Я хочу стать художницей.
– Ты уже художница.
– Да, но теперь я собираюсь сделать это своей профессией и брать за это деньги. И хочу, чтобы меня уважали.
Перекатившись на спину, Закери подложил под голову руку и стал смотреть, как она одевается. Ей казалось, что от его взгляда у нее теплеет кожа, но она изо всех сил старалась этого не замечать. Возможно, в будущем мужчины будут смотреть на нее именно так, но она не совершит ошибки с тем, кому не будет доверять.
Закери она доверяла. Больше, чем она предполагала после их первой встречи.
– Давай я помогу. – Он встал, чтобы застегнуть пуговицы на спине.
Сознание того, что очень красивый голый мужчина стоит от нее всего в нескольких дюймах, заставило ее сердце бешено забиться. Волна желания окатила снова, но это вызвало у нее раздражение. Что это с ней? Господи, неужели она стала распутной? Больше она не поддастся этой слабости. И как только уедет, она выкинет его из головы.
– Спасибо.
Он повернул ее к себе лицом, положил руки на плечи и поцеловал. От этого нежного, но собственнического прикосновения у нее сжалось сердце. Ладно, пусть чувствует себя собственником до того момента, как они подойдут к дому. После этого эпизод будет окончен.
Она подколола волосы и подождала, пока он оденется. Оба уже немного успокоились, когда, спустившись вниз по стремянке и взявшись за руки, направились к дому.
– Придется вернуться к шарадам, – тихо сказал он, отпуская ее руку у самого дома.
– И к коровам.
– Да. Между прочим, дюжина коров, которых я купил, должна быть у Пауэлла завтра утром. Хочешь поехать со мной? Я должен объяснить ему детали нашего проекта.
– Думаю, что смогу выкроить время в моем расписании.
– Отлично, – улыбнулся он и опять ее поцеловал. Ей надо было отказаться. Что это с ней? Пока Закери задержался на ступенях, Кэролайн вошла в дом, быстро поднялась в свою спальню за шалью и так же быстро вошла в гостиную. Как она и предполагала, никто не заметил ее отсутствия.
Они лишь удивились, что так долго нет Закери, и стали обсуждать, не послать ли за доктором. Энн пересела со своего стула на диван рядом с Кэролайн.
– Ты не могла сразу найти свою шаль?
– Меня что-то отвлекло, и я засмотрелась в окно. Сегодня полная луна и кругом так красиво.
– А что ты еще увидела?
– Трава на пастбище блестит от росы.
– Глупая. Я имела в виду лорда Закери. Он где-то там бродит. – Энн вздохнула. – Наверное, отправился к коровам. Мне нравилось больше, когда он непременно хотел стать солдатом.
– А мне – нет. Неужели ты хотела, чтобы его убили только потому, что он хорошо бы выглядел в красном мундире?
– Нет, разумеется. Но согласись, армия более привлекательна, чем стада коров и их молоко.
Кэролайн была с этим не согласна. Она находила привлекательным не дело, которому он решил себя посвятить, а блеск в его глазах. Но сказать такое вслух не могла.
– Папа был солдатом, а теперь он фермер. Я предпочитаю, чтобы он был здесь, с нами.
В это время Закери с непринужденным видом вошел в гостиную. Голос Энн тут же потонул в какофонии голосов. Все хотели знать, прошла ли у него головная боль, чувствует ли он себя лучше или дать ему виски, или теплого молока, или чаю с медом.
– Спасибо, мне намного лучше. Мне просто надо было немного подышать свежим воздухом.
– У вас сено на рукаве, – сказала Сьюзен.
– Меня чуть не сбила с ног Димидиус, – усмехнулся он.
Кэролайн отвела от него взгляд и заметила, что на нее пристально смотрит леди Глэдис. Осталось четыре дня. Если она сможет удержаться еще четыре дня, все мечты сбудутся.
Глава 20
Закери посмотрел на Кэролайн искоса.
– Вы действительно хотите знать мое мнение о Парфеноне?
– Я бы не спрашивала, если бы не хотела.
– Но ваш отец довольно точно воссоздал его.
Они ехали по проселочной дороге, ведущей к небольшому поместью Винсента Пауэлла. Саграмор, по-видимому, застоялся в конюшне, потому что гарцевал кругами вокруг более спокойной кобылки Кэролайн. Закери тоже был бы не прочь промчаться с ветерком, но ему хотелось продлить хотя бы на пару часов удовольствие быть рядом с Кэролайн.
