А теперь, не мешкая, надо уходить из этого дома. Лондон большой, можно затеряться.
11
Когда горничная леди Фэрхейвен постучала утром в дверь и не услышала ответа, она решила бесшумно войти в спальню, чтобы поднять шторы. Ее хозяйка обыкновенно поднималась рано. Если и случалось ей поспать подольше, она предпочитала, чтобы ее будило солнце. Увидев, что хозяйки в спальне нет и, похоже, постель оставалась нетронутой всю ночь, горничная очень удивилась.
Она не знала, где ее хозяйка. Лорд Эшфорд. Но это было просто смешно. Леди Фэрхейвен ни за что не поехала бы к нему одна, тем более на ночь. Спустившись по лестнице, она услышала дворецкого, который разыскивал Джима.
– Еще час назад ему следовало быть на кухне и помогать готовить завтрак. – В голосе Досона ощущалось недовольство.
– Я его сегодня еще не видела, – ответила экономка.
– Мистер Досон!
– Да, Мэри? – Тон был раздраженным.
– Леди Фэрхейвен нет в ее спальне, и, похоже, что ее там не было всю ночь.
Дворецкий нахмурился.
– Значит, спальня пуста? Да, сегодняшней ночью она беседовала в библиотеке с лордом Эшфордом. И они оставались там, когда я уходил отдыхать. Разумеется, леди Фэрхейвен сама меня отослала. Может, она на диване задремала?
– Мистер Досон!
– Ладно вам, Мэри. Мы же видим, что происходит. Он мог задержаться… гм… допоздна. Правда, когда я покинул библиотеку, не очень было похоже, что дело до этого дойдет. Хорошо. Я сам спущусь туда и погляжу.
Досон легонько постучал в дверь библиотеки и, не дождавшись ответа, открыл ее. Поначалу до него никак не доходило увиденное. Ну да, так оно и есть, леди Фэрхейвен лежит в этой комнате. Но вовсе не умиротворенно дремлет на диване. “Как можно, чтобы дама провела всю ночь на полу, да еще в такой неудобной позе? ” – думал старый слуга. Его сознание отказывалось принять действительность.
Он склонился над телом и попытался нащупать пульс. Его не было. Дворецкий мягко провел ладонью по ее лицу. Он закрыл ей глаза и пригладил волосы. Поправив платье и укрыв ее ноги, он выпрямился и потрясенно оглядел комнату, отмечая про себя, что столик опрокинут, а все ящики письменного стола выдвинуты. Наконец взгляд его остановился на портрете покойного хозяина. Дворецкий был почти уверен, что глаза лорда Фзрхейвена будут глядеть на него с обвиняющей укоризной. Однако взор лорда был прям и открыт, хотя Досон поклялся бы, что выражение лица на портрете немножечко изменилось. Во взоре чувствовалась какая-то мягкость. Лорд Фэрхейвен как будто хотел сказать: “Не надо печалиться, она вернулась ко мне”.
Дворецкий тряхнул головой, силясь сбросить это наваждение, и, затворив за собой дверь, обратился к собравшимся слугам:
– До прихода констебля никому в библиотеку не входить!
– Так сюда явится полиция?! – выдохнула экономка.
– Да, миссис Питт. Кажется… – Досон откашлялся. – Такое впечатление, что леди Фэрхейвен убита.
Пока ждали прихода полиции, Досон расспросил остальных слуг. Нет, ничего они не слышали, все были на третьем этаже. Уильям, деливший комнату с Джимом, сказал, что уснул сразу, как только лег в постель, и, лишь проснувшись, заметил, что на соседней кровати никого нет.
Дворецкий поднялся с ним наверх, чтобы осмотреть комнату.
– Поглядите, ничего не пропало, а, Уильям?
– Нет, мистер Досон. По-моему, все на месте, – ответил Уильям, быстро окинув взглядом комнату.
Прибывший констебль повторил многие из вопросов, уже заданных Досоном, а потом заперся с последним.
– Расскажите мне все, что вы запомнили о минувшем вечере, мистер Досон.
– Леди Фэрхейвен вернулась примерно в два часа утра. Ее сопровождал лорд Эшфорд.
– А что вам известно об этом человеке? Давно ли лорд Эшфорд дружит с хозяйкой?
– Ну, он… его можно назвать не столько старым другом леди Фэрхейвен, сколько ее юным воздыхателем.
Констебль вопросительно поднял брови, и дворецкий продолжил:
– Леди Фэрхейвен часто встречалась с этим молодым человеком и проводила с ним очень много времени, поэтому мы предполагали, что она, может быть, собирается выйти за него замуж. По крайней мере, создавалось такое впечатление. До вчерашней ночи.
– Что вы хотите этим сказать?
