Брэму было почти жаль Джорджи. Она человек мягкий, бесконечно добрый, так что это неравный брак. Она всегда выдвигала интересы окружающих на первый план, а потом винила себя, если эти же окружающие предавали ее, а вот он – эгоистичный, себялюбивый сукин сын, который вырос с пониманием, что должен заботиться о себе сам. Теперь, когда он наконец знает, чего хочет от жизни, следует добиваться своего любыми средствами.У Джорджи Йорк нет ни единого шанса.Джорджи приняла душ, сделала себе сандвич с индейкой и отправилась в столовую в поисках какой-нибудь книги. Центр комнаты занимал стоявший на восточном ковре круглый черный массивный стол на львиных лапах, испанской или, возможно, португальской работы, над которым висела медная мавританская люстра. Но столовая еще и служила библиотекой. По всем стенам, кроме той, в которую были врезаны выходившие в сад стеклянные двери, стояли доходившие до потолка книжные шкафы. Кроме этого, на полках красовались различные экзотические безделушки: колокольчики с острова Бали, обломки кварца, средиземноморская керамика и маленькие картины мексиканских художников-самоучек.Дизайнер Брэма создал уютный, располагающий к приятному времяпрепровождению дом, но, судя по странным коллекциям, либо плохо знал Брэма, либо посчитал, что недоучка из чикагских трущоб вряд ли оценит его старания.Джорджи отнесла богато иллюстрированный альбом с репродукциями современных калифорнийских художников в угол, к легкому кожаному креслу. По мере приближения вечера у нее становилось все тревожнее на душе. Может, Брэм не считал нужным составлять надежный план общения с прессой… в отличие от Джорджи? Необходимо было как можно скорее решить, где и как они вместе появятся на людях.Джорджи отложила альбом и отправилась на поиски Брэма. И поскольку его нигде не оказалось, она направилась по гравийной дорожке, обсаженной бамбуком и высокими кустами, в гостевой домик.Домик был не больше гаража на две машины, с такой же красночерепичной крышей и рыжеватой штукатуркой, как и главное здание. Два окна по фасаду были темными. Джорджи услышала, как в глубине дома звонит телефон, и свернула на более узкую тропинку, туда, откуда доносился звук. Свет падал из открытых стеклянных дверей на маленькое, усыпанное гравием патио, где стояли пара шезлонгов с зелеными парусиновыми подушками и несколько сингониумов в горшках. Стены были увиты лозами. Заглянув внутрь, Джорджи увидела уютный офис со стенами цвета паприки и бетонным полом, устланным ковром из руппии. На стенах висело собрание постеров – некоторые довольно обычные вроде Марлона Брандо в «Крестном отце» и Хамфри Богарта в «Африканской королеве», другие весьма редкие: Джонни Депп в «Бенни и Джун», Дон Чидл в «Отеле "Руанда"» и отец Мег в журнале «Калибр».Когда она вошла, Брэм говорил по телефону, сидя за деревянным письменным столом. Тут же стоял вечный стакан с виски. Во встроенных шкафах содержались стопки профессиональных киножурналов вроде «Синеэйст» и «Фэйд ин». Все же она никогда не видела, чтобы Брэм читал что-то посложнее «Пентхауса», и поэтому посчитала наличие журналов причудой дизайнера.Брэм вовсе не обрадовался ее приходу. Худо дело.– Прости, Джерри, – сказал он в трубку, – мне нужно готовиться к завтрашнему совещанию. Передай привет Дори.– У тебя есть офис? – удивилась Джорджи, когда он повесил трубку.Брэм сцепил руки на затылке.– Он принадлежал прежнему хозяину. Все руки не доходят превратить его в курильню опиума.Джорджи заметила рядом с телефоном нечто похожее на «Голливудский справочник творческих людей», но когда попыталась подобраться поближе, Брэм поспешно захлопнул книгу.– Что за совещание у тебя утром? Ты никогда не ездишь на совещания. И просыпаешься не раньше полудня.– Ты и есть мое совещание. – Он кивком показал на телефон. – Репортеры обнаружили, что нас уже нет в Вегасе, и взяли в осаду дом. Придется назначить ряд встреч на этой неделе. В ресторанах платишь ты.– Вот удивительно!– Но ведь это у тебя толстый кошелек.– Вычтешь из пятидесяти тысяч долларов, которые я плачу тебе в месяц, – рассеянно ответила Джорджи, рассматривая постер с Доном Чидлом. – Нужно составить план. Завтра с утра первым делом следует…– У меня медовый месяц. Никаких деловых бесед.