– пробормотал Закери, предлагая ей руку.
Так, рука об руку, они вышли из дома.
У нее по спине пробежал холодок. Ничто не должно ее отвлекать. Но убеждать себя в этом – одно дело, а не реагировать на его прикосновение – совершенно другое. Прожить два или даже три дня с таким напряжением, с таким ощущением его близости было еще хуже, чем ждать, какой ответ даст студия Танберга.
– Да, я оставила там бедняжку Молли.
– Она, наверное, все еще спит, – тихо сказал он. – Постарайтесь, чтобы она была с нами и следующие дни.
«Как уверенно он держится, – подумала она. – Вероятно, понимает, какое действие на меня оказывает».
– Пожалуйста, попытайтесь не отвлекать меня. Мне не хотелось бы потратить третий день на исправление ошибок.
– Но я хочу рассказать, что произойдет в тот момент, когда вы отложите ваши кисти и палитру в последний раз. Как я сорву с вас платье, вытащу шпильки из волос и покрою ваше обнаженное тело поцелуями.
Боже, она сейчас упадет в обморок!
– Надеюсь, это означает также, что я увижу часть вашей анатомии, как это было, когда вы были в ванне, – все же смогла произнести она, чувствуя, как запылали щеки.
– Разумеется. Тем более что на самом деле – это жизненно важная часть. – Они дошли до огибавшей пруд дорожки, которая вела к руинам. Когда они вошли в небольшую рощицу на берегу пруда, он остановился и привлек ее к себе.
Он медленно накрыл ее рот своими губами. Да, их отношения определенно изменились за последние двадцать четыре часа. Однако эта мысль была настолько мимолетной, что не задержалась в голове Кэролайн. Она вообще перестала думать. Она чувствовала лишь его губы на своих, охватившее ее желание, его руки, скользнувшие по плечам вниз к бедрам и то, как крепко он прижал ее к себе.
Кэролайн обвила руками его шею и ответила на глубокий, требовательный поцелуй. Она услышала свой собственный стон. Это была страсть. Ощущение было удивительным… близким к тому, что она чувствовала, когда какая-нибудь картина захватывала ее полностью. Ей хотелось, чтобы это ощущение длилось вечно.
– Каро, – прошептал он.
Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Портрет. Она должна его закончить.
Она сама удивилась, с каким самообладанием отпустила его. Руки Закери освободили ее не сразу, губы еще слегка касались ее губ.
– Что ж, – прохрипел он, – на этом я продержусь еще день.
– Вы уверены? – Она пригладила немного растрепавшиеся волосы.
– Нет, разумеется. Но вам не следует меня об этом спрашивать.
Она запомнит совет. Потому что положение и так становилось все запутаннее, а после этих объятий и поцелуя она почувствовала опасную тенденцию отвлекаться, несмотря на данную себе клятву.
– Не буду. Идемте. Я хочу поработать над вашим лицом, пока светит солнце.
Когда они дошли до руин, он снял камзол и бросил его возле мольберта. Ее сестры в данный момент, вероятно, опустошали мастерскую, приводя в негодность кисти и разбрасывая альбомы для эскизов.
Раньше сама мысль об этом привела бы ее в отчаяние. Она экономила каждое пенни, заработанное на портретах, чтобы иметь возможность покупать принадлежности для рисования и живописи. Но если они оставят ее в покое следующие два дня, необходимые для того, чтобы закончить портрет и… познать Закери Гриффина, она все им простит. В конце концов, они останутся в Уилтшире с их Мартинами Уильямсами и Питерами Редфордами, а она будет в Вене, осуществив свою мечту.
– Вот так? – Он поставил ногу на поваленную колонну.
Она сверилась с наброском.
– Правую ногу отставьте назад на восемь дюймов, а левую отодвиньте примерно на четыре, – ответила она, прищурившись.
– Так лучше?
– Да. А теперь немного приподнимите голову и смотрите вдаль через мое плечо, чтобы я могла написать ваши глаза.
– Горизонт за вашим плечом довольно скучный. Почему мне нельзя смотреть на художницу?
Потому что если он уставится на нее и будет так смотреть весь день, его лицо станет похожим на миску с пудингом.
– Потому что я не ваше владение. Смотрите туда, куда я сказала.
– Все, что я вижу, – это какой-то пень и птицу, клюющую жучка.
– Хорошо. Сосредоточьтесь на жучке. И расслабьте рот.
Она взяла тонкую кисть и дотронулась ею до щеки, чтобы убедиться, что она чистая и сухая.
