— Доброе утро, миссис… — Его брови вопросительно поднялись.— Мое имя значения не имеет, милорд. Я слышала, вы интересуетесь находками римского периода?..— Это так, мадам.— Я знаю человека, у которого есть монета на продажу, вернее, половинка монеты. По-моему, там изображен Цезарь.Сердце Марка забилось. С деланным равнодушием он вынул из-за ворота рубашки свою половинку монеты.— Похожа на эту?Женщина явно удивилась:— Да, очень.— Так вот, сами видите, что у меня есть уже одна и мне не нужна другая. Однако в городе есть антикварный магазин, где вам могут дать за нее фунтов сто.Лицо женщины разочарованно вытянулось. Она прошла четыре мили впустую, оставив в городе сестру беречь сокровище…— Заложите карету! Ту, что с гербом, — приказал Марк мистеру Берку сразу же, как только за посетительницей закрылась дверь. Граф представления не имел, что его ждет, но хотел быть готовым к любой случайности. Он направился к сейфу, достал оттуда деньги, затем открыл кожаный футляр и взял два пистолета с рукоятками из оникса. Внезапно он понял, почему предпочел черный цвет слоновой кости или серебру. Они выглядели куда более угрожающими. В черном цвете есть что-то, пророчащее смерть. Он надел черный плащ, предпочтя его пальто, тем более что на улице стало уже совсем тепло.Когда карета промчалась мимо утренней посетительницы, Марк поразился, что та уже успела прошагать две мили пешком. Это была физически сильная женщина, и Марк задумался, чем она может зарабатывать на жизнь. Она напомнила ему банщицу…Сначала он заехал в магазин Дирдена и рассказал, что женщина с монетой заходила к нему, но он не проявил никакого интереса.— Я уверен, она придет сюда за той сотней фунтов, что вы ей предложили. — Он отсчитал две сотни фунтов и передал их Дирдену. — Вторая сотня вам за беспокойство.Марк Хардвик велел кучеру ждать его у «Ангела» на Уэстгейт-стрит, а сам перешел через улицу и зашел в табачную лавку. Он представления не имел, сколько ему придется здесь торчать. Душистый запах табака пропитал воздух, и он не смог удержаться, выбрал себе смесь и велел скрутить сигары. Когда заказ был готов, а женщина так и не появилась, он набрался терпения и принялся разглядывать ящики для сигар.И тут он увидел, что к магазину напротив подходят две очень похожие особы. Пока он расплачивался за сигары, женщины вышли из антикварного магазина и направились в нижнюю часть города. Марк перешел через улицу и забрал монету Дианы.Он последовал за ними на приличном расстоянии, понимая, что двух женщин сразу он вряд ли потеряет. Они зашли в кондитерскую и вышли оттуда с большой коробкой.«Уже тратят свою наживу!» — гневно подумал он.Марк проследил, как они пошли прямиком к постоялому двору Кристофера на Хай-стрит, и понял, что они собираются сесть в дилижанс. В мозгу возникло множество вопросов. Может, Диана остановилась у друзей в другом городе? Попросила женщин продать монету, потому что у нее не было денег? Нет, это полностью исключалось. Монету подарил ей Маркус. Она — единственное, что ей удалось принести с собой. Марк знал, что для Дианы монета бесценна и добровольно она с ней не расстанется.Он прошел две улицы до «Ангела» и велел своему кучеру бежать на постоялый двор и узнать, куда направляются женщины. Вернувшись, кучер сообщил, что они купили билеты до Чиппенема. Марк выругался. На Сомерсет его власть не распространялась.— Дилижанс поедет только в пять. Эти мымры сидят и жрут пирожные, черт бы их побрал!— Пожалуй, и нам стоит поесть. Вряд ли потом удастся поужинать.— Пинту горького, сэр? Слежка, от нее пить хочется.Когда дилижанс отъехал от Бата, солнце уже садилось, и они могли держаться на приличном расстоянии.Они пересекли границу Сомерсета и Уилтшира в сумерках, а когда к семи часам добрались до Чиппенема, уже окончательно стемнело.Марк Хардвик сидел на облучке рядом с кучером. Они примерно полмили ехали за женщинами от постоялого двора. Сестры явно нервничали, шагая по темной и пустынной дороге, и часто оглядывались, слыша за спиной топот копыт.Наконец они свернули к дому, напоминающему особняк времен эпохи короля Георга. Марк тихо сказал кучеру:— Когда мы тоже свернем, они побегут. У них сто фунтов, так что они решат, что мы хотим их ограбить. Я хочу поговорить с ними в карете. Ты хватаешь ту, что справа.