Первой мыслью Кэролайн было предупредить Закери: Энн всего лишь нужно скомпрометировать себя в его присутствии, и тогда приличия потребуют, чтобы он женился. Кэролайн сама была сегодня утром на волосок от этого.
– Кэролайн, – проворковала мать, схватив ее за руку, – разве это не чудесно? Я превзошла самое себя. До конца сезона все только и будут говорить о нашем вечере.
– Не сомневаюсь, мама. Ты просто совершила чудо.
– Мистер Хеннекер хотел в последний момент всучить мне оранжевые лилии, но я их не взяла. Оказалось, что он припрятал желтые для какого-то вечера в Грэнстоне. Теперь им придется довольствоваться оранжевыми.
Кэролайн заставила себя улыбаться, хотя ее внимание было поглощено Энн. Она видела, как сестра взяла Закери под руку и сказала что-то, что заставило его засмеяться. Ей это не понравилось. И не только потому, что план Энн, каким бы он ни был, показался ей подлой интригой.
Во-первых, Закери не собирался жениться, и все они это знали. Во-вторых, он только что начал новый проект, и, хотя, очевидно, делал подобное не в первый раз, Кэролайн хотела, чтобы ему сопутствовал успех. Если Энн заставит его жениться на ней, он скорее всего сбежит в армию, только бы избежать неудовольствия своей могущественной семьи. Хуже того, он может влюбиться в Энн и остаться в Уилтшире, так что всякий раз, как она будет приезжать из Вены навестить родителей, ей придется видеть их вдвоем.
– Кэролайн, ты выглядишь бледной. Бедняжка, ты так много работала. – Мать потрепала ее по щеке.
– Да, я немного устала, но я справлюсь. Скажи, мама, ты собираешься сегодня танцевать?
– Нет, что ты, – хихикнула Салли. – Я не стану танцевать с холостяком, если всем моим дочерям нужны мужья.
– Я не собираюсь замуж.
– Конечно, дорогая. Но если кто-нибудь подвернется…
Миссис Уитфелд не договорила и засеменила навстречу лорду и леди Иде. Кэролайн отошла к стене, чтобы видеть прибывающих гостей. Мартин Уильяме приехал с матерью, и к ним сразу же подошла Сьюзен, что-то сказала и повела к буфету. Очевидно, она выполняла первый или третий совет Закери, поскольку оба они были связаны с едой, и это сработало. По крайней мере Мартин не сбежал.
Одна за другой ее сестры находили одиноких мужчин – несомненно, холостяков, которых они выиграли в предложенную Закери лотерею – и занимали их разговорами. Даже Энн в конце концов выпила пунш с Джорджем Беннетом. Было так приятно наблюдать, что ее сестры ведут себя как настоящие молодые леди, а не как толпа обезумевших плакальщиц. Закери совершил просто-таки чудо!
Хотя она убедила себя, что дальнейшие интимные отношения с Закери ее не интересуют, взгляд Кэролайн то и дело невольно обращался к нему. На нем был темно-серый камзол, жилет в серую и зеленую полоску, а галстук заколот булавкой с ониксом. Как он был красив! И он обещал ей больше того, что они успели за двадцать минут, хотя она никогда в жизни не была так возбуждена и удовлетворена. При мысли о том, что это была лишь прелюдия, у нее пересохло во рту и сильнее забилось сердце.
Слава Богу, что он скоро уедет. Его тете все еще нужно поехать в Бат. Если он действительно заинтересовался проектом с Димидиус, они с отцом могут переписываться сколько угодно. Но остаться в Уилтшире – да он и двух минут не останется, если в этом не будет необходимости. Как, впрочем, и она.
– Мисс Уитфелд.
Услышав гнусавый голос, она сделала реверанс.
– Леди Иде. Лорд Иде.
– Ваша мать сказала, что вы закончили портрет, – сообщила графиня. – Полагаю, вы решили использовать для него лорда Закери?
– Да. Спасибо, что проявляете интерес.
– Да, но я надеюсь, вы не думаете, что мы будем ждать бесконечно, пока вы решите принять наше великодушное предложение, – вставил граф. – Когда вы получите ответ?
– Недели через две или немного больше. Они сообщат мне, как только получат портрет. – Кэролайн хотела бы сказать, что не намерена принимать их предложение, но она уедет, а ее семья останется в Уилтшире. Нет смысла раздражать местную аристократию только потому, что ее ужасала одна лишь мысль стать гувернанткой. – Я очень ценю ваше терпение. – Она снова почтительно присела. – Прошу меня извинить.
