К тому времени, когда Джессамин вышла из покоев, факелы уже горели. Задержавшись на лестнице, она помедлила и придирчиво оглядела себя в полированном металлическом диске, который обычно заменял ей зеркало.
Нынче вечером она немало потрудилась над своей внешностью, что, вообще говоря, было ей несвойственно. Конечно, после пожара просто необходимо было принять ванну и как следует вымыть пропахшие дымом волосы, но она предпочла не задумываться, что заставило ее в этот раз добавить в воду целых полфлакона драгоценной розовой эссенции. Джессамин и без того знала, что в глубине души надеется произвести самое лучшее впечатление на приехавших валлийцев. Поймав себя на этой греховной мысли, девушка почувствовала, как краска снова заливает ей щеки.
Отблеск горевшего за ее спиной факела освещал ее гладко причесанные, заплетенные в косу волосы, и в его свете они казались потоком расплавленной бронзы.
Она даже отважилась перевить пряди лентами и жемчужными нитями, а потом аккуратно закрепила их костяными гребнями, приподняв тяжелую массу волос, так что стали видны маленькие, изящные ушки. Темно-голубая атласная лента, обвивавшая ее головку, была такого же глубокого оттенка, что и нарядное платье. Джессамин выбрала свой лучший туалет. Ей сшили его из материи, которую привезли из самого Йорка. Роскошное верхнее платье из мелкотравчатого бархата было наброшено поверх шелкового нижнего, сшитого из темно-голубого шелка. Длинные рукава его были отделаны серебряными лентами. Великолепная ткань и прелестный фасон делали ее похожей на королеву, по крайней мере сама Джессамин была совершенно уверена в этом. Платье казалось ей настолько роскошным, что она всего дважды отваживалась надевать его. Да к тому же жизнь в замке Кэрли вообще не располагала к роскоши.
— Ну что, ты готова наконец?
Джессамин резко обернулась и заметила брата, который поджидал ее на лестнице. В честь приезда в замок гостей Уолтер тоже принарядился. На нем был его парадный костюм — нарядный бархатный камзол шафранового цвета, из-под которого выглядывали длинные рейтузы в красно-белую полоску. Богато украшенная золотой вышивкой перевязь низко спускалась на одно бедро. Стесняясь изуродованной ноги, Уолтер всегда выбирал фасон, который больше подходил пожилому человеку, чем такому юнцу, как он. Короткий дублет, сшитый по последней моде, и лосины, которые последнее время предпочитала носить молодежь, только привлекали внимание к его увечью.
— Мы идем в зал? — спросила его Джессамин, лихорадочно покусывая губы, чтобы они казались краснее.
— Господи, из-за чего такой переполох?! Ты только взгляни на себя — вымылась, надушилась, вырядилась в лучшее платье! Можно подумать, нас почтил своим присутствием сам король! Да еще напросился на ужин!
— Я тушила пожар, Уолтер, не забывай об этом. На меня и смотреть-то было страшно — вся в саже и золе! — довольно резко огрызнулась она, выведенная из себя саркастической усмешкой брата и звучавшей в его голосе едкой иронией. — И потом, разве это преступление — помыться и переодеться, когда в доме гости? По мне, так это обычное гостеприимство и ничего больше.
— Ох ты, Господи, можно подумать, я что-то имею против гостеприимства! Но по всей вероятности, это означает, что ты приказала приготовить что-то повкуснее и подать паше лучшее вино, разве не так?
— Вино будет только за хозяйским столом. Или тебе пришлось бы по душе, если бы они убедились, что мы питаемся ничуть не лучше наших крестьян? — понизив голос, прошипела она сквозь зубы, поскольку они уже были у входа в парадный зал.
— Плевать мне на то, что подумают эти валлийцы! Меня больше волнует, во сколько нам это обойдется, если ты намерена и дальше ублажать их, как сейчас!
— Ты что, забыл — именно они спасли Агнесс и Мэвен, они потушили пожар и вытащили их полумертвых! Тебе не кажется, что мы в долгу перед ними?!
— Ну и угостила бы их краюхой хлеба и кружкой эля прямо во дворе — по мне, так вполне достаточно! А теперь эта свора объест нас дочиста!
— Не переживай так, дорогой братец! Насколько я помню, очень скоро на выручку явится сэр Ральф, нагруженный припасами и подарками, — со сладкой улыбочкой напомнила Джессамин, прежде чем они перешагнули порог зала.
