Держу пари, наслаждение, которое я получу, запомнится мне надолго! — прорычал Ральф с такой ненавистью, что Джессамин содрогнулась от страха.
— Ненавижу вас! — воскликнула она, все еще пытаясь вырваться, хоть и понимала, что это бесполезно.
Ральф презрительно ухмыльнулся. Грубо просунув одну руку ей между ног, он резко раздвинул их в стороны с такой силой, что она вскрикнула от боли, когда стальные пальцы впились в нежную плоть.
— Откройся мне! — хрипло приказал он. Голос его дрожал от ярости и желания.
Джессамин все еще боролась, стараясь противиться его яростному натиску.
Наконец, совсем обессилев, она сдалась. Да и что толку, если бы даже ей удалось сбросить его? Он может тут же кликнуть стражу, и ее попросту привяжут к кровати. Бороться дальше было бессмысленно. Поняв это, она закрыла глаза и отвернулась, чтобы не видеть ненавистного лица. Единственное, что ей оставалось, это улететь мыслями далеко-далеко, чтобы больше не чувствовать тех омерзительных вещей, которые он проделывал с ней. Джессамин попыталась представить, что она сейчас за много миль отсюда, идет по залитому солнцем лугу…
Он резко ударил ее по лицу.
— Проклятие! А ну, просыпайся! Мне не по душе покрывать бешеную дикую кошку, которой ты была еще минуту назад. Но и валяться в постели с трупом я тоже не намерен!
Слезы отчаяния, жестокой боли и безнадежности навернулись ей на глаза и солеными ручейками потекли по лицу, скатываясь по щекам и теряясь в густой массе рассыпавшихся по подушке волос. Дрожь сотрясла ее напрягшееся тело, когда он сорвал с себя одежду и девушка ощутила, как его огромный, пульсирующий жезл тяжело вдавился в ее бедра. Хрипло зарычав, он еще сильнее навалился на нее, пытаясь разжать ей колени. Джессамин чувствовала, как чудовищных размеров орган тычется в ее тело, пытаясь проникнуть внутрь. Ральф Уоррен решил во что бы то ни стало заставить ее дорогой ценой заплатить за отказ. Слезы и пот заливали ей лицо, когда он с хриплым урчанием пытался добраться до бесценного сокровища, что она берегла для единственного в мире человека.
Вдруг произошло что-то непонятное. Она почувствовала, как тело Ральфа Уоррена внезапно обмякло. Сдавленный возглас вырвался из его груди, и он откатился от нее, хотя и не подумал отпустить ее руки, все еще высоко поднятые над головой.
Отдышавшись немного, он протянул руку и провел ладонью по ее груди, скользкой от его собственного пота. Стиснув пальцами нежный сосок, Ральф сжал его с такой силой, что Джессамин закричала от боли.
— Холодная, как лягушка! — презрительно фыркнул он. Рот его скривился в жестокой ухмылке. — Стоит ли мужчине сражаться насмерть, чтобы удержать тебя?
— Вот и хорошо. В таком случае оставьте меня! Кривая усмешка раздвинула его губы.
— Думаешь обвести меня вокруг пальца, маленькая грязная шлюха?! Держу пари, со своим валлийцем ты не была так холодна! Ну что ж, посмотрим, посмотрим. Время на моей стороне. Может быть, настанет день, когда ты решишь быть благоразумнее. Ты долго морочила мне голову. Но смотри не упусти свой шанс. Ладно, черт с тобой! Будет еще много ночей впереди, и ты поймешь наконец, каково это быть в постели с настоящим мужчиной!
Расхохотавшись, он откатился в сторону. Джессамин украдкой взглянула на него… и чуть не закричала от радости. Некогда грозный жезл, орудие его мужественности, теперь бессильно поник и больше не внушал ей страха. Огромное облегчение охватило девушку, и в ту же минуту она почувствовала влагу между ног.
Итак, упорное сопротивление спасло ее на этот раз. А сэр Ральф явно не получил того наслаждения, на которое надеялся. К тому же в его возрасте можно было не опасаться, что он сможет повторить свою попытку. Джессамин втайне возликовала. Похоже, она не ошиблась — сэр Ральф поднялся с постели и принялся торопливо натягивать одежду.
Затем он повернулся к Джессамин. — Мы отправляемся на рассвете. К этому времени ты должна быть готова. Я пришлю женщину помочь тебе. — С этими словами он ушел.