Повернувшись, она уткнулась в серо-зеленую мускулистую грудь. Она инстинктивно схватилась за лацканы камзола, а он скользнул руками по ее бедрам.
– Извините.
Она покраснела и отпрянула.
– Мне надо было смотреть, куда…
– А я смотрел. И у меня перехватило дыхание.
– Это потому, что я на вас налетела. Но вы оправитесь.
– Очень остроумно. Надеюсь, вы оставили мне местечко на вашей карточке?
Ее карточка была девственно чиста.
– Разве вы не должны танцевать с нашими гостями?
– Я тоже гость. И хочу танцевать с вами. Вы уже обещали, помните? Дайте вашу карточку.
Она протянула ему карточку, их пальцы соприкоснулись, и у нее по спине пробежали мурашки. Неужели так будет всегда?
– Я хочу все ваши танцы, – прошептал он.
– Будет скандал.
Он нацарапал свое имя на одной строчке.
– Мне кажется, что сегодняшний бал должен быть в вашу честь. Вы так многого добились.
– Пока еще ничего.
– Вы сделали все, что могли. Завтра мы отошлем портрет, а следующий шаг за месье Танбергом. Вы должны гордиться собой, Кэролайн. Помимо того что портрет великолепен, у вас есть мечта, и она скоро осуществится.
Она поняла, что не сможет встретиться с ним взглядом, и глянула на свою карточку. – – Последний вальс? Чувственная улыбка появилась на его губах.
– Предвкушение, – прошептал он и, поклонившись, растворился в толпе.
Глава 17
Кэролайн не припомнит более счастливого вечера. Она сделала это! Она получила приглашение в студию, получила анкету с условиями для поступления, заполнила ее и готовилась отправить свою самую лучшую работу в качестве вступительного взноса. Дело оставалось за профессиональной оценкой месье Танберга.
– Еще один такой длинный танец, и я упаду замертво, – задыхаясь, пожаловался Фрэнк Андертон и отвел ее туда, где стояла миссис Уитфелд.
– По-моему, музыканты испытывают те же чувства, – согласилась Кэролайн.
Следующим танцем после перерыва – пока оркестранты немного отдохнут – был последний вальс, и она поймала себя на том, что все время улыбается. Что ж, можно и признаться. Скоро она окажется в объятиях Закери – нужды нет, что оба они будут одеты и на них будут устремлены сотни глаз.
Однако Закери, похоже, не испытывал тех же чувств, что она. Он стоял неподалеку, разговаривая с Энн и Джорджем Беннетом. По выражению их лиц нельзя было понять, который из джентльменов находит сестру более очаровательной. Зато она знала, кого из них выбрала Энн.
– Пойду глотну свежего воздуха, – сказала Кэролайн матери.
– Долго не задерживайся, дорогая, – рассеянно ответила Салли, не прерывая беседы с миссис Уильяме.
В коридоре и музыкальной комнате было немного прохладнее, чем в зале. Кэролайн стала прохаживаться по коридору – до библиотеки и обратно. Она не ревновала Энн. Но Закери собирался предпринять серьезный шаг и изменить свою жизнь, и было бы несправедливо, если бы сестра разрушила его планы. Но она скорее всего не думала ни о Закери, ни о его будущем, а лишь планировала свое.
– Понятия не имею, – произнес женский голос в конце коридора. – Может, это был любимец семьи.
Кто-то гнусаво рассмеялся.
– А может, они хотели воздать должное этому петуху, прежде чем зажарить.
– Смотрите, – сказал третий голос, – она нарисовала их собаку.
Кэролайн застыла. Первые два голоса принадлежали леди и лорду Иде. Третий, кажется, принадлежал еще одному местному аристократу – Винсенту Пауэллу.
– А это ее сестры? Они похожи на дочерей шекспировского короля Лира.
Они действительно просили сделать их похожими на героинь Шекспира. Единственным способом убедить их позировать, было разрешить им нарядиться в старые платья их прабабушки.
– А вы слышали, что она подала заявление о приеме в художественную студию?
Опять раздался смех.
– Будем надеяться, что в качестве моделей у них есть петухи и собаки.
О, это нечестно. Она рисовала и писала все, что могла. И это отец решил повесить некоторые из ее работ в коридоре.
– Бедняжка. Большого таланта у нее нет, но она очень старается. Мы предложили ей место учительницы для нашего Теодора и других детей, но она думает, что и вправду уедет в Вену.
– Извините, – услышала она еще один голос, более низкий, и похолодела. Закери.