– Приехав домой, они направились в библиотеку, а не в гостиную, где много уютнее, словно у них было серьезное дело. А когда я вошел в библиотеку с подносом, на котором был графин бренди, они, похоже, ссорились.
– Из-за чего?
– Леди Фэрхейвен отказалась дать взаймы графу. В этот раз.
– Так она ссужала его раньше?
– Говорят, что Эшфорд увяз в долгах. Он задолжал и шулерам, и своему портному, и бакалейщику. И много кому еще.
– А не казался ли лорд Эшфорд рассерженным?
– Он выглядел смущенным, очень расстроенным, я бы сказал. И, заметив меня, сразу же отвернулся.
– А ваша хозяйка?
– Моя госпожа была очень хорошей женщиной. Ни разу я не слышал от нее резкого слова. Ни с кем она не ссорилась. Но этой ночью она разговаривала очень суровым тоном.
– И больше ничего вам не известно? Может быть, она отказалась дать ему денег, в которых он нуждался? А не прогнала ли она его? Не сказала ли, что не желает больше его видеть?
– Этого я не знаю. Мне кажется, что до этого могло дойти, но своими ушами я ничего такого не слышал. Как только я поставил бренди на столик, она сразу же отправила меня спать.
– Так что, значит, никого не было, кроме нее и лорда Эшфорда?
– Еще Джим был. В передней.
– Джим? Никакого Джима я здесь не видел.
– Ну, Джим у нас новичок. Этого человека взяли помощником ливрейного лакея. Я попросил его остаться в передней, а чуть позже выпустить лорда Эшфорда и проводить леди Фэрхейвен наверх. Но к утру он исчез. Куда-то пропал, хотя все его вещи на месте.
– Скажите, а вы больше нигде не заметили следов борьбы?
– Вы о чем?
– Ну, если люди борются друг с другом, остаются следы. Кровь, другие признаки.
– Нет, ничего не заметил. Думаете, что кто-то убил еще и Джима?
– Такая вероятность должна приниматься во внимание. Но, насколько я могу судить, вряд ли. Скорее всего, у Джима был очень веский повод, чтобы скрыться.
Досон озадаченно поглядел на полицейского.
– Или он сам убил леди Фэрхейвен, или видел, кто ее убил.
12
Уже к полудню все светское общество жужжало и гудело, взбудораженное слухами о гибели леди Фэрхейвен. Одни рассказывали, что последним, кто видел ее в живых, был лорд Эшфорд. Другие слыхали, что пропал новый лакей леди Фэрхейвен. Спорили, на кого скорее всего падут подозрения. Больше всего шансов, определенно, было у Тони Вардена.
Сам Тони еще ничего не знал о случившемся. Его так и тянуло отправиться на улицу Сент-Джеймс, чтобы рассчитаться с карточными долгами, но он решил сначала хорошенько все обдумать. У него не было уверенности, что он сдержит себя, так что лучше побывать ему первым делом дома. Камердинер уже спал, поэтому Тони сам разделся и сразу же заснул, впервые за долгие недели не мучаясь заботами и не страдая от чувства вины и стыда. Ему незачем предаваться азарту, нужда в этом отпала, и он постарается, чтобы у Кло-дии был любящий муж, которого она вполне заслуживает. То обстоятельство, что сам он в нее не влюблен, Клодию как будто не слишком беспокоило. А Тони оставалось надеяться, что чувства его со временем станут глубже и сильнее.
Утром Тони разбудил камердинер, толкавший его в плечо. При этом он обеспокоенно говорил ему:
– Вставайте же, милорд. К вам пришел человек из полиции.
Выбираясь из объятий глубокого сна, Тони видел картину: будто бы юноша, похожий на античного олимпийца, ищет с ним встречи. Потом он пробудился, и до него стала доходить грубая действительность.
– О Господи, это, должно быть, портной. Пожаловался, и вот теперь заберут меня в полицию. Но, слава Богу, мне есть чем расплатиться.
Тони выбрался из ночного халата и, покопавшись в одежде, извлек деньги, которые вручила ему Клодия.
Инспектор стоял у двери, исследуя гравюру Стаббса на стене комнаты. Тони он показался безликим. И не подумаешь, что такой может ловить злодеев.
– Вы от Грантов, я полагаю? – обратился к полицейскому чиновнику Тони, обворожительно улыбаясь.
Инспектор обернулся и поглядел на Тони пустыми глазами.
– Или вы от Мак-Лина? Ну, это неважно, – заторопился Тони. – Кто бы вам на меня ни нажаловался, вы можете сказать, что все долги будут оплачены, все, до последнего пенса. – И он торжествующе помахал пачкой банкнот.
– Лорд Эшфорд? – произнес инспектор.
