«У меня все хорошо. Я здесь работаю». Таким образом намеревались предупредить распространение панических настроений у тех, кого еще только предстояло сюда доставить. Нацисты опасались второго варшавского восстания.Евреи доставлялись в Освенцим в таких количествах, что, несмотря на недавнюю установку дополнительных газовых камер и крематориев, Гессу пришлось срочно отправиться в Будапешт, чтобы просить Эйхмана о замедлении темпов, с которыми лагерь уничтожения не справлялся. Эйхман неохотно согласился сократить до трех в сутки число отправляемых составов. Русские теснили немецкую армию, и каждая единица подвижного состава была отчаянно нужна для военных целей. Франц Новак Если Эйхман в западной прессе заслужил кличку «экспедитора смерти», то Новака называли в ней «начальником станции».
, эсэсовский офицер, заведовавший у Эйхмана транспортом, встречался в работе с все большими трудностями. Тогда Эйхман обратился за помощью непосредственно к Гиммлеру, который, в свою очередь, переадресовал его прошение в ставку Гитлера. В ответ была получена директива: армии предписывалось приоритетное снабжение подвижным составом, «только когда она наступает». И поскольку армия отступала, Эйхман свои составы получал без задержки. В результате немцы, теснимые русскими на равнинах Восточной Венгрии, бросали свое тяжелое вооружение. В наиболее отчаянной стадии войны, когда опасность нависла над самим существованием рейха, считалось более важным использовать имеющийся подвижной состав для транспортировки евреев: одних — на военные заводы, где непосильный труд скоро доводил их до смерти, других — непосредственно в газовые камеры.Когда осознание того, что происходит с евреями в провинции, оформилось окончательно, Еврейский исполнительный комитет в Будапеште выпустил листовку, адресованную «христианскому народу Венгрии, с которым мы рядом, бок о бок, разделяя все его беды и радости, жили в своем отчестве в течение тысячелетия». В листовке подробно описывались ужасы депортации и выражалась вера евреев в «присущее венгерскому народу чувство справедливости». Листовка заканчивалась следующим образом: «Если же мы обращаемся к венгерскому народу тщетно, когда умоляем лишь о сохранении нашей жизни, мы попросим его только об одном — чтобы нас избавили от ужаса и жестокости депортации и положили конец нашим страданиям дома, позволив нам, по крайней мере, покоится в земле родины».Совершенно случайно это отчаянное воззвание почти совпало по времени с решением Хорти о прекращении депортаций и с прибытием Валленберга.В середине 1944 года в Будапеште еще оставались дипломатические представительства Португалии, Испании, Швеции, Швейцарии, Турции и еще одной или двух латиноамериканских стран. Кроме того, в городе находились папский нунций и представители Международного Красного Креста. После частичной оккупации Венгрии в марте и вынужденного назначения главой марионеточного правительства Стояи Швеция и другие государства в знак демонстративного непризнания режима понизили уровень своего представительства с посольств до миссий. Венгерского посла в Стокгольме обязали вернуться на родину, в то время как глава шведской миссии Карл Иван Даниельссон оставался в Будапеште в ранге посла.Под давлением мирового общественного мнения, озабоченного судьбой венгерских евреев, о которой стало известно из разоблачений, сделанных несколькими бежавшими из Освенцима заключенными, миссии нейтральных стран стали предпринимать отдельные, нескоординированные между собой действия в защиту хотя бы ограниченного числа евреев в столице, поскольку венгерским евреям в провинции они уже помочь не могли. Еще до прибытия Валленберга шведская миссия, например, приступила к выдаче согласованной с венгерским правительством квоты в 650 шведских паспортов евреям, которые могли заявить хоть о каких-то родственных или деловых связях со Швецией. Швейцарцы, представлявшие британские интересы в Венгрии и имевшие в составе своей миссии Палестинское бюро, также обладали правом на выдачу четырехсот эмиграционных удостоверений, предназначенных для выезда в управляемую Британией Палестину. Удостоверения выдавались евреям Палестинским бюро и фамилии их владельцев вписывались в коллективный паспорт, выписываемый на возможную дату предполагаемого их отбытия из страны.