Возвращаясь к Марианне, он чувствовал себя Чарльзом Уотсом. Улыбаясь, она держала его пиджак, пока он надел его, затем взяла его руку.
– Ты классно выглядел, – сказала она, все еще гордо улыбаясь. – Но тебе, наверное, все девушки это говорили.
– Если бы я еще и петь так мог.
– А тебе и не нужно петь. Ты должен играть на барабане. Ты был великолепен, Рэнди.
– Спасибо. – Никакие аплодисменты не могли сравниться для него с ее словами.
«Интересно, все ли чувствуют это после двадцати пяти лет на сцене, как Уотс из „Стоунз“, – лихорадку, восторг, экстаз?»
Мать поцеловала его в щеку. Отец, хлопнув его по плечу, пожал руку и с гордостью улыбнулся:
– Ты должен бросить эту работу на складе, Рэнди. Нельзя зарывать в землю такой талант.
Рэнди знал: сделай он полшага – и окажется в объятиях отца, и его звездный час будет полным. Но как он мог сделать это, когда за ним наблюдала Марианна? И его мать? И ползала гостей? И Лиза, которая шла к нему, улыбаясь во весь рот, а за ней по пятам следовал Марк? Она подошла, и момент был упущен.
После того как все, кто его знал и не знал, воздали ему должное и поток поздравлений кончился, он все еще был на седьмом небе и подумал, что если еще и покурить, то будет такой кайф, какой ему вряд ли удастся испытать еще хоть раз. Бог мой, это было бы потрясно!
Он огляделся вокруг, Марианны не было видно.
– Где Марианна? – спросил он.
– Пошла в дамскую комнату. Сказала, что вернется через минуту.
– Послушай, Лиза, я совсем взмок. Я выйду и чуть охлажусь. Хорошо?
Лиза шутливо стукнула его:
– Давай, маленький братец. Спасибо за то, что сыграл.
Он отсалютовал ей, удаляясь:
– Привет!
Рэнди встал в тень в самом конце веранды. От земли по-прежнему тянуло сыростью, журчали ручейки, в ушах все еще стоял грохот барабанов. Он набил трубку, зажег, затянулся и пустил дым в легкие. Глаза его закрылись, он перестал видеть звезды, машины и голые деревья. Уходя с веранды, он чувствовал, что он и есть Чарльз Уотс.
Рэнди вошел в зал и стал искать Марианну. Она сидела за столом с родителями, с какими-то тетушками и дядюшками.
– Эй, Марианна! – сказал он. – Давай потанцуем.
Ее глаза были как льдинки, когда она повернулась и окинула его взглядом.
– Нет, спасибо.
Если бы он так не нагрузился, то сразу бы отступил. Вместо этого он схватил ее за руку:
– Эй, почему?
Она высвободила руку:
– Я думаю, ты знаешь почему.
– Что я сделал?
Все за столом смотрели на них. Марианна взглянула на него с ненавистью и вскочила на ноги. Рэнди смутно улыбнулся всем и, пробормотав «извините», последовал за ней в вестибюль. Они остановились на верху лестницы, по которой совсем недавно спускались.
– Я не имею дела с наркоманами, Рэнди, – объяснила она.
– Эй, подожди, я не…
– Не ври. Я вышла тебя поискать и видела. Я знаю, что у тебя в этой трубке! Ты можешь отправляться домой сам по себе. А что касается субботы, все отменяется. Кури свою гадость и оставайся неудачником. Мне все равно.
Она подобрала юбки, повернулась и поспешила прочь.
Глава 12
Бесс и Майкл сидели откинувшись на спинки сидений лимузина, ощущая затылками сквозь тонкую кожу обивки легкое подрагивание машины. Майкл засмеялся. Глаза его были закрыты.
Она повернула к нему голову:
– Майкл, ты пьян.
– Ага. Первый раз за много месяцев. Своеобразное ощущение. А ты?
– Немножко, пожалуй.
– Ну и как?
Она подняла лицо, закрыла глаза и засмеялась глубоким смехом. Они наслаждались тишиной, урчанием мотора, плавной ездой, эйфорией от танцев, вина, присутствия друг друга. Через некоторое время он сказал:
– Знаешь что?
– Что?
– Я как-то не чувствую себя дедушкой.
– Ты и танцуешь не как дедушка.
– А ты – чувствуешь себя бабушкой?
– Мм…
– Я не помню, чтобы мои дедушка с бабушкой так танцевали, когда я был мальчиком.
– Я тоже не помню. Мои разводили ирисы и строили скворечники.
– Бесс, поди сюда.
Он взял ее за кисть, повернул к себе и обнял одной рукой.
– Ты что делаешь, Майкл Куррен?