– Он самый, – не без раздражения откликнулся Тони. Боже, до чего же это лицо невыразительно – ничего по нему не поймешь. Да и само лицо ни за что не запомнишь.
– Мое имя – Гидеон Нейлор. Вы заблуждаетесь относительно причин, заставивших меня побеспокоить вас.
– Так я ошибаюсь?
– Да. Я не собираюсь арестовывать вас за долги.
– Ну, и, слава Богу. И на том спасибо, – Тони улыбнулся. – И чем могу вам помочь в таком случае?
– Вы показали пачку банкнот. Нельзя ли поинтересоваться, откуда у вас эти деньги?
Тони нахмурился.
– В чем дело? Кого-нибудь по соседству ограбили? Вы что, арестуете меня по подозрению в воровстве? – язвительно добавил он.
– Похоже на то, что воровство действительно имело место, милорд. Но я пришел к вам по более серьезному поводу. Я расследую убийство леди Клодии Фэрхейвен.
Тони безжизненным взглядом поглядел на Нейлора.
– Клодия? Да вы о чем? Клодия жива. Я виделся с нею вчера вечером. Ну, если точнее, то даже сегодня, рано утром. Это какая-то дурацкая шутка, правда? – продолжал Тони, и его голос дрожал от потрясения и гнева.
– Думаю, что дело нешуточное, милорд. Дворецкий в это утро обнаружил леди Фэрхейвен на полу библиотеки без признаков жизни. И, как утверждает господин Досон, вы были последним человеком, который видел ее и разговаривал с нею.
Тони так и сел, благо, что вокруг стола были стулья.
– Нет, – прошептал он, поднял глаза на Нейлора и поглядел на него умоляюще. – Скажите мне, что это неправда.
Нейлор только отвел глаза, его лицо по-прежнему ничего не выражало.
– Как… каким образом она была убита?
– Следователь по тяжким преступлениям еще не пришел к какому-либо выводу, милорд.
– Боже милостивый, надеюсь, что это произошло хотя бы быстро, – пробормотал Тони.
– Ящики письменного стола, принадлежавшего покойному супругу жертвы, были выдвинуты и, похоже, обысканы, милорд. Не могли бы вы сообщить мне, откуда у вас деньги?
– Что? Вы хотите сказать, что произошло покушение на ограбление?
– Не покушение, лорд Эшфорд. Так откуда у вас деньги?
Да, он упрямый человек. Тони пришлось отдать ему должное. Может быть, ему хочется, чтобы Тони не столько испугался, сколько рассеял его подозрения?
– Кое-что я выиграл позавчерашней ночью, а остальное мне дала Клодия, леди Фэрхейвен, вчера ночью.
Инспектор вынул записную книжку и карандаш.
– Где вы выигрывали, милорд, и какова была сумма выигрыша?
Тони заколебался, а потом буркнул:
– Этого я вам не скажу.
– Милорд, поймите, идет расследование убийства. Я ведь все равно узнаю, в каких притонах вы бываете. Но, если вы сами это скажете, дело пойдет быстрее.
– Улица Сент-Джеймс, дом номер семьдесят пять. Можете поинтересоваться у картежников. Есть там такой Бонифейс. Он за меня поручится.
– А кто поручится за остальные деньги?
– Как кто? Клодия, – ответил он, не задумываясь. Но, вспомнив, что Клодия никогда больше никому ничего не скажет, уронил лицо в ладони и заплакал.
Нейлор молча ждал, пока Тони успокоится. Когда плечи допрашиваемого перестали дрожать, Нейлор сказал:
– Дворецкий леди Фэрхейвен пожелал засвидетельствовать услышанный им резкий отказ: вам было сообщено, что вы и пенни более не получите.
Тони оторвал лицо от ладоней и бросился было в яростную атаку:
– Как?! Это неправда! – Но сразу же резко оборвал себя. Потом он очень глубоко вздохнул и, проведя рукой по лицу, заговорил снова: – Досон, верно, услышал именно это. Но только это. Я припоминаю, что, когда он принес в библиотеку бренди, мы как раз спорили с леди Фэрхейвен. Однако он вскоре ушел, а мы продолжили беседу.
– Беседу или ссору?
– Спор, ссора – какая разница? Мы распрощались, пожелав друг другу доброй ночи. В сущности, мы заключили помолвку, правда, пока неофициально, – мрачно сказал Тони.
– И все, что мы имеем в подтверждение этого, – только ваши слова.
Тони выпрямился и надменно произнес:
– Слово Вардена чего-то да стоит, смею вас заверить, господин Нейлор.
– Пусть так. Но, как бы то ни было, боюсь, что мне придется задержать вас по подозрению в убийстве леди Клодии Фэрхейвен.