– Он работал по наброскам и в большой степени руководствуясь своим воображением. Хотела бы я увидеть, как выглядят настоящие руины.
Она не имела в виду просто описание. Хотелось знать его мнение и впечатление от увиденного.
– Я помню белый цвет. Белые колонны, окруженные пологими склонами из белого камня и земли. Было жарко и сухо. С моря дул легкий ветерок. – Он на секунду закрыл глаза. – И была тишина. Разговаривали туристы, пели птицы, и все же казалось, что вокруг очень тихо. Будто все замерло в ожидании. Было ощущение, что вот-вот появится Аполлон или Афина…
– Я могу представить себя там. Это, наверное, было чудесно. – Она отвернулась и откашлялась.
Он посмотрел исподтишка на ее профиль, на стройную фигуру в зеленом костюме для верховой езды и такого же цвета шляпке на каштановых волосах, и ему страшно захотелось поехать с ней туда, в Грецию, чтобы она все увидела своими глазами. Но это было бы сверх того соглашения, которое они заключили.
– У меня к вам вопрос.
– Да?
Подумай, Закери. Ты знаешь, о чем не должен спрашивать.
– А какие условия для проживания в Вене предоставляет месье Танберг своим ученикам? Вам ведь не придется спать на лавке, не так ли?
Она фыркнула:
– Он владеет небольшим зданием и сдает апартаменты своим сотрудникам за умеренную плату.
– И вы будете счастливы в такой квартире в Вене?
– Я буду заниматься тем, о чем мечтала всю жизнь. Да, я буду счастлива.
– Вы привыкли жить в большом доме, где живет много народу: ваши родители, сестры, слуги. Для вас это будет большая перемена.
Закери было важно знать: она стремится в Вену, чтобы стать художницей, или просто хочет уехать из Уилтшира.
– Большую часть времени моя семья вообще не замечает, что я живу в этом доме. Нет, не подумайте, что я жалуюсь – просто констатирую факт. У них у всех своя жизнь, свои цели и мечты. Но они отличаются от моих.
– По-моему, Энн вас понимает.
По лицу Кэролайн пробежала тень, но тут же исчезла.
– Энн очень умная. Но цель у нее та же, что и у остальных моих сестер.
– Найти мужа.
– В ее случае – найти мужа и сбежать из Уилтшира. Зачем он задает все эти вопросы, подумал Закери. Он просто с ума сошел.
– А вы согласились бы выйти замуж, если бы ваш муж был художником или покровителем искусства.
– А в чем смысл?
– Любовь, привязанность…
– Когда мои родители собирались пожениться, – прервала она его, – моя мать, которая окончила пансион благородных девиц вместе с вашей тетушкой, считала, что ее самыми полезными достоинствами были вышивание, умение быть хозяйкой великосветских раутов и игра на фортепиано. Но все это ушло на второй план, когда обнаружилась ее способность рожать детей. Я не собираюсь так жить.
В ее словах было много горечи. Но он почувствовал, что она винит не своего отца за то, что он ждал именно этих качеств от Салли Уитфелд, а скорее свою мать за то, что она оправдала эти ожидания.
– По-моему, ваша мать счастлива.
– Да, она превратила щебетание и беспомощность в искусство. А я решила заниматься совсем другим видом искусства.
– Значит, если я, например, попросил бы вас выйти за меня замуж, вас бы это не заинтересовало? – спросил он, надеясь, что она не услышит серьезных ноток в его голосе. Если бы она так не стремилась уехать и если бы до отъезда не оставалось так мало времени, он, возможно, нашел бы способ избавиться от странного чувства удовольствия – даже счастья – от того, что он с ней разговаривает или просто на нее смотрит.
– Никоим образом. Выйти замуж за Гриффина было бы еще хуже, чем быть сосланной в Уилтшир.
– Это почему же. – Закери был глубоко оскорблен таким отношением к его аристократическому происхождению, но не подал виду. Ответ его не удивил, в каком-то смысле он даже почувствовал облегчение, но… черт возьми, он практически сделал ей предложение. Незачем ей было отвечать так, будто она нечаянно проглотила таракана.
– Вы брат герцога. Государственные праздники, обеды с политическими деятелями, употребление модных словечек света, невозможность высказать собственное мнение – я лучше буду красить дома, чем вести такую жизнь.
– Есть много достойных леди, которые могли бы доказать вам, что вы не правы. – Он с трудом сохранял легкомысленный тон. – Писательницы, активистки, авантюристки. Моя сестра, например. Ее мнением я дорожу больше, чем мнением очень многих.