Такого рода документы обладали сомнительной юридической силой и, если бы Эйхману удалось провести свою молниеносную операцию, вряд ли оказались бы действенными, но они положили начало делу, которое быстро и энергично продолжил Валленберг. По прибытии в миссию он был тепло встречен послом Даниельссоном, который до этого был инициатором направленного Хорти протеста со стороны шведского короля Густава. Дипломат старой школы, воспитанный в традициях строгой дипломатической корректности, Даниельссон тем не менее, искренне приветствовал миссию Валленберга, одобряя даже те нетрадиционные методы, которыми, как его известили, его новому коллеге разрешили пользоваться. Не менее дружески отнесся к Валленбергу более молодой дипломат Пер Ангер, знавший его еще в Швеции. Много лет спустя, будучи шведским послом в Канаде, Ангер вспоминал, как встретили Валленберга в миссии: «Сначала он шокировал некоторых из нас, профессиональных дипломатов, но очень скоро мы поняли, что его нетрадиционный подход был в данном случае единственно верным».Валленберг играл на некоторых особенностях, которые, как он быстро сообразил, могли быть использованы при торге с нацистами. Во-первых, марионеточный режим Хорти — Стоя и отчаянно добивался респектабельности и международного признания. Во-вторых, Швеция представляла интересы Венгрии и Германии в нескольких влиятельных странах мира как раз в то время, когда ход исторических событий повернулся решительно не в пользу нацистов и их союзников. В-третьих, многих высокопоставленных венгерских чиновников не могло не волновать их будущее и перспектива наказания за совершенные преступления, и они весьма отзывчиво реагировали на обещания заступничества в будущем, которое, естественно, увязывалось с их поведением в настоящем. В довершение ко всему, имея нужные средства, Валленберг не останавливался — в тех случая, когда это могло оказаться действенным, — перед элементарным шантажом или подкупом.В то же время Валленберг сознавал, какое большое значение придавала германская и венгерская бюрократия чисто внешней стороне любого вопроса, и сразу же после образования своего Отдела С занялся оформлением охранного шведского паспорта, который должен был заменить выдаваемые прежде неказистые удостоверения. Его навыки в дизайне и черчении оказались в данном случае как нельзя более кстати, и паспорта Валленберга выглядели шедеврами. Они печатались на желто-голубом фоне и были снабжены шведской королевской эмблемой из трех корон и многочисленными печатями, штампами и подписями. С точки зрения международного права они, конечно, не имели никакой юридической силы, но внушали к себе почтительное отношение, свидетельствуя перед немцами и венграми, что их держатели не относились к брошенным всеми изгоям, но находились под покровительством одной из ведущих нейтральных держав Европы. Кроме того, паспорта действительно поднимали дух их владельцев. «Они напоминали нам о человеческом достоинстве, во многом утерянном, — ведь в результате преследований и пропаганды нас низводили до уровня бездушных вещей», — вспоминала Эдит Эрнстер, одна из первых получательниц паспорта (после войны она эмигрировала в Швецию). Валленберг писал в своем первом донесении на родину: «Здешние евреи сейчас в отчаянии. Тем или иным способом, но им обязательно следует внушить чувство надежды».Первоначально чиновники МИДа Венгрии дали Валленбергу разрешение на выдачу только 1500 таких паспортов. Умелой переговорной тактикой, весьма смахивавшей на метод «кнута и пряника», ему, однако, удалось добиться увеличения квоты до 2500, а под конец — до 4500 паспортов. Но и это была лишь формальная сторона вопроса. В действительности же, используя шантаж и подкуп и заставляя с их помощью венгерские власти смотреть на его действия сквозь пальцы, Валленберг выпустил в три раза большее количество паспортов. В последние дни немецкой оккупации, когда положение в городе стало по-настоящему отчаянным и он не мог более печатать «официальные» паспорта, контора Валленберга стала выдавать упрощенный их вариант — по сути, справку, отпечатанную на ротаторе, за его подписью. В обстановке царившего тогда всеобщего хаоса зачастую срабатывало и такое.Паспорта, выдаваемые Валленбергом, делали свое дело, и его примеру не замедлили последовать еще несколько миссий нейтральных стран. Швейцарский консул Шарль Лютц, глава отдела, представляющего в Венгрии интересы третьих стран, выпустил сначала сотни, а затем и тысячи охранных паспортов — даже больше, чем выдал Валленберг. Так называемый «Стеклянный дом», отдел швейцарской миссии, занимавшийся работой с еврейским населением, ежедневно осаждали сотни евреев, требующих выдачи им Schutzpasse Охранных паспортов (нем.). (Примеч. пер.)