– Что?! Да в своем ли вы уме?
– Со мной все в порядке, милорд. Но смотрите: вы виделись с леди Фэрхейвен накануне ее смерти, и похоже, что после вас живой ее никто уже не видел. Свидетель подслушал вашу ссору с убитой из-за денег. А сейчас у вас есть какие-то деньги. Скажите, вы воевали на Полуострове? Я имею в виду операции за Пиренеями. Бои с партизанами и прочее.
– Да, я воевал в Испании. Но какая тут может быть связь?
– Видите ли, хотя следователь по тяжким преступлениям не закончил пока свой отчет, определенные подозрения у него уже есть. На теле убитой не обнаружено других признаков насилия, кроме следов, оставленных большими пальцами убийцы на горле жертвы. Надавив на сонные артерии, он перекрыл доступ крови в мозг. Это очень быстрый и бесшумный способ умерщвления, который может быть известен опытному воину. Вроде вас, милорд.
Тони побледнел.
– Его может знать и взломщик, например. Вам это в голову не приходило? В дом, бывает, залезают обыкновенные воры.
– Обыкновенный вор не прибегает к столь утонченным приемам убийства. Взломщик обычно предпочитает орудовать кистенем.
Тони безучастно опустил глаза, словно для того, чтобы разглядеть свои ладони, а потом вновь поднял их на Нейлора.
– Я клянусь, что не убивал леди Фэрхейвен, но я хочу думать, что все произошло быстро и она не мучилась. Можно мне ее увидеть?
– Через полчаса вы должны быть в Ньюгейте, милорд.
– Вы совершаете чудовищную ошибку, Нейлор. И позволяете скрыться истинному виновнику. Но если я сейчас собью вас с ног, на что я готов решиться, то подозрения в моей виновности покажутся еще более убедительными, хотя, полагаю, у меня вообще нет выбора, – с горькой иронией сказал Тони.
– Не уверен, что вам удалось бы легко справиться со мною, милорд, – сказал Нейлор с мимолетной усмешкой.
– Неужели? Не сказал бы, что вы выглядите очень устрашающе.
– До полиции я служил в армии, милорд. В сорок седьмом пехотном. Я убедился, что невзрачная наружность зачастую оказывается обманчивой. А теперь должен просить вас одеться, милорд, и пройти со мной.
Тони кивнул и отодвинул кресло, поставив его на место.
– Но, – продолжал Нейлор, – прежде чем вы займетесь этим, лорд Эшфорд, вы отдадите мне деньги.
Тони посмотрел на пачку банкнот. Это все, что у него было, и единственное, что находилось между ним и камерой в ньюгейтской тюрьме.
– Половина этих денег – моя, Нейлор. Точнее, все эти деньги мои, коль скоро Клодия сама дала их мне. Одно утешение – ничего из этой суммы моим кредиторам не достанется, – добавил он, пытаясь сострить.
– Как бы то ни было, это доказательство. После того как мы проверим ваш рассказ, я подумаю, что можно будет сделать, чтобы вы получили назад часть этих денег.
Тони протянул руку к стопке бумажек, его ладонь на мгновение задержалась на банкнотах, потом, вызвав камердинера, он отправился одеваться.
– Джон, придется опять сходить к старьевщику. Уж не знаю, что можно ему сбыть. Одному Богу это известно.
– Ваш перстень, милорд?
– Нет, фамильное кольцо я не продам, лучше с голоду умру. Пожалуй, снеси лучшую пару обуви и несколько сорочек. Этого хватит, чтобы продержаться день-другой. А я уверен, что дольше меня держать не станут. Все обвинение – смехотворно, и скоро это будет понятно всем.
13
По дороге в тюрьму оба молчали. Гидеон Нейлор сидел напротив своего узника в кабинке двухколесного экипажа и внимательно разглядывал его. Эшфорд был хорош собою, тут не поспоришь: темно-русые вьющиеся кудри и карие глаза. Инспектор был уверен, что их взгляд легко становился задиристым или сентиментально-романтическим, искренне задушевным – в зависимости от настроения его светлости и преследуемых целей. Теперь же эти карие глаза сосредоточенно разглядывали на руке фамильный перстень с монограммой. Молодой человек поправлял его на пальце, словно старался уверить самого себя в том, что он по-прежнему – граф Энтони Варден, лорд Эшфорд.
