Шон совершенно прав. Он непристоен, а она развратна. Ей уже хотелось закричать от возбуждения, но знание, полученное от праматери Евы, подсказало, что все еще только начинается.
Очень нежно Шон ласкал ее языком, пробуя на вкус, скользя от горла к пупку. Потом его рот опять завладел ее грудями. А в это время два его больших пальца, один в перчатке, другой нет, по очереди описывали круги вокруг розового бутона, притаившегося среди влажных черных кудрей внизу ее живота.
Эмерелд тихо стонала, пока Шон играл ее телом и пробуждал в нем ощущения, о которых она не смела и мечтать.
Подчинив свое тело его губам и рукам, женщина выражала свое наслаждение с таким изумлением, что Шону стало ясно: никогда раньше она не испытывала удовольствия. Дикая дрожь пробежала по его телу. Ее мужу досталась ее девственность, но он так и не стал ее любовником.
— Пора тебе посмотреть, что я с тобой делаю, — настойчиво прошептал он. — И я должен видеть, что ты наслаждаешься. — Шон спустил муслиновое платье до пола, оно скользнуло по бедрам и упало к ее ногам, потом помог ей аккуратно переступить через мокрую одежду. Когда Эмерелд предстала перед ним в своей великолепной наготе, потемневшие глаза Шона уже овладели ею.
Этот мужчина заставил ее почувствовать себя невыразимо прекрасной. Взяв полотенце, Шон скатал его в плотный жгут и пропустил между ее ног. Он двигал его вперед-назад, медленно, чувственно, и видел, как загорелись ее глаза, пока он посвящал ее в тонкости любовной игры, заметил, как дрогнуло ее горло от готового вырваться крика, когда ей стало невмоготу выносить эту ласку. Тогда он обнял ее. Можно было приступать к поцелуям.
Его рот прижался к ее губам в ту самую секунду, когда с них сорвался вскрик. Он поцеловал ее, и она застонала. Шон твердо знал, что ее женское естество никогда не достигало вершин наслаждения. Он хотел научить ее тело отзываться на ласку, чтобы его прикосновения довели Эмерелд до исступления.
Шон опустился на колени, уложив ее поперек своих крепких бедер. Его палец проник в ее лоно и замер там. Ее веки отяжелели от возбуждения, а его губы не отрывались от ее уст. Одними поцелуями он хотел подарить Эмерелд высшее наслаждение, почувствовать, как напрягутся, сожмутся и запульсируют ее горячие недра, охватывая и отпуская его палец.
Бедра Эмерелд бесстыдно раздвинулись, приглашая его ворваться, погрузиться, скользнуть внутрь и вынырнуть, но его палец оставался неподвижным. А тем временем его язык заставлял ее тело сгорать от желания. Наконец Шон был вознагражден, ощутив неровно бьющуюся точку в самой глубине. Ее лоно напрягалось от возбуждения. Рот приоткрылся, чтобы не упустить ни одного движения его дерзкого языка.
Восхитительная пульсация, сначала чуть заметная, постепенно становилась все более сильной в такт биению ее сердца. Шон захватил ее рот, терзая его своим языком, пока не ощутил, что она сдалась.
Спазмы Эмерелд стиснули его палец. Ее оргазм был ошеломляюще сильным. Он поглотил губами ее крик. Эмерелд казалось, что она теряет сознание от наслаждения.
Шон был так доволен ее щедрым ответом, что ему захотелось вознаградить ее. Он освободил палец и всей ладонью прикрыл ее влажные створки. Потом начал ласкать их, сжимать и чуть надавливать, пока ее чувственные содрогания не успокоились.
Неожиданно в воздухе раздался сухой щелчок. Эмерелд вздрогнула и открыла глаза.
— Что это было? — воскликнула она.
— Выстрел из ружья. — Шон уже вскочил на ноги и направлялся к двери. — Это мой отец.
— Твой отец? — недоверчиво переспросила Эмерелд. Шон вышел из комнаты, не вдаваясь в дальнейшие объяснения.
Эмерелд села, пораженная открытием. Она не видела следов пребывания Шеймуса О'Тула в Грейстоунсе и считала, что отец Шона мертв, как и вся его семья. Ее пальцы пытались распутать влажные платье и рубашку. Она накинула на себя мокрую одежду и пошла следом за Шоном.
Эмерелд выбежала па улицу, и голоса мужчин привели ее к морю. Группа людей собралась на мостках, ведущих к гавани. Она остановилась, не решаясь идти дальше, пока вдруг не узнала фигуру своего брата Джонни. Страх сдавил ей горло, когда мужчины помогли ему подняться, и Эмерелд поняла, что стреляли именно в него.