. То же происходило возле конторы Валленберга, штат которой расширился до 250 служащих-евреев, работавших посменно круглые сутки. В результате умелого ходатайства Валленберга его служащих освободили от обязанности носить желтые звезды и от службы в трудовых батальонах венгерской армии.Пример Валленберга «заразил» даже маленькие латиноамериканские представительства, за которыми последовало посольство франкистской Испании, выдавшее паспорта горстке еврейских семейств, чьи предки бежали из Испании от преследований инквизиции четыре с половиной века назад, но сохранили испанский язык, а также некоторые из старинных традиций своей давней родины. Совершенно независимо от других, по изначальной инициативе папского легата в Турции кардинала Анджело Ронкалли (впоследствии он станет папой Иоанном XXIII), папский нунциат в Будапеште тоже начал выдавать тысячи сертификатов о крещении с прилагаемыми к ним охранными грамотами. Центр тяжести в политике римско-католической церкви постепенно перемещался от заступничества за обращенных евреев к защите всех лиц еврейского происхождения.Тем временем Валленберг организовывал больницы, детские ясли и кухни для бедных по всему городу; пользуясь неограниченными средствами, поступавшими в его распоряжение от Американо-еврейского совместного распределительного комитета (ДЖОЙ HT) и УВБ, он приобретал для них продовольствие, лекарства и одежду. Несколько запоздало его примеру последовал Международный Красный Крест. Валленбергу принадлежала также идея координации усилий по спасению евреев и помощи им путем создания совместного комитета глав дипломатических миссий, возглавить который было предложено папскому нунцию Анджело Ротта. Штат служащих Валленберга к этому времени увеличился до четырехсот человек, работавших посменно круглые сутки. Самому ему удавалось урывать для сна не более четырех часов в день. Валленберг демонстрировал рвение, энергию и административные и организационные способности, которым, будь они направлены на другие цели, мог бы позавидовать даже Эйхман.Его работа определенно была в Стокгольме замечена. 10 августа представитель УВБ Ивер Ольсен писал Джону Пелю, своему начальнику, в Вашингтон: «По различным косвенным данным у меня складывается впечатление, что шведское Министерство иностранных дел особого энтузиазма по поводу деятельности Валленберга в Будапеште не проявляет: возможно, они считают, что он действует слишком шумно. Конечно, они бы предпочли в данном случае более традиционные для европейской дипломатии методы, которые большой пользы наверняка не принесли бы. Хотя, с другой стороны, многое говорит за то, что работа подобного типа должна выполняться не особенно громогласно. В любом случае я считаю, что Валленберг действует энергично и приносит много пользы, что, по-моему, является единственной истинной мерой в подобном деле».О положении в венгерской столице Ольсен сообщает, что за день до написания посылаемого донесения он обсуждал его с одним «парнем из Венгрии», от которого узнал, что «евреи настолько напуганы, что теперь они просто сидят по домам, не выходя на улицу. Этот малый считает, что, держись они несколько посмелее, самым лучшим для них было бы сорвать свои желтые звезды en masse В массовом порядке (фр.). (Примеч. пер.)