– Чувствую себя хорошо, – сказал он, имитируя акцент. – И чувствую себя пло-о-хо!
Она засмеялась, прижимаясь к его плечу:
– Чушь какая-то! Мы ведь с тобой в разводе. И что это мы прижимаемся друг к другу в машине?
– Мы были дураки. Это так здорово, что будем так делать и дальше.
Он наклонился к водителю и спросил:
– Сколько у нас еще времени?
– Сколько хотите, сэр.
– Тогда поезжайте вперед, пока я не скажу вам, чтобы мы возвращались в Стилуотер. Поезжайте в Гудзон! В О-Клэр! В Чикаго, если хотите!
– Как скажете, сэр. – Водитель засмеялся и переключил свое внимание на дорогу.
– А где мы сейчас?
Майкл устроился поудобнее, прижимая к себе Бесс.
– Ты пьян и ведешь себя глупо.
– Так оно и есть. – Он поднял руки и запел, помогая себе бедром обозначить ритм:
–…дай мне эту любовь…
Она постаралась освободиться, но он не отпустил ее.
– Ну уж нет. Мы сейчас это обсудим.
– Что обсудим?
– Все-все. Наша дочь, наш первенец, вышла замуж, и у нее брачная ночь. Ты и я через несколько месяцев станем бабушкой и дедушкой. Мы танцевали как безумные, а наш второй ребенок классно играл на барабане. Я думаю, что во всем этом есть какой-то смысл.
– Какой?
– Не могу пока сформулировать.
Она устроилась поудобнее у него под рукой и решила больше не шевелиться. Слишком приятно. Он продолжал бормотать «Хорошую любовь» – тихо, едва шевеля губами. Через минуту она тоже замурлыкала:
– Хорошая любовь…
– Мм – мм – мм – мм – мм – ммм…
– Ммм – ммм…
– Мм – мм – мм – ммм – ммм…
Майкл отбивал ритм на своем левом бедре и ее правой руке. Затем нашел ее свободную руку, переплел свои пальцы с ее и стал отбивать ритм локтями. Бесс чувствовала, как бьется его сердце, чувствовала слабый, смешанный с сигаретным дымом, запах его одеколона.
Очень тихо, так, что ее дыхание почти перекрывало звук, он напевал «Хорошую любовь»:
– Мм – мм – мм – мм – ммм – ммм…
И больше ничего. Только они вдвоем, на его половине сиденья, сплетенные пальцы, ощущение друг друга, знакомые запахи друг друга и руки, отсчитывающие такт: вверх, вниз, вверх, вниз.
Майкл ничего не сказал, просто наклонился и поцеловал. Ее губы раскрылись, прежде чем она придумала десяток аргументов, почему не надо этого делать. Бесс ответила на его поцелуй. Голова ее лежала на мягкой кожаной спинке, она чувствовала его теплое дыхание на своей щеке, вкус его губ был знаком, как знаком вкус шоколада, или клубники, или чего-то другого из того, что ей нравилось. И, Бог мой, как же это было здорово! Близость и наслаждение, испытанные в танце, возросли в тысячу раз. Каждый из них оказался именно в той нише, в которой столь нуждался.
Их поцелуй был даже не страстным, а скорее дружеским, но чувственное удовольствие все равно было велико.
Когда он отстранился, она не открыла глаз и мурлыкала мелодию: «Ммм…»
Майкл долго рассматривал ее лицо, затем отклонился, убрал руки, но она по-прежнему прижималась щекой к его рукаву. Они ехали в молчании, раздумывая над тем, что произошло. Никого из них это не удивило, просто они думали: «А что же дальше?» Майкл протянул руку и, нажав на кнопку, чуть приоткрыл окно. В машину проник холодный ночной воздух, полный аромата полей и влаги. Шевелил волосы, холодил губы, волновал запахом талой земли.
Бесс прервала идиллию, высказав то, что волновало обоих.
– Беда в том. – сказала она спокойно, – что ты во все это прекрасно вписываешься.
– Правда?
– Тебя любит мама. Вся семья считала меня ненормальной, когда мы разводились. Лиза заложит душу, лишь бы мы были снова вместе. Рэнди потихоньку тоже к этому склоняется. И Барб с Доном – встретить их – все равно что усесться в старое удобное кресло.
– Точно, так и есть.
– Странно, что мы с ними расстались. Я-то думала, что ты с ними по-прежнему встречаешься.
– А я думал, что ты.
– За исключением, пожалуй, Хидер в магазине, у меня больше нет друзей. Я от них отказалась после развода. Не спрашивай почему.
– Зря.
– Я знаю.
– Но почему ты это сделала?