— Сука, — чуть слышно прошипел сквозь стиснутые зубы Уолтер. Хотя и достаточно громко для того, чтобы сестра его услышала.
При их приближении сидевшие за парадным столом гости подняли головы.
Лорд Рис и два его капитана шагнули вперед поприветствовать хозяина и хозяйку замка.
— Добро пожаловать в Кэрли, — сказал Уолтер, делая приветственный жест, и неловко заковылял по ступенькам, ведущим на возвышение, где стоял хозяйский стол. — Я Уолтер Дакре, лорд Кэрли, а это моя сестра, леди Джессамин.
Как злорадно подметила Джессамин, он сделал все возможное, чтобы она не заметила его изумления. Лорд Рис, увидев ее, судорожно втянул в себя воздух. Глаза его были прикованы к ее лицу, и Джессамин снова почувствовала, как предательский румянец заливает ее щеки.
Стараясь не выдать своих чувств, девушка быстро склонилась перед ним и повернулась к леди Элинед. Та, в свою очередь, присела в реверансе, но сделала вид, что не узнает Джессамин.
— Позвольте поблагодарить вас за оказанное нам гостеприимство, — высоким, резким голосом произнесла она. — В таких диких краях, как этот, очень трудно найти подходящий приют. Ведь здешние жители готовы довольствоваться самыми примитивными удобствами!
— Да, обычно так оно и есть, — охотно согласился Уолтер, по Джессамин успела заметить, как губы его изогнулись в презрительной усмешке, когда он окинул взглядом свою гостью. Хорошенькая, но недалекая. К тому же бестактная и бесчувственная. Он улыбнулся про себя, невольно сравнивая эту трещотку с сестрой, которую можно было считать кем угодно, но только не заурядной.
А если признаться откровенно, то эта леди вела себя сейчас точь-в-точь как он обычно требовал от Джессамин, будучи уверенным, что только так сестра сможет найти себе мужа. Чувствуя невольные угрызения совести, он, чтобы скрыть свое смущение, взял белую, казавшуюся необычайно хрупкой руку леди Элинед и поднес ее к губам.
— Благодарю за честь, которую вы оказали нам, согласившись остановиться в нашем замке, миледи.
Элинед послала ему очаровательную улыбку. На ее щеках цвета слоновой кости заиграл нежный румянец. Она в притворном смущении опустила длинные ресницы, но от ее зоркого взгляда не ускользнули ни юность Уолтера, ни его искривленная нога.
Джессамин повернулась и дала знак подавать на стол.
Устав от общества незнакомых людей, Уолтер, как только закончилась трапеза, торопливо извинился и вышел из-за стола. Джессамин же была па седьмом небе от счастья — она и припомнить не могла, когда еще она так весело проводила время в Кэрли. Ей и в голову не приходило уйти из зала, где царили музыка и веселье, чтобы променять этот шум и смех на промозглый холод и одиночество своей спальни.
К ее огорчению, Джессамин очень скоро убедилась, что лорд Рис решил воспользоваться уходом ее брата, чтобы приступить к расспросам. Когда она сделала движение, чтобы пересесть поближе к певцам, он, ни минуты не медля, последовал за ней. И вот в первый раз за этот долгий вечер она осталась с ним с глазу на глаз и была вынуждена поддерживать разговор.
— Скажите, почему вы утаили, что вы — хозяйка Кэрли?
— Мне показалось забавным, что вы приняли меня за обычную служанку.
— Ну, не только за служанку… Вспомните, ведь вначале я вообще счел вас мальчишкой! Леди Джессамин, прошу принять мои глубочайшие извинения за то, что я не отнесся к вам с должным уважением. Поймите меня правильно: если женщина переодевается в мужское платье и ездит верхом, как крестьянский парень, ни на что иное она и не может рассчитывать.
Джессамин ответила ему улыбкой, рассеянно вслушиваясь в его слова. Ей пришлось признать, что она добилась, чего хотела, — полностью завладела его вниманием. Увы, жаль только, что она обязана этим своему нелепому одеянию да еще разве что немыслимой для настоящей леди рискованной выходке. При этой мысли все те остроумные замечания, которые она за этот вечер не раз успела повторить про себя, мгновенно вылетели у нее из головы. Вместо этого она могла только рассеянно улыбаться ему да смущенно опускать глаза, когда в его темных загадочных глазах появлялся опасный огонек и этот горячий взгляд становился слишком уж интимным.
— Так вы прощаете мою бесцеремонность, леди Джессамин?
