– О? – сказала Линдси. – Это уже интересно. М-да, очень интересно.
– Слушай, оставь эти намеки, – сказал Бен. – Боже, какой же занудой ты иногда становишься. Будет чисто деловая встреча.
– Да, очень интересно.
– Ну все, хватит, – сказал Бен. – Я все тебе припомню, Линдси. Я обязательно поговорю с Уиллоу, когда он или она будет в состоянии понять своего дядю, и расскажу ему или ей, до чего же ты непереносима в роли сестры.
Линдси рассмеялась.
– Тсс, ребенок услышит. Желаю провести это время с пользой и удовольствием. Скажи Джи Ди, что я очень хочу познакомиться с ней. – Она помолчала. – Ты уверен, что ничего больше не хочешь мне о ней рассказать?
– Ну, она…
– Да?
– Она умеет мечтать, Линдси, – сказал Бен тихо. – Спокойной ночи, сестричка.
– Спокойной ночи, Бен, – ответила Линдси.
10
«Экскалибер пикчерз», самую крупную киностудию Голливуда, никто не мог бы назвать патриархом местного кино в смысле возраста – возраст был вполне еще щенячий. Это побочное дитя группы американских бизнесменов, сколотивших колоссальные суммы на поставках оружия и амуниции за океан в годы второй мировой. Первоначальными спонсорами были десять человек, ни один из которых ничего не смыслил в кинопроизводстве.
Благодаря умению совета директоров организовать процесс управления и послевоенной тяге к увеселениям и забвению в мире грез, студия расцвела. «Экскалибер пикчерз» шаг за шагом прокладывала себе дорогу к вершине могущества, чем бы таковое ни измерялось – размером ли капитала, репутацией ли – и прочно удерживала лидирующие позиции.
С годами состав совета директоров претерпевал изменения: часть его членов умерла, другие перепродали свой пакет акций и причитающиеся права, и политика компании стала более консервативной. Фильм, снимавшийся на киностудии, начинал приносить деньги еще до первого съемочного дня. Здесь работали только лучшие из лучших, и им платили огромные деньги. В глазах голливудской публики работать на «Экскалибер пикчерз» было большой честью, и руководство умело создать впечатление, что его выбор всегда безупречен и плохих фильмов на студии снимать не могут по определению.
За двадцать лет работы в качестве президента компании Карл Мартин привык получать только одобрительные отзывы о своей деятельности. Все фильмы, на которые он дал добро, принесли в копилку компании прибыль. Каждые три месяца Карл держал отчет перед учредителями, и все шло как нельзя лучше.
Для Карла Мартина не было вещи более важной, чем престиж «Экскалибер пикчерз». Его жена ушла от него лет пятнадцать назад, и он никогда о ней не тосковал. Скорее, он был рад избавиться от обузы, от вечных женских посягательств на драгоценное рабочее время. У него был сын, с которым Мартин ни разу не встретился и даже не знал, где сейчас находится и чем занимается этот двадцативосьмилетний мужчина. В последний раз он разговаривал с ним, когда мальчику было тринадцать.
На каждом мероприятии Карл приближал к себе очередную обаятельную молоденькую актрису, которая висела у него на руке весь вечер, а по его окончании с готовностью шла в постель в надежде, что теперь-то ее карьера сделана. С карьерой ничего не менялось, а на следующем вечере Мартина видели уже с новой девицей.
Карл Мартин был человеком порядка, гордился своим умением прятать от посторонних глаз эмоции и держать себя в руках в любой ситуации. Он редко выходил из себя. Он был одним из королей Голливуда, упивался своей властью, грелся в ее лучах, с почти чувственным наслаждением держал ее в руках. «Экскалибер пикчерз» был его вотчиной, совет директоров – необходимой глупостью, с которой приходилось считаться по условиям контракта.
…Встав из-за стола, Карл пожал руку Клэйтону Фонтану. Фонтэн в свои сорок пять выглядел на десять лет моложе. Он был высоким, загорелым мужчиной, достаточно красивым, чтобы при необходимости сыграть главную мужскую роль, и его темные волосы только-только начали седеть на висках. Ко всему прочему, он один из наиболее популярных режиссеров Америки, и не только ее. Привлечь Фонтэна на студию было давней мечтой Карла, и вот режиссер сидел напротив в кресле, а на столе лежал заранее подготовленный текст договора с золотой печатью «Экскалибер пикчерз».
Карл здоровался, не выходя из-за стола – он никогда не оставлял своего трона, тем самым демонстрируя посетителям, кто главный в империи под грифом «Экскалибер».
– Рад видеть вас, Клэйтон, – сказал Карл. – Выпить?