– Я думал, что вы будете писать мое лицо, а не свое.
– По-моему, вы смотрите не на жучка.
– Жучка уже съели, а вы мне более интересны. Кэролайн наконец оторвалась от картины и увидела, что он все еще изучает ее лицо с таким вниманием, что у нее кровь прилила к щекам. Неудивительно, что в светской хронике его имя всегда было связано с какой-либо девушкой на выданье – во всяком случае, так говорила Энн.
– Закери, пожалуйста, взгляд на пень.
– Хорошо. На пень.
– И не хмурьтесь.
– Но птичка оставила подарочек.
Губы Кэролайн помимо воли дернулись, вопреки ее решимости не думать о всякой чепухе.
– Значит, придется сосредоточиться на подарочке.
– Я не собираюсь целый час смотреть па птичьи подарочки.
Она не удержалась и хихикнула.
– А ради искусства?
– Нет. Только ради Кэролайн Уитфелд.
У нее вдруг задрожала рука, и ей пришлось тряхнуть кистью, чтобы унять дрожь.
– Прекратите, или вам придется стоять всю ночь.
– Хорошо. Только не назовите картину «Лорд Закери Гриффин рассматривает птичьи подарочки».
– Обещаю.
Он снова принял нужную позу, и она смогла сконцентрировать внимание на его лице. Ей нравилось выражение его лица–уверенное, немного насмешливое, немного загадочное и даже чуть порочное. А о том, что в этой порочности виновата она, никто никогда не узнает. Если ей удастся схватить это выражение, месье Танбергу ничего не останется как принять ее в ученицы. Ведь «Мона Лиза» притягивает внимание зрителя именно своей загадочной улыбкой.
После сорока минут непринужденной болтовни – от бальных платьев до Леонардо да Винчи – Молли вдруг громко всхрапнула и свалилась с каменной скамьи.
– Молли? – позвала Кэролайн.
– О! Да, мисс Уитфелд. Я, наверное, на минуту заснула. Простите меня.
– Ничего страшного. – Кэролайн решила не ругать Молли, а то она больше не будет спать или Барлинг заменит ее на более бдительную служанку. – Принеси, пожалуйста, мне и лорду Закери по стакану лимонада, а себе – что-нибудь перекусить.
– Да, мисс Уитфелд.
Кэролайн, набрав на кисть краски телесного цвета, легким мазком обозначила мочку уха Закери, которая была видна из-под его темных волос. Но когда она опять на него посмотрела, она чуть было не выронила кисть.
– Что вы делаете? Вернитесь на место! Он и не думал ее слушаться.
– Я решил воспользоваться отсутствием вашей внимательной служанки, чтобы поцеловать художницу.
– Я же сказала, что мне нужно закончить ваше лицо сегодня, – возразила она.
Он обошел ее.
– Я выгляжу великолепно. А это что?
– Это рот.
– Мой рот выглядит совсем по-другому.
– В данный момент я его не вижу, так что придется подождать.
Его критика не имела к ней никакого отношения. Она еще не дошла до рта – он был лишь обозначен карандашом и полоской розовато-коричневой краски.
Легким прикосновением пальцев он отвел с ее шеи прядь волос, и она замерла. А когда на месте пальцев оказались его теплые губы, она выронила кисть.
– Зак…
– Ш-ш. Я демонстрирую свои губы, чтобы вы поняли, как нужно писать мой рот, – пробормотал он, не прекращая целовать.
Если бы она это понимала, она бы уже была голой. А пока… Ловкие пальцы уже стягивали платье вниз по одному плечу, а губы следовали за ними.
Кэролайн начала понимать, почему поэты сравнивают сексуальный экстаз со смертью. Если он только своими губами, ласкающими ее шею и плечи, может заставить почувствовать такое – это может убить ее.
– Не надо, пожалуйста. Его лоб уперся ей в плечо.
– Извините. Этот пень вызвал во мне какие-то фантазии.
Она фыркнула и воспользовалась моментом, чтобы немного восстановить равновесие.
– Я надеюсь, что вы считаете меня немного лучше, чем гнилое дерево.
Он рассмеялся:
– Господи, Кэролайн. Девственницам не положено говорить такие вещи.
– Разве? А почему?
– Потому что вы можете напугать нас, практичных мужчин. – Поцеловав в последний раз ее в плечо, он вернул платье на место. – А мне будет позволено посидеть на моей колонне, чтобы выпить лимонад?
На дорожке показалась Молли. Так вот почему он опомнился. Надо запомнить, что у него очень тонкий слух.