– Нам нужно поговорить. Решить…– Джорджи! Ты здесь?Сердце Джорджи упало. Некоей частью сознания она гадала, как это отцу удалось так быстро ее найти. Другая часть удивлялась, что он так долго медлил.По гравию заскрипели подошвы туфель. В дверях появился ее отец, как всегда, строго одетый – в белой рубашке, легких серых брюках и мокасинах из кордовской кожи. В свои пятьдесят два Пол Йорк был худощавым и стройным. Очки без оправы и волнистые, рано поседевшие волосы придавали ему сходство с Ричардом Гиром.Отец вошел и остановился, пристально глядя на дочь. Они были абсолютно не похожи друг на друга, если не считать цвета глаз. Большой рот и круглое лицо Джорджи унаследовала от матери.– Джорджи, что ты наделала? – тихо и почти безразлично спросил он.И она вдруг снова стала восьмилетней девчонкой, и те же холодные зеленые глаза осуждают ее за то, что отпустила дорогого щенка бульдога во время съемок ролика, рекламирующего собачью еду, или за то, что перед пробами пролила сок на платье. Если бы только он был одним из тучных неряшливых папаш с колючими щеками, которые ничего не понимают в бизнесе и заботятся лишь о счастье детей!Джорджи тут же опомнилась и взяла себя в руки:– Привет, па.Он заложил руки за спину, терпеливо ожидая объяснений.– Сюрприз! – воскликнула она с вымученной улыбкой. – То есть не совсем сюрприз. Я хочу сказать… понимаешь, мы уже давно встречались. Все видели наши фото, сделанные в «Айви». Да, со стороны может показаться, что все произошло слишком быстро, но мы практически выросли вместе и… Все идет как надо. Верно, Брэм? Ведь верно?Однако новоиспеченный муж слишком откровенно наслаждался моральными терзаниями жены, чтобы спешить на помощь. Отец старательно избегал смотреть в его сторону.– Ты беременна? – спросил он тем же ледяным тоном.– Нет! Конечно, нет! Это… – Она старалась не поперхнуться. – Это брак по любви.– Вы же ненавидите друг друга.Брэм наконец поднялся и подошел к жене.– Все это в прошлом, Пол, – сообщил он, обнимая Джорджи за талию. – Теперь мы стали другими людьми.Однако Пол по-прежнему игнорировал его.– Вы хотя бы представляете, сколько репортеров собралось у ворот? Когда я въезжал, они атаковали машину.Интересно, каким образом он нашел ее в гостевом домике? Правда, Джорджи тут же сообразила, что отец не позволит задержать себя такому пустяку, как звонок в дверь, на который никто не ответил. Она так и видела, как он ломится сквозь кусты и вылезает на дорожку, все так же аккуратно одетый и причесанный. В отличие от дочери Пол Йорк никогда не конфузился, не портил прическу или одежду. И никогда не терял из виду цели. Именно поэтому не пожелал понять, почему ей взбрело в голову настаивать на шестимесячном отпуске.– Тебе нужно немедленно позаботиться о репортерах! – велел он.– Мы с Брэмом как раз обсуждали следующий шаг.Пол наконец соизволил обратить внимание на Брэма. Они с самого начала стали врагами. Брэм ненавидел постоянное вмешательство Пола в процесс съемок, особенно его заботы о том, чтобы Джорджи не потеряла статуса ведущей исполнительницы. А Пол ненавидел в Брэме все. Вообще все.– Не знаю, как тебе удалось уломать Джорджи согласиться на эту авантюру, – бросил он, – но причина мне известна. Опять собираешься выплыть с ее помощью. Как всегда. Использовать ее, чтобы реанимировать свою жалкую карьеру.Отец ничего не знал о деньгах и поэтому ошибался, что случалось крайне редко.– Не говори так! – Следовало по меньшей мере притвориться, будто она защищает Брэма. – Именно по этой причине я не позвонила тебе. Знала, как ты будешь расстроен.– Расстроен? – Отец никогда не повышал голоса, что делало его презрение еще более мучительным. – Ты намеренно пытаешься испортить себе жизнь?Нет, она пыталась спасти свою жизнь…Пол покачивался на каблуках, в точности как в ее детстве, когда она не успевала запомнить роль.– Подумать только, я считал, что худшее уже позади.Джорджи понимала, что имеет в виду отец. Он обожал Ланса и был в бешенстве, когда они развелись. Иногда ей хотелось, чтобы он встал и высказал все, что скопилось в душе, а именно, что всякая умная женщина обеими руками держалась бы за мужа.