– Потому что, когда разведена, везде чувствуешь себя лишней. Все парами, а ты цепляешься к ним, как маленькая незамужняя сестра.
– Но ведь у тебя есть этот, как его, друг.
– Кейт? Ммм… нет. Я почти нигде не бывала с Кейтом и мало с кем его знакомила. Когда я все-таки это делала, то все как-то странно на меня смотрели. Меня отводили в угол и шептали: «Бога ради, что у тебя общего с ним?»
– И давно ты с ним встречаешься?
– Три года.
Они помолчали, потом Майкл спросил:
– Ты с ним спишь?
Она шутливо ударила его по руке, отодвинулась и сказала:
– Майкл Куррен, какое это имеет к тебе отношение?
– Извини.
Ей стало холодно. Она вновь забралась к нему под руку.
– Закрой окно. Прохладно.
Завизжало стекло, и холодный воздух уже не мог проникать в машину.
– Конечно. – заговорила Бесс через некоторое время, – я спала с Кейтом. Но это никогда не происходило дома. Я не хотела, чтобы дети знали.
Они опять замолчали.
– Знаешь что? Звучит смешно, но я ревную. – наконец объявил Майкл.
– Да ну? Ты ревнуешь?
– Я знал, что ты это скажешь.
– Когда я узнала про Дарлу, я хотела выцарапать ей глаза. И тебе тоже.
– Надо было это сделать. Может быть, тогда все было бы по-другому.
На какое-то время каждый погрузился в свои мысли. Затем Бесс сказала:
– Моя мать спросила, держались ли мы сегодня во время клятвы за руки, и я соврала.
– Ты соврала? Ты никогда не врешь!
– Верно, но на этот раз соврала.
– Почему?
– Не знаю. Хотя нет, знаю, – сказала Бесс и тут же созналась:
– Нет, все-таки не знаю. Почему мы это сделали?
Она высвободила голову из-под его руки, чтобы взглянуть на него.
– В общем-то казалось, что мы должны. Момент сентиментальности.
– Но ведь это не возобновило нашу клятву?
– Нет.
Бесс почувствовала и облегчение, и разочарование.
Вскоре она зевнула и снова забралась под его руку.
– Устала?
– Да, сейчас только почувствовала.
Майкл приподнял голову и сказал водителю:
– Можно повернуть назад в Стилуотер.
– Очень хорошо, сэр.
На обратном пути Бесс заснула. Майкл смотрел в окно на бесснежную голую землю, освещаемую фарами. Колеса крутились медленнее, и Майкл покачивался на сиденье вместе с Бесс, ощущая ее вес на своей руке.
Когда они подъехали к дому на Третьей авеню, он дотронулся до ее щеки:
– Бесс, мы приехали.
Она с трудом подняла голову и еле открыла глаза.
– О… ммм… Майкл?..
– Ты дома.
Она выпрямилась, когда водитель открыл дверь машины со стороны Майкла. Тот вышел и протянул ей руку. Водитель стоял рядом.
– Помочь внести вещи, сэр?
– Да, пожалуйста.
Бесс прошла вперед, отперла дверь, включила свет в холле и настольную лампу в гостиной. Мужчины внесли подарки молодым, положили их на пол и на софу. Входная дверь осталась открытой. Майкл последовал за водителем и сказал:
– Спасибо за помощь. Я буду через минуту.
Он закрыл дверь, медленно прошел в гостиную, остановился около софы. От Бесс его отделял длинный стол. Она стояла на той стороне с грудой пакетов.
Майкл обежал глазами комнату:
– Здесь все отлично выглядит. Мне нравится, что ты сделала с этой комнатой.
– Спасибо.
– Прекрасный цвет. – Он повернулся к ней. – У меня с цветом всегда были проблемы.
Бесс сняла с софы красиво упакованные коробки и положила их на пол.
– Ты завтра придешь?
– А меня приглашают?
– Конечно. Ты отец Лизы, и она захочет, чтобы ты смотрел подарки вместе с ней.
– Тогда приду. В котором часу?
– В два. Еда осталась, поэтому не обедай.
– Тебе нужна помощь? Прийти раньше?
– Не надо. Мне надо только кофе приготовить. Спасибо за предложение. Просто приходи в два часа.
– Договорились.
В окно доносился слабый шум мотора. В комнате был полумрак, шторы подняты над раздвижной стеклянной дверью. Ночь поглощала отблески горящей лампы. Галстук Майкла лежал у него в кармане, ворот рубашки расстегнут. Он стоял засунув руки в карманы. Их по-прежнему разделял стол.
– Проводи меня до двери, – попросил он.
Она медленно, как бы нехотя, обогнула софу. Обнявшись, они пошли к двери. Майкл сказал:
– Мне было весело.