. Это вызвало бы замешательство у местных властей, что, вкупе с воздушными налетами на окрестности Будапешта, позволило бы евреям бежать в сельскую местность, где они смогли бы укрыться. Этот человек утверждает, что население венгерской столицы на 80 процентов относится к преследованиям евреев с безразличием и, наблюдая происходящее, только пожимают плечами. Остальные же 20 процентов помогать евреям боятся».Через четыре дня, только что отобедав с «первым секретарем шведской миссии в Будапеште, который ненадолго сюда приехал» По-видимому, имеется в виду Пер Ангер.
, Ольсен снова докладывает Пелю: «Этот человек — неплохой малый и по многим вопросам имеет самостоятельные суждения. Он сказал мне, что Валленберг трудится не покладая рук, делая все возможное…Он также весьма скептически относится к идее перемещения в Швецию двух с небольшим тысяч евреев, которым уже выданы шведские паспорта. Венгры и немцы согласились выдать им транзитные визы… но позже немцы заявили, что в данном вопросе должно существовать quid pro quo Одно вместо другого (лат). (Примеч. пер.)
, а это означало бы, что оставшиеся евреи трудоспособного возраста подлежали бы отправлению в немецкие трудовые лагеря» (курсив Ольсена).Сотрапезник Ольсена живо обрисовал ему, что означало «отправление в лагеря». «Он сказал также, что не верил некоторым из описываемых зверств, пока не увидел их собственными глазами. Он побывал однажды на кирпичном заводе, куда загнали десять тысяч евреев. В ограниченном пространстве люди стояли там вплотную рядом друг с другом в течение целых пяти суток, включая стариков и малых детей, в условиях полной антисанитарии.Он видел, как этих людей загоняли потом в вагоны без окон по восемьдесят человек (восемьдесят немцы отсчитывали очень тщательно), после чего двери наглухо забивались. Многие на кирпичном заводе, по его словам, так и умирали там — стоя».Шведский дипломат, по-видимому, рассказывал Ольсену о том, чему был свидетелем до того, как Хорти приостановил депортации. Далее он рассказал ему о последующих событиях, в частности о фактах, когда «девочек четырнадцати-пятнадцати лет похищали прямо на улицах и увозили в другие города, где им накалывали на руках татуировки «армейская проститутка». Некоторых из них — молодых евреек из добропорядочных семей — видели потом далеко от Будапешта, даже в Гамбурге».Ольсен продолжает: «Этот человек очень сожалел о полном отсутствии у венгерских евреев храбрости. Они ведь многое могли бы для себя сделать, даже когда знали, что у них остается совсем мало времени до того, как их убьют».И все-таки, несмотря на творящиеся на улицах Будапешта злодеяния, то было время относительного затишья. Депортации, во всяком случае официально, прекратились, и Хорти препятствовал попыткам немцев возобновить их. Настоящего столкновения между Валленбергом и Эйхманом еще не произошло, и время самых худших испытаний для будапештских евреев еще не наступило. ГЛАВА 5 Одним из первых, с кем Валленберг установил контакт по прибытии в Будапешт, был д-р Шаму Штерн, несчастный председатель Центрального еврейского совета, учреждения которого потребовал Эйхман — таким образом ему было удобнее манипулировать поведением евреев. После освобождения, престарелый и больной, Штерн все же записал мучительные для него воспоминания о том времени.Имена Эйхмана и Валленберга упоминаются на их страницах почти постоянно, повторяясь снова и снова. Штерн описывает Эйхмана, как «врожденного, закоренелого преступника, наслаждающегося болью других». В моменты откровения «он сам называл себя ищейкой». Напротив, Валленберга Штерн называет «бескорыстным и полным благородных порывов человеком, наделенным, помимо всего прочего, характерным для истинно великих людей большим трудолюбием. Его пример заставил другие миссии нейтральных стран присоединиться к борьбе».Штерн начинает свои воспоминания с прибытия Крумеи, Вислицени и Хунше в Центр еврейской общины на улице Шип на следующий же день после операции «Маргарет». Серьезность своих намерений «они подчеркнули, держа в руках изготовленные для стрельбы автоматы». О попытках Крумеи и Эйхмана успокоить напуганных евреев Штерн пишет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