Джессамин лежала без сил. Слезы катились у нее по лицу и капали на подушку. Ей было противно даже думать о том, что могло случиться с ней. Казалось, своими прикосновениями этот человек опоганил и ее тело, и душу. Сердце девушки мучительно ныло при мысли о том беспросветном мраке, который ожидал ее впереди.
До рассвета было еще далеко, когда Джессамин полностью оделась и ждала, когда за ней придут. Мери заливалась слезами. Бедная девушка заранее оплакивала свою госпожу, которую увозили неведомо куда. Она уже знала, что ей не суждено последовать за хозяйкой, — сэр Ральф счел неразумным и даже опасным брать с собой кого-то из Кэрли. Всю долгую дорогу до Шрусбери Джессамин суждено было обходиться без служанки.
Она попыталась расспросить Мери об Уолтере, но девушке было известно лишь то, что знали все в замке: молодой хозяин свалился с лестницы и расшибся. Странно было лишь то, что с того дня его никто не видел.
Джессамин торопливо спустилась в большой зал. Увы, все ее надежды ускользнуть по дороге развеялись как дым, когда она заметила, что двое стражников следуют за ней по пятам, ни на минуту не спуская с нее глаз. Странно было сознавать, что она видит Кэрли в последний раз.
— Доброе утро, леди Джессамин. Надеюсь, вы хорошо спали? — спросил Ральф, чуть заметно улыбнувшись, когда она надменно проплыла мимо него, чтобы занять свое место за столом. — Странно, почему-то я был уверен, что сегодня вы спуститесь вниз в другом настроении, — с усмешкой добавил он.
Сидевший подле него капитан Джексон похотливо ухмыльнулся, подтвердив худшие опасения Джессамин, — итак, ему, вне всякого сомнения, было известно о том, что вчера произошло в ее комнате. Она почувствовала, как горят ее щеки, и опустила глаза на сцепленные руки, не в силах встретиться с ним взглядом.
На столе перед ней появилась тарелка с мясом и хлебом, нарезанным ломтями.
Стоило Джессамин покончить с едой, как те же стражники, что привели се сюда, выросли у нее за спиной и туго связали руки.
— Это просто мера предосторожности — на тот случай, если вам вдруг придет в голову попытаться покинуть нас, — понизив голос, объяснил сэр Ральф. Он склонился к ней так близко, что горячее дыхание коснулось лица девушки. Его упорный, настойчивый взгляд заставил девушку побагроветь от смущения. Вдруг она вздрогнула от боли — указательный палец сэра Ральфа дотронулся до ее разбитой губы.
— Где Уолтер? — осмелилась спросить она, заметив, что брат так и не спустился вниз поесть.
Лицо сэра Ральфа потемнело.
— Я же сказал вам, мне нет никакого дела до Уолтера! Он не имеет ничего общего с нашей сделкой. Вы так нянчитесь с ним, словно он грудной ребенок. Думаю, сейчас он в своей комнате, в постели, да это и к лучшему — пусть проспится хорошенько! А теперь хватит о нем!
— По крайней мере позвольте мне попрощаться с ним. Неужто я прошу слишком многого?
— Увидим! — отрезал сэр Ральф, но по глазам было видно, что мысли его уже заняты чем-то другим.
Наконец все было готово к отъезду, девушку под охраной вывели во двор,
— Так как же насчет Уолтера? — снова не выдержала Джессамин, увидев, что отряд построился и готовится покинуть замок.
Заметив, что из-за угла выглядывает встревоженный Вильям Рис, она отозвала его в сторону, где их не могли подслушать.
— Не могли бы вы позаботиться об Уолтере? — торопливо попросила она, воспользовавшись моментом, пока передовой отряд двинулся через двор к подъемному мосту.
Но не успели эти слова слететь с ее губ, как тут же возле нее возник угрюмый страж и, потянув за поводья, заставил ее вернуться назад.
— Вам запрещено разговаривать с кем бы то ни было! — рявкнул он.
— Я просто попросила Вильяма Риса позаботиться о моем брате, — строптиво возразила она, стараясь сохранять спокойствие, хоть и была возмущена его наглым тоном.
Внезапно возле нее, словно призрак из преисподней, вырос сэр Ральф.
— Что происходит? — резко спросил он, раздраженный тем, что кто-то осмелился нарушить его запрет.
— Она попыталась что-то сказать управляющему. Неожиданно сэр Ральф улыбнулся и махнул рукой.
— Моя дорогая леди, я ничего не имею против того, чтобы вы поговорили с этим человеком. Тем более что с этого дня он уже больше не управляющий. Вместо него я поставил одного из своих людей.
