— Возможно. — Ник смотрел прямо перед собой, задумавшись. — Но я все еще тебя люблю, Кэсси.
— Боже, Ник… — Кэсси попыталась поднять его на ноги, но он вдруг пошатнулся и упал прямо перед ней. — По-моему, ты серьезно болен.
— Я подцепил вирус в Сингапуре. Высокая температура, доктор в гостинице меня вылечил. Со мной все в порядке, я уже выздоровел. Просто никак не могу смириться…
— Может, приляжешь? Тебе нехорошо. — Кэсси не знала, как себя вести.
— Дай мне за тебя подержаться. — Ник вцепился в ее плечи.
— Слушай, Ник, мы не можем вот так сидеть, — растерянно сказала Кэсси. — Мэттью придет с минуты на минуту.
— Не порти свою жизнь, — взмолился Ник. Он поднял голову и повернул к ней свое красивое, искаженное горем лицо. — Я приехал, чтобы выручить тебя из беды. Отвезти тебя домой.
— Есть только одна проблема: она с тобой не поедет, — раздался позади них жесткий голос. — Я понятия не имею, какого черта ты тут делаешь, пытаясь облапить мою невесту, но у тебя есть ровно полсекунды, чтобы это прекратить.
Кэсси едва не расплакалась от облегчения.
— Мэттью, я не слышала, как ты вошел.
— Еще бы. — Его голос был сух. — Может, познакомишь меня со своим приятелем? Отсюда, с моего места, вы смотритесь как женатая парочка.
Ник, пошатываясь, встал на ноги и нервно сглотнул, увидев наконец воочию Мэттью Карлайла.
— Меня зовут Ник Рэйберн, — с чувством собственного достоинства объявил он. — Я знаком с Кэсси целую вечность. Я ее друг и люблю ее.
— Погоди-ка, — остановил его Мэттью, походкой дикой пантеры проскользнув в комнату. — Мне одного взгляда хватило, чтобы понять: не очень-то ты умен, Ник. Кстати, я — Мэттью Карлайл, жених Кэсси. Мы поженимся в субботу. В субботу ведь, а, Кэсс? — Он одарил ее холодным, дразнящим взглядом.
Кэсси порывисто вскочила на ноги.
— Ник сам не понимает, что говорит. Он плохо себя чувствует…
— И что?
— Мне кажется, ему надо прилечь.
— А мне что прикажешь делать? Отнести его в твою постель? — с наигранным нахальством произнес Мэттью.
— Не будь идиотом! — вспыхнула Кэсси.
— Куда уж мне до твоего приятеля.
— Я всегда буду ценить те замечательные моменты, которые провел с Кэсси… — трагическим шепотом пробормотал Ник.
— Ты ведь его не ударишь?! — закричала Кэсси, увидев свирепое выражение лица Мэттью. Она подбежала к нему и ухватила его за руку, но он отстранил ее.
— Я никогда не бил лежачего, но могу сделать исключение.
— О, привет, Рыжий! — раздался совсем другой голос. Это была Молли, которая, казалось, никого больше и не заметила.
— Молли, познакомься с моим другом, Ником Рэйберном, — быстро вмешалась Кэсси. — Он заехал ненадолго и сегодня улетает в Сидней.
— У меня даже найдется время, чтобы доставить его к самолету, — сказал Мэттью, взглянув на часы.
— Приятно с вами познакомиться, Молли, — сказал Ник. — Я пытаюсь уговорить Кэсси вернуться в город со мной.
Молли фыркнула, словно лошадь.
— Совершенно не представляю, как это можно сделать!
Ник покачнулся, стараясь не упасть.
Именно Мэттью подхватил его и подтащил к дивану, а потом приподнял его ноги, чтобы Ник мог со стоном откинуться на подушках.
— К черту все это! — взорвался Мэттью. — Что с этим парнем?
— Надо вызвать врача, — взволнованно произнесла Кэсси.
— Молли, позови доктора Свини. Скажи ему, что бывший герой Кассандры подцепил какой-то вирус или просто истощен, не важно. Попроси его срочно приехать, — приказал Мэттью.
— Я почти совсем не ел, — тихим голосом, от которого щемило сердце, сказал Ник.
— А ты та еще штучка, Ник, — проговорил Мэттью, и в глазах его зажегся опасный огонь.
— Я многого добился в жизни, — с едва заметным вызовом ответил Ник.
— Ну и прекрасно. Но если хочешь выжить, лучше не вмешивайся в мои дела. Понимаешь, Ник, все очень просто. Кассандра любит меня, а я люблю ее. Ты тут ни при чем. Ясно? Ты остался в истории.
— Ты многих заставляешь страдать, — выдавил из себя Ник.
— Очень жаль, — мягко усмехнулся Мэттью.