Глава 18
Эмерелд подхватила край своей вымокшей под дождем юбки и с голыми ногами отважно пустилась бежать, преодолевая расстояние, отделявшее ее от брата.
— Джонни, Джонни, с тобой все в порядке?
Хотя он смертельно побледнел и выглядел потрясенным, его голос прозвучал достаточно спокойно:
— Я отлично себя чувствую, Эмерелд.
Она обняла брата, всхлипывая от облегчения.
Английская команда, приплывшая с Джоном на «Ласточке», разглядывала ирландских матросов, которыми командовали Фитцжеральды. И те и другие отличались взрывными характерами, того и гляди могла начаться потасовка.
Шон коротко отдал приказ:
— Никаких драк. Отправляйтесь на свои корабли.
Англичане, с опаской поглядывая на привратную башню, подчинились командному голосу.
— Кто-то пытался убить тебя! — Эмерелд трясла брата, ошеломленная случившимся.
— Эм, если бы Шеймус О'Тул захотел меня пристрелить, я бы уже был трупом.
Шон заулыбался и хлопнул Джона по спине:
— Ты правильно догадался. Пойдем-ка нальем тебе стаканчик.
Мужчины пошли прочь, словно близкие друзья, оставив Эмерелд стоять с открытым ртом. Она исчезла из дома больше недели назад, но брат ничуть не удивился, увидев ее в Грейстоунсе. Они с Шоном выглядели сообщниками. Может быть, ее брат часто приезжал сюда? Если так, то почему кому-то понадобилось стрелять в него? «Чертовы мужики! Если они думают, что могут вот так оставить меня — босую и ничего не знающую, то они ошибаются!»
Ирландская половина Эмерелд восстала. Она больше никогда не станет подавлять свой гнев. Ей требовалось на ком-нибудь сорвать его. Молодая женщина направилась к привратной башне в поисках жертвы. Она небрежно постучала и сразу же вошла. Ее встретил Пэдди Берк, собравшийся уходить.
— Кто это устроил стрельбу? — требовательно спросила Эмерелд.
— Один выстрел, — поправил ее управляющий. Ее глаза вспыхнули от гнева.
— Кто? — повторила она свой вопрос, уперев руки в бока.
Пэдди Берк поднял большой палец и указал на башню:
— Хозяин.
Эмерелд посмотрела вслед быстро вышедшему Берку и направилась к каменной лестнице.
Шеймус О'Тул сидел у окна, вцепившись в подзорную трубу. Рядом с ним, у каменной стены, стояли четыре ружья.
— Вы чуть не убили моего брата! — с яростью выкрикнула она, не заботясь о последствиях.
Шеймус довольно хмыкнул:
— Я не пытался пристрелить его, а то он был бы уже покойником. Я просто хотел попугать парня, чтобы из него дерьмо посыпалось.
— Что ж, вам это не удалось! Это меня вы напугали! Почему вы в него стреляли?
— Он Монтегью, — пояснил отец Шона.
— Я тоже.
— Никогда не хвались этим, девочка. — Его блестящие голубые глаза разглядывали ее с головы до пяток. — Судя по виду, ты из Фитцжеральдов. Вот этим можешь хвастаться. Подойди-ка к окну и дай мне тебя рассмотреть.
Эмерелд шагнула вперед, не потому, что ей этого хотелось, а чтобы старик не думал, что она его боится.
— Ты определенно похожа на мою Кэтлин. Понятно, почему Шон влюбился в тебя. Ты бегала под дождем? Она тоже это любила. — В глазах Шеймуса появилось отстраненное выражение, и Эмерелд поняла, что он вернулся в прошлое. Она решила, что Шеймус немного не в себе. Вероятно, он не отвечает за свои действия. Зачем бы ему жить здесь, словно узнику, когда Грейстоунс такой огромный? Следует запереть от него оружие. Она поговорит об этом с Шоном сегодня вечером. — Беги сними мокрую одежду, красавица, а то опоздаешь к обеду.
Эмерелд показалось, что Шеймус говорит со своей женой.
— Да, хорошо… Я иду переодеваться.
— Иди.
Зеркала в ее комнате сказали ей, что она выглядит как цыганка в лохмотьях. Эмерелд выбрала шелковое платье цвета лаванды, чтобы придать себе уверенности и смелости. У нее множество вопросов, которые она собирается задать. Эмерелд закружилась по комнате, и тут открылась смежная дверь.
— Любовь моя, мне жаль, что нас так грубо прервали, но я и подумать не мог, что твой братец свалится на нас сегодня.
Эмерелд заставила себя не покраснеть.
— Где Джонни? — требовательно спросила она.