У Джессамин вырвался удивленный возглас. До сих пор она даже не представляла себе, насколько далеко простирается власть сэра Ральфа.
— Я хочу, чтобы позвали Уолтера.
— Ни за что!
— По крайней мере дайте мне возможность поговорить с Вильямом Рисом. Может быть, тогда я буду уверена, что о моем брате должным образом позаботятся.
Сэр Ральф неохотно кивнул. Пока они спорили, бывший управляющий неловко переминался с ноги на ногу. Обрадованный согласием нового хозяина, он охотно заверил Джессамин, что сам проследит за тем, чтобы о лорде Уолтере позаботились.
— Ну, миледи, это все? Или вы намерены дать своим бывшим слугам еще какие-нибудь распоряжения? — саркастически хмыкнул сэр Ральф. — Неужели нет. Странно! Ни одного слова поварам? А поварятам или судомойкам? А доблестному капитану стражи?..
Саймон караулил у ворот, чтобы попрощаться. В горле Джессамин застрял комок. Слезы набежали ей на глаза при виде огорчения верного друга, и она едва смогла выдавить из себя несколько слов. Саймон сморщился, по его морщинистому, загорелому до черноты лицу полились слезы. Он торопливо пожелал ей счастливого пути.
Выведенный из себя этим трогательным свидетельством привязанности старого слуги, сэр Ральф двинулся вперед и оттеснил Саймона в сторону.
— Она уезжает, чтобы выйти замуж, старый дуралей! — рявкнул он. — А ты рыдаешь, будто ее ведут на казнь. Дав шпоры коню, он увлек Джессамин за собой.
Не прошло и нескольких минут, как они оставили замок далеко позади и галопом помчались по дороге.
При мысли о том, что ждет ее впереди, желудок Джессамин скрутило судорогой страха. Они станут мужем и женой — она и этот человек! И хоть он никогда а жизни не добьется от нее, чтобы она согласилась на этот брак, но, горько усмехнулась она про себя, скорее всего ее согласие и не потребуется. Как часто родители заключают подобные сделки, ничуть не интересуясь мнением собственных детей, так что может помешать сэру Ральфу поступить точно так же?! Даже ее подписи на брачном свидетельстве и то может не потребоваться. А возможно, чтобы избежать лишней волокиты, сэр Ральф вообще предпочтет заключить брак по доверенности, освятив его в глазах церкви. В этом случае не потребуется и сама невеста! Она чувствовала себя беспомощной печужкой в лапах свирепого коршуна. И хотя Джессамин не побит его и никогда не сможет подарить ему счастье в супружеской постели, тем не менее по закону она станет его собственностью, а следовательно, будет вынуждена повиноваться ему во всем и выполнять все его прихоти.
А Рис подумает, что она предала его, решив стать женой его злейшего врага.
В отчаянии Джессамин ехала на юг. Она настолько погрузилась в свое горе, что не заметила возникшего возле нее сэра Ральфа. Его резкий голос вернул девушку к действительности. Вздрогнув, Джессамин подняла голову и заметила, как он повелительно махнул стражникам рукой, приказывая им отъехать в сторону, чтобы они могли поговорить без свидетелей.
— Что это… слезы? Не может быть! Неужели вы плачете только потому, что боитесь, как бы ваш любовник не потерял ваш след?
Джессамин сделала вид, что не слышит. Она изо всех сил старалась взять себя в руки, но безуспешно: слезы непрерывным потоком катились у нее из глаз и капали на плащ, расплываясь по нему уродливыми пятнами.
— Вам нет нужды волноваться, моя дорогая, — наконец нарушил молчание сэр Ральф. — Я уже подумал об этом. И хотел вас порадовать — лорд Рис будет первым, кто узнает о нашей свадьбе. Я был даже настолько любезен, что сам отправил ему письмо. Надеюсь, эти новости доставят ему удовольствие!
Попытавшись мысленно представить, что написано в этом письме, Джессамин содрогнулась от страха. Рис придет в ярость. Одна мысль о том, что она изменила ему, растоптала его любовь, чтобы продать себя тому, кто больше заплатит, став женой соперника, убьет его.
Джессамин плакала до самого Каршалтона.
Ральф молча следил, как она входит на постоялый двор. Лицо ее было бледным как мел, опухшие глаза обведены красными кругами. На мгновение он почувствовал угрызения совести при мысли о том, что именно он был причиной ее горя, разрушив хотя бы на время волшебное очарование ее красоты. Ральф еще не забыл ту жестокую радость, которую получил, рассказав ей о письме, посланном ненавистному валлийцу.