– Милорд, мы как раз восхищались некоторыми работами мисс Уитфелд. Оригинальные, не правда ли?
– Не столько оригинальные, сколько талантливые, – после паузы ответил Закери. – Вам известно, что этого петуха она написала, когда ей было всего четырнадцать лет?
– Но это всего-навсего петух.
– Чарлз Коллинз как-то написал лобстера, а Джон Вуттон часто писал собак. И не так хорошо, как мисс Уитфелд.
– Так вы знаток живописи?
– Я провел шесть месяцев в Париже, где учился у мастера. Но у меня нет такого врожденного таланта, как у мисс Уитфелд.
– Она написала наш с женой двойной портрет в костюмах египетских фараонов, – неохотно признался лорд Иде.
– А меня она нарисовала с моим быком-рекордистом, – более вежливым тоном вступил в разговор мистер Пауэлл.
– На вашем месте я бы сохранил эту картину, – холодно заявил Закери. – Настанет день, и она окажется в большой цене. Мистер Пауэлл, раз вы упомянули о своем быке, что вы думаете о программе разведения племенного скота, которую разработал Эдмунд Уитфелд?
Наступила пауза. Они хотели высмеять ее отца, но не посмели сделать это в присутствии Закери.
– Программе? Да у него есть всего одна корова, которой он всегда хвастается.
– Эта корова могла бы стать родоначальницей новой породы. Не хотели бы вы с лордом Идсом встретиться с нами завтра утром? Если мы хорошо заработаем, я бы предпочел, чтобы деньги пошли на благо Уилтшира, прежде чем я распространю опыт Уитфелда дальше.
Кэролайн услышала, как оба не раздумывая согласились на встречу. Потом, сообразив, что они вот-вот выйдут из-за угла, она бросилась обратно в зал. Значит, вот что думают о ней местные аристократы – она так же эксцентрична, как отец, и можно в глаза говорить ей одно, а за спиной высмеивать.
Чья-то рука легла ей на плечо.
– Кэролайн.
– О, Закери, я вышла немного подышать свеж… Он накрыл ей рот ладонью.
– Стало быть, вы слышали, что говорили эти идиоты, не так ли? – прошептал он.
Она отстранила его руку.
– Я не понимаю, о чем…
– Нет, это они не понимали, о чем говорили. Сомневаюсь, что кто-нибудь из них был когда-либо в музее или картинной галерее, а уж тем более изучал искусство. Не позволяйте их невежеству вас расстроить.
– Я не расстроилась, – солгала она. – Просто я знаю, как они иногда высмеивают моего отца. – Кэролайн не понимала, почему почувствовала потребность довериться ему. – Было немного больно узнать, что они то же самое говорят обо мне.
– По мне так пусть говорят. Вы поедете в Вену и будете смеяться над их никчемными жизнями.
– Вы гораздо лучше, чем я думала, – улыбнулась она.
– Я? – Подняв брови, он ударил себя в грудь. – Да я закоренелый соблазнитель или что-то вроде этого.
– Вовсе нет. Об этом я тоже думала.
– Вот как?
– Я думаю, что вы соблазняете женщин без всякого умысла. Просто вы так вежливы, приятны и внимательны, что они падают к вашим ногам, а вы даже не понимаете почему.
– А вы упали к моим ногам, Кэролайн?
– Я имела в виду своих сестер.
– Я так и думал. – Он наклонился и поцеловал ее. Она на секунду закрыла глаза, упиваясь ощущением тепла и мягкости его губ. Но тут заиграла музыка и вернула ее к реальности. Она толкнула его в грудь и прошипела:
– Сейчас же прекратите. Хотите, чтобы кто-нибудь нас увидел?
– Нет. Пойдемте танцевать.
– А как вы вообще оказались в этом коридоре?
– Искал вас.
Кэролайн вся отдалась во власть музыки. Впрочем, сначала она испугалась, что все увидят по выражению ее лица, как ей нравится танцевать с ним, а возможно, даже поймут, что в его объятиях она не только вальсировала. Но никто на нее не смотрел. Все взгляды – особенно женщин – были прикованы к ее кавалеру.
– Вы никогда не рассказывали, что шесть месяцев изучали искусство в Париже.
– Ничего я в Париже не изучал. То есть формально. Я это сочинил, чтобы до них лучше дошло то, о чем я говорил.
– А вы знали, что я все слышала?
– Нет.
– Значит, вы не пытались завоевать мою благодарность?
