Он вспомнил, как накануне вечером в саду они разделили трапезу. Элиан была такой искренней, такой чистой, почти святой. Джос зажмурил глаза. Осквернить ее стало бы для него равносильно осквернению храма. Боже праведный, не похоть он испытывает к ней, не страсть, а нечто совсем другое. Более глубокое и опасное.
Элиан чувствовала на губах тепло его дыхания. Притиснутая к нему, она ждала, когда Джос ее отпустит. Он непременно это сделает. Благородство не позволит ему поступить вопреки ее воле, особенно сейчас, когда согрешить вновь было бы безрассудно и неправедно.
Она должна отстраниться от него. В конце концов, он ей не принадлежит и никогда не будет принадлежать.
Стоило Элиан вспомнить о действительном положении вещей, о чем снова и снова думала она этой ночью, как ее пронзила мучительная боль. Даже если бы Джос любил ее всем сердцем, он не смог бы назвать ее своей. Жениться на бесприданнице означало бы не оправдать отцовских надежд и осквернить сделанный ему отцом дар. Супруга Джоса должна иметь приданое.
Элиан считала минуты, отбиваемые гулкими ударами ее сердца. Джос ее не отпускал. И волна радости захлестнула Элиан.
Надо что-то делать. Повторение грехопадения лишь увеличит ее шансы понести от него дитя.
Рождение незаконного отпрыска Джоса легло бы клеймом пожизненного стыда на нее и его ребенка, даже если бы Джос, подобно своему отцу, признал его своим. Доказательством тому служили муки, терзавшие Адельма. Отец проклял бы ее, а жители Набуэлла назвали шлюхой. Сама мысль предстать перед матерью Гертой в церковном суде и признаться в блуде повергла Элиан в отчаяние.
Все же она не шелохнула и пальцем. Как могла она отвергнуть Джоса, когда, возможно, никогда больше не испытает его ласк? И не имело значения, что ее желание греховно. Она жаждала снова вкусить то, в чем ей отказывали.
В конце концов, она первая начала действовать. Элиан припала к его губам. Джос напряженно замер. Но тут же облегченно вздохнул и расслабился.
Как только руки, обнимавшие ее за талию, обрели силу, он привлек ее к себе и перехватил инициативу поцелуя. Его ласки были такими бурными, что Элиан хотелось и смеяться, и плакать. Она нужна ему.
Сознание, что это, возможно, их последнее свидание, сделало Элиан смелой. Если это в последний раз, то она должна узнать о нем все, что только можно, и испытать сполна наслаждение, которое он способен ей подарить. Она отпустила одеяло, позволив ему упасть на траву к ее стопам, и осталась обнаженной.
Джос благоговейно втянул в себя воздух и отпрянул назад, словно хотел ею налюбоваться. Теперь, стоя перед ним нагая, она снова захотела прильнуть к нему.
Поймав подол его рубахи, Элиан потянула за просторное одеяние. Догадавшись о ее намерениях, Джос тотчас же сбросил его. Под рубахой ничего не оказалось. Элиан, восхищенная, вздохнула. Спаси ее, Господи. Но ей нравилось, как он выглядит на фоне бриллиантовой россыпи звезд в ночном небе. Его могучее, сотканное из одних мускулов тело возбуждало ее.
Джос протянул к ней руки, словно хотел снова заключить в объятия. Но Элиан жестом остановила его.
– Нет, – пробормотала она. – Позволь мне сначала с тобой познакомиться.
– Познакомиться? – едва слышно переспросил он. Элиан не сдержала улыбки, но на ее лице тут же отразилась грусть.
– Очень скоро нам придется расстаться, – промолвила она тихо.
Он печально вздохнул. Сердце Элиан болезненно сжалось, и она положила ладони ему на плечи.
– Я хочу запомнить каждую частичку твоего тела. – Говоря это, она скользила ладонями по его сильным рукам.
От ее ласки у него мурашки побежали по телу. Он поймал ее ладони, поднес к губам и, перецеловав все пальцы, прижал к груди.
Теперь Элиан проняла дрожь. Пожар в ее лоне разгорался все ярче. Словно зачарованная, наблюдала Элиан, как поднимается его плоть. Затем провела пальцем по ней и легонько сжала. Кожа оказалась мягкой как шелк.
У Джоса перехватило дыхание, он вздрогнул, а Элиан ощутила, как у нее в лоне растекается расплавленная лава.
Более восхитительного ощущения она и представить себе не могла. Джос взял в ладони ее груди и провел пальцами по соскам.