— А что? Разумеется, в комнате для гостей, третья дверь по коридору после твоей. Должны ли мы пригласить его пообедать с нами?
Эмерелд закусила губу. Ей хотелось поговорить с Джонни наедине. Но Шон уже предложил ей руку, и, начни она отбиваться, это выглядело бы по-детски. Когда они спустились в холл, Джонни уже ждал их, и они все вместе направились в столовую.
Шон отодвинул Эмерелд стул:
— Сядешь между нами, любовь моя?
Джонни улыбнулся сестре:
— Я никогда не видел тебя такой ослепительной, Эм.
И мужчины завели разговор, совершенно не обращая на нее внимания. Они говорили о торговых судах, грузах и маршрутах кораблей. Рассуждали об Адмиралтействе, политике, палате общин, палате лордов. Беседовали о премьер-министре Питте, герцогах Ныокаслском и Бедфордском, короле Георге. Они использовали своего рода тайный язык, отлично понятный им, но не ей. Джон упоминал эту информацию, о которой ты меня просил, и это частное дело, а Шон ссылался на этот секретный бизнес и сообщал, что у него есть новые поручения.
После основного блюда они начали болтать о пустяках, шутить, смеяться. Речь зашла о лошадях. Шон пообещал Джону отправиться с ним на Каре и поездить там, а брат попросил хозяина дома разрешить ему посетить Мэйнут и повидаться с некоей Нэн Фитцжеральд.
Эмерелд удивленно слушала их. Как они смеют вести себя так, будто ее здесь нет? Она ожидала, что Джон объяснит цель своего приезда, а Шон расскажет все о своем отце и этом выстреле. Тут явный заговор!
Она отшвырнула салфетку и так стукнула кулаком по столу, что серебряные приборы затанцевали джигу. Эмерелд вскочила:
— Прекратите!
Мужчины вежливо обернулись к ней. Она тряхнула кудрями и, отвернувшись от Шона, заговорила с Джоном:
— Меня не было неделю. Как ты меня нашел?
— Отец сказал мне, что ты в Грейстоунсе.
— О Господи! Откуда он узнал?
— Разумеется, я ему сообщил, — мягко вступил в разговор Шон. — Какое удовольствие от раны, нанесенной врагу, если ты не повернул в ней нож и не посыпал ее солью?
— Они послали тебя за мной?
Джонни повернулся к Шону:
— На самом деле они послали меня узнать, сколько тебе нужно денег, чтобы ты вернул ее.
Шон засмеялся:
— Скажи им, что владение — это девять десятых права на собственность. Это касается и корабля, и твоей сестры. Я их оставлю у себя.
— Ты ничего не имеешь против того, чтобы усложнить мне жизнь, верно? — съязвил Джонни.
— Ни в коем случае. Противостояние отлично закаляет характер.
— Что ж, я полагаю, что «Монтегью Лайн» придется обходиться без одного корабля. — Джон философски пожал плечами.
— На самом-то деле они недосчитаются трех судов на этой неделе. Корабли, перевозившие рабов, испарились.
— Спасибо тебе, Господи, за это! — пылко воскликнул Джонни.
— Уверяю тебя, что Он не имеет к этому никакого отношения, — весело отозвался Шон.
— Черт бы побрал вас обоих, вы опять начинаете! — взорвалась Эмерелд.
Ее поведение шокировало брата.
— Где ты набралась таких плохих манер?
— Все в порядке, это я ее научил. Мне нравятся женщины дикие и своенравные, чтобы я мог укрощать их.
Эмерелд схватила свой стакан с водой и выплеснула его содержимое в смеющееся лицо Шона О'Тула.
— Мне кажется, что у вас в семье все ненормальные! — Вынеся свой вердикт, она царственно выплыла из столовой.
Эмерелд прошла через комнату, рывком задвинула занавески на потемневших окнах и ткнула кулаком подушки на постели, пытаясь дать выход своему раздражению. Она знала, что Шон прирожденный повелитель, и хотя не все поняла из их разговора с Джонни, но догадалась, что О'Тул чем-то удерживает ее брата и использует его, как пешку в шахматной партии.
Эмерелд понимала, что из Шона ей мало что удастся вытянуть, так что не стоит тратить время в этом направлении. Если она хочет узнать, что происходит, ей придется заняться Джонни. Когда Эмерелд услышала негромкий стук в дверь, то понадеялась, что это ее брат, но это оказалась миссис Мак-Брайд.
— Я принесла ночные рубашки и халат, заказанные для вас господином графом, мэм.
— Ах да, спасибо, миссис Мак-Брайд. — Эмерелд была потрясена. Она ничего не знала об этих интимных вещах, которые приказал сшить для нее Шон.