Том Свини закончил осмотр и посмотрел на Кэсси.
— У него нет ничего, что нельзя было бы вылечить хорошей едой и отдыхом.
— Может, я останусь здесь на пару дней, если вы не против? — с надеждой спросил Ник после ухода врача. Но иллюзии быстро рассеялись, стоило ему встретиться со взглядом Мэттью.
— Ты не можешь остаться. Ник, как бы тебе этого ни хотелось.
— Ну хоть на сегодня? — предложила милосердная Кэсси.
Вместо ответа Мэттью взял ее за руку и вытащил из комнаты.
— Будь я проклят, если позволю твоей бывшей любви остаться на ночь. Если ты сама не хочешь за себя постоять, то это сделаю я. Ты моя девушка. Пойми это и запомни надолго.
— Но это же абсурд, — сказала Кэсси, смело встретив его взгляд. — Речь идет об элементарной доброте.
— Да что ты? — Между черных бровей Мэттью образовалась глубокая складка.
— А с твоей стороны — о совершеннейшей глупости, — договорила Кэсси, начиная злиться. — Мне просто жалко человека.
— Существует огромная разница между тем, как мы на это смотрим. — Руки Мэттью скользнули с ее плеч на талию. — Рэйберн уедет.
— Хорошо. Прекрасно. Ты хозяин в доме.
— И вообще что он здесь делает? — Мэттью сам содрогнулся от силы вспыхнувшей в нем ревности. — Кроме того, что пытается тебя уговорить вернуться в Сидней?
Гнев Кэсси сменился горечью.
— В основном это вина моей матери, — вздохнула девушка. — Она с ним беседовала. Полностью его завербовала.
— Ну, и кто еще попробует вмешаться? — возмутился Мэттью. Этот замечательный день они должны были провести вдвоем, вовсе не изображая нянечку при Рэйберне.
— Что ты имеешь в виду? — напряглась Кэсси.
— Ладно, забудь. — В его глазах светилось презрение к самому себе, и Мэттью прижал ее к груди.
— Черта с два! — Она вырвалась из его объятий. — Ты хотел что-то сказать, Мэттью. Что еще случилось? Совершенно неожиданно он взорвался:
— Твой отец прислал своего адвокатишку, чтобы меня купить!
— Нет! — Ей показалось, что он ее ударил. Мэттью пришел в себя, ужаснулся.
— Язык мой — враг мой, — простонал он. — Я не собирался тебе ничего рассказывать.
— Ты хотел сохранить это в тайне от меня? — Своим маленьким кулачком она ткнула его в широкую мускулистую грудь.
— Я не хотел делать тебе больно, Кэсс. — Он поймал ее руку и прижал к себе.
— Когда это произошло? — Она была в ярости.
— Несколько дней тому назад. До твоего приезда.
— Именно так и должен был поступить отец, — с горечью произнесла она. — И сколько он за меня давал?
Мэттью решил, что этого она никогда не узнает.
— Цену должен был назначить я.
— Почему же ты не согласился? — Только унижение заставило ее задать этот вопрос.
Но его это потрясло до глубины души. Он отшатнулся от нее:
— Да как ты смеешь меня об этом спрашивать?! Нежность и страсть, которые он ощущал, помогли ему прийти в себя. Сильные руки поймали Кэсси, не давая ей сдвинуться с места. Она не должна думать ни о ком, кроме него. Его губы накрыли ее рот, прижались с силой, заставив ее раскрыть губы и позволив ему прикоснуться к соблазнительной бархатистой поверхности ее языка. Никто не пробуждал в нем таких чувств. Его стремление обладать ею возросло в несколько раз, с тех пор как он отдался во власть любви. Он сделал ее своей пленницей на одну ночь, и тогда его чувства ураганом накрыли их обоих. Разве такое забывается? Черт, он так ее любит, что теряет способность рассуждать здраво. А сейчас, будь оно все проклято, Кэсси его оскорбила!
Она и сама уже расстроилась, поняв это. Пытаясь загладить свою вину, она отвечала на его поцелуй с не меньшей страстью, ее ладони скользили по его спине, она всей душой стремилась дать ему то, в чем он так нуждался.
— Я совсем другое имела в виду, Мэттью, — выдохнула она между поцелуями, откинув голову.
— Мне тебя так не хватает. Черт, мне все время кажется, что ты недостаточно близко. — Он прижался губами к ее шее.
Вопреки ее воле, мысли Кэсси устремились к той единственной ночи, которую они провели вместе в сладком тумане страсти. Эта ночь до сих пор заставляла ее кровь быстрее бежать, а ее саму — вновь и вновь безмолвно звать его.
— Я хочу, чтобы сейчас была суббота! — в отчаянии простонал Мэттью. — Чтобы ты стала моей навсегда.