Джос хрипло рассмеялся.
– Меня изумляет все, что ты делаешь, – прошептал он.
Элиан ушам своим не верила. Как может она его изумлять, если ничего в жизни не знала, кроме изнурительного труда?
– Во мне нет ничего необычного, – промолвила она.
– Ошибаешься, Элиан, – возразил он и прошептал: – Дотронься до меня еще раз.
Элиан обхватила ладонями его плоть, а он пощекотал розовые пики полушарий ее груди. Ощущение было столь острым, что Элиан выгнула спину, подставив ему бедра, и прижалась к его груди.
С глухим стоном он обнял ее и привлек к себе. Тела их слились.
Его пальцы скользнули по ее животу вниз. Волна наслаждения захватила ее, и она опомнилась, лишь когда ощутила спиной влажную прохладу травы. Джос навис над ней, обхватив губами ее сосок, и с тихим стоном опустился на нее. Его плоть скользнула в расселину ее уже раскрытых бедер, а губы припали к ее губам.
Элиан раздвинула ноги, и Джос вошел в нее. На этот раз она не почувствовала боли, лишь благословенную полноту лона.
Дразня ее поцелуями, Джос слегка пошевелился и вошел глубже.
– Еще, – взмолилась Элиан. – Не останавливайся. Он рассмеялся и коснулся губами ее уха.
– С величайшим удовольствием, – прошептал он, проникая все глубже и глубже в ее горячее лоно.
Охваченная страстью, Элиан приподняла бедра, задыхаясь от наслаждения.
Джос яростно овладел ею, однако Элиан жаждала большего.
Она обхватила его ногами и прижала к себе. Движения его стали еще более стремительными. В какой-то момент Элиан показалось, что небо над ней взорвалось, а Джос несся все быстрее и быстрее, увлекая ее за собой на вершину блаженства, в восхитительный сказочный мир.
Наконец Джос скатился с нее, поймал в ладони ее лицо и покрыл поцелуями.
– Лиан, – выдохнул он у ее губ, – моя удивительная, чудная Лиан.
Она положила голову ему на плечо и услышала биение его сердца.
– Хотелось бы мне быть твоей, – прошептала Элиан. Джос повернулся на бок, чтобы они могли смотреть друг на друга. Положив голову ему на руку, Элиан заглянула ему в лицо. Восточная часть небосклона посветлела, занимался рассвет. На лице снова отразилась печаль. Взор затуманился.
– Обними меня, – попросил он. – Я хочу почувствовать, как бьется твое сердце.
Элиан не могла не думать о том, что разлука их неизбежна. И каждое прикосновение, каждая ласка делают ее лишь более мучительной. Элиан обняла его, крепко прижала к себе и так лежала, пока не забылась сном.
Глава 16
Рассвет окрасил горизонт за спинами Джоса и Перрина розовыми с золотом всполохами, когда они подъехали к стенам Набуэлла.
Даже в этот ранний час они были не первыми, кто достиг восточного входа в город. У массивных городских ворот уже собралась в ожидании группа крестьян в одежде из яркой домотканой материи. Сгорбленная старушка держала на спине вязанку хвороста. Стоявший рядом мужчина – мешок, судя по исходившему из него запаху, с сыром, который он принес в город. Второй мужчина привез полную повозку пшеницы.
Натянув поводья, Джос остановился и посмотрел на слугу. Перрин ответил ему вопросительным взглядом. На его лице отражалось смятение. Поймав взгляд хозяина, Перрин потупился, уставившись на гриву своего коня.
Сам Джос испытывал странное смешение чувств: беспокойство, разочарование и какую-то неизъяснимую радость. Вот какую цену пришлось ему заплатить за желание опровергнуть справедливые слова сэра Адельма.
Вчера вечером Джос со всей яростью, на какую был способен, описывал Перрину бестолковые и подлые действия шерифа. В то же время он подтвердил свои намерения лишить жизни дю Омэ. И когда, проснувшись поутру, Перрин отправился на поиски хозяина, то нашел его в объятиях дочери дю Омэ в саду шерифа. Хорошо, что Элиан спала, не подозревая, что их обнаружили.
Накрыв ее одеялом, Джос, уходя, молил Господа, чтобы никто из челяди их не заметил. Она не заслужила позора, которым ее заклеймят.
То, что произошло между ними в пруду, было стечением обстоятельств, случайной встречей, и только. Но случившееся прошлой ночью имело куда более серьезное значение. Вместо того чтобы выбросить Элиан из головы, Джос не переставал думать о ней, мечтая о новой встрече.