– Понимаю. И сколько этих женщин, помимо вашей сестры, замужние?
– Некоторые из них.
– М-м. Смотрите, прибыли ваши коровы. Винсент Пауэлл стоял у изгороди пастбища. –Доброе утро, Закери, мисс Уитфелд. Я получил двенадцать телок гернзейской породы.
Закери соскочил с Саграмора и помог спешиться Кэролайн.
– А два быка саутдевонской породы прибудут завтра. Надо будет разделить коров, чтобы знать, от какого быка получено какое потомство, потому что это будет следующая ступень процесса выведения новой породы.
– Они выглядят здоровыми, – неохотно признался Пауэлл.
Закери все же убедил его принять участие в проекте. Конечно, помогло и то, что это не стоило фермеру ни пенса.
– Семь из них чисто гернзейской породы, а в пятерых есть примесь херефордской крови, поскольку эта порода хорошо набирает вес на обыкновенном травяном пастбище. Я хочу понять, которые из них дают больше молока при более низкой себестоимости.
– А сколько голов вы передали Идсу?
– Столько же. Мне пришлось купить еще дюжину дальше отсюда, на севере, и трех быков в Южном Девоншире. Тогда ваши соседи – Сэммс, Доннели, Хэллет и Прентисс – получат каждый по восемь коров, а Уитфелд добавил к своему стаду еще двадцать в качестве контрольной группы, поскольку он продвинулся дальше вас в осуществлении программы.
– Вижу, тебе пришлось поработать, парень, не так ли? – сказал Пауэлл. – И потратиться.
Закери пожал плечами, хотя было видно, что он доволен похвалой фермера.
– Я хочу, чтобы у нас была прочная основа.
– А герцог Мельбурн тоже в этом участвует?
– Я ожидаю его ответа со дня на день. Если он согласится инвестировать деньги, мы сможем начать с того, что удвоим стадо. Если нет, вы ухаживаете за вашими гернзеями в течение следующих шести месяцев.
– А как насчет размеров пастбища? Если я удвою свое стадо…
– Я как раз занят расчетами. К концу недели я буду знать, сколько мне понадобится купить для вас земли и зерна.
Пауэлл протянул ему руку:
– Спасибо, Закери. Закери пожал руку.
– Мы пока еще ничего не достигли.
– Да, но вы прибавили мне оптимизма. И вам не обязательно было включать меня в ваш проект, особенно после… – Фермер запнулся, глянув на Кэролайн.
– Мы все совершаем ошибки. – Он соскочил с изгороди и, подойдя к Кэролайн, взял ее за руку. Даже сердясь на нее, он не мог отказаться от желания прикоснуться к ней. – Вы покажете нам ваше хозяйство, Пауэлл.
– С большим удовольствием!
К тому времени как они с Закери закончили осматривать поместье Пауэлла, Кэролайн пришла к выводу, что Уитфелды были не единственными, кто восхищался Закери. Она сказала ему об этом на обратном пути.
– Он полон энтузиазма, и в этом нет ничего плохого. Я благодарен ему за это. Одного противника было бы достаточно, чтобы все отказались отдать под проект свои пастбища.
– Вы хотите сказать – пастбища, которые вы им компенсируете в случае потери.
С момента их глупого утреннего разговора о женитьбе Закери, казалось, был немного не в себе, и Кэролайн подумала, что он, возможно, говорил серьезно. Но сама идея приводила ее в ужас. Она не возражала бы против их близости, но остальные атрибуты замужества, даже с таким человеком и вопреки его утверждениям, что есть замужние женщины, которые ведут активную независимую жизнь, просто ее убьют. Это она знала точно.
– Вы считаете, что я принял неправильное решение? – спросил Закери, помолчав.
– Я так не считаю. А для вас это имело бы значение, если бы я была против?
– Не особо.
Она удивилась, что он с такой легкостью отмел ее участие в проекте.
– О!
– Вы очень умны, Кэролайн, и разумны. Конечно, я предпочел бы, чтобы вы и меня считали умным и прогрессивным.
– Я именно так и считаю. Я только надеюсь, что коровы согласятся сотрудничать.
– Ваши слова да Богу в уши, любовь моя.
Когда они подъехали к дороге, ведущей к дому, там уже стояли, поджидая их, Энн и Джоанна. Кэролайн мельком глянула на Закери, но его лицо не выражало ничего, кроме обычного дружелюбия. Она не понимала, почему это так ее беспокоит. Даже если Энн строит планы, как заполучить Закери, это будет не первый случай, что молодая девушка пытается окрутить его.