Однако, как ни странно, он оказался неподготовленным к тому отчаянию, которое отразилось на ее прекрасном лице при этом известии. Но потом, догадавшись о боли, которую сам же причинил, и о той любви, которую она питала к его сопернику, Ральф чуть не потерял голову от бешенства и злобы. Джессамин любила этого валлийского ублюдка, и это сводило его с ума! Угрюмо усмехнувшись, Ральф приказал принести вина и устроился возле огня, чтобы немного согреться.
Оставалось надеяться, что валлиец как-нибудь обнаружит себя. А уж тогда Ральф позаботится, чтобы этот негодяй больше никогда не вставал у него на дороге. Это будет нетрудно. Ведь он, сэр Ральф Уоррен, известный боец и прославленный рыцарь. А этот валлиец, может, и храбрец, но до сих пор участвовал только в разбойничьих набегах и не имеет понятия о благородном искусстве рыцарского поединка. Конечно, победа останется за ним. При этой мысли Ральф повеселел. Может быть, когда этот ублюдок будет мертв, Джессамин наконец избавится от своей глупой романтической привязанности и превратится в любящую и покорную жену. Да, прелестная леди Джессамин станет самой ценной его наградой, прекрасным бриллиантом среди бесчисленных сокровищ Кэйтерс-Хилла.
Глава 19
Купаясь в лучах яркого майского солнца, отряд сэра Ральфа продвигался на восток.
Медленно тянулись дни, а они все ехали вперед то лесом, то лугами. Солнце палило их своими лучами, время от времени скрываясь за набежавшими облаками, которые проливались на землю коротким летним дождем. Чаше всего они старались переждать его, скрываясь в лесу, пока в небе вновь не появлялось солнце. Ночь Джессамин проводила в специально отведенной ей комнате. Где бы они ни останавливались на ночлег, в трактире или богатом замке, с нее ни па минуту не спускали глаз. На вопросы любопытных хозяев сэр Ральф обычно коротко отвечал, что это делается лишь ради спокойствия и безопасности самой леди. Дескать, один из сподвижников Глендовера, ослепленный безумной любовью, совсем запугал бедняжку.
Когда эта байка впервые достигла ее ушей, Джессамин была потрясена. Она сделала все, чтобы опровергнуть эту возмутительную выдумку. Но, к ее величайшему изумлению, все было напрасно. Казалось, друзья сэра Ральфа дружно ослепли и оглохли, во всяком случае, никто из них не поверил ни единому ее слову. Они просто отказывались верить, что Ральф Уоррен может быть кем-то еще, кроме как страстно влюбленным в нее женихом. Наконец она не выдержала и сдалась, махнув на все рукой, и решила направить свои мысли на поиски возможности сбежать. Но ее надежды таяли с каждым днем, по мере того как они все дальше продвигались вперед.
Она не знала дороги обратно, но была твердо уверена, что это ее не остановит. Лишь бы только судьба предоставила ей шанс! Увы, угрюмые стражи были всегда начеку. Стоило ей сделать лишь попытку отойти в сторону, как они тут же вырастали по бокам. Джессамин не могла их винить. Она знала, стоит ей исчезнуть, и обоих постигнет мучительная смерть. Она сама слышала, как сэр Ральф об этом говорил.
Как ни странно, на дорогах все чаще слышалась валлийская речь, и мало-помалу Джессамин стала сомневаться, что холмистая местность, по которой пробирался их отряд, находится в Англии. Мысль эта не давала ей покоя, и Джессамин принялась украдкой поглядывать на небо. Вскоре по положению солнца она догадалась, что они движутся на запад. Она попыталась было высказать свои подозрения вслух, но сэр Ральф грубо оборвал ее, намекнув, что яркое солнце слишком напекло ей голову. Тогда Джессамин напрямую спросила его, уж не в Уэльсе ли они, но в ответ услышала лишь презрительный смех.
— Когда мы будем в Шрусбери? — однажды утром спросила она, присоединившись к Уоррену за столом. Джессамин устроилась напротив него, а стражники безмолвно застыли у нее за спиной. Когда она уходила к себе, солдаты устраивались перед дверью отведенной ей комнаты. Она уже настолько привыкла к тому, что ее ни на минуту не выпускают из виду, что почти не замечала их. К тому же ни один из них даже не пытался заговорить с ней, и постепенно они стали для Джессамин чем-то вроде тени. Пожав плечами, сэр Ральф протянул ей блюдо, на котором горкой громоздились ломти еще теплого ржаного хлеба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Ненавижу вас! — воскликнула она, все еще пытаясь вырваться, хоть и понимала, что это бесполезно.