, эсэсовский офицер, заведовавший у Эйхмана транспортом, встречался в работе с все большими трудностями. Тогда Эйхман обратился за помощью непосредственно к Гиммлеру, который, в свою очередь, переадресовал его прошение в ставку Гитлера. В ответ была получена директива: армии предписывалось приоритетное снабжение подвижным составом, «только когда она наступает». И поскольку армия отступала, Эйхман свои составы получал без задержки. В результате немцы, теснимые русскими на равнинах Восточной Венгрии, бросали свое тяжелое вооружение. В наиболее отчаянной стадии войны, когда опасность нависла над самим существованием рейха, считалось более важным использовать имеющийся подвижной состав для транспортировки евреев: одних — на военные заводы, где непосильный труд скоро доводил их до смерти, других — непосредственно в газовые камеры.Когда осознание того, что происходит с евреями в провинции, оформилось окончательно, Еврейский исполнительный комитет в Будапеште выпустил листовку, адресованную «христианскому народу Венгрии, с которым мы рядом, бок о бок, разделяя все его беды и радости, жили в своем отчестве в течение тысячелетия». В листовке подробно описывались ужасы депортации и выражалась вера евреев в «присущее венгерскому народу чувство справедливости». Листовка заканчивалась следующим образом: «Если же мы обращаемся к венгерскому народу тщетно, когда умоляем лишь о сохранении нашей жизни, мы попросим его только об одном — чтобы нас избавили от ужаса и жестокости депортации и положили конец нашим страданиям дома, позволив нам, по крайней мере, покоится в земле родины».Совершенно случайно это отчаянное воззвание почти совпало по времени с решением Хорти о прекращении депортаций и с прибытием Валленберга.В середине 1944 года в Будапеште еще оставались дипломатические представительства Португалии, Испании, Швеции, Швейцарии, Турции и еще одной или двух латиноамериканских стран. Кроме того, в городе находились папский нунций и представители Международного Красного Креста. После частичной оккупации Венгрии в марте и вынужденного назначения главой марионеточного правительства Стояи Швеция и другие государства в знак демонстративного непризнания режима понизили уровень своего представительства с посольств до миссий. Венгерского посла в Стокгольме обязали вернуться на родину, в то время как глава шведской миссии Карл Иван Даниельссон оставался в Будапеште в ранге посла.Под давлением мирового общественного мнения, озабоченного судьбой венгерских евреев, о которой стало известно из разоблачений, сделанных несколькими бежавшими из Освенцима заключенными, миссии нейтральных стран стали предпринимать отдельные, нескоординированные между собой действия в защиту хотя бы ограниченного числа евреев в столице, поскольку венгерским евреям в провинции они уже помочь не могли. Еще до прибытия Валленберга шведская миссия, например, приступила к выдаче согласованной с венгерским правительством квоты в 650 шведских паспортов евреям, которые могли заявить хоть о каких-то родственных или деловых связях со Швецией. Швейцарцы, представлявшие британские интересы в Венгрии и имевшие в составе своей миссии Палестинское бюро, также обладали правом на выдачу четырехсот эмиграционных удостоверений, предназначенных для выезда в управляемую Британией Палестину. Удостоверения выдавались евреям Палестинским бюро и фамилии их владельцев вписывались в коллективный паспорт, выписываемый на возможную дату предполагаемого их отбытия из страны.Такого рода документы обладали сомнительной юридической силой и, если бы Эйхману удалось провести свою молниеносную операцию, вряд ли оказались бы действенными, но они положили начало делу, которое быстро и энергично продолжил Валленберг. По прибытии в миссию он был тепло встречен послом Даниельссоном, который до этого был инициатором направленного Хорти протеста со стороны шведского короля Густава. Дипломат старой школы, воспитанный в традициях строгой дипломатической корректности, Даниельссон тем не менее, искренне приветствовал миссию Валленберга, одобряя даже те нетрадиционные методы, которыми, как его известили, его новому коллеге разрешили пользоваться. Не менее дружески отнесся к Валленбергу более молодой дипломат Пер Ангер, знавший его еще в Швеции. Много лет спустя, будучи шведским послом в Канаде, Ангер вспоминал, как встретили Валленберга в миссии: «Сначала он шокировал некоторых из нас, профессиональных дипломатов, но очень скоро мы поняли, что его нетрадиционный подход был в данном случае единственно верным».