– Но это нелепо! Я не допущу, чтобы вы оставили нас из-за какого-то дурацкого каприза, – стоял на своем Гленкеннон, изо всех сил стараясь остаться в границах вежливости. – Я слыхал, что вы отличный наездник и стрелок, Маклин, но мы с вами еще ни разу не охотились вместе.– Столь необычный интерес мне льстит, милорд, но, несмотря на вашу настойчивость, я все-таки буду придерживаться своих привычек. – Фрэнсис с вызовом поднял черную бровь. – Я знаю, вы не станете меня принуждать.Гленкеннон злобно прищурился, но все-таки заставил себя улыбнуться.– Ну хорошо, Маклин, раз уж для вас это дело принципа, вы, разумеется, должны сами позаботиться о своей лошади. Надеюсь, нам скоро вновь представится случай поохотиться вместе. Дуглас! – рявкнул он, поворачиваясь к поджидавшему англичанину. – Возьмите с собой двух людей и проводите нашего друга. Проследите, чтобы ему была оказана любая помощь, какая потребуется.Он холодно кивнул Фрэнсису, потом нетерпеливо пришпорил своего коня и поскакал вдаль, откуда доносился лай гончих.Энн вздохнула с облегчением. Фрэнсис, слава богу, может за себя постоять, а Найджел позаботится о том, чтобы с ним ничего не случилось на коротком пути до замка. Теперь оставалось надеяться, что Фрэнсис и Конрад совершат побег, воспользовавшись отъездом гостей вместе с хозяевами на охоту. * * * Фрэнсис тронулся в обратный путь пешком, ведя своего коня на поводу. Найджел Дуглас послал Конрада с двумя солдатами вперед, чтобы подготовить все необходимое, а сам спешился и пошел рядом с Фрэнсисом через поле.– Вам отлично известно, Маклин, что ваша жизнь здесь гроша ломаного не стоит, – заметил он, когда они подошли к первой каменной стенке. – Вам бы стоило поскорее унести ноги, пока есть возможность.Фрэнсис бросил на него проницательный взгляд.– Вы пытаетесь запугать меня, сэр? Или выяснить мои планы, чтобы потом доложить о них своему хозяину?– Ни то ни другое. Просто не хочу смотреть со стороны, как убивают ни в чем не повинного человека. И, кстати, добавлю для протокола, что мой хозяин – Яков Стюарт, – решительно заявил Найджел Дуглас. – Я никогда бы не стал служить такому человеку, как Роберт Гленкеннон!Фрэнсис откровенно рассмеялся.– Я полагаю, Гленкеннон не подозревает о ваших настроениях – иначе он приказал бы взять под стражу нас обоих. Но, раз уж об этом зашел разговор, позвольте вас заверить, что я вполне осведомлен об опасности. Просто у меня еще есть здесь кое-какие незаконченные дела.– Должен признать, что я понятия не имею о ваших делах, и Гленкеннон, судя по всему, тоже теряется в догадках, – задумчиво проговорил Найджел и пытливо заглянул в лицо Фрэнсису. – Могу лишь предположить, что они не имеют никакого отношения к измене.– Можете не беспокоиться на сей счет. Даже самый фанатичный приверженец Якова Стюарта не смог бы усмотреть измену в моих действиях.Найджел нахмурился, обдумывая слова Фрэнсиса.– После возвращения из Шотландии я постоянно ломал голову, пытаясь решить, кому вы храните верность, Маклин. Поначалу я, признаться, готов был заклеймить вас как изменника: при дворе о вас ходят самые нелестные слухи.– Я польщен вашим интересом, Дуглас. Кажется, я даже знаю, кто именно снабжает короля Якова и его советников подобными сведениями…Найджел мрачно усмехнулся:– Да, вы все верно угадали. Гленкеннон беспрестанно жалуется на все горские кланы, а не только на вас лично. Но будьте справедливы: шотландцев никак нельзя назвать опорой британского престола.Фрэнсис пожал плечами:– Будучи еще мальчишкой, я принес присягу на верность Якову Стюарту как королю Шотландии, хотя в глубине души всегда считал его трусом и марионеткой, пляшущей под английскую дудку. И тем не менее, когда два королевства заключили этот нечестивый союз, а Яков взошел на английский престол, я повторил свою клятву. – Он смерил взглядом англичанина. – Однажды я вам уже говорил, Дуглас: мы, горцы, умеем держать слово.