– Конечно. И я сяду рядом.
– Отлично. Я предпочитаю закусывать кислое конфеткой.
Она хотела было возразить, но Молли уже подошла к ним и подала обоим по стакану лимонада.
– Вы не выбились из графика из-за того, что я вас отвлек? – уже более серьезно спросил он.
Она поняла, что научилась угадывать его настроение по еле заметным изменениям в выражении лица.
– Нет. Если Богу будет угодно, картина прибудет в Вену вовремя.
– Должен сказать вам, что вчера вечером я послал записку своему брату Шею и попросил, чтобы его яхта в Дувре была готова срочно переправить груз через пролив.
На минуту она просто онемела. Он уже предлагал свою помощь в пересылке портрета, но она не знала, что он предпринял какие-то шаги. И он сделал это до того, как она – как они – начали этот новый флирт.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности.
Господи, как ей хотелось поцеловать его теплые чувственные губы! Но Молли шумно поглощала еду на своей скамье, так что физический контакт был невозможен. Это означало бы гибель репутации, принудительное замужество и никаких уроков живописи в Вене. По его глазам она поняла, что он пришел к такому же заключению, хотя не смогла разгадать, чем вызвана мимолетная тень, пробежавшая по его лицу.
– Я сказала что-то не так? – спросила она тихо, чтобы Молли не могла услышать.
– Нет. Моя птичка улетела.
– Если вы выдержите еще час, – отпивая лимонад, сказала она, – я смогу написать серые тона ваших брюк и жилета вечером при свечах. Я попрошу вас надеть все то же самое завтра, чтобы я смогла прописать тени.
– У моего камердинера может случиться удар, но я как-нибудь с этим справлюсь.
Она улыбнулась. Он улыбнулся ей в ответ, и в его глазах вспыхнул теплый свет. Она опустила глаза, откашлялась и стала пить лимонад. Если бы она знала, что привлечет его внимание и даже вызовет интерес, откровенно высказав ему все, что о нем думает, практически оскорбив его, она никогда даже рот не раскрыла бы.
Кэролайн глянула на Закери исподтишка. Он допил лимонад, но одна капля стекла у него по подбородку. Он вытер ее тыльной стороной ладони. На какую-то секунду ей захотелось эту каплю слизнуть. Но она удержалась. Не все сразу. Сначала портрет, потом интимный момент с Закери, а потом – Вена.
Проблема была в том, что Вена на другом конце света, а Закери Гриффин рядом, и он, казалось, не мог удержаться, чтобы не целовать ее. А она и не хотела вовсе, чтобы он воздерживался.
Но два дня она сможет подождать.
Глава 15
Закери мог уподобить себя Трое, на которую напали легионы греков. Не успел он проглотить последний кусок жареной свинины, как атака началась.
– Лорд Закери, вы будете мне позировать?
– Закери, я хочу нарисовать вас в образе Адониса.
– Сыграйте с нами в шарады, лорд Закери. Натянуто улыбаясь, Закери вышел из-за стола.
– Сначала мне надо переговорить с мистером Уитфелдом, а потом я присоединюсь к вам в гостиной для нашей игры.
– Я пойду за альбомом для эскизов, – вскочила Сьюзен.
Немедленно за ней побежали все остальные, за исключением его тети, которая лишь покачала головой и проводила девиц насмешливым взглядом. Миссис Уитфелд была так погружена в подсчет приглашений на свой бал, что пропустила половину разговоров за столом. А Кэролайн выглядела счастливее, чем обычно.
Верно, потому, что ее мечта была близка к осуществлению. И он был доволен, что сделал это возможным. Если бы он тогда, разозлившись, уехал, то никогда бы этого себе не простил.
– Пойдемте ко мне в кабинет, мой мальчик, – сказал Эдмунд.
Когда они остались одни, Закери начал:
– Я тут подумал…
– О чем?
– О Димидиус.
– О моей корове?
– Я разговаривал с Кэролайн, и она сказала, что вам было трудно приобрести достаточное число животных, подходящих для того, чтобы начать программу улучшения породы.
Выражение лица Эдмунда стало жестким.
– Я только рассказал вам, что я сделал, чтобы убедить вас вернуться и помочь Кэролайн. Я не нуждаюсь в благотворительности, милорд.
– А я ее и не предлагаю. Я предлагаю партнерство. Мистер Уитфелд явно сконфузился.
– Объясните, пожалуйста.
– С удовольствием. У вас есть корова, которая дает в два раза больше молока, чем обычная корова. У меня есть деньги и ресурсы, чтобы вы могли развернуть вашу программу и вывести целое стадо таких коров.