– Любовь моя, – шепнул он, прислонившись на миг лбом к ее лбу. – Я уже был внутри вас. Мне не нужна ваша благодарность.
Она сглотнула.
– Мне нужно ваше уважение, Кэролайн. Потому что я вас очень уважаю.
Ей пришлось напрячься, чтобы удержаться – ей так хотелось его поцеловать. Она закусила нижнюю губу.
– Я уважаю вас, – наконец сказала она.
– Потому что вас все еще удивляет то, что я делаю?
Закери Гриффин определенно был гораздо более проницательным, чем она думала раньше. Возможно, он прав. Она действительно ему благодарна, потому что если бы не он, у нее не было бы шанса получить место в студии месье Танберга. Но уважение? Всего несколько дней назад она сказала, что он никчемный человек. Если бы он захотел наказать ее за такое оскорбление, у него была возможность сделать это гораздо раньше, а не сейчас.
– Я удивляюсь все меньше и меньше, – созналась она.
– Это уже что-то. – По его тону она поняла, что обижен он явно не был, но особо и не радовался.
– После того как вы выполнили свое обещание, вы, очевидно, поедете в Бат, – сказала она, чтобы переменить тему. Чем скорее он уедет, тем скорее она вновь обретет равновесие. Кэролайн хотела быть с ним, но не думала продолжать отношения. Ей не нужны были осложнения.
– Мы с тетей Тремейн решили остаться еще на две недели.
У нее возникло подозрение, что он читает ее мысли, и это страшно ее обеспокоило.
– Вот как! Почему?
– А вам не терпится от нас избавиться?
– Нет, конечно. Просто… зачем оставаться в Уилтшире, если вы не обязаны этого делать?
– Есть несколько причин. Одна из них – Димидиус.
– Да, я слышала, как вы вербовали лорда Идса и мистера Пауэлла. Значит, вы серьезно?
– Более чем. Я читал заметки вашего отца о том, как он пришел к мысли вывести новую породу. Ему удалось найти нечто, над чем фермеры и скотоводы бились несколько десятилетий.
– Но ведь он просто скрестил гернзейскую корову с саутдевонским быком.
– Корова не была чисто гернзейской породы. Все обстоит сложнее. Поэтому, если только вы не попросите, чтобы я уехал, мне бы хотелось остаться и, возможно, начать осуществлять широкую программу выведения новых пород, используя опыт вашего отца. Если только вы не попросите меня уехать, – повторил Закери.
Он оставлял это на ее усмотрение. И каждая клеточка ее существа молила о том, чтобы он уехал и избавил ее от дальнейших осложнений.
– Если ваши намерения серьезны, я думаю, вы должны остаться, – почти против воли ответила Кэролайн.
– Мои намерения серьезны, – ответил он, и от его улыбки ее сердце перевернулось в груди. – Очень серьезны.
– В два раза больше молока, Уитфелд? Вы, наверное, шутите. – Винсент Пауэлл пнул сапогом в ограждение загона.
– Я взвесил среднее количество молока от шести коров и сравнил его с удоем от Димидиус. В два раза – это надежная цифра. – Уитфелд говорил довольно спокойно, но после того как Закери невольно подслушал накануне вечером разговор соседей-аристократов, он понял, как они относятся к изобретениям Уитфедда и что Эдмунд хорошо об этом осведомлен. Это обстоятельство делало встречу интересной по многим причинам. – Кроме того, молоко высокого качества, идеально подходит для получения масла и сливок, которые можно будет поставлять в лучшие дома Бата и Лондона.
– Что-то не верится…
– Я видел исследования, которые провел мистер Уитфелд, – вступил в разговор Закери. – Они обоснованны. Я готов рискнуть своими деньгами. Я не прошу вас делать то же самое. Мне нужны лишь ваше сотрудничество и немного вашего времени.
– Для чего, можно узнать? – Недоверие было написано на лице лорда Идса, стоявшего со скрещенными на груди руками.
– Я предлагаю обеспечить вас животными, которых надо кормить и выращивать согласно моим и Эдмунда инструкциям. Но прежде я должен заручиться вашим словом, что животные не будут ни проданы на рынке, ни отправлены на бойню, ни использованы для каких-либо других целей, кроме выведения новой породы молочного скота.
– И на какое время рассчитана ваша программа? – поинтересовался Пауэлл.
У Закери было время лишь для самых предварительных расчетов, но он понимал, что местные фермеры ждут от него ответов на все свои вопросы. Если он не сможет ответить или скажет какую-нибудь явную чушь, вся программа провалится, не начавшись.