Валленберг играл на некоторых особенностях, которые, как он быстро сообразил, могли быть использованы при торге с нацистами. Во-первых, марионеточный режим Хорти — Стоя и отчаянно добивался респектабельности и международного признания. Во-вторых, Швеция представляла интересы Венгрии и Германии в нескольких влиятельных странах мира как раз в то время, когда ход исторических событий повернулся решительно не в пользу нацистов и их союзников. В-третьих, многих высокопоставленных венгерских чиновников не могло не волновать их будущее и перспектива наказания за совершенные преступления, и они весьма отзывчиво реагировали на обещания заступничества в будущем, которое, естественно, увязывалось с их поведением в настоящем. В довершение ко всему, имея нужные средства, Валленберг не останавливался — в тех случая, когда это могло оказаться действенным, — перед элементарным шантажом или подкупом.В то же время Валленберг сознавал, какое большое значение придавала германская и венгерская бюрократия чисто внешней стороне любого вопроса, и сразу же после образования своего Отдела С занялся оформлением охранного шведского паспорта, который должен был заменить выдаваемые прежде неказистые удостоверения. Его навыки в дизайне и черчении оказались в данном случае как нельзя более кстати, и паспорта Валленберга выглядели шедеврами. Они печатались на желто-голубом фоне и были снабжены шведской королевской эмблемой из трех корон и многочисленными печатями, штампами и подписями. С точки зрения международного права они, конечно, не имели никакой юридической силы, но внушали к себе почтительное отношение, свидетельствуя перед немцами и венграми, что их держатели не относились к брошенным всеми изгоям, но находились под покровительством одной из ведущих нейтральных держав Европы. Кроме того, паспорта действительно поднимали дух их владельцев. «Они напоминали нам о человеческом достоинстве, во многом утерянном, — ведь в результате преследований и пропаганды нас низводили до уровня бездушных вещей», — вспоминала Эдит Эрнстер, одна из первых получательниц паспорта (после войны она эмигрировала в Швецию). Валленберг писал в своем первом донесении на родину: «Здешние евреи сейчас в отчаянии. Тем или иным способом, но им обязательно следует внушить чувство надежды».Первоначально чиновники МИДа Венгрии дали Валленбергу разрешение на выдачу только 1500 таких паспортов. Умелой переговорной тактикой, весьма смахивавшей на метод «кнута и пряника», ему, однако, удалось добиться увеличения квоты до 2500, а под конец — до 4500 паспортов. Но и это была лишь формальная сторона вопроса. В действительности же, используя шантаж и подкуп и заставляя с их помощью венгерские власти смотреть на его действия сквозь пальцы, Валленберг выпустил в три раза большее количество паспортов. В последние дни немецкой оккупации, когда положение в городе стало по-настоящему отчаянным и он не мог более печатать «официальные» паспорта, контора Валленберга стала выдавать упрощенный их вариант — по сути, справку, отпечатанную на ротаторе, за его подписью. В обстановке царившего тогда всеобщего хаоса зачастую срабатывало и такое.Паспорта, выдаваемые Валленбергом, делали свое дело, и его примеру не замедлили последовать еще несколько миссий нейтральных стран. Швейцарский консул Шарль Лютц, глава отдела, представляющего в Венгрии интересы третьих стран, выпустил сначала сотни, а затем и тысячи охранных паспортов — даже больше, чем выдал Валленберг. Так называемый «Стеклянный дом», отдел швейцарской миссии, занимавшийся работой с еврейским населением, ежедневно осаждали сотни евреев, требующих выдачи им Schutzpasse Охранных паспортов (нем.). (Примеч. пер.)