Сестры, решившие было, что они уже в безопасности рядом с домом, внезапно поняли, что это вовсе не так. Женщины сильные, они яростно боролись, но граф Батский скоро утихомирил свою жертву, а потом помог и кучеру втолкнуть в карету ее сестру. Когда Марк зажег фонарь, та, что побывала в Хардвик-Холле, воскликнула:— Граф Батский!В мерцающем свете фонаря глаза графа угрожающе сверкнули. Угроза прозвучала и в его голосе.— Я полагаю, леди, которой принадлежит половинка монеты, находится в этом доме? Я прав?Сестры с беспокойством переглянулись.— Что это за дом? — настаивал он.— Психиатрическая больница «Вудхэвен».«Милостивый Боже, эти негодяи поместили ее в сумасшедший дом! Я бы никогда ее не нашел!»— Вы хоть понимаете, в какое неприятное положение попали? Леди, о которой идет речь, — похищенная наследница. Вы украли и продали принадлежащую ей драгоценную вещь. Кстати, я — судья штата. — Он надеялся, что они не знают, что его полномочия не распространяются на Сомерсет. Он дал им несколько минут попотеть, потом предложил выход из затруднительного положения: — Если вы поможете мне, я позабочусь, чтобы вас не обвинили в совершенных здесь преступлениях.Сестры обменялись взглядами и дружно кивнули.Марк передал один из пистолетов кучеру.— Вот тебе оружие. Держи ее под прицелом, пока мы не вернемся. — Он повернулся к другой сестре. — Сейчас вы тихонько проведете меня к леди. Здесь есть черный ход?Она кивнула.— Давайте договоримся на будущее: я никогда не видел вас, а вы не видели меня. Я ясно выражаюсь?Женщина покосилась на наставленный на нее пистолет.— Да, сэр, — прохрипела она прерывающимся от страха голосом.Отперев дверь черного хода своим ключом, она повела его по слабо освещенному коридору между прачечной и кухней. Потом по крутой лестнице они поднялись на третий этаж.В коридоре было пусто, но из-за закрытых дверей до них доносились стоны, крики отчаяния, безумный смех. Граф Батский зажал нос от запаха вареной капусты, карболки и застоявшейся мочи. Он с трудом сдерживал ярость и знал, что любому вставшему на его пути он не колеблясь пустит пулю в лоб.Диана очнулась от крепкого сна при звуке отпираемой двери. В дверном проеме показалась темная фигура. Милосердный Боже, она знала, что доктор Бонор придет за ней, но не думала, что это произойдет ночью.— Нет! — закричала она. — Не трогайте меня!При звуке ее голоса у Марка сердце перевернулось в груди. Он наконец нашел ее! Он хотел предупредить ее, успокоить, но, бросившись к постели, смог только вымолвить еле слышно:— Любимая…— Марк? — прошептала она, не доверяя своим ушам.— Да, любовь моя, — тихо сказал он, поднося ее руку к своей груди, туда, где около сердца покоилась половинка монеты. — Постарайся не шуметь.Когда он подхватил ее на руки, ей казалось, что стук ее сердца может разбудить мертвых. Она вплотную прижалась к нему, зная, что Господь и святой Иуда подарили ей чудо. Марк спустился по лестнице на первый этаж, потом прошел по коридору к черному ходу. На прощание он предупредил женщину:— Я немедленно освобожу вашу сестру. На вашем месте я не стал бы поднимать тревогу, а запер дверь и лег спать.По дороге в Бат Марк снова обнял Диану и прижал к себе. Он нежно отвел ее спутанные волосы со лба.— Постарайся расслабиться, нам еще два часа ехать.— Ты такой умный! Как ты меня нашел?— Нет, любимая, это твоя сообразительность привела меня к тебе. Только ты могла заронить в них мысль отнести монету мне.— Ох, Марк, они засунули меня в психушку!Он закрыл ее полами своего плаща, чтобы согреть теплом собственного тела. Немного погодя она рассказала ему, что случилось с того момента, как она решила все высказать Ричарду и Пруденс. Закончив рассказ, она спросила:— Сколько времени они держали меня взаперти?— Сорок дней и сорок ночей. Как ты вынесла? — Его голос дрогнул.— Я знала, что ты придешь.Диана произнесла эти слова так уверенно, что он отдал бы все на свете, чтобы никогда не поколебать эту ее веру в себя. Но следовало смотреть в лицо фактам.— Диана, по закону они твои опекуны еще три недели.