– Эта программа не может быть краткосрочной, – медленно произнес он, стараясь продемонстрировать знаменитую уверенность Гриффинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Кэролайн, – проворковала мать, схватив ее за руку, – разве это не чудесно? Я превзошла самое себя. До конца сезона все только и будут говорить о нашем вечере.
– Не сомневаюсь, мама. Ты просто совершила чудо.
– Мистер Хеннекер хотел в последний момент всучить мне оранжевые лилии, но я их не взяла. Оказалось, что он припрятал желтые для какого-то вечера в Грэнстоне. Теперь им придется довольствоваться оранжевыми.
Кэролайн заставила себя улыбаться, хотя ее внимание было поглощено Энн. Она видела, как сестра взяла Закери под руку и сказала что-то, что заставило его засмеяться. Ей это не понравилось. И не только потому, что план Энн, каким бы он ни был, показался ей подлой интригой.
Во-первых, Закери не собирался жениться, и все они это знали. Во-вторых, он только что начал новый проект, и, хотя, очевидно, делал подобное не в первый раз, Кэролайн хотела, чтобы ему сопутствовал успех. Если Энн заставит его жениться на ней, он скорее всего сбежит в армию, только бы избежать неудовольствия своей могущественной семьи. Хуже того, он может влюбиться в Энн и остаться в Уилтшире, так что всякий раз, как она будет приезжать из Вены навестить родителей, ей придется видеть их вдвоем.
– Кэролайн, ты выглядишь бледной. Бедняжка, ты так много работала. – Мать потрепала ее по щеке.
– Да, я немного устала, но я справлюсь. Скажи, мама, ты собираешься сегодня танцевать?
– Нет, что ты, – хихикнула Салли. – Я не стану танцевать с холостяком, если всем моим дочерям нужны мужья.
– Я не собираюсь замуж.
– Конечно, дорогая. Но если кто-нибудь подвернется…
Миссис Уитфелд не договорила и засеменила навстречу лорду и леди Иде. Кэролайн отошла к стене, чтобы видеть прибывающих гостей. Мартин Уильяме приехал с матерью, и к ним сразу же подошла Сьюзен, что-то сказала и повела к буфету. Очевидно, она выполняла первый или третий совет Закери, поскольку оба они были связаны с едой, и это сработало. По крайней мере Мартин не сбежал.
Одна за другой ее сестры находили одиноких мужчин – несомненно, холостяков, которых они выиграли в предложенную Закери лотерею – и занимали их разговорами. Даже Энн в конце концов выпила пунш с Джорджем Беннетом. Было так приятно наблюдать, что ее сестры ведут себя как настоящие молодые леди, а не как толпа обезумевших плакальщиц. Закери совершил просто-таки чудо!
Хотя она убедила себя, что дальнейшие интимные отношения с Закери ее не интересуют, взгляд Кэролайн то и дело невольно обращался к нему. На нем был темно-серый камзол, жилет в серую и зеленую полоску, а галстук заколот булавкой с ониксом. Как он был красив! И он обещал ей больше того, что они успели за двадцать минут, хотя она никогда в жизни не была так возбуждена и удовлетворена. При мысли о том, что это была лишь прелюдия, у нее пересохло во рту и сильнее забилось сердце.
Слава Богу, что он скоро уедет. Его тете все еще нужно поехать в Бат. Если он действительно заинтересовался проектом с Димидиус, они с отцом могут переписываться сколько угодно. Но остаться в Уилтшире – да он и двух минут не останется, если в этом не будет необходимости. Как, впрочем, и она.
– Мисс Уитфелд.
Услышав гнусавый голос, она сделала реверанс.
– Леди Иде. Лорд Иде.
– Ваша мать сказала, что вы закончили портрет, – сообщила графиня. – Полагаю, вы решили использовать для него лорда Закери?
– Да. Спасибо, что проявляете интерес.
– Да, но я надеюсь, вы не думаете, что мы будем ждать бесконечно, пока вы решите принять наше великодушное предложение, – вставил граф. – Когда вы получите ответ?
– Недели через две или немного больше. Они сообщат мне, как только получат портрет. – Кэролайн хотела бы сказать, что не намерена принимать их предложение, но она уедет, а ее семья останется в Уилтшире. Нет смысла раздражать местную аристократию только потому, что ее ужасала одна лишь мысль стать гувернанткой. – Я очень ценю ваше терпение. – Она снова почтительно присела. – Прошу меня извинить.
Повернувшись, она уткнулась в серо-зеленую мускулистую грудь. Она инстинктивно схватилась за лацканы камзола, а он скользнул руками по ее бедрам.