Все же ей хотелось предостеречь его. Но что она тогда будет за сестра? Особенно если считать, что Энн самая умная и понимающая из всех сестер? Если бы Закери не сделал предложения ей, Кэролайн, легче было бы решить, предупреждать его или нет, но сказать все же надо бы. Ничего не говорить было бы трусостью. Но какие найти слова?
– Доброе утро, – поздоровался он с сестрами.
– Доброе утро, Закери, – ответила Джоанна, схватив его за носок сапога. – Мне надо с вами поговорить.
– Я была здесь первая, – возразила Энн.
– Может, вы позволите лорду Закери слезть с лошади, а уж потом на него наброситесь? – Кэролайн решительно отгородила Энн от Саграмора.
– Ты больше не имеешь права нам указывать, Каро. – Джоанна пошла вслед за ними к конюшне. – Портрет отослан в Вену, так что мы имеем столько же прав на время лорда Закери, как и ты. Даже больше, потому что ты захватила слишком много дней.
– Я не захватывала. Я…
– Может, мы прогуляемся вокруг пруда, мисс Джоанна, – предложил Закери, спешившись. – А с вами, мисс Энн, мы прогуляемся после ленча. Согласны?
– Да, конечно. Спасибо.
Джоанне не терпелось уйти, и она чуть ли не силой потащила Закери со двора конюшни. Закери пошел за ней главным образом потому, что ему надо было подумать о своем будущем и о будущем Кэролайн и о том, что оба они были полны решимости не связывать себя никакими отношениями. Она была чертовски упряма. Правда, он не вполне четко выразился насчет своих намерений, поскольку не был уверен в том, что делает. А еще потому, что был слишком горд и не хотел, чтобы его отвергли.
Он вдруг понял, что не хочет, чтобы она уехала в Вену: тогда он наверняка ее больше никогда не увидит. Более того, он никогда больше не будет держать ее в своих объятиях, как прошлой ночью. Ему нравилось с ней разговаривать, нравилось, что она не высмеивает его интерес к искусству и даже… к разведению скота. Черт! У них было много общего. Она была умна – возможно, больше, чем он. По крайней мере у нее была цель и она уверенно шла к ней, между тем как он двадцать четыре года валял дурака, прежде чем определился.
– Я подарила Джону Томасу портрет, который написала, – сказала Джоанна. Она практически тащила Закери за собой по обсаженной деревьями дорожке.
– Вот как? Замечательно. Что он сказал?
– Он сказал, что это выглядит как репа, которую насадили на картофелину. А потом съел жареного цыпленка и яблочный пирог, которые я принесла на пикник, и все время рассказывал мне, какое большое приданое у Мэри Горман и как хорошо она играет на фортепиано.
– Не очень-то вежливо с его стороны. Значит, вы думаете, что он хочет жениться на Мэри Горман?
– Я в этом уверена. Теперь у всех, кроме меня, будет кавалер, а потом и муж, а все мои глупые сестры будут надо мной смеяться.
– Не будут, Джоанна. Мы найдем вам кого-нибудь другого. Такого, кто оценит вашу живопись и ваш яблочный пирог.
«Может быть, не стоило делать предложение Кэролайн, чтобы ее удержать?» – размышлял он. Гриффины достаточно богаты, чтобы он мог ездить в Вену по крайней мере два раза в год. Два раза в год? А что он будет делать в остальное время? Желающих провести с ним ночь было предостаточно, но почему-то мысль о бесконечных связях с бесчисленным числом женщин уже его не прельщала. Им надо было просто провести время, а он сейчас нашел человека, с которым хотелось проводить время ему.
И благодаря этому человеку он наконец нашел свой путь, оказавшийся иесьма неожиданным. Разведение скота. Его страшно заинтересовала эта идея: найти правильное сочетание породы, пола животного и его норова. У него всегда была склонность к теоретизированию, хотя он неохотно это признавал, тем более что семья никогда не воспринимала его серьезно. По их мнению, его голова была занята лишь едой и женщинами.
Он с этим смирился, потому что возразить было нечего: разумного ответа у него не было. А теперь, благодаря женщине-портретисту, джентльмену-фермеру и корове, ответ появился. Жизнь иногда поворачивается весьма странным образом.
– О! Вы даже меня не слушаете, – заныла Джоанна.
– Конечно же, слушаю. Я просто мысленно просматривал список местных джентльменов. Что…
– Здесь не так много мужчин, а мои сестры уже захватили пятерых из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Ты уже художница.