— Честно говоря, идея добавить еще и халат принадлежала мне. Вы замерзнете до смерти в том, что он приказал мне сшить, — негромко пояснила портниха. — Мужчины любят шелковые вещи. Когда дело доходит до постели, практические соображения вылетают у них из головы.
Щеки Эмерелд покрылись румянцем.
— Это было очень предусмотрительно с вашей стороны.
— Мы с Молли завтра возвращаемся в Дублин, так как большая часть вашего гардероба готова. Когда остальные наряды, заказанные графом, будут закончены, мы немедленно пришлем их в Грейстоунс.
Эмерелд и представления не имела, что Шон заказал еще какие-то платья. Он любил секреты, и ему нравилось удивлять ее.
— Хочу поблагодарить вас, миссис Мак-Брайд. Вы так отлично поработали. Я никогда раньше не носила платьев, которые так бы мне шли.
— Уверяю вас, шить наряды для такой красавицы, как вы, это одно удовольствие. Надеюсь, что вы и в будущем будете пользоваться моими услугами. До свидания.
Вошла Кейт Кеннеди, с деловым видом зажгла лампы и откинула одеяло на постели. Она то и дело посматривала на явно разгневанную Эмерелд.
— Они все еще сидят за столом, Кейт?
— Да что вы, нет. Мужчины отправились в привратную башню и готовят свой заговор. Судя по всему, просидят там полночи.
Эмерелд не могла понять, почему ее брат проведет столько времени с человеком, стрелявшим в него.
— Кейт, с Шеймусом О'Тулом… не все ладно?
— Ага, он почти не может пользоваться ногами.
— Нет, я имела в виду вот здесь. — Она постучала себя по виску.
— Вы хотите сказать, что он спятил? Да нет. Мистер Берк у него вместо ног, но у старого хозяина по-прежнему очень острый ум. — Кейт решила, что понимает, в чем дело. Никаких сомнений, в столовой пронеслась буря, если Эмерелд критикует отца Шона. — Кстати, не ходите гулять сегодня вечером. У пристани стоят три корабля, а вы знаете, каковы матросы после пары бочонков.
— Спасибо, Кейт. Я собираюсь принять ванну и лечь в постель.
Оставшись одна, Эмерелд рассмотрела стопку ночных рубашек. Они были очень изысканными. Она выбрала белую шелковую сорочку с французской вышивкой, взяла легкий халат из овечьей шерсти и отнесла их в ванную комнату.
Спустя час зеркала в ее спальне показали ей, какая она хорошенькая сегодня вечером. Эмерелд выглядела невестой в своей тоненькой ночной рубашке. «Возьми себя в руки и прекрати мечтать», — пригрозила она своему отражению. Эмерелд завернулась в халат и проскользнула в коридор. Она подождет Джонни в его комнате. Эмерелд свернулась клубочком в большом вольтеровском кресле, приготовившись, если потребуется, прождать всю ночь. Ее переполняла решимость узнать все, что было известно брату.
— Эм, ради всего святого, что ты делаешь здесь в темноте?
Джонни Монтегью поставил канделябр на камин и зажег лампы.
Дожидаясь брата, Эмерелд сладко уснула, но сон тут же как рукой сняло.
— Я в темноте как раз потому, что все мужчины любят именно так держать своих женщин! Ты должен сказать мне, что происходит.
— А что тебе известно? — спросил Джонни, прощупывая почву.
— Я ничего не знаю. Я подозреваю, что Шон использует тебя как пешку, заставляя действовать против отца.
Джонни взял сестру за руки:
— О, Эм, он думает, что использует меня, но с сотворения мира еще не существовало такой пешки-добровольца. Шон думает, что это он мстит, но мститель здесь я!
— Что вы намереваетесь предпринять?
— Мы собираемся разорить их. Не требуй от меня подробностей, тебе лучше не знать.
— Я понимаю, почему мы с тобой ненавидим отца, но не знаю, что заставило О'Тулов возненавидеть Монтегью.
— Шон тебе ничего не сказал? — недоверчиво спросил Джонни.
— Он держит рот на замке. Когда граф Килдэрский его открывает, то либо смешит меня, либо ухаживает за мной.
Джон отпустил ее пальцы и прошелся по богато обставленной спальне. Потом, сделав глубокий вдох, он опустился в кресло напротив.
— Когда отец узнал, что Джозеф О'Тул — наследник титула и земель графа Килдэрского, он начал планировать, как бы организовать вашу помолвку. Потом он донес властям, что Эдвард Фитцжеральд — изменник, вооружающий повстанцев. Отец знал все, потому что именно он поставлял оружие. Уильям Монтегью решил избавиться от графа, чтобы в день свадьбы ты стала графиней.