Она задрожала в его объятиях, но он продолжил:— Закон на их стороне, и они предъявят свои права, как только узнают, что я тебя похитил.— Пожалуйста, не дай им снова запереть меня в этом ужасном доме!Ему больно было слышать ее умоляющий голос, и он предложил единственное решение, до которого мог додуматься.— Если мы поженимся, ты будешь под моей опекой.Сердце Дианы готово было выскочить из груди.Об этом можно было только мечтать, но она знала, как дорожит Марк Хардвик своей свободой! Ее переполняла благодарность за то, что ради ее безопасности он готов был пойти на такую огромную жертву.— Спасибо, — прошептала она.— Не благодари меня, любимая. Это лишь временная мера. Они обратятся в суд и аннулируют брак, потому что не давали своего согласия на него. Нам остается только надеяться, что на это им потребуется не меньше двух недель. Глава 37 Был уже одиннадцатый час, когда они приехали в Хардвик-Холл. Диане казалось, что особняк приветствует ее, что она приехала домой. Марк так беспокоился, что хотел на руках отнести ее наверх. Зачем ей выходить, если он не может даже на секунду оторвать ее от себя? Но он понимал, что после такого долгого заточения в тесной комнате ей необходимо двигаться.Диана остановилась у роскошной резной лестницы, любуясь ее великолепием. Пока они поднимались, она держала его за руку.— Мне нравится держаться с тобой за руки, — застенчиво призналась она.Он закрыл за ними дверь и прошел в глубь комнаты, чтобы зажечь лампы. Диана осталась стоять у порога и наблюдала, как постепенно мягкий свет заливает комнату, оживляя ее. Глаза ее остановились на кровати с четырьмя колоннами и зеленым бархатным пологом, вышитым золотыми коронами и львами.— Я обожаю эту спальню. Никогда отсюда не уйду!Он повернулся к ней, собираясь заговорить, но слова замерли на губах. В безобразном коричневом платье и парусиновых туфлях она выглядела, бледнее смерти. Он проглотил комок в горле и молча поклялся: «Если кто-нибудь еще посмеет обидеть ее, я убью этого человека».— Я знаю, уже поздно, но мы должны пожениться сегодня, так что, боюсь, тебе все же придется уйти отсюда на время.— Мне нужна ванна, — тихо проговорила она.— Как насчет ванны у огня, как в елизаветинские времена?Через несколько минут спальню наполнили многочисленные слуги, принесшие фарфоровую ванну, а затем ведра горячей воды, от которой шел пар. Прибыли мистер Берк и Нора: первый — чтобы заняться туалетом хозяина, вторая — помочь Диане. Но граф Батский вежливо, но твердо сказал:— Мы бы хотели ненадолго остаться одни.Диана сняла платье и туфли и опустилась в душистую воду. Марк наклонился, подобрал брошенную одежду и открыл дверь спальни.— Сожгите это! — приказал он первому попавшемуся слуге.— А что я надену? — забеспокоилась Диана.— Какое это имеет значение?— Разумеется, это имеет значение, я же выхожу замуж! Даже если это всего на три недели, — с тоской добавила она.Марк подошел поближе, лаская ее любящим взглядом.— Ты можешь надеть вот это, — сказал он, застегивая на ее шее цепочку с половинкой монеты.— Она, верно, обошлась тебе безумно дорого?— Почти даром. Я сказал той женщине, что у меня уже есть одна, так что другая без надобности. — Он полез в карман и вынул ее серьги. — И еще это можешь надеть. Я все эти дни носил их с собой. — Единственной причиной, по которой он хотел, чтобы она надела серьги, было нестерпимое желание увидеть, как она их снимает, перед тем как лечь с ним в постель.Она взглянула на него, согретая любовью, которой он ее окружил.— Ты отослал Нору, придется тебе самому помочь мне.Когда она вымылась, Марк поднял ее из воды и завернул в турецкое полотенце. Он знал, что, если сейчас посадит ее к себе на колени, они никогда не оденутся.— Может быть, я схожу в твою спальню и выберу тебе что-нибудь из одежды?Диана в душе улыбнулась. Когда он был Маркусом, он тоже выбирал для нее одежду. Она вспомнила, как поначалу шокировало ее набедренное платье. Она согласно кивнула и распахнула полотенце, чтобы огонь согрел ее тело. Как чудесно снова делать то, что хочется!..Марк вернулся с зеленым бархатным платьем.