Родители леди Фэрхейвен выдали ее замуж за пожилого человека. Ее прислуга в один голос заверяла Нейлора, что супружество было очень счастливым. Тем не менее Гидеон был убежден, что такой молодой, красивый человек, как Эшфорд, без особого труда способен был взять в плен сердце вдовы. И завоевать ее состояние. Эшфорд находился в безнадежном положении, а отчаяние побуждает к действиям, на которые человек так никогда бы и не решился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
11
Когда горничная леди Фэрхейвен постучала утром в дверь и не услышала ответа, она решила бесшумно войти в спальню, чтобы поднять шторы. Ее хозяйка обыкновенно поднималась рано. Если и случалось ей поспать подольше, она предпочитала, чтобы ее будило солнце. Увидев, что хозяйки в спальне нет и, похоже, постель оставалась нетронутой всю ночь, горничная очень удивилась.
Она не знала, где ее хозяйка. Лорд Эшфорд. Но это было просто смешно. Леди Фэрхейвен ни за что не поехала бы к нему одна, тем более на ночь. Спустившись по лестнице, она услышала дворецкого, который разыскивал Джима.
– Еще час назад ему следовало быть на кухне и помогать готовить завтрак. – В голосе Досона ощущалось недовольство.
– Я его сегодня еще не видела, – ответила экономка.
– Мистер Досон!
– Да, Мэри? – Тон был раздраженным.
– Леди Фэрхейвен нет в ее спальне, и, похоже, что ее там не было всю ночь.
Дворецкий нахмурился.
– Значит, спальня пуста? Да, сегодняшней ночью она беседовала в библиотеке с лордом Эшфордом. И они оставались там, когда я уходил отдыхать. Разумеется, леди Фэрхейвен сама меня отослала. Может, она на диване задремала?
– Мистер Досон!
– Ладно вам, Мэри. Мы же видим, что происходит. Он мог задержаться… гм… допоздна. Правда, когда я покинул библиотеку, не очень было похоже, что дело до этого дойдет. Хорошо. Я сам спущусь туда и погляжу.
Досон легонько постучал в дверь библиотеки и, не дождавшись ответа, открыл ее. Поначалу до него никак не доходило увиденное. Ну да, так оно и есть, леди Фэрхейвен лежит в этой комнате. Но вовсе не умиротворенно дремлет на диване. “Как можно, чтобы дама провела всю ночь на полу, да еще в такой неудобной позе? ” – думал старый слуга. Его сознание отказывалось принять действительность.
Он склонился над телом и попытался нащупать пульс. Его не было. Дворецкий мягко провел ладонью по ее лицу. Он закрыл ей глаза и пригладил волосы. Поправив платье и укрыв ее ноги, он выпрямился и потрясенно оглядел комнату, отмечая про себя, что столик опрокинут, а все ящики письменного стола выдвинуты. Наконец взгляд его остановился на портрете покойного хозяина. Дворецкий был почти уверен, что глаза лорда Фзрхейвена будут глядеть на него с обвиняющей укоризной. Однако взор лорда был прям и открыт, хотя Досон поклялся бы, что выражение лица на портрете немножечко изменилось. Во взоре чувствовалась какая-то мягкость. Лорд Фэрхейвен как будто хотел сказать: “Не надо печалиться, она вернулась ко мне”.
Дворецкий тряхнул головой, силясь сбросить это наваждение, и, затворив за собой дверь, обратился к собравшимся слугам:
– До прихода констебля никому в библиотеку не входить!
– Так сюда явится полиция?! – выдохнула экономка.
– Да, миссис Питт. Кажется… – Досон откашлялся. – Такое впечатление, что леди Фэрхейвен убита.
Пока ждали прихода полиции, Досон расспросил остальных слуг. Нет, ничего они не слышали, все были на третьем этаже. Уильям, деливший комнату с Джимом, сказал, что уснул сразу, как только лег в постель, и, лишь проснувшись, заметил, что на соседней кровати никого нет.
Дворецкий поднялся с ним наверх, чтобы осмотреть комнату.
– Поглядите, ничего не пропало, а, Уильям?
– Нет, мистер Досон. По-моему, все на месте, – ответил Уильям, быстро окинув взглядом комнату.
Прибывший констебль повторил многие из вопросов, уже заданных Досоном, а потом заперся с последним.
– Расскажите мне все, что вы запомнили о минувшем вечере, мистер Досон.
– Леди Фэрхейвен вернулась примерно в два часа утра. Ее сопровождал лорд Эшфорд.
– А что вам известно об этом человеке? Давно ли лорд Эшфорд дружит с хозяйкой?
– Ну, он… его можно назвать не столько старым другом леди Фэрхейвен, сколько ее юным воздыхателем.
Констебль вопросительно поднял брови, и дворецкий продолжил:
– Леди Фэрхейвен часто встречалась с этим молодым человеком и проводила с ним очень много времени, поэтому мы предполагали, что она, может быть, собирается выйти за него замуж. По крайней мере, создавалось такое впечатление. До вчерашней ночи.
– Что вы хотите этим сказать?