Когда англичане арестовали отца Кэтлин, Джозефа и Шона отослали из Ирландии в Лондон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Очень нежно Шон ласкал ее языком, пробуя на вкус, скользя от горла к пупку. Потом его рот опять завладел ее грудями. А в это время два его больших пальца, один в перчатке, другой нет, по очереди описывали круги вокруг розового бутона, притаившегося среди влажных черных кудрей внизу ее живота.
Эмерелд тихо стонала, пока Шон играл ее телом и пробуждал в нем ощущения, о которых она не смела и мечтать.
Подчинив свое тело его губам и рукам, женщина выражала свое наслаждение с таким изумлением, что Шону стало ясно: никогда раньше она не испытывала удовольствия. Дикая дрожь пробежала по его телу. Ее мужу досталась ее девственность, но он так и не стал ее любовником.
— Пора тебе посмотреть, что я с тобой делаю, — настойчиво прошептал он. — И я должен видеть, что ты наслаждаешься. — Шон спустил муслиновое платье до пола, оно скользнуло по бедрам и упало к ее ногам, потом помог ей аккуратно переступить через мокрую одежду. Когда Эмерелд предстала перед ним в своей великолепной наготе, потемневшие глаза Шона уже овладели ею.
Этот мужчина заставил ее почувствовать себя невыразимо прекрасной. Взяв полотенце, Шон скатал его в плотный жгут и пропустил между ее ног. Он двигал его вперед-назад, медленно, чувственно, и видел, как загорелись ее глаза, пока он посвящал ее в тонкости любовной игры, заметил, как дрогнуло ее горло от готового вырваться крика, когда ей стало невмоготу выносить эту ласку. Тогда он обнял ее. Можно было приступать к поцелуям.
Его рот прижался к ее губам в ту самую секунду, когда с них сорвался вскрик. Он поцеловал ее, и она застонала. Шон твердо знал, что ее женское естество никогда не достигало вершин наслаждения. Он хотел научить ее тело отзываться на ласку, чтобы его прикосновения довели Эмерелд до исступления.
Шон опустился на колени, уложив ее поперек своих крепких бедер. Его палец проник в ее лоно и замер там. Ее веки отяжелели от возбуждения, а его губы не отрывались от ее уст. Одними поцелуями он хотел подарить Эмерелд высшее наслаждение, почувствовать, как напрягутся, сожмутся и запульсируют ее горячие недра, охватывая и отпуская его палец.
Бедра Эмерелд бесстыдно раздвинулись, приглашая его ворваться, погрузиться, скользнуть внутрь и вынырнуть, но его палец оставался неподвижным. А тем временем его язык заставлял ее тело сгорать от желания. Наконец Шон был вознагражден, ощутив неровно бьющуюся точку в самой глубине. Ее лоно напрягалось от возбуждения. Рот приоткрылся, чтобы не упустить ни одного движения его дерзкого языка.
Восхитительная пульсация, сначала чуть заметная, постепенно становилась все более сильной в такт биению ее сердца. Шон захватил ее рот, терзая его своим языком, пока не ощутил, что она сдалась.
Спазмы Эмерелд стиснули его палец. Ее оргазм был ошеломляюще сильным. Он поглотил губами ее крик. Эмерелд казалось, что она теряет сознание от наслаждения.
Шон был так доволен ее щедрым ответом, что ему захотелось вознаградить ее. Он освободил палец и всей ладонью прикрыл ее влажные створки. Потом начал ласкать их, сжимать и чуть надавливать, пока ее чувственные содрогания не успокоились.
Неожиданно в воздухе раздался сухой щелчок. Эмерелд вздрогнула и открыла глаза.
— Что это было? — воскликнула она.
— Выстрел из ружья. — Шон уже вскочил на ноги и направлялся к двери. — Это мой отец.
— Твой отец? — недоверчиво переспросила Эмерелд. Шон вышел из комнаты, не вдаваясь в дальнейшие объяснения.
Эмерелд села, пораженная открытием. Она не видела следов пребывания Шеймуса О'Тула в Грейстоунсе и считала, что отец Шона мертв, как и вся его семья. Ее пальцы пытались распутать влажные платье и рубашку. Она накинула на себя мокрую одежду и пошла следом за Шоном.
Эмерелд выбежала па улицу, и голоса мужчин привели ее к морю. Группа людей собралась на мостках, ведущих к гавани. Она остановилась, не решаясь идти дальше, пока вдруг не узнала фигуру своего брата Джонни. Страх сдавил ей горло, когда мужчины помогли ему подняться, и Эмерелд поняла, что стреляли именно в него.
Глава 18
Эмерелд подхватила край своей вымокшей под дождем юбки и с голыми ногами отважно пустилась бежать, преодолевая расстояние, отделявшее ее от брата.