– И что будете иметь с этого вы? В этом-то и была загвоздка.
– Поскольку Мельбурн является главой семьи, мне придется написать ему о деталях и просить его одобрения, но я думаю, что в любом случае будет справедливо получить часть прибыли.
– От продажи молока?
– От продажи молока, качественных сливок, масла и скота. Если вы повторите свой успех с Димидиус, в Англии не останется фермера, который не заинтересуется улучшением собственного стада. Мы сможем продавать коров или племенных бычков, и фермерам не придется терять годы на выведение породы, потому что мы уже сделали это за них.
– Это не краткосрочная программа, мой мальчик.
– Знаю.
– Значит, вы отказались от мысли пойти в армию?
– Если честно, кое-кто заставил меня пересмотреть решение отдать свою жизнь ради славы, а может быть, и смерти. Я немного разбираюсь в разведении лошадей. Это захватывает, но это хобби каждого джентльмена. А у вашего проекта гораздо больший потенциал, чем просто вырастить победителя для дерби. И если совсем честно, мне надоело быть дилетантом.
– А что, если герцог не согласится?
– У меня есть собственные деньги. Конечно, без его денег и поддержки процесс будет медленнее, но у меня есть знакомые со связями. Если Мельбурн откажется понять, что дело прибыльное, это не значит, что и другие отнесутся к нему так же.
– Вы пойдете в обход своего брата?
– Ему я предложу первому. После этого, что касается меня – «пусть победит лучшая корова».
Эдмунд кивнул.
– Я уже много лет хотел этим заняться. Вот почему я в первую очередь вывел Димидиус. Но при моих возможностях я в лучшем случае получил бы полдюжины коров и смог бы продавать излишки молока на местном рынке. – Он протянул руку. – Считайте, что сделка состоялась. И вы получили партнера.
Закери пожал руку Эдмунда.
– Я сегодня же напишу брату. Вы не пожалеете, сэр.
– Папа, не задерживай лорда Закери, – услышали они голос Джоанны за дверью. – Не лишай нас его общества.
Уитфелд улыбнулся:
– Я-то не пожалею, а вот вы…
Закери нужно было сделать еще одну вещь. Предстояло кое-что исправить, прежде чем он окончательно свяжет свою жизнь с этим серьезным бизнесом. Он оставил Эдмунда, который тут же принялся подсчитывать доходы от их будущего предприятия, а Закери отправился с Джоанной и Джулией обратно в гостиную.
Там уже были все, включая Кэролайн. Это его удивило. Она же сказала, что собирается работать весь вечер, но теперь он не сомневался – что бы ни случилось, портрет будет закончен в срок.
Тетя Тремейн и миссис Уитфелд секретничали, сидя в уголке, и Закери был уверен, что они не станут вмешиваться. Его встретили шумными возгласами и требованиями объяснений, но он поднял руку, призывая к тишине: – Прошу вашего внимания. Все умолкли и выжидательно на него посмотрели.
– Благодарю. Прежде всего прошу прощения за свои промахи, которые я допустил во время бала в Троубридже.
– Нет-нет, лорд Закери, – неожиданно отреагировала миссис Уитфелд и приложила руку к сердцу. – Вы были так добры. Вы танцевали со всеми моими малютками.
Закери хотелось бы, чтобы мать семейства снова занялась подсчетом приглашений, но, видимо, его желанию не суждено было сбыться.
– Спасибо, миссис Уитфелд, но я дал вашим дочерям негодные или, во всяком случае, неполные советы, и мне хочется это исправить.
– Да, вы всем нам посоветовали обхаживать Мартина Уильямса, – сказала Энн.
– Я не понял, то есть я был недостаточно внимателен, чтобы понять, что вы все решили выбрать одного и того же мужчину.
– А я все еще выбираю вас, лорд Закери, – зардевшись, заявила Грейс.
– И это мне хотелось бы прояснить. Я здесь не для того, чтобы жениться или вводить кого-либо в заблуждение.
– Но…
– Погоди, Вайолет, – упрекнула Энн, – пусть лорд Закери закончит фразу.
Закери бросил на Энн благодарный взгляд. Своего слова еще не сказала Кэролайн, да он этого и не ожидал. Этот вопрос ее не интересовал.
– Но что бы мне, однако, хотелось сделать, так это помочь вам немного разобраться в мужчинах, а может, и научить, как подъехать к мужчине, который вас интересует.