— День нашей свадьбы. — Радость наполнила ее.
— Я не хочу, чтобы кто-то еще тебя любил, — пробормотал он, и его рука опустилась на ее грудь. — Только я.
— Нет и не может быть никого, кроме тебя, Мэттью, — ответила она.
— Значит, Рэйберн уедет?
— Видит Бог, я его не приглашала. — Кэсси потянулась и поцеловала его. — Давай вместе отвезем его в город. Марси сможет за ним присмотреть.
— Почему бы и нет? — Мэттью рассмеялся впервые за это утро. — У Марси богатый опыт по части выхаживания.
Между тем в Мельбурне, в старинном особняке Мондейлов, поджидала мужа Элеонора Макалистер, удобно расположившись в кабинете своего отца, полном книг в роскошных кожаных переплетах с золотыми обрезами. Почти все время Элеонора теперь проводила здесь, чтобы находиться рядом с внуками. Огромный дом достался ей в наследство от горячо любимого отца. Теперь он использовался как дом для отдыха семейством ее старшей дочери, Тессы, и вместе с ней тут жили ее муж, Грэхем Даунс, молодой член парламента от партии либералов, и двое детей, Аманда и Лаура. Красивые дети. Но все — девочки, в семье Элеоноры рождались одни девочки.
Вряд ли это должно волновать любящих родителей, рассуждал Макалистер, вот только нет у него наследника, которому можно было бы завещать огромную скотоводческую империю, которую он построил. Не мог он умереть, не исправив этой ошибки. Дочери не станут возражать, если их доля в денежном выражении не пострадает. Ни одна из них, как, впрочем, и их мужья, не питали склонности к работе на земле. Все они стремились к сверкающей жизни города. Только Элеонора будет против. Она была против с самого начала.
Ему пришло в голову, что он, суровый король фермеров, пытается морально подготовиться к предстоящему нелегкому делу. Будь он проклят, если Элеонора не ухитряется раз за разом убедить его в собственной не правоте. Она на пять лет его старше. Ей было уже тридцать пять, когда он сделал ей предложение, и никто до него не рискнул на ней жениться, несмотря на огромное состояние ее отца. Не то чтобы она была некрасивой. Ни тогда, ни сейчас. Но ее властные манеры всегда отпугивали людей. Только не его. Он всегда был авантюристом. И — чудо из чудес! — она в него влюбилась. Конечно, для него это не было браком по любви. Но такое положение вещей вполне его устраивало. На тот момент. У него были большие планы, и Элеонора могла ему помочь.
Она ждала его, сидя в любимом кожаном кресле отца, как всегда, красиво одетая, полностью готовая к выходу привлекательная женщина с тонкими аристократическими чертами лица, безупречной укладкой седых волос и пронзительным взглядом серых глаз, на изящных пальцах которой поблескивали кольца с бриллиантами. Огромный алмаз, ограненный наподобие изумруда, который достался ей от матери, другие камни, поменьше, но тоже очень ценные, подаренные мужем. Обручальное кольцо — скромный сапфир давно лежало в шкатулке, так как не могло занять достойное место в драгоценной коллекции. И это была правда. В семьдесят пять лет Элеонора все еще сохраняла превосходную форму, отличный слух и острое зрение. У нее было великолепное здоровье. Пожалуй, она еще переживет мужа.
— Итак, Джон, что ты хотел мне рассказать? Строгая мать обращается к непослушному сыну, устало подумал он. Элеонора не ходила вокруг да около. У нее были свои источники информации. Как и у него. Она знала, как он скучает по своему сыну. Знала и о том, что они встретились в Сиднее, в доме Стерлингов. Знала о жестокой ссоре, в результате которой Стюарт Стерлинг вычеркнул из завещания свою дочь.
— Думаю, Элли, нам пора признать, что у меня есть сын, — грустно начал он, присаживаясь напротив жены. Ему ужасно хотелось взять сигару, вдохнуть ядовитого дыму, но Элеонора много лет назад запретила ему курить в ее присутствии.
— У тебя есть сын, Джон, — холодно ответила Элеонора. — Не у нас. Я никогда не признаю этого подкидыша ни в каком качестве до самой смерти. У тебя есть семья, дочери, красивые внучки. Или такой семьи тебе мало?
Макалистер прерывисто вздохнул.
— Если говорить напрямую, дорогая, то да. Элеонора бросила на него разъяренный взгляд.
— Я знаю, что ты задумал, Джон, но ты не можешь так всех нас обесчестить. Я этого не потерплю. Только не сейчас. Ты тридцать лет притворялся, что этого мальчишки не существует, почему же сейчас разжалобился?
Он рассмеялся.