— Джонни, Джонни, с тобой все в порядке?
Хотя он смертельно побледнел и выглядел потрясенным, его голос прозвучал достаточно спокойно:
— Я отлично себя чувствую, Эмерелд.
Она обняла брата, всхлипывая от облегчения.
Английская команда, приплывшая с Джоном на «Ласточке», разглядывала ирландских матросов, которыми командовали Фитцжеральды. И те и другие отличались взрывными характерами, того и гляди могла начаться потасовка.
Шон коротко отдал приказ:
— Никаких драк. Отправляйтесь на свои корабли.
Англичане, с опаской поглядывая на привратную башню, подчинились командному голосу.
— Кто-то пытался убить тебя! — Эмерелд трясла брата, ошеломленная случившимся.
— Эм, если бы Шеймус О'Тул захотел меня пристрелить, я бы уже был трупом.
Шон заулыбался и хлопнул Джона по спине:
— Ты правильно догадался. Пойдем-ка нальем тебе стаканчик.
Мужчины пошли прочь, словно близкие друзья, оставив Эмерелд стоять с открытым ртом. Она исчезла из дома больше недели назад, но брат ничуть не удивился, увидев ее в Грейстоунсе. Они с Шоном выглядели сообщниками. Может быть, ее брат часто приезжал сюда? Если так, то почему кому-то понадобилось стрелять в него? «Чертовы мужики! Если они думают, что могут вот так оставить меня — босую и ничего не знающую, то они ошибаются!»
Ирландская половина Эмерелд восстала. Она больше никогда не станет подавлять свой гнев. Ей требовалось на ком-нибудь сорвать его. Молодая женщина направилась к привратной башне в поисках жертвы. Она небрежно постучала и сразу же вошла. Ее встретил Пэдди Берк, собравшийся уходить.
— Кто это устроил стрельбу? — требовательно спросила Эмерелд.
— Один выстрел, — поправил ее управляющий. Ее глаза вспыхнули от гнева.
— Кто? — повторила она свой вопрос, уперев руки в бока.
Пэдди Берк поднял большой палец и указал на башню:
— Хозяин.
Эмерелд посмотрела вслед быстро вышедшему Берку и направилась к каменной лестнице.
Шеймус О'Тул сидел у окна, вцепившись в подзорную трубу. Рядом с ним, у каменной стены, стояли четыре ружья.
— Вы чуть не убили моего брата! — с яростью выкрикнула она, не заботясь о последствиях.
Шеймус довольно хмыкнул:
— Я не пытался пристрелить его, а то он был бы уже покойником. Я просто хотел попугать парня, чтобы из него дерьмо посыпалось.
— Что ж, вам это не удалось! Это меня вы напугали! Почему вы в него стреляли?
— Он Монтегью, — пояснил отец Шона.
— Я тоже.
— Никогда не хвались этим, девочка. — Его блестящие голубые глаза разглядывали ее с головы до пяток. — Судя по виду, ты из Фитцжеральдов. Вот этим можешь хвастаться. Подойди-ка к окну и дай мне тебя рассмотреть.
Эмерелд шагнула вперед, не потому, что ей этого хотелось, а чтобы старик не думал, что она его боится.
— Ты определенно похожа на мою Кэтлин. Понятно, почему Шон влюбился в тебя. Ты бегала под дождем? Она тоже это любила. — В глазах Шеймуса появилось отстраненное выражение, и Эмерелд поняла, что он вернулся в прошлое. Она решила, что Шеймус немного не в себе. Вероятно, он не отвечает за свои действия. Зачем бы ему жить здесь, словно узнику, когда Грейстоунс такой огромный? Следует запереть от него оружие. Она поговорит об этом с Шоном сегодня вечером. — Беги сними мокрую одежду, красавица, а то опоздаешь к обеду.
Эмерелд показалось, что Шеймус говорит со своей женой.
— Да, хорошо… Я иду переодеваться.
— Иди.
Зеркала в ее комнате сказали ей, что она выглядит как цыганка в лохмотьях. Эмерелд выбрала шелковое платье цвета лаванды, чтобы придать себе уверенности и смелости. У нее множество вопросов, которые она собирается задать. Эмерелд закружилась по комнате, и тут открылась смежная дверь.
— Любовь моя, мне жаль, что нас так грубо прервали, но я и подумать не мог, что твой братец свалится на нас сегодня.
Эмерелд заставила себя не покраснеть.
— Где Джонни? — требовательно спросила она.
— А что? Разумеется, в комнате для гостей, третья дверь по коридору после твоей. Должны ли мы пригласить его пообедать с нами?