Миссис Уитфелд издала какой-то неопределенный звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Так, рука об руку, они вышли из дома.
У нее по спине пробежал холодок. Ничто не должно ее отвлекать. Но убеждать себя в этом – одно дело, а не реагировать на его прикосновение – совершенно другое. Прожить два или даже три дня с таким напряжением, с таким ощущением его близости было еще хуже, чем ждать, какой ответ даст студия Танберга.
– Да, я оставила там бедняжку Молли.
– Она, наверное, все еще спит, – тихо сказал он. – Постарайтесь, чтобы она была с нами и следующие дни.
«Как уверенно он держится, – подумала она. – Вероятно, понимает, какое действие на меня оказывает».
– Пожалуйста, попытайтесь не отвлекать меня. Мне не хотелось бы потратить третий день на исправление ошибок.
– Но я хочу рассказать, что произойдет в тот момент, когда вы отложите ваши кисти и палитру в последний раз. Как я сорву с вас платье, вытащу шпильки из волос и покрою ваше обнаженное тело поцелуями.
Боже, она сейчас упадет в обморок!
– Надеюсь, это означает также, что я увижу часть вашей анатомии, как это было, когда вы были в ванне, – все же смогла произнести она, чувствуя, как запылали щеки.
– Разумеется. Тем более что на самом деле – это жизненно важная часть. – Они дошли до огибавшей пруд дорожки, которая вела к руинам. Когда они вошли в небольшую рощицу на берегу пруда, он остановился и привлек ее к себе.
Он медленно накрыл ее рот своими губами. Да, их отношения определенно изменились за последние двадцать четыре часа. Однако эта мысль была настолько мимолетной, что не задержалась в голове Кэролайн. Она вообще перестала думать. Она чувствовала лишь его губы на своих, охватившее ее желание, его руки, скользнувшие по плечам вниз к бедрам и то, как крепко он прижал ее к себе.
Кэролайн обвила руками его шею и ответила на глубокий, требовательный поцелуй. Она услышала свой собственный стон. Это была страсть. Ощущение было удивительным… близким к тому, что она чувствовала, когда какая-нибудь картина захватывала ее полностью. Ей хотелось, чтобы это ощущение длилось вечно.
– Каро, – прошептал он.
Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Портрет. Она должна его закончить.
Она сама удивилась, с каким самообладанием отпустила его. Руки Закери освободили ее не сразу, губы еще слегка касались ее губ.
– Что ж, – прохрипел он, – на этом я продержусь еще день.
– Вы уверены? – Она пригладила немного растрепавшиеся волосы.
– Нет, разумеется. Но вам не следует меня об этом спрашивать.
Она запомнит совет. Потому что положение и так становилось все запутаннее, а после этих объятий и поцелуя она почувствовала опасную тенденцию отвлекаться, несмотря на данную себе клятву.
– Не буду. Идемте. Я хочу поработать над вашим лицом, пока светит солнце.
Когда они дошли до руин, он снял камзол и бросил его возле мольберта. Ее сестры в данный момент, вероятно, опустошали мастерскую, приводя в негодность кисти и разбрасывая альбомы для эскизов.
Раньше сама мысль об этом привела бы ее в отчаяние. Она экономила каждое пенни, заработанное на портретах, чтобы иметь возможность покупать принадлежности для рисования и живописи. Но если они оставят ее в покое следующие два дня, необходимые для того, чтобы закончить портрет и… познать Закери Гриффина, она все им простит. В конце концов, они останутся в Уилтшире с их Мартинами Уильямсами и Питерами Редфордами, а она будет в Вене, осуществив свою мечту.
– Вот так? – Он поставил ногу на поваленную колонну.
Она сверилась с наброском.
– Правую ногу отставьте назад на восемь дюймов, а левую отодвиньте примерно на четыре, – ответила она, прищурившись.
– Так лучше?
– Да. А теперь немного приподнимите голову и смотрите вдаль через мое плечо, чтобы я могла написать ваши глаза.
– Горизонт за вашим плечом довольно скучный. Почему мне нельзя смотреть на художницу?
Потому что если он уставится на нее и будет так смотреть весь день, его лицо станет похожим на миску с пудингом.
– Потому что я не ваше владение. Смотрите туда, куда я сказала.
– Все, что я вижу, – это какой-то пень и птицу, клюющую жучка.
– Хорошо. Сосредоточьтесь на жучке. И расслабьте рот.
Она взяла тонкую кисть и дотронулась ею до щеки, чтобы убедиться, что она чистая и сухая.
– Я думал, что вы будете писать мое лицо, а не свое.