. То же происходило возле конторы Валленберга, штат которой расширился до 250 служащих-евреев, работавших посменно круглые сутки. В результате умелого ходатайства Валленберга его служащих освободили от обязанности носить желтые звезды и от службы в трудовых батальонах венгерской армии.Пример Валленберга «заразил» даже маленькие латиноамериканские представительства, за которыми последовало посольство франкистской Испании, выдавшее паспорта горстке еврейских семейств, чьи предки бежали из Испании от преследований инквизиции четыре с половиной века назад, но сохранили испанский язык, а также некоторые из старинных традиций своей давней родины. Совершенно независимо от других, по изначальной инициативе папского легата в Турции кардинала Анджело Ронкалли (впоследствии он станет папой Иоанном XXIII), папский нунциат в Будапеште тоже начал выдавать тысячи сертификатов о крещении с прилагаемыми к ним охранными грамотами. Центр тяжести в политике римско-католической церкви постепенно перемещался от заступничества за обращенных евреев к защите всех лиц еврейского происхождения.Тем временем Валленберг организовывал больницы, детские ясли и кухни для бедных по всему городу; пользуясь неограниченными средствами, поступавшими в его распоряжение от Американо-еврейского совместного распределительного комитета (ДЖОЙ HT) и УВБ, он приобретал для них продовольствие, лекарства и одежду. Несколько запоздало его примеру последовал Международный Красный Крест. Валленбергу принадлежала также идея координации усилий по спасению евреев и помощи им путем создания совместного комитета глав дипломатических миссий, возглавить который было предложено папскому нунцию Анджело Ротта. Штат служащих Валленберга к этому времени увеличился до четырехсот человек, работавших посменно круглые сутки. Самому ему удавалось урывать для сна не более четырех часов в день. Валленберг демонстрировал рвение, энергию и административные и организационные способности, которым, будь они направлены на другие цели, мог бы позавидовать даже Эйхман.Его работа определенно была в Стокгольме замечена. 10 августа представитель УВБ Ивер Ольсен писал Джону Пелю, своему начальнику, в Вашингтон: «По различным косвенным данным у меня складывается впечатление, что шведское Министерство иностранных дел особого энтузиазма по поводу деятельности Валленберга в Будапеште не проявляет: возможно, они считают, что он действует слишком шумно. Конечно, они бы предпочли в данном случае более традиционные для европейской дипломатии методы, которые большой пользы наверняка не принесли бы. Хотя, с другой стороны, многое говорит за то, что работа подобного типа должна выполняться не особенно громогласно. В любом случае я считаю, что Валленберг действует энергично и приносит много пользы, что, по-моему, является единственной истинной мерой в подобном деле».О положении в венгерской столице Ольсен сообщает, что за день до написания посылаемого донесения он обсуждал его с одним «парнем из Венгрии», от которого узнал, что «евреи настолько напуганы, что теперь они просто сидят по домам, не выходя на улицу. Этот малый считает, что, держись они несколько посмелее, самым лучшим для них было бы сорвать свои желтые звезды en masse В массовом порядке (фр.). (Примеч. пер.)
. Это вызвало бы замешательство у местных властей, что, вкупе с воздушными налетами на окрестности Будапешта, позволило бы евреям бежать в сельскую местность, где они смогли бы укрыться. Этот человек утверждает, что население венгерской столицы на 80 процентов относится к преследованиям евреев с безразличием и, наблюдая происходящее, только пожимают плечами. Остальные же 20 процентов помогать евреям боятся».Через четыре дня, только что отобедав с «первым секретарем шведской миссии в Будапеште, который ненадолго сюда приехал» По-видимому, имеется в виду Пер Ангер.