Эмерелд закусила губу. Ей хотелось поговорить с Джонни наедине. Но Шон уже предложил ей руку, и, начни она отбиваться, это выглядело бы по-детски. Когда они спустились в холл, Джонни уже ждал их, и они все вместе направились в столовую.
Шон отодвинул Эмерелд стул:
— Сядешь между нами, любовь моя?
Джонни улыбнулся сестре:
— Я никогда не видел тебя такой ослепительной, Эм.
И мужчины завели разговор, совершенно не обращая на нее внимания. Они говорили о торговых судах, грузах и маршрутах кораблей. Рассуждали об Адмиралтействе, политике, палате общин, палате лордов. Беседовали о премьер-министре Питте, герцогах Ныокаслском и Бедфордском, короле Георге. Они использовали своего рода тайный язык, отлично понятный им, но не ей. Джон упоминал эту информацию, о которой ты меня просил, и это частное дело, а Шон ссылался на этот секретный бизнес и сообщал, что у него есть новые поручения.
После основного блюда они начали болтать о пустяках, шутить, смеяться. Речь зашла о лошадях. Шон пообещал Джону отправиться с ним на Каре и поездить там, а брат попросил хозяина дома разрешить ему посетить Мэйнут и повидаться с некоей Нэн Фитцжеральд.
Эмерелд удивленно слушала их. Как они смеют вести себя так, будто ее здесь нет? Она ожидала, что Джон объяснит цель своего приезда, а Шон расскажет все о своем отце и этом выстреле. Тут явный заговор!
Она отшвырнула салфетку и так стукнула кулаком по столу, что серебряные приборы затанцевали джигу. Эмерелд вскочила:
— Прекратите!
Мужчины вежливо обернулись к ней. Она тряхнула кудрями и, отвернувшись от Шона, заговорила с Джоном:
— Меня не было неделю. Как ты меня нашел?
— Отец сказал мне, что ты в Грейстоунсе.
— О Господи! Откуда он узнал?
— Разумеется, я ему сообщил, — мягко вступил в разговор Шон. — Какое удовольствие от раны, нанесенной врагу, если ты не повернул в ней нож и не посыпал ее солью?
— Они послали тебя за мной?
Джонни повернулся к Шону:
— На самом деле они послали меня узнать, сколько тебе нужно денег, чтобы ты вернул ее.
Шон засмеялся:
— Скажи им, что владение — это девять десятых права на собственность. Это касается и корабля, и твоей сестры. Я их оставлю у себя.
— Ты ничего не имеешь против того, чтобы усложнить мне жизнь, верно? — съязвил Джонни.
— Ни в коем случае. Противостояние отлично закаляет характер.
— Что ж, я полагаю, что «Монтегью Лайн» придется обходиться без одного корабля. — Джон философски пожал плечами.
— На самом-то деле они недосчитаются трех судов на этой неделе. Корабли, перевозившие рабов, испарились.
— Спасибо тебе, Господи, за это! — пылко воскликнул Джонни.
— Уверяю тебя, что Он не имеет к этому никакого отношения, — весело отозвался Шон.
— Черт бы побрал вас обоих, вы опять начинаете! — взорвалась Эмерелд.
Ее поведение шокировало брата.
— Где ты набралась таких плохих манер?
— Все в порядке, это я ее научил. Мне нравятся женщины дикие и своенравные, чтобы я мог укрощать их.
Эмерелд схватила свой стакан с водой и выплеснула его содержимое в смеющееся лицо Шона О'Тула.
— Мне кажется, что у вас в семье все ненормальные! — Вынеся свой вердикт, она царственно выплыла из столовой.
Эмерелд прошла через комнату, рывком задвинула занавески на потемневших окнах и ткнула кулаком подушки на постели, пытаясь дать выход своему раздражению. Она знала, что Шон прирожденный повелитель, и хотя не все поняла из их разговора с Джонни, но догадалась, что О'Тул чем-то удерживает ее брата и использует его, как пешку в шахматной партии.
Эмерелд понимала, что из Шона ей мало что удастся вытянуть, так что не стоит тратить время в этом направлении. Если она хочет узнать, что происходит, ей придется заняться Джонни. Когда Эмерелд услышала негромкий стук в дверь, то понадеялась, что это ее брат, но это оказалась миссис Мак-Брайд.
— Я принесла ночные рубашки и халат, заказанные для вас господином графом, мэм.
— Ах да, спасибо, миссис Мак-Брайд. — Эмерелд была потрясена. Она ничего не знала об этих интимных вещах, которые приказал сшить для нее Шон.
— Честно говоря, идея добавить еще и халат принадлежала мне. Вы замерзнете до смерти в том, что он приказал мне сшить, — негромко пояснила портниха. — Мужчины любят шелковые вещи. Когда дело доходит до постели, практические соображения вылетают у них из головы.