– Нет, в такую рань не употребляю, – сказал Клэйтон, усаживаясь в кресло, где неделей раньше сидел Бен. – Кроме того, у меня так же мало времени, как и у вас.
– Тогда сразу перейдем к делу. У вашего адвоката есть копия контракта. – Карл кивнул в направлении бумаг, разложенных на столе. – Моя политика вам известна: адвокаты выискивают блох, но контракт вы подписываете сами и в моем присутствии. Если у вас нет вопросов, приступим?..
– Сегодня утром мне звонил адвокат, – сказал Клэйтон. – Он не получил приложения об участии Бена Уайтейкера в качестве ассистента режиссера в съемках фильма. Какая-нибудь неувязка при рассылке документов, так надо полагать?
– Ах, Бен Уайтейкер, – сказал Карл, сладко улыбаясь. – Сын всемогущего Джейка Уайтейкера. За год после смерти Джейка стало совершенно очевидно, что сынок целиком выезжал на репутации отца. Вы этот год пробыли за океаном, поэтому, очевидно, не в курсе происходящего. Отсутствие приложения о Бене – это мой подарок вам, Фонтэн. Я избавляю вас от бездарного помощника, который держался только за счет своего дутого авторитета. К счастью для «Экскалибер пикчерз», наши взаимные обязанности распространяются лишь на очередной фильм, поэтому я смог расстаться с ним, не устраивая тяжбы в суде. А теперь давайте перейдем к подписанию документов.
Клэйтон прищурил глаза и в упор посмотрел на Карла.
– Так вы говорите, Бен Уайтейкер выезжал на имени отца.
– Абсолютно верно. Я слишком высоко ценю вас, Клэйтон, чтобы подкладывать вам такую свинью. Я не хочу, чтобы у вас по ходу работы возникли претензии к компании: вы должны работать спокойно, без головных болей. Надеюсь, это будет первым из тех многих фильмов, которые вы сделаете в сотрудничестве со мной. Я не хочу, чтобы первый блин вышел комом по вине таких людей, как Бен Уайтейкер.
– Я не допускаю ошибок, – сухо сообщил Клэйтон, и голос его не предвещал ничего хорошего, – а вот вы ее только что совершили.
– Вот как?
– Вы лжете мне в глаза, Карл. Я внимательно слежу за карьерой Бена. У него есть шестое чувство, и в каких-то отношениях он превосходит своего отца. Что произошло на самом деле, Карл? Бен отверг картину с моим участием? Или какая-то другая студия перехватила его после того, как вы не захотели подписать с ним устраивающий его контракт?
– Вы все это время пребывали за океаном, Клэйтон, – сказал Карл, с трудом сдерживая ярость. – Вы питаетесь непроверенными слухами и сплетнями о якобы выдающихся режиссерских качествах Бена. Я еще раз говорю вам, что это не так.
– Я дал согласие на сотрудничество с «Экскалибер пикчерз» только потому, что Бен Уайтейкер должен был стать моим ассистентом. Я в высшей степени уважительно отношусь к его профессиональным качествам и предвкушал тот момент, когда смогу приступить с ним к совместной работе. Без Бена мне на «Экскалибер пикчерз» ничего не нужно. – Он встал. – Что бы у вас ни было с Беном, я предлагаю пойти на попятную и вернуться к первоначальному тексту договора.
Карл вскочил.
– Вы больной, Клэйтон, – заорал он. – Или вы забыли, сколько я собираюсь заплатить вам?
– У меня есть столько денег, сколько мне нужно. Единственной приманкой в данной ситуации был Бенджамин Уайтейкер. – Клэйтон пожал плечами. – Итак, по-моему, я все обозначил. Не будет Бена, не будет фильма.
– Еще раз предлагаю взять ручку и подписать контракт.
– Черта с два. До встречи, Карл. Как-нибудь и где-нибудь увидимся. – Клэйтон остановился в дверях, чтобы улыбнуться напоследок, и вышел.
– Черт тебя подери! – закричал Карл, грохнув кулаками по столу. – Черт подери твою вонючую шкуру, Бен Уайтейкер!
Он сел, лицо его горело, дыхание было тяжелым. Внезапная боль пронзила грудь, и он схватился за лацкан пиджака, ловя ртом воздух.
– Ты за это заплатишь, Бен, – задыхаясь, прошептал он, шаря в столе в поисках валидола. – Клянусь Богом, заплатишь.
Джи Ди Мэтьюз покосилась на Бена. Он сидел рядом с ней в секции первого класса рейсового самолета и, забыв обо всем на свете, записывал что-то в желтом блокноте. Она долго смотрела на его гордый и красивый профиль, а затем повернула голову и стала глядеть в иллюминатор.