— С этим платьем у меня связаны особые воспоминания и вот с этим тоже, — сказал он, протягивая ей красный полукорсет. Застегивая платье, он заметил, как сильно она похудела. Начиная с завтрашнего дня он проследит за тем, чтобы она ела как следует и много гуляла. Ему было больно видеть, какой она стала бледной и хрупкой. Он хотел, чтобы она была сияющей и смелой, чтобы снова обрела уверенность в себе. Он хотел, чтобы она была ему равной всегда и везде, днем и ночью, в постели и вне ее.Диана старалась не смотреть на Марка, пока он брился и менял белье, но она так по нему стосковалась! Его смуглое лицо было таким мужественным, что даже в обычной одежде он выглядел сильным. Он поднял голову и увидел, что она наблюдает за ним. Может ли он надеяться, что стал для нее родным человеком?— У меня нет кольца! — вдруг сообразил он.— Откуда у закоренелого холостяка обручальное кольцо? — пошутила она.Он покрутил на пальце свое любимое кольцо с изумрудной геммой..— Придется воспользоваться этим. Мистер Берк и Нора будут свидетелями. — Теперь, когда он полностью оделся, он рискнул дотронуться до нее, ласково взял за подбородок, приподнял голову и нежно прикоснулся губами к ее губам.— Ты уверена, что согласна?Диана кивнула:— Еще как уверена! — Она не хотела его на три недели, он был нужен ей навсегда, но даже если бы судьба подарила ей лишь эту ночь, она считала бы себя самой счастливой женщиной в мире. Судьба уже сделала ей подарок, позволив полюбить этого мужчину дважды.Уже после полуночи небольшая группа людей собралась в гостиной батского мирового судьи. Гражданская церемония заняла немного времени, и основным в ней были подписи на брачном свидетельстве, а не произнесенные слова.В карете по дороге домой граф пояснил слугам, что брак почти наверняка будет аннулирован опекунами Дианы, но что меньше чем через три недели она станет совершеннолетней и получит свое наследство. Когда они приехали. Нора и мистер Берк молча удалились.У парадного входа граф подхватил Диану на руки.— Будем следовать правилам, — заявил он, перенося ее через порог.— Это римский обычай. Жених переносит невесту через порог, чтобы она не споткнулась, — это считается плохой приметой. Затем ты должен подать мне чашу с водой и горящую головню, чтобы показать, что я имею право на защиту твоих семейных богов.Они снова поднялись по резной лестнице, а когда вошли в спальню, то увидели, что мистер Берк и Нора позаботились о вине и сладостях для них. Марк помог ей снять накидку, затем скинул сюртук, жилет и развязал шейный платок.— У меня есть подарок, от которого ты, надеюсь, придешь в восторг. — Он принес свинцовую табличку с их именами и отдал ей.— Ой, Марк, ты нашел доказательство!— Она была на берегу под корнями большого бука, где мы однажды любили друг друга.— Ты помнишь! — Ее лицо сияло таким счастьем, что он почувствовал, как у него сжимается горло.Он быстро отошел к столику и налил вина.— Разреши мне предложить тост за Диану, графиню Батскую.— Бог ты мой, это я — графиня? Звучит так строго и напыщенно! У меня есть другой тост. — Диана выскользнула из платья, упала на спину на постель в своем красном корсете и подрыгала ногами в воздухе. — Предлагаю тост за свободу! — весело воскликнула она.Марк порадовался ее настроению. Он боялся слез, страхов, дурных снов и приготовился утешать. Больше всего ему хотелось защитить ее. Он не собирался сегодня претендовать на близость.— Пей свое вино, и я уложу тебя в постель. Через несколько часов рассветет.Она послушно подняла к губам бокал, одновременно подняв ногу.— Сними с меня чулок.Он послушался и поцеловал ее пальцы. Потом поднял другую ногу и повторил увлекательную процедуру. Она допила вино и расстегнула корсет. Но, взглянув на Марка, она увидела, что он и не начинал раздеваться.— Поторопись, — попросила она, лениво потягиваясь на белоснежных простынях.Марк проглотил комок в горле, не представляя, как он сможет совладать с собой.— Больше всего люблю, когда мы лежим с тобой голые и целуемся, — сообщила она.Марк медленно снял рубашку и брюки, стараясь оттянуть ожидающие его терзания.— Учти, тебе придется довольствоваться поцелуями, — предупредил он.Диана взглянула на него, чтобы убедиться, что он шутит. Но он не шутил. Он твердо решил обречь себя на воздержание ради нее. Он вел себя благородно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42