жизнь. Новая жизнь создана им – в союзе с Линдси!
Дэн вынужден был признаться, что начисто запутался в своих противоречиях. Ему не хотелось видеть Линдси, и он знал, почему: Дэн, как черт ладана, боялся увидеть и подпасть под старое волшебство ее чар, простить ей обман и оказаться тряпкой. Он не сомневался, что, увидев зеленые глаза Линдси, не в состоянии будет дуться на нее за прошлую ложь.
Бен, сощурившись, смотрел в иллюминатор. Самолет стремительно приближался к их дому, и столь же стремительно таяло обманчивое ощущение безопасности и защищенности от Карла Мартина и его интриг, овладевшее им за несколько недель съемок в Аризоне. Между тем, уже по прилете ему надлежало в срочном порядке искать замену четырем техникам, ушедшим от него перед самым отъездом из Калифорнии. Нет, Карл Мартин несомненно существовал, и его разрушительная злоба была фактом жизни, который невозможно игнорировать. Но ведь они так близки к финишу. Едва ли Мартин будет в состоянии остановить их.
Линдси остановилась у окна и посмотрела в голубое небо. Они уже на пути домой, думала она. И Дэн с ними. Она знала, что он придет к ней за ответом на мучивший его вопрос, и Линдси не представляла, что ответит ему.
Пальцы Карла Мартина крутили диск телефона с таким остервенением, что костяшки побелели от напряжения.
– У тебя было несколько недель, Джонс! И по-прежнему ничего конкретного. Они сегодня возвращаются из своего шумного турне по пустыне. Мне известно, что студию они арендовали на месяц. Ты теряешь драгоценное время! Слышишь меня, идиот?
– Мартин, я уже говорил, что вынюхиваю каждый след, заглядываю под каждую простыню. Но если ты обозвал меня идиотом, то я тебе и слова не скажу.
– Ладно, извини, извини. Выходит, ты что-то все же раскопал? Про кого?
– Про Джейка Уайтейкера.
Карл буквально окаменел на стуле.
– Джейк? Могущественный, высокомерный ублюдок Джейк? Что ты там узнал.
– Кое-какие слухи.
– Черт тебя побери, Джонс. Что за слухи?
– Ты получишь досье, как только оно будет укомплектовано и пригодно к использованию.
– Тебе надо работать, а не кормить меня обещаниями, Джонс. Я угробил на тебя уже кучу денег, а получил шиш!
– Потому что это та публика, которой есть что скрывать.
– У каждого, слышишь, у каждого есть секреты, и все дело в том, чтобы раскопать их. Джейк Уайтейкер. О да! Это то самое, что я ищу. Все Уайтейкеры были бы разом подкошены под корень – и все благодаря мертвецу, который уже больше года лежит в могиле. Превосходно, они у меня в руках, я их всех уничтожу. Клэйтон Фонтэн, сентиментальный дурак, сам помог себя устранить. И это лишь первый номер в списке. За работу, Джонс. Проверь все слухи о Джейке, какими бы несуразными они ни казались. Сделай это, и быстро. Времени осталось очень мало.
– Сделаю все, что в моих силах.
– Этого уже недостаточно. Мне нужен результат, идиот!
Карл бросил трубку, утирая холодный пот с лица.
На другом конце провода Джонс медленно положил трубку телефона.
– Я предупреждал тебя, Мартин, – пробасил он в воздух. – Я предупреждал, чтобы ты не называл меня идиотом, но ты не пожелал меня услышать. Теперь я все сделаю по-своему, ублюдок.
– Они возвращаются сегодня, – сказала Меридит, отпустив официанта. – Всей командой.
– Включая Дэна, – сказал Палмер. – Я в курсе, Меридит, поэтому и предложил встретиться за ленчем. Представляю, какой это непереносимо длинный день для тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33