Ральф презрительно ухмыльнулся. Грубо просунув одну руку ей между ног, он резко раздвинул их в стороны с такой силой, что она вскрикнула от боли, когда стальные пальцы впились в нежную плоть.
— Откройся мне! — хрипло приказал он. Голос его дрожал от ярости и желания.
Джессамин все еще боролась, стараясь противиться его яростному натиску.
Наконец, совсем обессилев, она сдалась. Да и что толку, если бы даже ей удалось сбросить его? Он может тут же кликнуть стражу, и ее попросту привяжут к кровати. Бороться дальше было бессмысленно. Поняв это, она закрыла глаза и отвернулась, чтобы не видеть ненавистного лица. Единственное, что ей оставалось, это улететь мыслями далеко-далеко, чтобы больше не чувствовать тех омерзительных вещей, которые он проделывал с ней. Джессамин попыталась представить, что она сейчас за много миль отсюда, идет по залитому солнцем лугу…
Он резко ударил ее по лицу.
— Проклятие! А ну, просыпайся! Мне не по душе покрывать бешеную дикую кошку, которой ты была еще минуту назад. Но и валяться в постели с трупом я тоже не намерен!
Слезы отчаяния, жестокой боли и безнадежности навернулись ей на глаза и солеными ручейками потекли по лицу, скатываясь по щекам и теряясь в густой массе рассыпавшихся по подушке волос. Дрожь сотрясла ее напрягшееся тело, когда он сорвал с себя одежду и девушка ощутила, как его огромный, пульсирующий жезл тяжело вдавился в ее бедра. Хрипло зарычав, он еще сильнее навалился на нее, пытаясь разжать ей колени. Джессамин чувствовала, как чудовищных размеров орган тычется в ее тело, пытаясь проникнуть внутрь. Ральф Уоррен решил во что бы то ни стало заставить ее дорогой ценой заплатить за отказ. Слезы и пот заливали ей лицо, когда он с хриплым урчанием пытался добраться до бесценного сокровища, что она берегла для единственного в мире человека.
Вдруг произошло что-то непонятное. Она почувствовала, как тело Ральфа Уоррена внезапно обмякло. Сдавленный возглас вырвался из его груди, и он откатился от нее, хотя и не подумал отпустить ее руки, все еще высоко поднятые над головой.
Отдышавшись немного, он протянул руку и провел ладонью по ее груди, скользкой от его собственного пота. Стиснув пальцами нежный сосок, Ральф сжал его с такой силой, что Джессамин закричала от боли.
— Холодная, как лягушка! — презрительно фыркнул он. Рот его скривился в жестокой ухмылке. — Стоит ли мужчине сражаться насмерть, чтобы удержать тебя?
— Вот и хорошо. В таком случае оставьте меня! Кривая усмешка раздвинула его губы.
— Думаешь обвести меня вокруг пальца, маленькая грязная шлюха?! Держу пари, со своим валлийцем ты не была так холодна! Ну что ж, посмотрим, посмотрим. Время на моей стороне. Может быть, настанет день, когда ты решишь быть благоразумнее. Ты долго морочила мне голову. Но смотри не упусти свой шанс. Ладно, черт с тобой! Будет еще много ночей впереди, и ты поймешь наконец, каково это быть в постели с настоящим мужчиной!
Расхохотавшись, он откатился в сторону. Джессамин украдкой взглянула на него… и чуть не закричала от радости. Некогда грозный жезл, орудие его мужественности, теперь бессильно поник и больше не внушал ей страха. Огромное облегчение охватило девушку, и в ту же минуту она почувствовала влагу между ног.
Итак, упорное сопротивление спасло ее на этот раз. А сэр Ральф явно не получил того наслаждения, на которое надеялся. К тому же в его возрасте можно было не опасаться, что он сможет повторить свою попытку. Джессамин втайне возликовала. Похоже, она не ошиблась — сэр Ральф поднялся с постели и принялся торопливо натягивать одежду.
Затем он повернулся к Джессамин. — Мы отправляемся на рассвете. К этому времени ты должна быть готова. Я пришлю женщину помочь тебе. — С этими словами он ушел.
Джессамин лежала без сил. Слезы катились у нее по лицу и капали на подушку. Ей было противно даже думать о том, что могло случиться с ней. Казалось, своими прикосновениями этот человек опоганил и ее тело, и душу. Сердце девушки мучительно ныло при мысли о том беспросветном мраке, который ожидал ее впереди.