– Вы балансируете на узкой тропке между верностью королю и неповиновением его представителям, – задумчиво заметил Найджел. – Не хотел бы я столкнуться с вами на этой тропинке, Маклин…– У меня нет претензий к королю или к его политике, – нахмурился Фрэнсис. – И если бы он завтра призвал меня под свои знамена, я пришел бы к нему вместе с воинами своего клана. Но я всего лишь человек, Дуглас, и я не стану сидеть сложа руки, пока членов моей семьи избивают и убивают, пока мои земли пытается прибрать к рукам завистливый и жадный мерзавец, претендующий на то, чтобы говорить от имени короля. Если, по вашему мнению, это делает меня виновным в измене – что ж, так тому и быть.– Мне понятны ваши чувства, Маклин. Черт возьми, я даже готов с вами согласиться! Но другие заклеймят вас как изменника, если вы не будете соблюдать осторожность.Фрэнсис задумчиво поджал губы.– Я буду соблюдать осторожность, Дуглас. Поверьте, я вовсе не горю желанием получить клеймо изменника и болтаться в петле.Они продолжили путь в глубоком молчании, пока не добрались до конюшни, где Конрад уже давно поджидал их вместе с одним из конюхов, приготовившим целое ведро целебной грязи. Фрэнсис передал поводья другу, а сам обратился к Дугласу:– Не знаю и даже не догадываюсь, почему вы вдруг решили вступиться за меня, Дуглас, но благодарю вас за предупреждение. И позвольте вернуть вам ваш собственный совет, – добавил он, понизив голос. – Будьте осторожны… выступать в мою защиту небезопасно.Найджел очень внимательно посмотрел на него.– Я вижу, вы не слишком высокого мнения обо мне, Маклин. Но если дойдет до дела, вам еще предстоит убедиться, что я умею постоять за себя. К тому же, даже будучи англичанином, я всегда взвешиваю, стоит ли ввязываться в драку.Фрэнсис добродушно усмехнулся:– Давайте скажем так: вам еще предстоит доказать, что вы не робкого десятка, Дуглас.Он кивнул и вошел в конюшню, а Найджел направился ко входу в замок.Ни один из них не заметил, как в одном из окон, выходивших во двор, шевельнулась занавеска – в том самом окне, где только что стоял наблюдавший за ними Эдмунд Блейк… 19 Наступил вечер еще одного невероятно долгого и мучительного дня. Часы растягивались до бесконечности; Энн казалось, что с самого утра ее тело и душа расстались друг с другом: пока она улыбалась и поддерживала разговор с гостями, душа ее мчалась по полям вслед за Фрэнсисом. Ей представлялись страшные картины: погоня, крики преследователей, безжизненное тело Фрэнсиса, распростертое на земле…Натянутые до предела нервы были готовы вот-вот лопнуть. Она не сомневалась, что холодный, полный недоверия взгляд Гленкеннона останавливается на ней чаще обычного. Он еще не сказал ей ни слова о ее встрече с Фрэнсисом у озера, но ведь Блейк наверняка уже рассказал ему обо всем. Что, если отец усмотрит связь между этой встречей и своим неудавшимся покушением на горца? Не исключено, что Блейк даже видел ее ночью в коридоре!Ей стало ненамного легче, когда охотники вернулись и она увидела Фрэнсиса в зале, целого и невредимого. Почему он не сбежал, когда ему представилась такая возможность? Неужели он собирается остаться здесь навечно, чтобы мучить ее?!Ужин и устроенные после него танцы не доставили ей никакого удовольствия. Весь вечер Энн то и дело – вопреки собственной воле – обводила взглядом переполненный зал, отыскивая Фрэнсиса. Впрочем, это не составляло труда: он был на голову выше всех остальных джентльменов. Однако, когда Фрэнсис подошел к ней, она отослала его прочь с таким ожесточением, что лорд и леди Гэлбрейт удивленно покосились на нее. Больше он не пытался с ней заговаривать.Наконец вечер закончился, она осталась одна в своей спальне и в самом дурном расположении духа принялась в одиночку сражаться с крохотными агатовыми пуговичками на спине платья. Напрасно она отпустила Бесс в деревню ухаживать за заболевшей кузиной. Ей самой сейчас не помешали бы участливые слова горничной и ее ловкие пальцы…Однако Бесс не бросила свою хозяйку на произвол судьбы – она договорилась с другой служанкой, чтобы та подогрела воду для ванны, и сейчас из-за занавески в алькове уже поднимался теплый пар.Справившись наконец с последней пуговицей, Энн стянула платье и сбросила вслед за ним тяжелые шелковые нижние юбки. В комнате было холодно, и кожа тут же покрылась мурашками. Обнаженная, вся дрожа, она торопливо прошла за занавеску.