Щеки Эмерелд покрылись румянцем.
— Это было очень предусмотрительно с вашей стороны.
— Мы с Молли завтра возвращаемся в Дублин, так как большая часть вашего гардероба готова. Когда остальные наряды, заказанные графом, будут закончены, мы немедленно пришлем их в Грейстоунс.
Эмерелд и представления не имела, что Шон заказал еще какие-то платья. Он любил секреты, и ему нравилось удивлять ее.
— Хочу поблагодарить вас, миссис Мак-Брайд. Вы так отлично поработали. Я никогда раньше не носила платьев, которые так бы мне шли.
— Уверяю вас, шить наряды для такой красавицы, как вы, это одно удовольствие. Надеюсь, что вы и в будущем будете пользоваться моими услугами. До свидания.
Вошла Кейт Кеннеди, с деловым видом зажгла лампы и откинула одеяло на постели. Она то и дело посматривала на явно разгневанную Эмерелд.
— Они все еще сидят за столом, Кейт?
— Да что вы, нет. Мужчины отправились в привратную башню и готовят свой заговор. Судя по всему, просидят там полночи.
Эмерелд не могла понять, почему ее брат проведет столько времени с человеком, стрелявшим в него.
— Кейт, с Шеймусом О'Тулом… не все ладно?
— Ага, он почти не может пользоваться ногами.
— Нет, я имела в виду вот здесь. — Она постучала себя по виску.
— Вы хотите сказать, что он спятил? Да нет. Мистер Берк у него вместо ног, но у старого хозяина по-прежнему очень острый ум. — Кейт решила, что понимает, в чем дело. Никаких сомнений, в столовой пронеслась буря, если Эмерелд критикует отца Шона. — Кстати, не ходите гулять сегодня вечером. У пристани стоят три корабля, а вы знаете, каковы матросы после пары бочонков.
— Спасибо, Кейт. Я собираюсь принять ванну и лечь в постель.
Оставшись одна, Эмерелд рассмотрела стопку ночных рубашек. Они были очень изысканными. Она выбрала белую шелковую сорочку с французской вышивкой, взяла легкий халат из овечьей шерсти и отнесла их в ванную комнату.
Спустя час зеркала в ее спальне показали ей, какая она хорошенькая сегодня вечером. Эмерелд выглядела невестой в своей тоненькой ночной рубашке. «Возьми себя в руки и прекрати мечтать», — пригрозила она своему отражению. Эмерелд завернулась в халат и проскользнула в коридор. Она подождет Джонни в его комнате. Эмерелд свернулась клубочком в большом вольтеровском кресле, приготовившись, если потребуется, прождать всю ночь. Ее переполняла решимость узнать все, что было известно брату.
— Эм, ради всего святого, что ты делаешь здесь в темноте?
Джонни Монтегью поставил канделябр на камин и зажег лампы.
Дожидаясь брата, Эмерелд сладко уснула, но сон тут же как рукой сняло.
— Я в темноте как раз потому, что все мужчины любят именно так держать своих женщин! Ты должен сказать мне, что происходит.
— А что тебе известно? — спросил Джонни, прощупывая почву.
— Я ничего не знаю. Я подозреваю, что Шон использует тебя как пешку, заставляя действовать против отца.
Джонни взял сестру за руки:
— О, Эм, он думает, что использует меня, но с сотворения мира еще не существовало такой пешки-добровольца. Шон думает, что это он мстит, но мститель здесь я!
— Что вы намереваетесь предпринять?
— Мы собираемся разорить их. Не требуй от меня подробностей, тебе лучше не знать.
— Я понимаю, почему мы с тобой ненавидим отца, но не знаю, что заставило О'Тулов возненавидеть Монтегью.
— Шон тебе ничего не сказал? — недоверчиво спросил Джонни.
— Он держит рот на замке. Когда граф Килдэрский его открывает, то либо смешит меня, либо ухаживает за мной.
Джон отпустил ее пальцы и прошелся по богато обставленной спальне. Потом, сделав глубокий вдох, он опустился в кресло напротив.
— Когда отец узнал, что Джозеф О'Тул — наследник титула и земель графа Килдэрского, он начал планировать, как бы организовать вашу помолвку. Потом он донес властям, что Эдвард Фитцжеральд — изменник, вооружающий повстанцев. Отец знал все, потому что именно он поставлял оружие. Уильям Монтегью решил избавиться от графа, чтобы в день свадьбы ты стала графиней.
Когда англичане арестовали отца Кэтлин, Джозефа и Шона отослали из Ирландии в Лондон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42