– Приехав домой, они направились в библиотеку, а не в гостиную, где много уютнее, словно у них было серьезное дело. А когда я вошел в библиотеку с подносом, на котором был графин бренди, они, похоже, ссорились.
– Из-за чего?
– Леди Фэрхейвен отказалась дать взаймы графу. В этот раз.
– Так она ссужала его раньше?
– Говорят, что Эшфорд увяз в долгах. Он задолжал и шулерам, и своему портному, и бакалейщику. И много кому еще.
– А не казался ли лорд Эшфорд рассерженным?
– Он выглядел смущенным, очень расстроенным, я бы сказал. И, заметив меня, сразу же отвернулся.
– А ваша хозяйка?
– Моя госпожа была очень хорошей женщиной. Ни разу я не слышал от нее резкого слова. Ни с кем она не ссорилась. Но этой ночью она разговаривала очень суровым тоном.
– И больше ничего вам не известно? Может быть, она отказалась дать ему денег, в которых он нуждался? А не прогнала ли она его? Не сказала ли, что не желает больше его видеть?
– Этого я не знаю. Мне кажется, что до этого могло дойти, но своими ушами я ничего такого не слышал. Как только я поставил бренди на столик, она сразу же отправила меня спать.
– Так что, значит, никого не было, кроме нее и лорда Эшфорда?
– Еще Джим был. В передней.
– Джим? Никакого Джима я здесь не видел.
– Ну, Джим у нас новичок. Этого человека взяли помощником ливрейного лакея. Я попросил его остаться в передней, а чуть позже выпустить лорда Эшфорда и проводить леди Фэрхейвен наверх. Но к утру он исчез. Куда-то пропал, хотя все его вещи на месте.
– Скажите, а вы больше нигде не заметили следов борьбы?
– Вы о чем?
– Ну, если люди борются друг с другом, остаются следы. Кровь, другие признаки.
– Нет, ничего не заметил. Думаете, что кто-то убил еще и Джима?
– Такая вероятность должна приниматься во внимание. Но, насколько я могу судить, вряд ли. Скорее всего, у Джима был очень веский повод, чтобы скрыться.
Досон озадаченно поглядел на полицейского.
– Или он сам убил леди Фэрхейвен, или видел, кто ее убил.
12
Уже к полудню все светское общество жужжало и гудело, взбудораженное слухами о гибели леди Фэрхейвен. Одни рассказывали, что последним, кто видел ее в живых, был лорд Эшфорд. Другие слыхали, что пропал новый лакей леди Фэрхейвен. Спорили, на кого скорее всего падут подозрения. Больше всего шансов, определенно, было у Тони Вардена.
Сам Тони еще ничего не знал о случившемся. Его так и тянуло отправиться на улицу Сент-Джеймс, чтобы рассчитаться с карточными долгами, но он решил сначала хорошенько все обдумать. У него не было уверенности, что он сдержит себя, так что лучше побывать ему первым делом дома. Камердинер уже спал, поэтому Тони сам разделся и сразу же заснул, впервые за долгие недели не мучаясь заботами и не страдая от чувства вины и стыда. Ему незачем предаваться азарту, нужда в этом отпала, и он постарается, чтобы у Кло-дии был любящий муж, которого она вполне заслуживает. То обстоятельство, что сам он в нее не влюблен, Клодию как будто не слишком беспокоило. А Тони оставалось надеяться, что чувства его со временем станут глубже и сильнее.
Утром Тони разбудил камердинер, толкавший его в плечо. При этом он обеспокоенно говорил ему:
– Вставайте же, милорд. К вам пришел человек из полиции.
Выбираясь из объятий глубокого сна, Тони видел картину: будто бы юноша, похожий на античного олимпийца, ищет с ним встречи. Потом он пробудился, и до него стала доходить грубая действительность.
– О Господи, это, должно быть, портной. Пожаловался, и вот теперь заберут меня в полицию. Но, слава Богу, мне есть чем расплатиться.
Тони выбрался из ночного халата и, покопавшись в одежде, извлек деньги, которые вручила ему Клодия.
Инспектор стоял у двери, исследуя гравюру Стаббса на стене комнаты. Тони он показался безликим. И не подумаешь, что такой может ловить злодеев.
– Вы от Грантов, я полагаю? – обратился к полицейскому чиновнику Тони, обворожительно улыбаясь.
Инспектор обернулся и поглядел на Тони пустыми глазами.
– Или вы от Мак-Лина? Ну, это неважно, – заторопился Тони. – Кто бы вам на меня ни нажаловался, вы можете сказать, что все долги будут оплачены, все, до последнего пенса. – И он торжествующе помахал пачкой банкнот.
– Лорд Эшфорд? – произнес инспектор.