— Потому что я умираю, Элли. И ты это знаешь. Она смотрела на него, чувствуя, что не может его простить, но все еще любит.
— Тебе еще жить и жить.
— Ты, как никто другой, умеешь прятать голову в песок, Элли. Ты была мне хорошей женой. — Он снова сухо усмехнулся. — Ты всегда была рядом, но разлучила меня с сыном.
— Да откуда тебе знать, что он твой единственный сын? — осведомилась Элеонора, голос ее был острее ножа. — Может, всю страну обыщешь? Мне известно, сколько женщин побывало в твоей постели!
— Эх, Элли… Все могло бы быть иначе, если бы ты не испытывала к сексу такого отвращения.
Врожденная деликатность заставила ее покраснеть.
— Но поначалу я делала все, что ты хотел, Джон.
— Да, но во время секса ты всегда чувствовала себя неловко, — почти нежно сказал он.
— Да, и что с того? — Она нахмурилась. — Я никогда не пойму, зачем ты связался с этой няней, почти ребенком.
— Это было так давно, а кажется — вчера, — сказал он. — Я никогда ее не забуду.
— Да как ты смеешь такое говорить, Джон! — стиснув зубы, огрызнулась Элеонора. — Все быльем поросло!
— Это самое постыдное, что я когда-либо сделал, с раскаянием произнес Джон. — Ты угрожала, что погубишь меня, Элли. Может, я это и заслужил. Но теперь ты меня не остановишь. Для меня стало делом чести перед смертью хоть немного возместить сыну нанесенный ущерб.
Элеонора Макалистер выглядела потрясенной и рассерженной. В ее руках была такая власть, и вдруг это!
— Журналисты ухватятся за тебя, Джон, — предупредила она. — Ты должен это понимать. Разразится страшный скандал, да еще эта девчонка замешана…
— Они грозятся лишить ее наследства.
— Абсолютно верный шаг. — Элеонора откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
— Ты жестокая женщина, Элли. Ледяные глаза тут же раскрылись.
— Конечно, что еще ты можешь сказать! У меня есть определенные стандарты, Джон. Всю свою жизнь я посвятила тебе, прекрасно зная, что ты рассматривал меня всего лишь как пропуск туда, куда иначе не мог попасть. Но у тебя есть дети. Неужели ты думаешь, что они позволят ввести в наш круг этого молодого человека?
— Он их сводный брат, Элли, но только он сам не придет. Никакая сила не заставит его это сделать. Он слишком горд.
— Я слишком хорошо знаю человеческую натуру. — Элеонора пыталась иронизировать, но была слишком потрясена. — Ему нужны деньги.
Макалистер вздохнул.
— Вам всем они нужны. Я собираюсь оставить мальчику «Монако-Даунс» и еще пару-тройку ферм из сети. Они ему пригодятся. Но никакой ссоры и драки не будет.
Элеонора, которая никогда не плакала, почувствовала, что у нее на глазах выступают слезы. — После твоей смерти мы это оспорим, Джон.
— Спорьте, сколько вам вздумается, и перестань смотреть на меня так, будто вы все окажетесь на улице. Тот, кто осмелится оспорить завещание, лишится своей доли наследства, — сурово и мрачно произнес он, — Тебе это не сойдет с рук, Джон, — угрожающе заявила Элеонора.
— Думаю, сойдет. — Джон Макалистер спокойно встал с кресла, ставя точку в разговоре, и направился к двери. — Это битва, которую тебе, Элеонора, не выиграть.
Кэсси застыла на месте как вкопанная, когда увидела, что к ней приближается сэр Джон Макалистер. На миг ей показалось, что это галлюцинация. Солнце, согревавшее весь мир своим светом, вдруг скрылось за облаками. Она только что завершила поход по магазинам и спокойно наслаждалась чашкой капуччино, сидя в кафе под открытым небом.
— Сэр Джон, какой сюрприз! — На самом деле ее как громом поразило.
— Рад тебя видеть, Кассандра, — вежливо ответил он, приподнимая серую шляпу. — Можно мне присесть?
— Пожалуйста.
Он казался уставшим и еще более худым, чем в последний раз, когда они виделись, но все еще оставался весьма заметным человеком. Люди за соседними столиками уже начали перешептываться. Все знали, кто это. Сэр Джон Макалистер, король фермеров. Может, настал час положить конец всем слухам?
— Выглядишь очаровательно. — Макалистер одарил ее по-прежнему ослепительной улыбкой.
— Спасибо. — Было невозможно в свою очередь не улыбнуться. Кроме того, это была улыбка Мэттью, от их сходства перехватывало дыхание. — Вы хотели поговорить с Мэттью?
— Да, Кассандра, ты читаешь мои мысли.
— А вы знаете, что свадьба назначена на субботу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15