Тот факт, что он продолжал томиться по Элиан, удивлял и пугал Джоса. Вот что бывает, когда теряешь над собой контроль. Трудно себе представить что-либо более нелепое, чем любовь к дочери врага.
Он частенько играл с женщинами в любовные игры. Развлекался с горничными, богатыми вдовами и замужними матронами. Но ни одной из них не отдал хотя бы частицу души. И никогда не пролил в нее семя.
Он вспомнил, как отец предупреждал его не делать этого. Не поступать безответственно.
А что сделал Джос? За короткий срок дважды посеял свое семя в грунт, не принадлежавший ему. Что будет, если оно даст всходы?
Поглощенный этими мыслями, Джос не мигая смотрел на городские стены. Небо над городом было затянуто дымом от угля или дров, которыми топили очаги на многочисленных кухнях. Дым собирался в клубы, образуя коричневые тучи. К его едкому запаху примешивался другой, более привлекательный, исходивший от готовившихся в этот утренний час блюд. Из-за стен доносился крик петухов, встречавших рассвет, он звучал так же надменно, как в любом уголке земли. Неподалеку от водопоя, покрытого пеной грязи, сквозь речные ворота с журчанием пробивалась река, служившая горожанам источником воды и одновременно сточной канавой. На ее поверхности играли блики восходящего солнца.
Тишину утра нарушил колокольный перезвон – все пять церквей Набуэлла оповестили жителей о начале заутрени.
Стражи у ворот зашевелились. Ритмичной песней отмеряя свои шаги, они взялись за веревки и подняли массивный засов, запиравший ворота. Как только он вышел из скоб, ворота пришли в движение и со скрипом отворились.
Не дожидаясь, когда створки распахнутся настежь и остановятся у сторожевых башен, крестьяне хлынули в город. Прежде чем Джос и Перрин успели подстегнуть лошадей, простолюдины, хорошо известные городским стражникам, уже растекались по улицам Набуэлла. Достигнув ворот, Джос натянул поводья, полагая, что его попросят остановиться и поинтересуются о цели прибытия. Но страж у ворот приветливо махнул ему рукой:
– Доброе утро, сэр.
Подивившись, что его уже знают, хотя прошло всего несколько дней, Джос, не мешкая, въехал в город. Ярдов через десять улица, по которой он ехал, раздваивалась, и Джос не знал, куда направиться дальше, так как забыл справиться у Перрина, где остановились его друзья.
Пришпорив своего скакуна, Перрин подъехал к хозяину.
– Нам нужен дом Альфреда, золотых дел мастера. Сюда, сэр.
Джос этим утром намеревался встретиться не только с друзьями, но и с дю Омэ, чтобы освежить в памяти последнего свои угрозы. Сделать это он собирался, чтобы убедить себя, что, несмотря на растущую привязанность к Элиан, он не забыл о клятве отомстить за отца. К тому же он полагал, что чем чаще будет напоминать шерифу о своих намерениях, тем сильнее тот будет нервничать, возможно, допустит ошибку и выдаст себя.
Дом, у которого Перрин остановился, был таким же узким, как и соседние, но выше, в три этажа. Крытые дорогим шифером из сланца, верхние этажи выступали над переулком, так что высокому человеку приходилось переходить на противоположную сторону улицы, чтобы пройти.
Предупрежденный об утреннем прибытии Джоса, Альфред, золотых дел мастер, наблюдал за улицей, сидя на первом этаже магазина. Окно мастерской уже было открыто, хотя пройдут часы, прежде чем раздастся стук инструментов его подмастерьев и других ремесленников. Джос узнал ювелира, которого видел вчера на встрече с членами городского совета. Заметив гостя, Альфред с улыбкой поднялся.
– Сэр, надеюсь, сегодняшнее утро застало вас в полном здравии. Рад приветствовать вас в своем доме, – вежливо произнес ювелир, когда Джос спешился. – Ваши благородные друзья ждут вас в моем зале. Комната находится как раз над нами. Подняться туда можно по лестнице за той дверью. – Ювелир указал на вход, располагавшийся в той же стене, что и витрина. – Моя дочь с радостью обслужит вас, когда пожелаете откушать.
– Вы слишком добры, мастер ювелир. – Джос с трудом поклонился. Он был в полном изнеможении, чтобы соблюдать церемонии.
Поручив лошадей заботам Перрина, Джос вошел в дом ювелира. Как Альфред и сказал, сразу за дверью начиналась крутая винтовая лестница, которая вела на второй этаж. Снаружи ее не было видно. Альфред смотрел вслед Джо-су, пока тот не поднялся на второй этаж.