– Не думал, что когда-нибудь так глубоко разочаруюсь в тебе, – покачал головой отец.Его слова ранили ее в самое сердце, однако она так усердно трудилась над тем, чтобы стать самостоятельной, что заставила себя выдавить еще одну безмятежную улыбку.– Подумать только, мне всего тридцать один год. У меня впереди столько лет, чтобы улучшить свой послужной список!– Довольно, Джорджи, – почти любезно вмешался Брэм, снимая руку с ее талии. – Пол, позвольте мне объяснить: теперь Джорджи моя жена, а это мой дом, так что ведите себя прилично, или для вас вход заказан.Джорджи затаила дыхание.– В самом деле? – процедил Пол, скривив губы.– В самом деле, – ответил Брэм ему в тон и пошел к дверям. Однако на полпути повернул обратно, выполнив обычный ложный уход так же безупречно, как когда-то в многочисленных эпизодах «Скипа и Скутер». Он даже диалог взял оттуда: – Да, и еще одно… – Такое бывало, когда он забывал реплику и, как всегда, обаятельно улыбался. – Я хотел бы видеть налоговые декларации Джорджи за последние пять лет. А также ее финансовые отчеты.Джорджи не верила собственным ушам. Да как он…Она шагнула к Брэму.Лицо Пола залил сердитый румянец.– Намекаете, что я плохо распоряжался деньгами Джорджи?– Не знаю. А это так и есть?Брэм зашел слишком далеко. Пусть она терпеть не может вечных попыток отца контролировать каждый ее шаг и последние сценарии выбраны им на редкость неудачно, но он единственный в мире человек, которому она безгранично доверяла, когда речь шла о деньгах. Всем детям-актерам следовало бы иметь таких безупречно честных родителей, стоявших на страже их финансовых интересов.Вид у отца был на редкость невозмутимый: плохой знак.– Вот теперь мы добрались до истинной причины этого брака. Деньги Джорджи.Брэм нагло ухмыльнулся:– Сначала вы утверждаете, что я женился на ней ради карьеры. Теперь – ради денег. Болван, я женился на ней ради секса.Джорджи поспешно встала между отцом и мужем.– Ладно, я достаточно повеселилась сегодня вечером. Пап, завтра я позвоню. Обещаю.– Это все? Все, что ты можешь сказать?– Если дашь мне пару минут, возможно, я сумею найти подходящую реплику. Но пока что, боюсь, ничего лучшего у меня нет.– Позвольте проводить вас, – предложил Брэм.– Не стоит, – отмахнулся отец, направляясь к двери. – Я уже знаю дорогу.– Но, папа, позволь…Поздно. Пол уже пересекал гравийное патио. Джорджи рухнула на продавленный коричневый диван прямо под Хамфри Богартом.– Здорово позабавились, – хмыкнул Брэм.У Джорджи сами собой сжались кулаки.– Как ты мог обвинить его в нечестности?! И это ты, у кого деньги текут как вода сквозь пальцы? Хорошо или плохо управляет финансами мой отец, тебя не касается!– Если ему нечего скрывать, он представит всю бухгалтерию.– А мне это ни к чему! – завопила Джорджи, вскакивая. – Мои финансы – вещь конфиденциальная, и завтра с утра я вызываю адвоката! Пусть делает все, чтобы никто не смог добраться до моих отчетов!Она также поговорит с бухгалтером, чтобы тот постарался скрыть от Пола утечку пятидесяти тысяч в месяц. «Расходы на хозяйство» и «увеличение числа охранников» звучат куда лучше, чем «плата альфонсу».– Расслабься, – посоветовал Брэм. – Неужели действительно считаешь, что я не умею читать финансовые отчеты?– Ты намеренно его дразнил?– А тебе не понравилось? Теперь твой отец знает, что не может командовать мной так же легко, как тобой.– Я хозяйка своей жизни, – отрезала Джорджи. Она по крайней мере пыталась ею стать.Джорджи ожидала возражений, но Брэм выключил настольную лампу и подтолкнул жену к двери:– Пора в постельку. Бьюсь об заклад, тебе понравится массаж спины.– Бьюсь об заклад, что не понравится.Она вышла во двор. Брэм закрыл двери.– Зачем тебе это нужно? – спросила Джорджи. – Я даже не знаю тебя.– Я мужчина, а ты всегда под рукой.Молчание Джорджи говорило лучше всяких слов. Глава 7 Наутро Джорджи старательно застелила постель, в которой спала одна, и спустилась вниз. На кухне она обнаружила стоявшую в углу, спиной к ней, молодую женщину. Незнакомка держала дуршлаг, полный клубники. Джорджи отметила короткую асимметричную стрижку и три маленьких японских иероглифа, вытатуированные на шее. Большая дыра на джинсах была сколота тремя английскими булавками. Девица выглядела как панк-рокер девяностых. Непонятно только, что она делала на кухне Брэма.