До рассвета было еще далеко, когда Джессамин полностью оделась и ждала, когда за ней придут. Мери заливалась слезами. Бедная девушка заранее оплакивала свою госпожу, которую увозили неведомо куда. Она уже знала, что ей не суждено последовать за хозяйкой, — сэр Ральф счел неразумным и даже опасным брать с собой кого-то из Кэрли. Всю долгую дорогу до Шрусбери Джессамин суждено было обходиться без служанки.
Она попыталась расспросить Мери об Уолтере, но девушке было известно лишь то, что знали все в замке: молодой хозяин свалился с лестницы и расшибся. Странно было лишь то, что с того дня его никто не видел.
Джессамин торопливо спустилась в большой зал. Увы, все ее надежды ускользнуть по дороге развеялись как дым, когда она заметила, что двое стражников следуют за ней по пятам, ни на минуту не спуская с нее глаз. Странно было сознавать, что она видит Кэрли в последний раз.
— Доброе утро, леди Джессамин. Надеюсь, вы хорошо спали? — спросил Ральф, чуть заметно улыбнувшись, когда она надменно проплыла мимо него, чтобы занять свое место за столом. — Странно, почему-то я был уверен, что сегодня вы спуститесь вниз в другом настроении, — с усмешкой добавил он.
Сидевший подле него капитан Джексон похотливо ухмыльнулся, подтвердив худшие опасения Джессамин, — итак, ему, вне всякого сомнения, было известно о том, что вчера произошло в ее комнате. Она почувствовала, как горят ее щеки, и опустила глаза на сцепленные руки, не в силах встретиться с ним взглядом.
На столе перед ней появилась тарелка с мясом и хлебом, нарезанным ломтями.
Стоило Джессамин покончить с едой, как те же стражники, что привели се сюда, выросли у нее за спиной и туго связали руки.
— Это просто мера предосторожности — на тот случай, если вам вдруг придет в голову попытаться покинуть нас, — понизив голос, объяснил сэр Ральф. Он склонился к ней так близко, что горячее дыхание коснулось лица девушки. Его упорный, настойчивый взгляд заставил девушку побагроветь от смущения. Вдруг она вздрогнула от боли — указательный палец сэра Ральфа дотронулся до ее разбитой губы.
— Где Уолтер? — осмелилась спросить она, заметив, что брат так и не спустился вниз поесть.
Лицо сэра Ральфа потемнело.
— Я же сказал вам, мне нет никакого дела до Уолтера! Он не имеет ничего общего с нашей сделкой. Вы так нянчитесь с ним, словно он грудной ребенок. Думаю, сейчас он в своей комнате, в постели, да это и к лучшему — пусть проспится хорошенько! А теперь хватит о нем!
— По крайней мере позвольте мне попрощаться с ним. Неужто я прошу слишком многого?
— Увидим! — отрезал сэр Ральф, но по глазам было видно, что мысли его уже заняты чем-то другим.
Наконец все было готово к отъезду, девушку под охраной вывели во двор,
— Так как же насчет Уолтера? — снова не выдержала Джессамин, увидев, что отряд построился и готовится покинуть замок.
Заметив, что из-за угла выглядывает встревоженный Вильям Рис, она отозвала его в сторону, где их не могли подслушать.
— Не могли бы вы позаботиться об Уолтере? — торопливо попросила она, воспользовавшись моментом, пока передовой отряд двинулся через двор к подъемному мосту.
Но не успели эти слова слететь с ее губ, как тут же возле нее возник угрюмый страж и, потянув за поводья, заставил ее вернуться назад.
— Вам запрещено разговаривать с кем бы то ни было! — рявкнул он.
— Я просто попросила Вильяма Риса позаботиться о моем брате, — строптиво возразила она, стараясь сохранять спокойствие, хоть и была возмущена его наглым тоном.
Внезапно возле нее, словно призрак из преисподней, вырос сэр Ральф.
— Что происходит? — резко спросил он, раздраженный тем, что кто-то осмелился нарушить его запрет.
— Она попыталась что-то сказать управляющему. Неожиданно сэр Ральф улыбнулся и махнул рукой.
— Моя дорогая леди, я ничего не имею против того, чтобы вы поговорили с этим человеком. Тем более что с этого дня он уже больше не управляющий. Вместо него я поставил одного из своих людей.