Джос вошел в зал, оказавшийся настоящей палатой. Помещения верхних этажей выступали не только над улицей, но и над двором, занимая пространство, едва ли не в три раза превышавшее рабочую площадь первого уровня. Здесь стены были выкрашены в ярко-голубой цвет и украшены красным крестом. В стене, выходившей на улицу, тянулся ряд окон с распахнутыми ставнями.
У дверей с кувшином в руках стояла пухлая темноволосая девушка, хозяйская дочь. Ворот ее верхнего одеяния синего цвета был оторочен дорогим мехом, а зеленое платье поблескивало золотыми нитями. Видимо, для встречи гостей она выбрала свой лучший наряд, надеясь обратить на себя внимание одного из джентльменов.
– Джос! – услышал он радостный возглас Рейфа Годсола.
Взгляд Джоса остановился на высоком столе в дальнем конце зала, за которым сидели пятеро молодых людей. Как и в первый раз, когда Перрин сообщил ему имена приехавших, Джоса омыла теплая волна благодарности. Здесь собралась его вторая семья, братья не по крови, но по воспитанию. Они все вместе росли при дворе короля Джона. Во имя любви к нему примчались сюда, бросив свои дела и обязанности.
Со скамьи во главе стола поднялся Рейф, ближайший друг Джоса, облаченный в кожаные латы поверх коричневой туники, в голубом берете, из-под которого выбивались черные курчавые волосы. На его красивом лице лежала печать озабоченности. Рядом с Рейфом сидел Стивен де Сен-Валери, с густой копной каштановых волос, младший сын графа. На его доспехах из прекрасной кожи, надетых поверх синей с красным туники, красовался тисненый фамильный герб отца. Против обыкновения он был невесел.
Возле темноволосого де Эйнкорта, облаченного в изысканную красную тунику, сидел Саймон де Кенифер, затянутый в дубленую кожу такого же бледно-коричневого оттенка, что и его волосы. Грубый шрам на щеке Хью, служивший напоминанием об их уэльских битвах, придавал его строгим чертам щегольской вид.
На противоположном конце стола восседал Алан Фицосберт в бледно-серой тунике, в тон его глазам. Пригожий лицом, светловолосый, он стал любимчиком дам, мечтавших о благородной рыцарской любви. Но по иронии судьбы обладавший слишком высокими моральными принципами, Алан снискал в кругу легкомысленных друзей прозвище Святоша.
Рейф устремился навстречу Джосу и обнял его. Другой на его месте забросал бы Джоса вопросами о нынешнем состоянии дел. Только не Рейф.
– Ты печален, мой друг, как самочувствие? – спросил он ласково.
– Хорошо, насколько это возможно после проводов в последний путь отца и двух сестер, – ответил Джос. Голос его дрогнул.
– Как? Кларис и Аделаида тоже погибли? – воскликнул Рейф ошеломленно.
– От рук той же банды злодеев, – пояснила дочь Альфреда. – Разбойники перерезали благородным маленьким барышням горло и бросили умирать. Папа говорит, что этого и следовало ожидать, когда шериф болван и к тому же ленив. Рейнер дю Омэ занят лишь опустошением кошельков работающего люда, только бы насытить нашего алчного короля.
Джос резко повернулся к девушке. Не в силах от утомления контролировать эмоции, которых к тому же не понимал, он позволил наболевшему прорваться наружу.
– Как вы смеете низводить смерть моего отца до уровня сетований на нашего короля! – прорычал он.
Девушка побледнела. Кувшин выскользнул из рук и разбился вдребезги. Разбавленное водой вино забрызгало дорогую вышивку ее подола. Из глаз ее хлынули слезы, губы задрожали, и она отшатнулась от Джоса.
С лестницы донеслись шаги, и на площадку поднялся Альфред. Он смотрел на Джоса округлившимися от гнева глазами. Только тут Джос ощутил на руке ладонь Рейфа. Его друг пытался помешать ему выдернуть из ножен меч. Сам Джос даже не осознал, что хотел пустить в ход оружие.
Джос растерянно вернул клинок на место, сожалея о случившемся. Да не оставит его Господь своей милостью. В последние дни Джос чувствовал себя судном в штормовом море. Он совершенно не владел собой.
– Простите, мастер, – выдавил из себя Джос. Его голос прозвучал спокойно, а извинение – искренне. – От горя я совсем потерял голову. Я не хотел оскорбить ни вас, ни вашу дочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26