– Он самый, – не без раздражения откликнулся Тони. Боже, до чего же это лицо невыразительно – ничего по нему не поймешь. Да и само лицо ни за что не запомнишь.
– Мое имя – Гидеон Нейлор. Вы заблуждаетесь относительно причин, заставивших меня побеспокоить вас.
– Так я ошибаюсь?
– Да. Я не собираюсь арестовывать вас за долги.
– Ну, и, слава Богу. И на том спасибо, – Тони улыбнулся. – И чем могу вам помочь в таком случае?
– Вы показали пачку банкнот. Нельзя ли поинтересоваться, откуда у вас эти деньги?
Тони нахмурился.
– В чем дело? Кого-нибудь по соседству ограбили? Вы что, арестуете меня по подозрению в воровстве? – язвительно добавил он.
– Похоже на то, что воровство действительно имело место, милорд. Но я пришел к вам по более серьезному поводу. Я расследую убийство леди Клодии Фэрхейвен.
Тони безжизненным взглядом поглядел на Нейлора.
– Клодия? Да вы о чем? Клодия жива. Я виделся с нею вчера вечером. Ну, если точнее, то даже сегодня, рано утром. Это какая-то дурацкая шутка, правда? – продолжал Тони, и его голос дрожал от потрясения и гнева.
– Думаю, что дело нешуточное, милорд. Дворецкий в это утро обнаружил леди Фэрхейвен на полу библиотеки без признаков жизни. И, как утверждает господин Досон, вы были последним человеком, который видел ее и разговаривал с нею.
Тони так и сел, благо, что вокруг стола были стулья.
– Нет, – прошептал он, поднял глаза на Нейлора и поглядел на него умоляюще. – Скажите мне, что это неправда.
Нейлор только отвел глаза, его лицо по-прежнему ничего не выражало.
– Как… каким образом она была убита?
– Следователь по тяжким преступлениям еще не пришел к какому-либо выводу, милорд.
– Боже милостивый, надеюсь, что это произошло хотя бы быстро, – пробормотал Тони.
– Ящики письменного стола, принадлежавшего покойному супругу жертвы, были выдвинуты и, похоже, обысканы, милорд. Не могли бы вы сообщить мне, откуда у вас деньги?
– Что? Вы хотите сказать, что произошло покушение на ограбление?
– Не покушение, лорд Эшфорд. Так откуда у вас деньги?
Да, он упрямый человек. Тони пришлось отдать ему должное. Может быть, ему хочется, чтобы Тони не столько испугался, сколько рассеял его подозрения?
– Кое-что я выиграл позавчерашней ночью, а остальное мне дала Клодия, леди Фэрхейвен, вчера ночью.
Инспектор вынул записную книжку и карандаш.
– Где вы выигрывали, милорд, и какова была сумма выигрыша?
Тони заколебался, а потом буркнул:
– Этого я вам не скажу.
– Милорд, поймите, идет расследование убийства. Я ведь все равно узнаю, в каких притонах вы бываете. Но, если вы сами это скажете, дело пойдет быстрее.
– Улица Сент-Джеймс, дом номер семьдесят пять. Можете поинтересоваться у картежников. Есть там такой Бонифейс. Он за меня поручится.
– А кто поручится за остальные деньги?
– Как кто? Клодия, – ответил он, не задумываясь. Но, вспомнив, что Клодия никогда больше никому ничего не скажет, уронил лицо в ладони и заплакал.
Нейлор молча ждал, пока Тони успокоится. Когда плечи допрашиваемого перестали дрожать, Нейлор сказал:
– Дворецкий леди Фэрхейвен пожелал засвидетельствовать услышанный им резкий отказ: вам было сообщено, что вы и пенни более не получите.
Тони оторвал лицо от ладоней и бросился было в яростную атаку:
– Как?! Это неправда! – Но сразу же резко оборвал себя. Потом он очень глубоко вздохнул и, проведя рукой по лицу, заговорил снова: – Досон, верно, услышал именно это. Но только это. Я припоминаю, что, когда он принес в библиотеку бренди, мы как раз спорили с леди Фэрхейвен. Однако он вскоре ушел, а мы продолжили беседу.
– Беседу или ссору?
– Спор, ссора – какая разница? Мы распрощались, пожелав друг другу доброй ночи. В сущности, мы заключили помолвку, правда, пока неофициально, – мрачно сказал Тони.
– И все, что мы имеем в подтверждение этого, – только ваши слова.
Тони выпрямился и надменно произнес:
– Слово Вардена чего-то да стоит, смею вас заверить, господин Нейлор.
– Пусть так. Но, как бы то ни было, боюсь, что мне придется задержать вас по подозрению в убийстве леди Клодии Фэрхейвен.
– Что?! Да в своем ли вы уме?