– Да, но теперь я собираюсь сделать это своей профессией и брать за это деньги. И хочу, чтобы меня уважали.
Перекатившись на спину, Закери подложил под голову руку и стал смотреть, как она одевается. Ей казалось, что от его взгляда у нее теплеет кожа, но она изо всех сил старалась этого не замечать. Возможно, в будущем мужчины будут смотреть на нее именно так, но она не совершит ошибки с тем, кому не будет доверять.
Закери она доверяла. Больше, чем она предполагала после их первой встречи.
– Давай я помогу. – Он встал, чтобы застегнуть пуговицы на спине.
Сознание того, что очень красивый голый мужчина стоит от нее всего в нескольких дюймах, заставило ее сердце бешено забиться. Волна желания окатила снова, но это вызвало у нее раздражение. Что это с ней? Господи, неужели она стала распутной? Больше она не поддастся этой слабости. И как только уедет, она выкинет его из головы.
– Спасибо.
Он повернул ее к себе лицом, положил руки на плечи и поцеловал. От этого нежного, но собственнического прикосновения у нее сжалось сердце. Ладно, пусть чувствует себя собственником до того момента, как они подойдут к дому. После этого эпизод будет окончен.
Она подколола волосы и подождала, пока он оденется. Оба уже немного успокоились, когда, спустившись вниз по стремянке и взявшись за руки, направились к дому.
– Придется вернуться к шарадам, – тихо сказал он, отпуская ее руку у самого дома.
– И к коровам.
– Да. Между прочим, дюжина коров, которых я купил, должна быть у Пауэлла завтра утром. Хочешь поехать со мной? Я должен объяснить ему детали нашего проекта.
– Думаю, что смогу выкроить время в моем расписании.
– Отлично, – улыбнулся он и опять ее поцеловал. Ей надо было отказаться. Что это с ней? Пока Закери задержался на ступенях, Кэролайн вошла в дом, быстро поднялась в свою спальню за шалью и так же быстро вошла в гостиную. Как она и предполагала, никто не заметил ее отсутствия.
Они лишь удивились, что так долго нет Закери, и стали обсуждать, не послать ли за доктором. Энн пересела со своего стула на диван рядом с Кэролайн.
– Ты не могла сразу найти свою шаль?
– Меня что-то отвлекло, и я засмотрелась в окно. Сегодня полная луна и кругом так красиво.
– А что ты еще увидела?
– Трава на пастбище блестит от росы.
– Глупая. Я имела в виду лорда Закери. Он где-то там бродит. – Энн вздохнула. – Наверное, отправился к коровам. Мне нравилось больше, когда он непременно хотел стать солдатом.
– А мне – нет. Неужели ты хотела, чтобы его убили только потому, что он хорошо бы выглядел в красном мундире?
– Нет, разумеется. Но согласись, армия более привлекательна, чем стада коров и их молоко.
Кэролайн была с этим не согласна. Она находила привлекательным не дело, которому он решил себя посвятить, а блеск в его глазах. Но сказать такое вслух не могла.
– Папа был солдатом, а теперь он фермер. Я предпочитаю, чтобы он был здесь, с нами.
В это время Закери с непринужденным видом вошел в гостиную. Голос Энн тут же потонул в какофонии голосов. Все хотели знать, прошла ли у него головная боль, чувствует ли он себя лучше или дать ему виски, или теплого молока, или чаю с медом.
– Спасибо, мне намного лучше. Мне просто надо было немного подышать свежим воздухом.
– У вас сено на рукаве, – сказала Сьюзен.
– Меня чуть не сбила с ног Димидиус, – усмехнулся он.
Кэролайн отвела от него взгляд и заметила, что на нее пристально смотрит леди Глэдис. Осталось четыре дня. Если она сможет удержаться еще четыре дня, все мечты сбудутся.
Глава 20
Закери посмотрел на Кэролайн искоса.
– Вы действительно хотите знать мое мнение о Парфеноне?
– Я бы не спрашивала, если бы не хотела.
– Но ваш отец довольно точно воссоздал его.
Они ехали по проселочной дороге, ведущей к небольшому поместью Винсента Пауэлла. Саграмор, по-видимому, застоялся в конюшне, потому что гарцевал кругами вокруг более спокойной кобылки Кэролайн. Закери тоже был бы не прочь промчаться с ветерком, но ему хотелось продлить хотя бы на пару часов удовольствие быть рядом с Кэролайн.