– Извините.
Она покраснела и отпрянула.
– Мне надо было смотреть, куда…
– А я смотрел. И у меня перехватило дыхание.
– Это потому, что я на вас налетела. Но вы оправитесь.
– Очень остроумно. Надеюсь, вы оставили мне местечко на вашей карточке?
Ее карточка была девственно чиста.
– Разве вы не должны танцевать с нашими гостями?
– Я тоже гость. И хочу танцевать с вами. Вы уже обещали, помните? Дайте вашу карточку.
Она протянула ему карточку, их пальцы соприкоснулись, и у нее по спине пробежали мурашки. Неужели так будет всегда?
– Я хочу все ваши танцы, – прошептал он.
– Будет скандал.
Он нацарапал свое имя на одной строчке.
– Мне кажется, что сегодняшний бал должен быть в вашу честь. Вы так многого добились.
– Пока еще ничего.
– Вы сделали все, что могли. Завтра мы отошлем портрет, а следующий шаг за месье Танбергом. Вы должны гордиться собой, Кэролайн. Помимо того что портрет великолепен, у вас есть мечта, и она скоро осуществится.
Она поняла, что не сможет встретиться с ним взглядом, и глянула на свою карточку. – – Последний вальс? Чувственная улыбка появилась на его губах.
– Предвкушение, – прошептал он и, поклонившись, растворился в толпе.
Глава 17
Кэролайн не припомнит более счастливого вечера. Она сделала это! Она получила приглашение в студию, получила анкету с условиями для поступления, заполнила ее и готовилась отправить свою самую лучшую работу в качестве вступительного взноса. Дело оставалось за профессиональной оценкой месье Танберга.
– Еще один такой длинный танец, и я упаду замертво, – задыхаясь, пожаловался Фрэнк Андертон и отвел ее туда, где стояла миссис Уитфелд.
– По-моему, музыканты испытывают те же чувства, – согласилась Кэролайн.
Следующим танцем после перерыва – пока оркестранты немного отдохнут – был последний вальс, и она поймала себя на том, что все время улыбается. Что ж, можно и признаться. Скоро она окажется в объятиях Закери – нужды нет, что оба они будут одеты и на них будут устремлены сотни глаз.
Однако Закери, похоже, не испытывал тех же чувств, что она. Он стоял неподалеку, разговаривая с Энн и Джорджем Беннетом. По выражению их лиц нельзя было понять, который из джентльменов находит сестру более очаровательной. Зато она знала, кого из них выбрала Энн.
– Пойду глотну свежего воздуха, – сказала Кэролайн матери.
– Долго не задерживайся, дорогая, – рассеянно ответила Салли, не прерывая беседы с миссис Уильяме.
В коридоре и музыкальной комнате было немного прохладнее, чем в зале. Кэролайн стала прохаживаться по коридору – до библиотеки и обратно. Она не ревновала Энн. Но Закери собирался предпринять серьезный шаг и изменить свою жизнь, и было бы несправедливо, если бы сестра разрушила его планы. Но она скорее всего не думала ни о Закери, ни о его будущем, а лишь планировала свое.
– Понятия не имею, – произнес женский голос в конце коридора. – Может, это был любимец семьи.
Кто-то гнусаво рассмеялся.
– А может, они хотели воздать должное этому петуху, прежде чем зажарить.
– Смотрите, – сказал третий голос, – она нарисовала их собаку.
Кэролайн застыла. Первые два голоса принадлежали леди и лорду Иде. Третий, кажется, принадлежал еще одному местному аристократу – Винсенту Пауэллу.
– А это ее сестры? Они похожи на дочерей шекспировского короля Лира.
Они действительно просили сделать их похожими на героинь Шекспира. Единственным способом убедить их позировать, было разрешить им нарядиться в старые платья их прабабушки.
– А вы слышали, что она подала заявление о приеме в художественную студию?
Опять раздался смех.
– Будем надеяться, что в качестве моделей у них есть петухи и собаки.
О, это нечестно. Она рисовала и писала все, что могла. И это отец решил повесить некоторые из ее работ в коридоре.
– Бедняжка. Большого таланта у нее нет, но она очень старается. Мы предложили ей место учительницы для нашего Теодора и других детей, но она думает, что и вправду уедет в Вену.
– Извините, – услышала она еще один голос, более низкий, и похолодела. Закери.
– Милорд, мы как раз восхищались некоторыми работами мисс Уитфелд. Оригинальные, не правда ли?