— Конечно. К тому же я ничуть не обиделась.
— Какой приятный сюрприз! А я-то расстраивался, воображая, что меня ожидает скучный ужин в компании безусого юнца и скучной старой девы, его сестры. А вместо этого встретил настоящее чудо красоты!
В первый раз за всю свою жизнь Джессамин багрово покраснела от неожиданности и смущения. До смерти сконфузившись, она испуганно прикрыла руками загоревшиеся щеки, стараясь скрыть краску, бросившуюся ей в лицо. Господи, до чего глупо!
— Благодарю вас за комплимент, милорд, — с трудом пробормотала она прерывистым голосом. — А если честно, я вовсе не собиралась вас дурачить. До нас доходили слухи, что в округе бродит немало вооруженных бродяг, вот я и решила, что будет безопаснее переодеться мальчиком, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания.
— И из вас получился просто очаровательный мальчуган! — с усмешкой подхватил он. — Хитро придумано, хотя тот, кто посоветовал вам ехать одной, оказал плохую услугу. Вам следовало бы взять охрану. Неужели никто из слуг не мог поехать с вами?
— Я собиралась всего лишь навестить старую Агнесс. Это совсем близко. Мне и в голову не пришло взять с собой охрану.
Его темные брови удивленно сдвинулись.
— Какое стремление к независимости! — В его голосе не было даже намека на насмешку, лишь недоумение.
Джессамин немного оттаяла и наконец осмелилась поднять на него глаза. Она и представить себе не могла, какая волна удовольствия прокатится по всему ее телу, когда их взгляды встретятся. Вновь смутившись до слез, она опустила ресницы и сцепила руки на коленях.
Сегодня вечером он выглядел куда элегантнее, чем когда примчался на ее зов несколькими часами раньше. Надетый на нем зеленый бархатный дублет был простого покроя, но сшит из роскошной ткани. Глубокий травянисто-зеленый тон одежды делал его густые вьющиеся волосы еще темнее. В свете факелов гладкая смуглая кожа отливала бронзой. Распахнутый ворот белоснежной рубашки подчеркивал линию сильной шеи. Джессамин вдруг почувствовала, что се неудержимо тянет дотронуться до него, скользнуть под рубашку, чтобы почувствовать тепло его тела. Ее вдруг опалило жаром, и Джессамин испуганно застыла. Господи, да что это с ней?! Никогда раньше подобные мысли не приходили ей в голову.
Она решительно выпрямилась, прижавшись к прямой спинке стула, и постаралась выкинуть из головы весь этот вздор. Увы, это было не так-то легко. Лорд Рис, устроившись поудобнее в огромном кресле, стоявшем напротив камина, и обложившись подушками, вытянул к огню длинные ноги, затянутые в высокие кожаные сапоги. Под тонкой тканью черных рейтуз угадывались сильные, мускулистые ноги. Сапоги для верховой езды доходили почти до середины бедра. Сделанные из прекрасной кожи, они удобно облегали ногу точно вторая кожа. Джессамин не могла отвести от него глаз. Вот он, облокотившись на спинку кресла, удобно закинул руки за голову, и девушка залюбовалась его тонкими, но сильными пальцами с оливково-смуглой кожей, Руки его не были так же белы и пухлы, как руки Уолтера. Нет, это были руки воина и путешественника, большие, смуглые от загара, загрубевшие. Каково это — почувствовать, как эти руки, горячие и сильные, ласково коснутся ее шеи, проведут по лицу… как эта широкая, мускулистая грудь тесно прижмется к ее телу…
Боже милостивый, она, должно быть, сошла с ума!
Ее грезы были прерваны приходом леди Элинед.
— Могу ли я рассчитывать на теплую постель и мягкую перину в такой глуши, или я прошу слишком многого и в такой крохотной крепости о подобных вещах никогда не слышали? — Она остановилась возле них и выпрямилась во весь рост.
Роскошное пунцовое платье и наброшенная поверх него отделанная пушистым мехом накидка в свете пылавших факелов отливали багрово-алыми отблесками. Приоткрыв изящный ротик, леди Элинед слабо зевнула и провела нежной рукой по лбу, словно колени ее подгибались от смертельной усталости.
Хотя в словах этой женщины и не было прямого оскорбления, Джессамин вспыхнула. Она подсознательно почувствовала, что та старается уязвить ее. И вновь, как несколько часов назад, когда она впервые увидела в трактире эту прекрасную незнакомку, в душе ее поднялась целая буря противоречивых чувств. Да, спору нет, леди Элинед и впрямь несравненная красавица, но под этой прекрасной оболочкой скрывалась черствая, расчетливая душа, равнодушная ко всему, кроме собственных желаний и капризов.