, Ольсен снова докладывает Пелю: «Этот человек — неплохой малый и по многим вопросам имеет самостоятельные суждения. Он сказал мне, что Валленберг трудится не покладая рук, делая все возможное…Он также весьма скептически относится к идее перемещения в Швецию двух с небольшим тысяч евреев, которым уже выданы шведские паспорта. Венгры и немцы согласились выдать им транзитные визы… но позже немцы заявили, что в данном вопросе должно существовать quid pro quo Одно вместо другого (лат). (Примеч. пер.)
, а это означало бы, что оставшиеся евреи трудоспособного возраста подлежали бы отправлению в немецкие трудовые лагеря» (курсив Ольсена).Сотрапезник Ольсена живо обрисовал ему, что означало «отправление в лагеря». «Он сказал также, что не верил некоторым из описываемых зверств, пока не увидел их собственными глазами. Он побывал однажды на кирпичном заводе, куда загнали десять тысяч евреев. В ограниченном пространстве люди стояли там вплотную рядом друг с другом в течение целых пяти суток, включая стариков и малых детей, в условиях полной антисанитарии.Он видел, как этих людей загоняли потом в вагоны без окон по восемьдесят человек (восемьдесят немцы отсчитывали очень тщательно), после чего двери наглухо забивались. Многие на кирпичном заводе, по его словам, так и умирали там — стоя».Шведский дипломат, по-видимому, рассказывал Ольсену о том, чему был свидетелем до того, как Хорти приостановил депортации. Далее он рассказал ему о последующих событиях, в частности о фактах, когда «девочек четырнадцати-пятнадцати лет похищали прямо на улицах и увозили в другие города, где им накалывали на руках татуировки «армейская проститутка». Некоторых из них — молодых евреек из добропорядочных семей — видели потом далеко от Будапешта, даже в Гамбурге».Ольсен продолжает: «Этот человек очень сожалел о полном отсутствии у венгерских евреев храбрости. Они ведь многое могли бы для себя сделать, даже когда знали, что у них остается совсем мало времени до того, как их убьют».И все-таки, несмотря на творящиеся на улицах Будапешта злодеяния, то было время относительного затишья. Депортации, во всяком случае официально, прекратились, и Хорти препятствовал попыткам немцев возобновить их. Настоящего столкновения между Валленбергом и Эйхманом еще не произошло, и время самых худших испытаний для будапештских евреев еще не наступило. ГЛАВА 5 Одним из первых, с кем Валленберг установил контакт по прибытии в Будапешт, был д-р Шаму Штерн, несчастный председатель Центрального еврейского совета, учреждения которого потребовал Эйхман — таким образом ему было удобнее манипулировать поведением евреев. После освобождения, престарелый и больной, Штерн все же записал мучительные для него воспоминания о том времени.Имена Эйхмана и Валленберга упоминаются на их страницах почти постоянно, повторяясь снова и снова. Штерн описывает Эйхмана, как «врожденного, закоренелого преступника, наслаждающегося болью других». В моменты откровения «он сам называл себя ищейкой». Напротив, Валленберга Штерн называет «бескорыстным и полным благородных порывов человеком, наделенным, помимо всего прочего, характерным для истинно великих людей большим трудолюбием. Его пример заставил другие миссии нейтральных стран присоединиться к борьбе».Штерн начинает свои воспоминания с прибытия Крумеи, Вислицени и Хунше в Центр еврейской общины на улице Шип на следующий же день после операции «Маргарет». Серьезность своих намерений «они подчеркнули, держа в руках изготовленные для стрельбы автоматы». О попытках Крумеи и Эйхмана успокоить напуганных евреев Штерн пишет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53