– Не столько оригинальные, сколько талантливые, – после паузы ответил Закери. – Вам известно, что этого петуха она написала, когда ей было всего четырнадцать лет?
– Но это всего-навсего петух.
– Чарлз Коллинз как-то написал лобстера, а Джон Вуттон часто писал собак. И не так хорошо, как мисс Уитфелд.
– Так вы знаток живописи?
– Я провел шесть месяцев в Париже, где учился у мастера. Но у меня нет такого врожденного таланта, как у мисс Уитфелд.
– Она написала наш с женой двойной портрет в костюмах египетских фараонов, – неохотно признался лорд Иде.
– А меня она нарисовала с моим быком-рекордистом, – более вежливым тоном вступил в разговор мистер Пауэлл.
– На вашем месте я бы сохранил эту картину, – холодно заявил Закери. – Настанет день, и она окажется в большой цене. Мистер Пауэлл, раз вы упомянули о своем быке, что вы думаете о программе разведения племенного скота, которую разработал Эдмунд Уитфелд?
Наступила пауза. Они хотели высмеять ее отца, но не посмели сделать это в присутствии Закери.
– Программе? Да у него есть всего одна корова, которой он всегда хвастается.
– Эта корова могла бы стать родоначальницей новой породы. Не хотели бы вы с лордом Идсом встретиться с нами завтра утром? Если мы хорошо заработаем, я бы предпочел, чтобы деньги пошли на благо Уилтшира, прежде чем я распространю опыт Уитфелда дальше.
Кэролайн услышала, как оба не раздумывая согласились на встречу. Потом, сообразив, что они вот-вот выйдут из-за угла, она бросилась обратно в зал. Значит, вот что думают о ней местные аристократы – она так же эксцентрична, как отец, и можно в глаза говорить ей одно, а за спиной высмеивать.
Чья-то рука легла ей на плечо.
– Кэролайн.
– О, Закери, я вышла немного подышать свеж… Он накрыл ей рот ладонью.
– Стало быть, вы слышали, что говорили эти идиоты, не так ли? – прошептал он.
Она отстранила его руку.
– Я не понимаю, о чем…
– Нет, это они не понимали, о чем говорили. Сомневаюсь, что кто-нибудь из них был когда-либо в музее или картинной галерее, а уж тем более изучал искусство. Не позволяйте их невежеству вас расстроить.
– Я не расстроилась, – солгала она. – Просто я знаю, как они иногда высмеивают моего отца. – Кэролайн не понимала, почему почувствовала потребность довериться ему. – Было немного больно узнать, что они то же самое говорят обо мне.
– По мне так пусть говорят. Вы поедете в Вену и будете смеяться над их никчемными жизнями.
– Вы гораздо лучше, чем я думала, – улыбнулась она.
– Я? – Подняв брови, он ударил себя в грудь. – Да я закоренелый соблазнитель или что-то вроде этого.
– Вовсе нет. Об этом я тоже думала.
– Вот как?
– Я думаю, что вы соблазняете женщин без всякого умысла. Просто вы так вежливы, приятны и внимательны, что они падают к вашим ногам, а вы даже не понимаете почему.
– А вы упали к моим ногам, Кэролайн?
– Я имела в виду своих сестер.
– Я так и думал. – Он наклонился и поцеловал ее. Она на секунду закрыла глаза, упиваясь ощущением тепла и мягкости его губ. Но тут заиграла музыка и вернула ее к реальности. Она толкнула его в грудь и прошипела:
– Сейчас же прекратите. Хотите, чтобы кто-нибудь нас увидел?
– Нет. Пойдемте танцевать.
– А как вы вообще оказались в этом коридоре?
– Искал вас.
Кэролайн вся отдалась во власть музыки. Впрочем, сначала она испугалась, что все увидят по выражению ее лица, как ей нравится танцевать с ним, а возможно, даже поймут, что в его объятиях она не только вальсировала. Но никто на нее не смотрел. Все взгляды – особенно женщин – были прикованы к ее кавалеру.
– Вы никогда не рассказывали, что шесть месяцев изучали искусство в Париже.
– Ничего я в Париже не изучал. То есть формально. Я это сочинил, чтобы до них лучше дошло то, о чем я говорил.
– А вы знали, что я все слышала?
– Нет.
– Значит, вы не пытались завоевать мою благодарность?
– Любовь моя, – шепнул он, прислонившись на миг лбом к ее лбу. – Я уже был внутри вас. Мне не нужна ваша благодарность.
Она сглотнула.