– По-моему, вы смотрите не на жучка.
– Жучка уже съели, а вы мне более интересны. Кэролайн наконец оторвалась от картины и увидела, что он все еще изучает ее лицо с таким вниманием, что у нее кровь прилила к щекам. Неудивительно, что в светской хронике его имя всегда было связано с какой-либо девушкой на выданье – во всяком случае, так говорила Энн.
– Закери, пожалуйста, взгляд на пень.
– Хорошо. На пень.
– И не хмурьтесь.
– Но птичка оставила подарочек.
Губы Кэролайн помимо воли дернулись, вопреки ее решимости не думать о всякой чепухе.
– Значит, придется сосредоточиться на подарочке.
– Я не собираюсь целый час смотреть па птичьи подарочки.
Она не удержалась и хихикнула.
– А ради искусства?
– Нет. Только ради Кэролайн Уитфелд.
У нее вдруг задрожала рука, и ей пришлось тряхнуть кистью, чтобы унять дрожь.
– Прекратите, или вам придется стоять всю ночь.
– Хорошо. Только не назовите картину «Лорд Закери Гриффин рассматривает птичьи подарочки».
– Обещаю.
Он снова принял нужную позу, и она смогла сконцентрировать внимание на его лице. Ей нравилось выражение его лица–уверенное, немного насмешливое, немного загадочное и даже чуть порочное. А о том, что в этой порочности виновата она, никто никогда не узнает. Если ей удастся схватить это выражение, месье Танбергу ничего не останется как принять ее в ученицы. Ведь «Мона Лиза» притягивает внимание зрителя именно своей загадочной улыбкой.
После сорока минут непринужденной болтовни – от бальных платьев до Леонардо да Винчи – Молли вдруг громко всхрапнула и свалилась с каменной скамьи.
– Молли? – позвала Кэролайн.
– О! Да, мисс Уитфелд. Я, наверное, на минуту заснула. Простите меня.
– Ничего страшного. – Кэролайн решила не ругать Молли, а то она больше не будет спать или Барлинг заменит ее на более бдительную служанку. – Принеси, пожалуйста, мне и лорду Закери по стакану лимонада, а себе – что-нибудь перекусить.
– Да, мисс Уитфелд.
Кэролайн, набрав на кисть краски телесного цвета, легким мазком обозначила мочку уха Закери, которая была видна из-под его темных волос. Но когда она опять на него посмотрела, она чуть было не выронила кисть.
– Что вы делаете? Вернитесь на место! Он и не думал ее слушаться.
– Я решил воспользоваться отсутствием вашей внимательной служанки, чтобы поцеловать художницу.
– Я же сказала, что мне нужно закончить ваше лицо сегодня, – возразила она.
Он обошел ее.
– Я выгляжу великолепно. А это что?
– Это рот.
– Мой рот выглядит совсем по-другому.
– В данный момент я его не вижу, так что придется подождать.
Его критика не имела к ней никакого отношения. Она еще не дошла до рта – он был лишь обозначен карандашом и полоской розовато-коричневой краски.
Легким прикосновением пальцев он отвел с ее шеи прядь волос, и она замерла. А когда на месте пальцев оказались его теплые губы, она выронила кисть.
– Зак…
– Ш-ш. Я демонстрирую свои губы, чтобы вы поняли, как нужно писать мой рот, – пробормотал он, не прекращая целовать.
Если бы она это понимала, она бы уже была голой. А пока… Ловкие пальцы уже стягивали платье вниз по одному плечу, а губы следовали за ними.
Кэролайн начала понимать, почему поэты сравнивают сексуальный экстаз со смертью. Если он только своими губами, ласкающими ее шею и плечи, может заставить почувствовать такое – это может убить ее.
– Не надо, пожалуйста. Его лоб уперся ей в плечо.
– Извините. Этот пень вызвал во мне какие-то фантазии.
Она фыркнула и воспользовалась моментом, чтобы немного восстановить равновесие.
– Я надеюсь, что вы считаете меня немного лучше, чем гнилое дерево.
Он рассмеялся:
– Господи, Кэролайн. Девственницам не положено говорить такие вещи.
– Разве? А почему?
– Потому что вы можете напугать нас, практичных мужчин. – Поцеловав в последний раз ее в плечо, он вернул платье на место. – А мне будет позволено посидеть на моей колонне, чтобы выпить лимонад?
На дорожке показалась Молли. Так вот почему он опомнился. Надо запомнить, что у него очень тонкий слух.
– Конечно. И я сяду рядом.