— В приготовленной для вас комнате вы найдете все необходимое. Раньше это была комната моей матери. Я уверена, что вы сочтете вашу постель достаточно мягкой, а комнату — удобной. К тому же огонь в камине там уже давно разведен.
Ее резкая отповедь заставила губы лорда Риса слегка изогнуться в иронической усмешке:
— Ну вот, Элинед, ты, кажется, получила ответ на свой вопрос.
— Да. Причем приправленный изрядной долей наглости.
— В нем не больше наглости, миледи, чем в вашем вопросе!
Леди Элинед беззвучно открыла и закрыла рот. Глаза ее округлились от изумления, нежная кожа покрылась красными пятнами.
— Как вы осмелились назвать меня наглой… меня! Я не привыкла, чтобы меня оскорбляли подобным образом. Рис! — Она высокомерно оглянулась через плечо, словно ожидая, что он тут же кинется на ее защиту.
— Леди Джессамин просто ответила на твой вопрос, оставь ее в покое!
— О Боже, чего же еще ожидать от такого, как ты! Ну конечно, смазливое личико, кокетливая улыбка — все вы, мужчины, одинаковы!
— Довольно! — Он вскочил на ноги и повернулся к ней. Лицо его потемнело, голос стал резким и хриплым: — Похоже, ты устала, поэтому я предлагаю тебе немедленно отправиться к себе в комнату.
— Да, да, устала! К тому же меня оскорбили и у меня болит горло. Если у меня в комнате недостаточно натоплено, я простужусь до смерти. И тогда мы не сможем провести в Честере Рождество. И моей сестре придется заниматься подготовкой моих похорон, вместо того чтобы праздновать…
Устав от ее визгливого монолога, он повелительно махнул рукой служанкам Элинед, приказывая им поспешить на помощь их госпоже.
Миссис Ллойд, главная камеристка, стремглав ринулась к Элинед и заботливо укутала теплой шалью хрупкие плечи своей госпожи.
— Уж эти мне поездки! Разве они для таких нежных созданий, как леди?! — сердито пробурчала старая служанка. По ее одежде, хоть и простого покроя, но довольно нарядной, было понятно, что она не простая крестьянка.
Не желая спорить с камеристкой, лорд Рис примирительно поднял руки и пожал широкими плечами:
— Мистрис Ллойд, похоже, вы забыли, что мы, собственно, и отправились в эту поездку по настоянию вашей хозяйки. Я не имею к этому никакого отношения. Честно говоря, если бы не надобность в охране в такое неспокойное время, так я бы еще сто раз подумал, стоит ли мне ехать вообще. Да кому, кроме Элинед, взбредет в голову, что путешествие в такую даль да еще в середине ноября может доставить удовольствие?! К тому же холод в такое время — можно сказать, неизбежное зло. Так что, миледи, вы должны быть только благодарны леди Джессамин за оказанное вам гостеприимство. Если бы не она, вам всем пришлось бы удовольствоваться для ночлега повозками!
— О Боже, Ллойд, да разве можно ожидать, что мужчина поймет наши проблемы! — жалобно простонала леди Элинед, обиженно поджав губки.
— Поверьте, леди, мне понятно гораздо больше, чем вам кажется! — отрезал он. — И мне совершенно ясно, что если вы не в состоянии продемонстрировать хорошие манеры и намерены и дальше оскорблять нашу гостеприимную хозяйку, то вам стоит немедленно отправиться в постель. Может быть, завтра ваше дурное настроение рассеется без следа.
Огромные темно-голубые глаза леди Элинед расширились от удивления. Она заморгала, и Джессамин злорадно подметила, как их прозрачную синеву заволокло пеленой слез. Но леди и не думала сдаваться. С трагическим видом прижав руку к сердцу, она истерически взвизгнула:
— О, Рис, как ты можешь?! Боже, что за жестокий народ эти мужчины! Неужели ты не понимаешь — женщины такие хрупкие создания, а ты обращаешься с нами, как со своими солдатами!
— Доброй ночи, Элинед! Желаю тебе как следует выспаться. Тем более что утром мы снова отправимся в путь.
— У моей госпожи не на шутку разболелось горло, — сердито прошипела сквозь зубы пожилая служанка, уводя из зала свою хозяйку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45