– Мне нужно ваше уважение, Кэролайн. Потому что я вас очень уважаю.
Ей пришлось напрячься, чтобы удержаться – ей так хотелось его поцеловать. Она закусила нижнюю губу.
– Я уважаю вас, – наконец сказала она.
– Потому что вас все еще удивляет то, что я делаю?
Закери Гриффин определенно был гораздо более проницательным, чем она думала раньше. Возможно, он прав. Она действительно ему благодарна, потому что если бы не он, у нее не было бы шанса получить место в студии месье Танберга. Но уважение? Всего несколько дней назад она сказала, что он никчемный человек. Если бы он захотел наказать ее за такое оскорбление, у него была возможность сделать это гораздо раньше, а не сейчас.
– Я удивляюсь все меньше и меньше, – созналась она.
– Это уже что-то. – По его тону она поняла, что обижен он явно не был, но особо и не радовался.
– После того как вы выполнили свое обещание, вы, очевидно, поедете в Бат, – сказала она, чтобы переменить тему. Чем скорее он уедет, тем скорее она вновь обретет равновесие. Кэролайн хотела быть с ним, но не думала продолжать отношения. Ей не нужны были осложнения.
– Мы с тетей Тремейн решили остаться еще на две недели.
У нее возникло подозрение, что он читает ее мысли, и это страшно ее обеспокоило.
– Вот как! Почему?
– А вам не терпится от нас избавиться?
– Нет, конечно. Просто… зачем оставаться в Уилтшире, если вы не обязаны этого делать?
– Есть несколько причин. Одна из них – Димидиус.
– Да, я слышала, как вы вербовали лорда Идса и мистера Пауэлла. Значит, вы серьезно?
– Более чем. Я читал заметки вашего отца о том, как он пришел к мысли вывести новую породу. Ему удалось найти нечто, над чем фермеры и скотоводы бились несколько десятилетий.
– Но ведь он просто скрестил гернзейскую корову с саутдевонским быком.
– Корова не была чисто гернзейской породы. Все обстоит сложнее. Поэтому, если только вы не попросите, чтобы я уехал, мне бы хотелось остаться и, возможно, начать осуществлять широкую программу выведения новых пород, используя опыт вашего отца. Если только вы не попросите меня уехать, – повторил Закери.
Он оставлял это на ее усмотрение. И каждая клеточка ее существа молила о том, чтобы он уехал и избавил ее от дальнейших осложнений.
– Если ваши намерения серьезны, я думаю, вы должны остаться, – почти против воли ответила Кэролайн.
– Мои намерения серьезны, – ответил он, и от его улыбки ее сердце перевернулось в груди. – Очень серьезны.
– В два раза больше молока, Уитфелд? Вы, наверное, шутите. – Винсент Пауэлл пнул сапогом в ограждение загона.
– Я взвесил среднее количество молока от шести коров и сравнил его с удоем от Димидиус. В два раза – это надежная цифра. – Уитфелд говорил довольно спокойно, но после того как Закери невольно подслушал накануне вечером разговор соседей-аристократов, он понял, как они относятся к изобретениям Уитфедда и что Эдмунд хорошо об этом осведомлен. Это обстоятельство делало встречу интересной по многим причинам. – Кроме того, молоко высокого качества, идеально подходит для получения масла и сливок, которые можно будет поставлять в лучшие дома Бата и Лондона.
– Что-то не верится…
– Я видел исследования, которые провел мистер Уитфелд, – вступил в разговор Закери. – Они обоснованны. Я готов рискнуть своими деньгами. Я не прошу вас делать то же самое. Мне нужны лишь ваше сотрудничество и немного вашего времени.
– Для чего, можно узнать? – Недоверие было написано на лице лорда Идса, стоявшего со скрещенными на груди руками.
– Я предлагаю обеспечить вас животными, которых надо кормить и выращивать согласно моим и Эдмунда инструкциям. Но прежде я должен заручиться вашим словом, что животные не будут ни проданы на рынке, ни отправлены на бойню, ни использованы для каких-либо других целей, кроме выведения новой породы молочного скота.
– И на какое время рассчитана ваша программа? – поинтересовался Пауэлл.
У Закери было время лишь для самых предварительных расчетов, но он понимал, что местные фермеры ждут от него ответов на все свои вопросы. Если он не сможет ответить или скажет какую-нибудь явную чушь, вся программа провалится, не начавшись.
– Эта программа не может быть краткосрочной, – медленно произнес он, стараясь продемонстрировать знаменитую уверенность Гриффинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29