– Со мной все в порядке, милорд. Но смотрите: вы виделись с леди Фэрхейвен накануне ее смерти, и похоже, что после вас живой ее никто уже не видел. Свидетель подслушал вашу ссору с убитой из-за денег. А сейчас у вас есть какие-то деньги. Скажите, вы воевали на Полуострове? Я имею в виду операции за Пиренеями. Бои с партизанами и прочее.
– Да, я воевал в Испании. Но какая тут может быть связь?
– Видите ли, хотя следователь по тяжким преступлениям не закончил пока свой отчет, определенные подозрения у него уже есть. На теле убитой не обнаружено других признаков насилия, кроме следов, оставленных большими пальцами убийцы на горле жертвы. Надавив на сонные артерии, он перекрыл доступ крови в мозг. Это очень быстрый и бесшумный способ умерщвления, который может быть известен опытному воину. Вроде вас, милорд.
Тони побледнел.
– Его может знать и взломщик, например. Вам это в голову не приходило? В дом, бывает, залезают обыкновенные воры.
– Обыкновенный вор не прибегает к столь утонченным приемам убийства. Взломщик обычно предпочитает орудовать кистенем.
Тони безучастно опустил глаза, словно для того, чтобы разглядеть свои ладони, а потом вновь поднял их на Нейлора.
– Я клянусь, что не убивал леди Фэрхейвен, но я хочу думать, что все произошло быстро и она не мучилась. Можно мне ее увидеть?
– Через полчаса вы должны быть в Ньюгейте, милорд.
– Вы совершаете чудовищную ошибку, Нейлор. И позволяете скрыться истинному виновнику. Но если я сейчас собью вас с ног, на что я готов решиться, то подозрения в моей виновности покажутся еще более убедительными, хотя, полагаю, у меня вообще нет выбора, – с горькой иронией сказал Тони.
– Не уверен, что вам удалось бы легко справиться со мною, милорд, – сказал Нейлор с мимолетной усмешкой.
– Неужели? Не сказал бы, что вы выглядите очень устрашающе.
– До полиции я служил в армии, милорд. В сорок седьмом пехотном. Я убедился, что невзрачная наружность зачастую оказывается обманчивой. А теперь должен просить вас одеться, милорд, и пройти со мной.
Тони кивнул и отодвинул кресло, поставив его на место.
– Но, – продолжал Нейлор, – прежде чем вы займетесь этим, лорд Эшфорд, вы отдадите мне деньги.
Тони посмотрел на пачку банкнот. Это все, что у него было, и единственное, что находилось между ним и камерой в ньюгейтской тюрьме.
– Половина этих денег – моя, Нейлор. Точнее, все эти деньги мои, коль скоро Клодия сама дала их мне. Одно утешение – ничего из этой суммы моим кредиторам не достанется, – добавил он, пытаясь сострить.
– Как бы то ни было, это доказательство. После того как мы проверим ваш рассказ, я подумаю, что можно будет сделать, чтобы вы получили назад часть этих денег.
Тони протянул руку к стопке бумажек, его ладонь на мгновение задержалась на банкнотах, потом, вызвав камердинера, он отправился одеваться.
– Джон, придется опять сходить к старьевщику. Уж не знаю, что можно ему сбыть. Одному Богу это известно.
– Ваш перстень, милорд?
– Нет, фамильное кольцо я не продам, лучше с голоду умру. Пожалуй, снеси лучшую пару обуви и несколько сорочек. Этого хватит, чтобы продержаться день-другой. А я уверен, что дольше меня держать не станут. Все обвинение – смехотворно, и скоро это будет понятно всем.
13
По дороге в тюрьму оба молчали. Гидеон Нейлор сидел напротив своего узника в кабинке двухколесного экипажа и внимательно разглядывал его. Эшфорд был хорош собою, тут не поспоришь: темно-русые вьющиеся кудри и карие глаза. Инспектор был уверен, что их взгляд легко становился задиристым или сентиментально-романтическим, искренне задушевным – в зависимости от настроения его светлости и преследуемых целей. Теперь же эти карие глаза сосредоточенно разглядывали на руке фамильный перстень с монограммой. Молодой человек поправлял его на пальце, словно старался уверить самого себя в том, что он по-прежнему – граф Энтони Варден, лорд Эшфорд.
Родители леди Фэрхейвен выдали ее замуж за пожилого человека. Ее прислуга в один голос заверяла Нейлора, что супружество было очень счастливым. Тем не менее Гидеон был убежден, что такой молодой, красивый человек, как Эшфорд, без особого труда способен был взять в плен сердце вдовы. И завоевать ее состояние. Эшфорд находился в безнадежном положении, а отчаяние побуждает к действиям, на которые человек так никогда бы и не решился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26