– Он работал по наброскам и в большой степени руководствуясь своим воображением. Хотела бы я увидеть, как выглядят настоящие руины.
Она не имела в виду просто описание. Хотелось знать его мнение и впечатление от увиденного.
– Я помню белый цвет. Белые колонны, окруженные пологими склонами из белого камня и земли. Было жарко и сухо. С моря дул легкий ветерок. – Он на секунду закрыл глаза. – И была тишина. Разговаривали туристы, пели птицы, и все же казалось, что вокруг очень тихо. Будто все замерло в ожидании. Было ощущение, что вот-вот появится Аполлон или Афина…
– Я могу представить себя там. Это, наверное, было чудесно. – Она отвернулась и откашлялась.
Он посмотрел исподтишка на ее профиль, на стройную фигуру в зеленом костюме для верховой езды и такого же цвета шляпке на каштановых волосах, и ему страшно захотелось поехать с ней туда, в Грецию, чтобы она все увидела своими глазами. Но это было бы сверх того соглашения, которое они заключили.
– У меня к вам вопрос.
– Да?
Подумай, Закери. Ты знаешь, о чем не должен спрашивать.
– А какие условия для проживания в Вене предоставляет месье Танберг своим ученикам? Вам ведь не придется спать на лавке, не так ли?
Она фыркнула:
– Он владеет небольшим зданием и сдает апартаменты своим сотрудникам за умеренную плату.
– И вы будете счастливы в такой квартире в Вене?
– Я буду заниматься тем, о чем мечтала всю жизнь. Да, я буду счастлива.
– Вы привыкли жить в большом доме, где живет много народу: ваши родители, сестры, слуги. Для вас это будет большая перемена.
Закери было важно знать: она стремится в Вену, чтобы стать художницей, или просто хочет уехать из Уилтшира.
– Большую часть времени моя семья вообще не замечает, что я живу в этом доме. Нет, не подумайте, что я жалуюсь – просто констатирую факт. У них у всех своя жизнь, свои цели и мечты. Но они отличаются от моих.
– По-моему, Энн вас понимает.
По лицу Кэролайн пробежала тень, но тут же исчезла.
– Энн очень умная. Но цель у нее та же, что и у остальных моих сестер.
– Найти мужа.
– В ее случае – найти мужа и сбежать из Уилтшира. Зачем он задает все эти вопросы, подумал Закери. Он просто с ума сошел.
– А вы согласились бы выйти замуж, если бы ваш муж был художником или покровителем искусства.
– А в чем смысл?
– Любовь, привязанность…
– Когда мои родители собирались пожениться, – прервала она его, – моя мать, которая окончила пансион благородных девиц вместе с вашей тетушкой, считала, что ее самыми полезными достоинствами были вышивание, умение быть хозяйкой великосветских раутов и игра на фортепиано. Но все это ушло на второй план, когда обнаружилась ее способность рожать детей. Я не собираюсь так жить.
В ее словах было много горечи. Но он почувствовал, что она винит не своего отца за то, что он ждал именно этих качеств от Салли Уитфелд, а скорее свою мать за то, что она оправдала эти ожидания.
– По-моему, ваша мать счастлива.
– Да, она превратила щебетание и беспомощность в искусство. А я решила заниматься совсем другим видом искусства.
– Значит, если я, например, попросил бы вас выйти за меня замуж, вас бы это не заинтересовало? – спросил он, надеясь, что она не услышит серьезных ноток в его голосе. Если бы она так не стремилась уехать и если бы до отъезда не оставалось так мало времени, он, возможно, нашел бы способ избавиться от странного чувства удовольствия – даже счастья – от того, что он с ней разговаривает или просто на нее смотрит.
– Никоим образом. Выйти замуж за Гриффина было бы еще хуже, чем быть сосланной в Уилтшир.
– Это почему же. – Закери был глубоко оскорблен таким отношением к его аристократическому происхождению, но не подал виду. Ответ его не удивил, в каком-то смысле он даже почувствовал облегчение, но… черт возьми, он практически сделал ей предложение. Незачем ей было отвечать так, будто она нечаянно проглотила таракана.
– Вы брат герцога. Государственные праздники, обеды с политическими деятелями, употребление модных словечек света, невозможность высказать собственное мнение – я лучше буду красить дома, чем вести такую жизнь.
– Есть много достойных леди, которые могли бы доказать вам, что вы не правы. – Он с трудом сохранял легкомысленный тон. – Писательницы, активистки, авантюристки. Моя сестра, например. Ее мнением я дорожу больше, чем мнением очень многих.