– Э… доброе утро.Незнакомка не ответила на приветствие. Джорджи не привыкла к такому грубому обращению и поэтому попыталась снова:– Я Джорджи.– Можно подумать, я не знаю, – буркнула девушка не оборачиваясь. – Я готовлю Брэму протеиновый напиток. Себе можете сварить что хотите.Раздался рев блендера.Джорджи подождала, пока настанет тишина.– А вы…– Я экономка Брэма. Чаз.– Сокращенное от…– Чаз.Джорджи поняла. Чаз ненавидит ее и не желает разговаривать. Вполне в стиле Брэма иметь такую экономку.Джорджи стала открывать дверцы буфета в поисках кружки. Отыскав, что ей требовалось, она пошла к кофеварке.Чаз повернулась к ней:– Это специальный сорт. Только для Брэма. – У нее были густые черные брови с пирсингом и мелкие резкие черты лица с очень злобным выражением. – Обычный сорт в том буфете.– Уверена, что он не будет возражать, если я выпью чашку.– Там хватит только для него.– Возможно, на будущее стоит варить немного больше.Игнорируя ядовитые взгляды, Джорджи взяла яблоко из мексиканской керамической миски и вместе с кружкой отнесла на веранду. Она уже успела выпить половину кружки – кофе был восхитительным – и проверила мобильник. Ланс прислал сообщение, на этот раз из Таиланда: «Джорджи. Это безумие. Немедленно позвони мне!»Она стерла эсэмэску, после чего позвонила пиар-агенту и адвокату. Ее полное нежелание объяснить, что произошло на самом деле, дико их бесило, но она никому не скажет правду. Даже людям, которым, как предполагается, должна доверять. Джорджи использовала тот же сценарий, который изложила вчера своему секретарю, когда приказывала сложить ее вещи:– Поверить не могу, что именно вы не знали о моих истинных отношениях с Брэмом! Конечно, мы как могли скрывали, что встречаемся, но обычно вы видите меня насквозь.Наконец она набралась храбрости позвонить Саше и стала расспрашивать о пожаре, однако подруга не дала ей договорить:– У меня все под контролем. Теперь объясни, что происходит на самом деле. Не тот бред, который несла Эйприл, будто ты и мистер Секси во время просмотра какой-то серии «Скип и Скутер» предались воспоминаниям о прошлом и растрогались до того, что решили пожениться.– Такова моя версия. И нам всем лучше придерживаться ее, договорились?– Но…– Пожалуйста.Саше пришлось сдаться.– Я пока что умолкаю, но в мой следующий приезд мы с тобой подробно побеседуем. К сожалению, пока мне придется оставаться в Чикаго.Обычно Джорджи не могла дождаться, когда заявится Саша, но сейчас была более чем счастлива оттянуть то, что непременно превратится в допрос третьей степени.Она не позаботилась позвонить своему агенту. Отец сам поговорит с Лорой. Пытаться заслужить ее любовь – все равно что носить воду решетом. Сколько бы она ни старалась, ничего не выйдет. Когда-нибудь она просто отойдет в сторону, а уж сказать правду… Не сейчас. Ни за что.На веранду вышел Брэм со стаканом чего-то розового, густого и пенистого. Заметив, как футболка обтягивает его торс, Джорджи решила, что старый героиново-шикарный вид шел ему больше. Она с завистью наблюдала, как последний кусочек клубники исчезает у него во рту. Ей тоже хотелось ощутить вкус пенистого розового коктейля. Впрочем, она часто хотела того, что не могла получить. Брак по любви. Детей. Нормальных отношений с отцом. Карьеру, которая с годами будет идти по возрастающей.Сейчас ее планы были куда скромнее. Необходимо было заставить публику поверить, что она влюбилась.– Отдых подошел к концу, Скип, – объявила она, поднимаясь. – Как и наш уик-энд. Репортеры требуют ответов. Нам нужно составить план, по крайней мере на ближайшие пять дней. Во-первых, нам нужно…– Не расстраивай Чаз, – бросил Брэм, стирая розовые пузырьки с губ.– Я?! Эта девушка – ходячий говорящий робот-грубиян.– Зато лучшей экономки у меня еще не было.– На вид ей лет восемнадцать. Кто это нанимает таких девчонок в экономки?– Ей двадцать. Я нанимаю. Оставь ее в покое.– Это будет немного затруднительно, если мне предстоит здесь жить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41