Очутившись в ванне, Энн целиком погрузилась в теплую воду и закрыла глаза. Ей хотелось хоть немного привести в порядок беспокойно скачущие мысли, но даже здесь Фрэнсис продолжал ее преследовать. И почему он не может просто оставить ее в покое?! Сам же ее отверг, ясно дал понять, что она ему не нужна, но всего этого ему было мало. Ему непременно хотелось убедиться, что по первому же зову она опять к нему прибежит, как собачонка! И несмотря на все свое праведное негодование, Энн была вынуждена с горечью признать, что Фрэнсис не так уж далек от истины. Как охотно она отвечала на его поцелуи у озера! Он был прав, когда решил, что победа достанется ему без труда… Ей вспоминались его сильные руки, обнимающие ее, вкус его губ, биение его сердца рядом со своим собственным. Даже сейчас ее тело предательски отозвалось на это воспоминание вспышкой страсти, которую она была не в силах в себе подавить… Проклятие! Приходилось признать, что она все еще его любит. Что ж, остается позаботиться, чтобы он никогда об этом не узнал…Ей давно уже пора было находиться в постели и видеть третий сон, когда она наконец заставила себя вылезти из чуть теплой воды. Достав полотенце, Энн завернулась в него, поеживаясь от холода, и, выйдя из-за занавески в поисках капота, остановилась как вкопанная. На ее широкой постели, откинувшись на подушки с таким видом, будто в его присутствии в дамской спальне ничего особенного не было, полулежал Фрэнсис.Энн стояла, оцепенев, не в силах ни двинуться, ни сказать хотя бы слово, ни даже думать, и только смотрела на него, не веря своим глазам.– Добрый вечер, милая. Надеюсь, ты славно поплескалась в ванне? Ты чертовски долго там возилась, – заметил он с хорошо знакомой ей ленивой усмешкой, пристально разглядывая ее. – Еще немного – и я бы решил к тебе присоединиться.– Убирайся отсюда сейчас же! – прошипела она, справившись наконец с дыханием и изо всех сил прижимая к груди полотенце. – Считаю до пяти. Если на счет «пять» ты еще будешь здесь, я закричу и не успокоюсь, пока сюда не прибегут охранники. Один… два…– Кричи, если хочешь, – невозмутимо перебил ее Фрэнсис, – но я не уйду, пока не скажу все, что должен сказать.Энн тяжело вздохнула. В конце концов, если она выслушает его, ничего ужасного не произойдет.Фрэнсис следил за ней молча, все еще откинувшись на подушки.– Ладно, говори, что тебе нужно, и исчезни, – сердито буркнула Энн. – Не хочу, чтобы из-за меня кого-то убили… даже такого, как ты.Он взял со стула ее капот и протянул ей.– Тогда будь добра, девочка моя, надень вот это, а то у тебя такой соблазнительный вид, что мне трудно сосредоточиться.Энн рванула у него из рук капот и неуверенно огляделась по сторонам. Чтобы надеть капот, надо было сбросить полотенце.– Повернись спиной! – скомандовала она, внимательно следя за тем, как он повинуется приказу. – И не вздумай оборачиваться! – Не сводя с него глаз, она сбросила полотенце, торопливо натянула на себя капот и как можно туже затянула кушак. – Я даже не спрашиваю, как тебе удалось сюда попасть, я ничего не хочу об этом знать. Но скажу тебе одно: ты болван, Фрэнсис Маклин! Кто-нибудь может войти в любую минуту, и тогда тебе конец.– Ты ждешь любовника? Боюсь, он будет неприятно поражен: я запер дверь.– Ты говорил, что должен сказать мне нечто важное, – нахмурилась Энн. – Говори, что тебе надо, и скройся с глаз. Я устала от твоей болтовни.Фрэнсис огляделся по сторонам, его лицо внезапно стало серьезным.– Я бы не стал подвергать тебя такому риску, если бы у меня была возможность этого избежать, милая. Но мне непременно нужно объяснить тебе, что случилось прошлой весной.Его глаза потемнели, властный взгляд приковал ее к себе. Энн почувствовала, что в ней с прежней силой вспыхнуло желание прикоснуться к нему, и решительно отвернулась.– Я ничего не хочу об этом знать! Все кончено, Фрэнсис. Что было, то быльем поросло. Оставь меня в покое.– Черт побери, Энн! Я привяжу тебя к стулу, если потребуется, но ты меня выслушаешь! – взорвался Фрэнсис, вскочив с кровати. – А теперь сядь!Энн тут же села, даже не успев возмутиться, что он смеет ею командовать.– Прошлой весной, – начал Фрэнсис вполголоса, – все было не так, как я сказал в тот день. Я не мог тогда открыть тебе правды, но братья Маккензи привезли мне новости, изменившие все мои планы. Гленкеннон подал прошение королю, чтобы меня объявили изменником. Меня запросто могли отправить на виселицу.