– Понимаю. И сколько этих женщин, помимо вашей сестры, замужние?
– Некоторые из них.
– М-м. Смотрите, прибыли ваши коровы. Винсент Пауэлл стоял у изгороди пастбища. –Доброе утро, Закери, мисс Уитфелд. Я получил двенадцать телок гернзейской породы.
Закери соскочил с Саграмора и помог спешиться Кэролайн.
– А два быка саутдевонской породы прибудут завтра. Надо будет разделить коров, чтобы знать, от какого быка получено какое потомство, потому что это будет следующая ступень процесса выведения новой породы.
– Они выглядят здоровыми, – неохотно признался Пауэлл.
Закери все же убедил его принять участие в проекте. Конечно, помогло и то, что это не стоило фермеру ни пенса.
– Семь из них чисто гернзейской породы, а в пятерых есть примесь херефордской крови, поскольку эта порода хорошо набирает вес на обыкновенном травяном пастбище. Я хочу понять, которые из них дают больше молока при более низкой себестоимости.
– А сколько голов вы передали Идсу?
– Столько же. Мне пришлось купить еще дюжину дальше отсюда, на севере, и трех быков в Южном Девоншире. Тогда ваши соседи – Сэммс, Доннели, Хэллет и Прентисс – получат каждый по восемь коров, а Уитфелд добавил к своему стаду еще двадцать в качестве контрольной группы, поскольку он продвинулся дальше вас в осуществлении программы.
– Вижу, тебе пришлось поработать, парень, не так ли? – сказал Пауэлл. – И потратиться.
Закери пожал плечами, хотя было видно, что он доволен похвалой фермера.
– Я хочу, чтобы у нас была прочная основа.
– А герцог Мельбурн тоже в этом участвует?
– Я ожидаю его ответа со дня на день. Если он согласится инвестировать деньги, мы сможем начать с того, что удвоим стадо. Если нет, вы ухаживаете за вашими гернзеями в течение следующих шести месяцев.
– А как насчет размеров пастбища? Если я удвою свое стадо…
– Я как раз занят расчетами. К концу недели я буду знать, сколько мне понадобится купить для вас земли и зерна.
Пауэлл протянул ему руку:
– Спасибо, Закери. Закери пожал руку.
– Мы пока еще ничего не достигли.
– Да, но вы прибавили мне оптимизма. И вам не обязательно было включать меня в ваш проект, особенно после… – Фермер запнулся, глянув на Кэролайн.
– Мы все совершаем ошибки. – Он соскочил с изгороди и, подойдя к Кэролайн, взял ее за руку. Даже сердясь на нее, он не мог отказаться от желания прикоснуться к ней. – Вы покажете нам ваше хозяйство, Пауэлл.
– С большим удовольствием!
К тому времени как они с Закери закончили осматривать поместье Пауэлла, Кэролайн пришла к выводу, что Уитфелды были не единственными, кто восхищался Закери. Она сказала ему об этом на обратном пути.
– Он полон энтузиазма, и в этом нет ничего плохого. Я благодарен ему за это. Одного противника было бы достаточно, чтобы все отказались отдать под проект свои пастбища.
– Вы хотите сказать – пастбища, которые вы им компенсируете в случае потери.
С момента их глупого утреннего разговора о женитьбе Закери, казалось, был немного не в себе, и Кэролайн подумала, что он, возможно, говорил серьезно. Но сама идея приводила ее в ужас. Она не возражала бы против их близости, но остальные атрибуты замужества, даже с таким человеком и вопреки его утверждениям, что есть замужние женщины, которые ведут активную независимую жизнь, просто ее убьют. Это она знала точно.
– Вы считаете, что я принял неправильное решение? – спросил Закери, помолчав.
– Я так не считаю. А для вас это имело бы значение, если бы я была против?
– Не особо.
Она удивилась, что он с такой легкостью отмел ее участие в проекте.
– О!
– Вы очень умны, Кэролайн, и разумны. Конечно, я предпочел бы, чтобы вы и меня считали умным и прогрессивным.
– Я именно так и считаю. Я только надеюсь, что коровы согласятся сотрудничать.
– Ваши слова да Богу в уши, любовь моя.
Когда они подъехали к дороге, ведущей к дому, там уже стояли, поджидая их, Энн и Джоанна. Кэролайн мельком глянула на Закери, но его лицо не выражало ничего, кроме обычного дружелюбия. Она не понимала, почему это так ее беспокоит. Даже если Энн строит планы, как заполучить Закери, это будет не первый случай, что молодая девушка пытается окрутить его.