– Отлично. Я предпочитаю закусывать кислое конфеткой.
Она хотела было возразить, но Молли уже подошла к ним и подала обоим по стакану лимонада.
– Вы не выбились из графика из-за того, что я вас отвлек? – уже более серьезно спросил он.
Она поняла, что научилась угадывать его настроение по еле заметным изменениям в выражении лица.
– Нет. Если Богу будет угодно, картина прибудет в Вену вовремя.
– Должен сказать вам, что вчера вечером я послал записку своему брату Шею и попросил, чтобы его яхта в Дувре была готова срочно переправить груз через пролив.
На минуту она просто онемела. Он уже предлагал свою помощь в пересылке портрета, но она не знала, что он предпринял какие-то шаги. И он сделал это до того, как она – как они – начали этот новый флирт.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности.
Господи, как ей хотелось поцеловать его теплые чувственные губы! Но Молли шумно поглощала еду на своей скамье, так что физический контакт был невозможен. Это означало бы гибель репутации, принудительное замужество и никаких уроков живописи в Вене. По его глазам она поняла, что он пришел к такому же заключению, хотя не смогла разгадать, чем вызвана мимолетная тень, пробежавшая по его лицу.
– Я сказала что-то не так? – спросила она тихо, чтобы Молли не могла услышать.
– Нет. Моя птичка улетела.
– Если вы выдержите еще час, – отпивая лимонад, сказала она, – я смогу написать серые тона ваших брюк и жилета вечером при свечах. Я попрошу вас надеть все то же самое завтра, чтобы я смогла прописать тени.
– У моего камердинера может случиться удар, но я как-нибудь с этим справлюсь.
Она улыбнулась. Он улыбнулся ей в ответ, и в его глазах вспыхнул теплый свет. Она опустила глаза, откашлялась и стала пить лимонад. Если бы она знала, что привлечет его внимание и даже вызовет интерес, откровенно высказав ему все, что о нем думает, практически оскорбив его, она никогда даже рот не раскрыла бы.
Кэролайн глянула на Закери исподтишка. Он допил лимонад, но одна капля стекла у него по подбородку. Он вытер ее тыльной стороной ладони. На какую-то секунду ей захотелось эту каплю слизнуть. Но она удержалась. Не все сразу. Сначала портрет, потом интимный момент с Закери, а потом – Вена.
Проблема была в том, что Вена на другом конце света, а Закери Гриффин рядом, и он, казалось, не мог удержаться, чтобы не целовать ее. А она и не хотела вовсе, чтобы он воздерживался.
Но два дня она сможет подождать.
Глава 15
Закери мог уподобить себя Трое, на которую напали легионы греков. Не успел он проглотить последний кусок жареной свинины, как атака началась.
– Лорд Закери, вы будете мне позировать?
– Закери, я хочу нарисовать вас в образе Адониса.
– Сыграйте с нами в шарады, лорд Закери. Натянуто улыбаясь, Закери вышел из-за стола.
– Сначала мне надо переговорить с мистером Уитфелдом, а потом я присоединюсь к вам в гостиной для нашей игры.
– Я пойду за альбомом для эскизов, – вскочила Сьюзен.
Немедленно за ней побежали все остальные, за исключением его тети, которая лишь покачала головой и проводила девиц насмешливым взглядом. Миссис Уитфелд была так погружена в подсчет приглашений на свой бал, что пропустила половину разговоров за столом. А Кэролайн выглядела счастливее, чем обычно.
Верно, потому, что ее мечта была близка к осуществлению. И он был доволен, что сделал это возможным. Если бы он тогда, разозлившись, уехал, то никогда бы этого себе не простил.
– Пойдемте ко мне в кабинет, мой мальчик, – сказал Эдмунд.
Когда они остались одни, Закери начал:
– Я тут подумал…
– О чем?
– О Димидиус.
– О моей корове?
– Я разговаривал с Кэролайн, и она сказала, что вам было трудно приобрести достаточное число животных, подходящих для того, чтобы начать программу улучшения породы.
Выражение лица Эдмунда стало жестким.
– Я только рассказал вам, что я сделал, чтобы убедить вас вернуться и помочь Кэролайн. Я не нуждаюсь в благотворительности, милорд.
– А я ее и не предлагаю. Я предлагаю партнерство. Мистер Уитфелд явно сконфузился.
– Объясните, пожалуйста.
– С удовольствием. У вас есть корова, которая дает в два раза больше молока, чем обычная корова. У меня есть деньги и ресурсы, чтобы вы могли развернуть вашу программу и вывести целое стадо таких коров.