Энн ошеломленно уставилась на него, не зная, можно ли ему верить.– И прошение… было удовлетворено? – спросила она, задержав дыхание.Фрэнсис покачал головой:– Нет, дорогая, хотя в тот момент похоже было, что в скором времени мне придется бежать во Францию. Будь у меня тогда больше времени, я, наверное, смог бы что-нибудь придумать. Видит бог, я не хотел причинять тебе боль, но я знал, что ты не можешь остаться в Кеймри. – Фрэнсис прошелся по комнате и остановился перед ее стулом. – Мне казалось, что лучше тебе вернуться к Гленкеннону, чем стать женой изменника, объявленного вне закона. Я не хотел для тебя такой жизни, Энн.Она упорно не сводила глаз со своих сложенных на коленях рук, пытаясь обуздать безумное волнение, охватившее ее. Он не хотел отсылать ее прочь! Господи боже, неужели он любил ее все эти долгие месяцы? Неужели он все еще ее любит? Неужели это правда?– Почему же ты сразу мне все не сказал? Думал, я такая глупая, что не пойму? А может быть, тебе просто потребовалось время, чтобы придумать сказочку поубедительнее?– Я думал, тебе так будет легче, потому и наговорил тогда… много разного. Мне не хотелось ранить тебя больше, чем было необходимо, и я решил, что лучше покончить со всем сразу, чтобы не было долгих сожалений с обеих сторон. И кроме того, я боялся за тебя, милая. Боялся того, что сделает Гленкеннон, если узнает, что ты меня любишь. – Он криво усмехнулся. – Я думал, твоя гордость поможет тебе быстро излечиться от этой влюбленности.– Так и получилось, – сказала Энн, поднимаясь со стула и неверной поступью направляясь к окну.– Но я упустил из виду одно, – добавил Фрэнсис, схватив ее за запястье, когда она проходила мимо. – Я не рассчитывал, что сам не смогу от нее излечиться!Он притянул ее к себе и спрятал лицо у нее в волосах.– Ты преследовала меня днем и ночью… каждую минуту с тех самых пор, как я отослал тебя прочь. Каждый камень Кеймри, каждая пядь этого проклятого берега напоминали мне о тебе. Мне некуда было от тебя скрыться, милая, ты не давала мне покоя. Ради всего святого, Энн, поверь, что я люблю тебя, – вздохнул он. – И что бы ни задумал Гленкеннон, даже если вся Англия и Шотландия будут против нас, ты будешь моей!Его рот отыскал ее губы с такой нежностью, что сердце Энн заколотилось с неистовой силой. Все разумные мысли покинули ее, губы раскрылись ему навстречу. Этот поцелуй, полный самозабвенной страсти, обжег ей душу. Мир закружился вокруг нее, а потом и вовсе исчез. Руки Фрэнсиса и его губы остались единственной реальностью. Не было больше гордости или гнева, не было ни благоразумия, ни опасений, ни единой мысли – вообще ничего! По собственной воле, не спрашивая совета у разума, ее тело выгнулось ему навстречу, руки обвились вокруг его шеи. Впервые за несколько месяцев она почувствовала себя живой. «Он меня любит!» – ликовала Энн. Раньше он никогда не говорил ей таких слов – даже в ту незабываемую ночь на берегу.Его могучие руки, державшие ее за талию, вдруг стали удивительно чуткими и нежными, ладони скользнули вверх и обхватили грудь. Потом его рука пробралась под полу капота и нащупала мягкую, как у младенца, кожу у нее на бедре, а губы проложили влажную дорожку поцелуев от ее щеки к плечу.– Энн, Энн… я так давно тебя люблю, я так долго хотел тебя… – шептал Фрэнсис.Энн почувствовала, как все ее тело содрогнулось; когда он подхватил ее на руки и перенес на постель, она не стала протестовать.Бережно уложив свою ношу на покрывало, Фрэнсис опустился на кровать рядом с ней. Опять их губы слились, он целовал ее, пока голова у нее не закружилась от страсти и нетерпения. Капот совсем разошелся под его руками, Энн ахнула, когда его губы продолжили свой путь от шеи к упругой округлой груди. Как в ту ночь на берегу, она чутко отзывалась на каждое прикосновение, ничего не сознавая, ощущая лишь стремительный ток крови и неистовые вспышки желания, прожигающие тело насквозь. А Фрэнсис опять овладел ее губами, его руки скользили по ее телу – умные, уверенные руки мужчины, знающего, как дарить наслаждение женщине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40