В причудливых нагроможденьях облаков Джи Ди внутренним взором видела картины и образы предыдущего вечера: себя в роскошном платье, обед в дорогом ресторане, приглашение на танец, твердая рука на талии, немыслимо обаятельный и головокружительный кавалер. Она чувствовала себя беззаботной и легкой. Прошло уже немало времени со встречи с Беном, а она по-прежнему просто радовалась жизни, не позволяя житейским заботам и денежным проблемам омрачать эту радость. Бен был великолепным партнером в деле и отдыхе, благодаря ему она в любой компании чувствовала себя красивой и незаурядной, он держался так, будто она, Джи Ди, была здесь единственной достойной женщиной. Конечно же, это была лишь изысканная вежливость с его стороны, но вчера вечером Джи Ди притворилась, что так оно и есть на самом деле.
Вообще-то, подумала Джи Ди, она не стала бы возражать, если бы Бен поцеловал ее: просто так взял бы притянул ее к себе и без всяких церемоний влепил поцелуй прямо в губы. Но, черт побери, он поцеловал ее в лоб – там, у дверей ее комнаты, – и поблагодарил за чудесный вечер – тоже мне, воплощение джентльмена.
Джи Ди вздохнула. Он был сто раз прав, и она не могла не признать этого. Они вместе делали дело, и что-то выходящее за их рамки могло бы просто замутить воду, создать ненужное напряжение. И тем не менее, Бен что-то расшевелил в ней, смутил ее женское начало, дремавшее до сих пор из-за того, что ей было просто некогда – ведь она писала «Дорогу чести»! Но что бы у нее ни клокотало внутри, все это ни к чему не приведет, поскольку вчера вечером мистер Уайтейкер предельно четко обозначил границу, дальше которой их неформальные отношения не могут зайти.
Джи Ди вздохнула и тут же подумала, что ведет себя, как глупый ребенок. Что ей действительно стоит сделать, так это набрать воздуха, решительно выдохнуть его и наконец-то всерьез обмозговать те кардинальные изменения, которые произошли в ее жизни. В какой-то блаженно-невесомый момент вчерашнего золушкиного бала под действием выпитого шампанского она дала согласие на переезд в Калифорнию. Вчера все это казалось очень резонным, но сегодня? Сидя в самолете, увозящем ее в Голливуд с его сиянием и блеском, она поставила под глубокое сомнение разумность вчерашнего решения.
Бен, отодвинув манжету на рубашке, глянул на часы и известил, что они приземлятся через двадцать минут. Линдси просила привести пресловутую Джи Ди прямиком в его квартиру, чтобы лично с ней познакомиться. В том, что сестра и Джи Ди понравятся друг другу, он не сомневался.
Какие сомнения, если и ему, Бену, нравилась эта женщина, не говоря уж о том, что он едва ли смог бы в полной мере выразить в словах свое преклонение перед ее талантом. И, черт бы побрал его мужское начало, он хотел ее. Вечер, который они провели вместе, был прекрасен до того момента, когда он положил руки ей на талию, пригласив на танец. Боже, он просто умирал. Она так подходила ему, заполняя все его чувства тонким женским ароматом и вызывая горячую сладкую боль в паху, от которой не смог избавить его даже холодный душ.
Ну, в одном-то он уверен на сто процентов. В такой ответственный момент его жизни он не позволит себе свалять дурака. Не в его принципах смешивать дело и удовольствие, а Джи Ди была делом и еще раз делом. Вот так-то, заключил Бен.
Объявление о скором прибытии оторвало Бена от раздумий. Он с легкой усмешкой взглянул на ее красную майку и универсальные, для всех случаев жизни, джинсы. Рукава куртки, висевшей у иллюминатора, совершенно обтрепались, а из теннисных туфель вот-вот должны были показаться пальцы. Надо будет послать ее с Линдси в какой-нибудь универмаг, решил Бен. Он даст Джи Ди чек на круглую сумму, чтобы та могла снять приличное жилье и обзавестись приличным гардеробом. Причем ей лучше снять квартиру, а не дом – здесь можно будет установить надежную систему защиты, чтобы никто не смог пройти к ней незамеченным, ему очень важно, чтобы Джи Ди находилась в безопасности. Боже, и откуда у него это неистребимое чувство собственника? Смех и грех!
– Я вся на взводе, – неожиданно подала голос Джи Ди. – Больше того: у меня все поджилки трясутся.
Бен усмехнулся.