У Джессамин вырвался удивленный возглас. До сих пор она даже не представляла себе, насколько далеко простирается власть сэра Ральфа.
— Я хочу, чтобы позвали Уолтера.
— Ни за что!
— По крайней мере дайте мне возможность поговорить с Вильямом Рисом. Может быть, тогда я буду уверена, что о моем брате должным образом позаботятся.
Сэр Ральф неохотно кивнул. Пока они спорили, бывший управляющий неловко переминался с ноги на ногу. Обрадованный согласием нового хозяина, он охотно заверил Джессамин, что сам проследит за тем, чтобы о лорде Уолтере позаботились.
— Ну, миледи, это все? Или вы намерены дать своим бывшим слугам еще какие-нибудь распоряжения? — саркастически хмыкнул сэр Ральф. — Неужели нет. Странно! Ни одного слова поварам? А поварятам или судомойкам? А доблестному капитану стражи?..
Саймон караулил у ворот, чтобы попрощаться. В горле Джессамин застрял комок. Слезы набежали ей на глаза при виде огорчения верного друга, и она едва смогла выдавить из себя несколько слов. Саймон сморщился, по его морщинистому, загорелому до черноты лицу полились слезы. Он торопливо пожелал ей счастливого пути.
Выведенный из себя этим трогательным свидетельством привязанности старого слуги, сэр Ральф двинулся вперед и оттеснил Саймона в сторону.
— Она уезжает, чтобы выйти замуж, старый дуралей! — рявкнул он. — А ты рыдаешь, будто ее ведут на казнь. Дав шпоры коню, он увлек Джессамин за собой.
Не прошло и нескольких минут, как они оставили замок далеко позади и галопом помчались по дороге.
При мысли о том, что ждет ее впереди, желудок Джессамин скрутило судорогой страха. Они станут мужем и женой — она и этот человек! И хоть он никогда а жизни не добьется от нее, чтобы она согласилась на этот брак, но, горько усмехнулась она про себя, скорее всего ее согласие и не потребуется. Как часто родители заключают подобные сделки, ничуть не интересуясь мнением собственных детей, так что может помешать сэру Ральфу поступить точно так же?! Даже ее подписи на брачном свидетельстве и то может не потребоваться. А возможно, чтобы избежать лишней волокиты, сэр Ральф вообще предпочтет заключить брак по доверенности, освятив его в глазах церкви. В этом случае не потребуется и сама невеста! Она чувствовала себя беспомощной печужкой в лапах свирепого коршуна. И хотя Джессамин не побит его и никогда не сможет подарить ему счастье в супружеской постели, тем не менее по закону она станет его собственностью, а следовательно, будет вынуждена повиноваться ему во всем и выполнять все его прихоти.
А Рис подумает, что она предала его, решив стать женой его злейшего врага.
В отчаянии Джессамин ехала на юг. Она настолько погрузилась в свое горе, что не заметила возникшего возле нее сэра Ральфа. Его резкий голос вернул девушку к действительности. Вздрогнув, Джессамин подняла голову и заметила, как он повелительно махнул стражникам рукой, приказывая им отъехать в сторону, чтобы они могли поговорить без свидетелей.
— Что это… слезы? Не может быть! Неужели вы плачете только потому, что боитесь, как бы ваш любовник не потерял ваш след?
Джессамин сделала вид, что не слышит. Она изо всех сил старалась взять себя в руки, но безуспешно: слезы непрерывным потоком катились у нее из глаз и капали на плащ, расплываясь по нему уродливыми пятнами.
— Вам нет нужды волноваться, моя дорогая, — наконец нарушил молчание сэр Ральф. — Я уже подумал об этом. И хотел вас порадовать — лорд Рис будет первым, кто узнает о нашей свадьбе. Я был даже настолько любезен, что сам отправил ему письмо. Надеюсь, эти новости доставят ему удовольствие!
Попытавшись мысленно представить, что написано в этом письме, Джессамин содрогнулась от страха. Рис придет в ярость. Одна мысль о том, что она изменила ему, растоптала его любовь, чтобы продать себя тому, кто больше заплатит, став женой соперника, убьет его.
Джессамин плакала до самого Каршалтона.
Ральф молча следил, как она входит на постоялый двор. Лицо ее было бледным как мел, опухшие глаза обведены красными кругами. На мгновение он почувствовал угрызения совести при мысли о том, что именно он был причиной ее горя, разрушив хотя бы на время волшебное очарование ее красоты. Ральф еще не забыл ту жестокую радость, которую получил, рассказав ей о письме, посланном ненавистному валлийцу.