Все же ей хотелось предостеречь его. Но что она тогда будет за сестра? Особенно если считать, что Энн самая умная и понимающая из всех сестер? Если бы Закери не сделал предложения ей, Кэролайн, легче было бы решить, предупреждать его или нет, но сказать все же надо бы. Ничего не говорить было бы трусостью. Но какие найти слова?
– Доброе утро, – поздоровался он с сестрами.
– Доброе утро, Закери, – ответила Джоанна, схватив его за носок сапога. – Мне надо с вами поговорить.
– Я была здесь первая, – возразила Энн.
– Может, вы позволите лорду Закери слезть с лошади, а уж потом на него наброситесь? – Кэролайн решительно отгородила Энн от Саграмора.
– Ты больше не имеешь права нам указывать, Каро. – Джоанна пошла вслед за ними к конюшне. – Портрет отослан в Вену, так что мы имеем столько же прав на время лорда Закери, как и ты. Даже больше, потому что ты захватила слишком много дней.
– Я не захватывала. Я…
– Может, мы прогуляемся вокруг пруда, мисс Джоанна, – предложил Закери, спешившись. – А с вами, мисс Энн, мы прогуляемся после ленча. Согласны?
– Да, конечно. Спасибо.
Джоанне не терпелось уйти, и она чуть ли не силой потащила Закери со двора конюшни. Закери пошел за ней главным образом потому, что ему надо было подумать о своем будущем и о будущем Кэролайн и о том, что оба они были полны решимости не связывать себя никакими отношениями. Она была чертовски упряма. Правда, он не вполне четко выразился насчет своих намерений, поскольку не был уверен в том, что делает. А еще потому, что был слишком горд и не хотел, чтобы его отвергли.
Он вдруг понял, что не хочет, чтобы она уехала в Вену: тогда он наверняка ее больше никогда не увидит. Более того, он никогда больше не будет держать ее в своих объятиях, как прошлой ночью. Ему нравилось с ней разговаривать, нравилось, что она не высмеивает его интерес к искусству и даже… к разведению скота. Черт! У них было много общего. Она была умна – возможно, больше, чем он. По крайней мере у нее была цель и она уверенно шла к ней, между тем как он двадцать четыре года валял дурака, прежде чем определился.
– Я подарила Джону Томасу портрет, который написала, – сказала Джоанна. Она практически тащила Закери за собой по обсаженной деревьями дорожке.
– Вот как? Замечательно. Что он сказал?
– Он сказал, что это выглядит как репа, которую насадили на картофелину. А потом съел жареного цыпленка и яблочный пирог, которые я принесла на пикник, и все время рассказывал мне, какое большое приданое у Мэри Горман и как хорошо она играет на фортепиано.
– Не очень-то вежливо с его стороны. Значит, вы думаете, что он хочет жениться на Мэри Горман?
– Я в этом уверена. Теперь у всех, кроме меня, будет кавалер, а потом и муж, а все мои глупые сестры будут надо мной смеяться.
– Не будут, Джоанна. Мы найдем вам кого-нибудь другого. Такого, кто оценит вашу живопись и ваш яблочный пирог.
«Может быть, не стоило делать предложение Кэролайн, чтобы ее удержать?» – размышлял он. Гриффины достаточно богаты, чтобы он мог ездить в Вену по крайней мере два раза в год. Два раза в год? А что он будет делать в остальное время? Желающих провести с ним ночь было предостаточно, но почему-то мысль о бесконечных связях с бесчисленным числом женщин уже его не прельщала. Им надо было просто провести время, а он сейчас нашел человека, с которым хотелось проводить время ему.
И благодаря этому человеку он наконец нашел свой путь, оказавшийся иесьма неожиданным. Разведение скота. Его страшно заинтересовала эта идея: найти правильное сочетание породы, пола животного и его норова. У него всегда была склонность к теоретизированию, хотя он неохотно это признавал, тем более что семья никогда не воспринимала его серьезно. По их мнению, его голова была занята лишь едой и женщинами.
Он с этим смирился, потому что возразить было нечего: разумного ответа у него не было. А теперь, благодаря женщине-портретисту, джентльмену-фермеру и корове, ответ появился. Жизнь иногда поворачивается весьма странным образом.
– О! Вы даже меня не слушаете, – заныла Джоанна.
– Конечно же, слушаю. Я просто мысленно просматривал список местных джентльменов. Что…
– Здесь не так много мужчин, а мои сестры уже захватили пятерых из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29