– У меня тоже иногда душа в пятки уходит, это уж поверь мне. Но где-то в глубине души во мне живет и не умирает вера, что все будет прекрасно. Я обязан верить в то, что делаю, потому что отвечаю за судьбу и благополучие тех, кто со мной связан, за тебя, например. Ведь ты поставила на мою карту, хотя уже сегодня вечером могла бы за кругленькую сумму продать сценарий Карлу Мартину из «Экскалибер пикчерз».
– Мы уже все обсудили, Бен, – сказала она с беспокойством. – «Дорога чести» – твоя. Наша…
– Спасибо, – сказал он тихо. Черт, у нее невероятные глаза. И эти губы. О чем это они говорили? Да, они – Бен Уайтейкер и Джи Ди Мэтьюз. – Сочинители грез… – сказал он, не заметив, что говорит вслух.
– Сочинители грез? – переспросила Джи Ди. – Не в бровь, а в глаз. Боже, как странно! Именно про это я думала всю прошлую ночь. Я вдруг поняла, что мы оба – сочинители грез…
– Или два величайших идиота века, – сказал он со смехом. – А впрочем, нет – мы должны на все смотреть оптимистически, ведь мы – на пути к вершине.
– Да, сэр, то есть, мистер Уайтейкер, как скажете, так оно и есть, – сказала она, улыбаясь. – Как бы то ни было, какое-то время я буду регулярно питаться, жить в доме, где не течет крыша. Ради одного этого стоило ввязаться в такое дело.
– Только не дом, а квартира. Полагаю, тебе надо поселиться в квартире с самой лучшей системой безопасности из всех, которые есть на свете. Это не Портленд, Джи Ди, и тебе потребуется время, чтобы привыкнуть к этой мысли.
– Здравствуй, Греховный Город, – драматически продекламировала она.
Бен рассмеялся; самолет тряхнуло – они ехали уже по взлетно-посадочной полосе.
– Ну, вот и приехали, – сказала Джи Ди.
Бен сжал ей руку и тут же выпустил.
– Добро пожаловать в мой родной город, – сказал он, не глядя на нее.
Она кивнула.
– На трон или на плаху, к будущему богатству или грядущей бедности – но мы отправляемся в путь.
– Аминь, – сухо сказал Бен.
Джи Ди секунду поколебалась, прежде чем сесть в отполированный лимузин, который ожидал их в аэропорту.
Когда Бен решил взглянуть на нее, лицо ее было повернуто в сторону бокового окна, а руки вновь плотно сжаты на коленях.
Это поза ее волнения, подумал Бен, умело пробираясь сквозь поток транспорта. Однажды он уже видел ее такой, когда они ехали из оставленного дома в «Хилтон», и она…
Бен нахмурился. Боже, он сидит здесь и читает язык телодвижений Джи Ди, как будто знает ее жизнь до малейших деталей. Но почему, почти ничего о ней не зная, он так хорошо понимает Джи Ди Мэтьюз? Почему малейшее изменение ее голоса сразу говорит ему о ней столь многое?!
– Расслабься, Джи Ди, – сказал он мягко и улыбнулся ей.
Девушка глубоко вздохнула и выпустила воздух.
– Я в состоянии себя контролировать. Я же женщина, а не ребенок, Бен.
Улыбка Бена медленно потухла.
– Знаю. Поверь мне, Джи Ди, я очень хорошо понимаю, что ты – женщина.
Она обернулась к нему, ожидая продолжения, но Бен замолчал, сосредоточившись на дороге. Джи Ди мельком взглянула на руки и поразилась, как побелели костяшки его пальцев, до того сильно он сжал ими руль. Ее губ коснулась мягкая улыбка, и она снова повернулась к боковому окну. Да, подумала она, при всем том, что их разделяет, между ними существует какое-то странное взаимное притяжение. Бен, очевидно, тоже чувствовал его. Вот и хорошо. Она ненавидит страдать в одиночку.
– Боже, – внезапно вырвалось у Джи Ди, – это не дорога, а кошмар какой-то, все гонят так, будто только что ограбили банк и спасаются от преследования полиции.
Бен усмехнулся.
– И к этому ты привыкнешь. – Он включил задние огни и поехал под уклон. – Ну, вот, – сказал он немного погодя, – мы на знаменитом бульваре Уилшайер.
Джи Ди наклонилась вперед, чтобы лучше видеть светящиеся изнутри небоскребы, верхушки которых исчезали в низко висящих облаках. Гигантские пальмы окаймляли широкую автостраду, пышная зеленая трава окружала строения.
Сердце города пульсирует, подумала она, пульсирует стремительно и заразительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33