Однако, как ни странно, он оказался неподготовленным к тому отчаянию, которое отразилось на ее прекрасном лице при этом известии. Но потом, догадавшись о боли, которую сам же причинил, и о той любви, которую она питала к его сопернику, Ральф чуть не потерял голову от бешенства и злобы. Джессамин любила этого валлийского ублюдка, и это сводило его с ума! Угрюмо усмехнувшись, Ральф приказал принести вина и устроился возле огня, чтобы немного согреться.
Оставалось надеяться, что валлиец как-нибудь обнаружит себя. А уж тогда Ральф позаботится, чтобы этот негодяй больше никогда не вставал у него на дороге. Это будет нетрудно. Ведь он, сэр Ральф Уоррен, известный боец и прославленный рыцарь. А этот валлиец, может, и храбрец, но до сих пор участвовал только в разбойничьих набегах и не имеет понятия о благородном искусстве рыцарского поединка. Конечно, победа останется за ним. При этой мысли Ральф повеселел. Может быть, когда этот ублюдок будет мертв, Джессамин наконец избавится от своей глупой романтической привязанности и превратится в любящую и покорную жену. Да, прелестная леди Джессамин станет самой ценной его наградой, прекрасным бриллиантом среди бесчисленных сокровищ Кэйтерс-Хилла.
Глава 19
Купаясь в лучах яркого майского солнца, отряд сэра Ральфа продвигался на восток.
Медленно тянулись дни, а они все ехали вперед то лесом, то лугами. Солнце палило их своими лучами, время от времени скрываясь за набежавшими облаками, которые проливались на землю коротким летним дождем. Чаше всего они старались переждать его, скрываясь в лесу, пока в небе вновь не появлялось солнце. Ночь Джессамин проводила в специально отведенной ей комнате. Где бы они ни останавливались на ночлег, в трактире или богатом замке, с нее ни па минуту не спускали глаз. На вопросы любопытных хозяев сэр Ральф обычно коротко отвечал, что это делается лишь ради спокойствия и безопасности самой леди. Дескать, один из сподвижников Глендовера, ослепленный безумной любовью, совсем запугал бедняжку.
Когда эта байка впервые достигла ее ушей, Джессамин была потрясена. Она сделала все, чтобы опровергнуть эту возмутительную выдумку. Но, к ее величайшему изумлению, все было напрасно. Казалось, друзья сэра Ральфа дружно ослепли и оглохли, во всяком случае, никто из них не поверил ни единому ее слову. Они просто отказывались верить, что Ральф Уоррен может быть кем-то еще, кроме как страстно влюбленным в нее женихом. Наконец она не выдержала и сдалась, махнув на все рукой, и решила направить свои мысли на поиски возможности сбежать. Но ее надежды таяли с каждым днем, по мере того как они все дальше продвигались вперед.
Она не знала дороги обратно, но была твердо уверена, что это ее не остановит. Лишь бы только судьба предоставила ей шанс! Увы, угрюмые стражи были всегда начеку. Стоило ей сделать лишь попытку отойти в сторону, как они тут же вырастали по бокам. Джессамин не могла их винить. Она знала, стоит ей исчезнуть, и обоих постигнет мучительная смерть. Она сама слышала, как сэр Ральф об этом говорил.
Как ни странно, на дорогах все чаще слышалась валлийская речь, и мало-помалу Джессамин стала сомневаться, что холмистая местность, по которой пробирался их отряд, находится в Англии. Мысль эта не давала ей покоя, и Джессамин принялась украдкой поглядывать на небо. Вскоре по положению солнца она догадалась, что они движутся на запад. Она попыталась было высказать свои подозрения вслух, но сэр Ральф грубо оборвал ее, намекнув, что яркое солнце слишком напекло ей голову. Тогда Джессамин напрямую спросила его, уж не в Уэльсе ли они, но в ответ услышала лишь презрительный смех.
— Когда мы будем в Шрусбери? — однажды утром спросила она, присоединившись к Уоррену за столом. Джессамин устроилась напротив него, а стражники безмолвно застыли у нее за спиной. Когда она уходила к себе, солдаты устраивались перед дверью отведенной ей комнаты. Она уже настолько привыкла к тому, что ее ни на минуту не выпускают из виду, что почти не замечала их. К тому же ни один из них даже не пытался заговорить с ней, и постепенно они стали для Джессамин чем-то вроде тени. Пожав плечами, сэр Ральф протянул ей блюдо, на котором горкой громоздились ломти еще теплого ржаного хлеба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45