– И что будете иметь с этого вы? В этом-то и была загвоздка.
– Поскольку Мельбурн является главой семьи, мне придется написать ему о деталях и просить его одобрения, но я думаю, что в любом случае будет справедливо получить часть прибыли.
– От продажи молока?
– От продажи молока, качественных сливок, масла и скота. Если вы повторите свой успех с Димидиус, в Англии не останется фермера, который не заинтересуется улучшением собственного стада. Мы сможем продавать коров или племенных бычков, и фермерам не придется терять годы на выведение породы, потому что мы уже сделали это за них.
– Это не краткосрочная программа, мой мальчик.
– Знаю.
– Значит, вы отказались от мысли пойти в армию?
– Если честно, кое-кто заставил меня пересмотреть решение отдать свою жизнь ради славы, а может быть, и смерти. Я немного разбираюсь в разведении лошадей. Это захватывает, но это хобби каждого джентльмена. А у вашего проекта гораздо больший потенциал, чем просто вырастить победителя для дерби. И если совсем честно, мне надоело быть дилетантом.
– А что, если герцог не согласится?
– У меня есть собственные деньги. Конечно, без его денег и поддержки процесс будет медленнее, но у меня есть знакомые со связями. Если Мельбурн откажется понять, что дело прибыльное, это не значит, что и другие отнесутся к нему так же.
– Вы пойдете в обход своего брата?
– Ему я предложу первому. После этого, что касается меня – «пусть победит лучшая корова».
Эдмунд кивнул.
– Я уже много лет хотел этим заняться. Вот почему я в первую очередь вывел Димидиус. Но при моих возможностях я в лучшем случае получил бы полдюжины коров и смог бы продавать излишки молока на местном рынке. – Он протянул руку. – Считайте, что сделка состоялась. И вы получили партнера.
Закери пожал руку Эдмунда.
– Я сегодня же напишу брату. Вы не пожалеете, сэр.
– Папа, не задерживай лорда Закери, – услышали они голос Джоанны за дверью. – Не лишай нас его общества.
Уитфелд улыбнулся:
– Я-то не пожалею, а вот вы…
Закери нужно было сделать еще одну вещь. Предстояло кое-что исправить, прежде чем он окончательно свяжет свою жизнь с этим серьезным бизнесом. Он оставил Эдмунда, который тут же принялся подсчитывать доходы от их будущего предприятия, а Закери отправился с Джоанной и Джулией обратно в гостиную.
Там уже были все, включая Кэролайн. Это его удивило. Она же сказала, что собирается работать весь вечер, но теперь он не сомневался – что бы ни случилось, портрет будет закончен в срок.
Тетя Тремейн и миссис Уитфелд секретничали, сидя в уголке, и Закери был уверен, что они не станут вмешиваться. Его встретили шумными возгласами и требованиями объяснений, но он поднял руку, призывая к тишине: – Прошу вашего внимания. Все умолкли и выжидательно на него посмотрели.
– Благодарю. Прежде всего прошу прощения за свои промахи, которые я допустил во время бала в Троубридже.
– Нет-нет, лорд Закери, – неожиданно отреагировала миссис Уитфелд и приложила руку к сердцу. – Вы были так добры. Вы танцевали со всеми моими малютками.
Закери хотелось бы, чтобы мать семейства снова занялась подсчетом приглашений, но, видимо, его желанию не суждено было сбыться.
– Спасибо, миссис Уитфелд, но я дал вашим дочерям негодные или, во всяком случае, неполные советы, и мне хочется это исправить.
– Да, вы всем нам посоветовали обхаживать Мартина Уильямса, – сказала Энн.
– Я не понял, то есть я был недостаточно внимателен, чтобы понять, что вы все решили выбрать одного и того же мужчину.
– А я все еще выбираю вас, лорд Закери, – зардевшись, заявила Грейс.
– И это мне хотелось бы прояснить. Я здесь не для того, чтобы жениться или вводить кого-либо в заблуждение.
– Но…
– Погоди, Вайолет, – упрекнула Энн, – пусть лорд Закери закончит фразу.
Закери бросил на Энн благодарный взгляд. Своего слова еще не сказала Кэролайн, да он этого и не ожидал. Этот вопрос ее не интересовал.
– Но что бы мне, однако, хотелось сделать, так это помочь вам немного разобраться в мужчинах, а может, и научить, как подъехать к мужчине, который вас интересует.
Миссис Уитфелд издала какой-то неопределенный звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29