– Мне тоже.
Она повернулась к нему лицом. Он полуобнимал ее, слегка касаясь ее бедер своими.
– Ну что… поздравляю, мамочка. – Он по-мальчишески улыбнулся.
– Поздравляю, папочка… У нас теперь есть зять.
– И неплохой.
– Мм – хмм.
Вопрос висел в воздухе. Было очевидно, что обоим хочется, этого, но внутренний голос каждого предупреждал, что это неразумно, все уже и так было достаточно опасно там, в лимузине. Майкл проигнорировал этот внутренний голос, наклонился и поцеловал ее – на сей раз страстно. Ее язык следовал за его, проникая во все уголки, восстанавливая в памяти, как они делали это в прежние годы. Он помнил все – ничего не изменилось, помнил контуры ее губ, ее зубы, язык. Как во время бессчетных поцелуев в молодости.
Когда он оторвался от нее, она прошептала:
– Майкл, мы не должны.
– Да, я знаю, – ответил он и отступил вопреки желанию.
– До завтра.
Когда он ушел, она выключила свет на лестнице и поднялась на второй этаж в темноте. На полпути она остановилась, вспомнила, что он предложил помочь приготовить еду. Направляясь в спальню, Бесс улыбалась.
В час тридцать на следующий день Рэнди нашел Бесс на кухне. Он был в джинсах, растерзанной кожаной куртке. Она в зеленых шерстяных брюках и таком же свитере укладывала холодную индейку и сырые овощи в двухъярусную вазу. В кухне пахло кофе.
– Я сегодня не смогу, мама.
Она пристально на него посмотрела:
– Что ты имеешь в виду под этим «не смогу»?
– То, что не смогу. Я должен встретиться с ребятами.
– Ты участник свадебного вечера. Какие ребята могут быть важнее твоей сестры в день ее свадьбы?
– Мама, я бы остался, если бы мог, но…
– Вы останетесь, мистер. Позвони своим ребятам, скажи, что вы увидитесь в другой раз!
– Мам, черт возьми, почему ты решила сегодня стать Муссолини? – Рэнди стукнул кулаком по столу.
– Во-первых, перестань чертыхаться. Во-вторых, не стучи кулаком. И в-третьих, стань взрослым! Ты – шафер Лизы и Марка. И у тебя есть определенные обязанности, которые ты еще не выполнил до конца. Сегодня день распаковки подарков, и он не менее важен, чем вчерашний. Они рассчитывают, что ты будешь присутствовать.
– Лизе все равно, – настаивал он. – Черт, она даже не заметит, что меня нет.
– Не заметит, потому что ты будешь.
– Что на тебя вдруг нашло, мама? Это старик велел тебе быть со мной построже?
Бесс бросила цветную капусту в ледяную воду. Вода брызнула ей на рукав, и она повернулась к сыну:
– Все, хватит. Ты уже высказал все свои самые остроумные шутки по этому поводу, молодой человек. Он действительно старается из-за тебя. И если бы он посоветовал мне быть строже с тобой, может быть, он был бы прав! Итак, ты сейчас пойдешь снимешь эту свою куртку и переоденешься во что-нибудь приличное. И когда гости придут, будь любезен – открой дверь, если это тебя не слишком затруднит, – саркастически заключила она и занялась овощами.
Рэнди поплелся вниз, а Бесс осталась на кухне. Щеки ее горели, сердце учащенно билось.
Материнство! Она терпеть не могла вот такой неопределенности. Что она должна делать – ругаться, приказывать? Как себя вести? Он взрослый, и с ним следует обращаться как со взрослым. Но он живет в ее доме, живет, не имея никаких обязанностей, ни за что не отвечая в свои девятнадцать лет. Большинство молодых людей в его возрасте куда самостоятельнее! У нее есть право требовать от него что-то время от времени. Но стоило ли так бросаться на него именно сегодня? За полчаса до прихода гостей?
Она вытерла руки, промокнула воду на рукаве и спустилась вниз вслед за ним. В комнате тихо играл стереомагнитофон. Рэнди стоял спиной к двери, лицом к своей подвешенной на трубе одежде и стаскивал с себя рубашку. Она подошла сзади и дотронулась до него. Он не обернулся.
– Извини, что накричала. Пожалуйста, останься сегодня дома. Ты был вчера великолепен, играл потрясающе. Папа и я гордимся тобой.
Она обняла его, поцеловала между лопаток и ушла.
Когда зазвонил звонок, Рэнди, в свежей хлопковой рубашке и отутюженных брюках, открыл дверь. Пришли тетя Джоан, дядя Кларк и бабушка Дорнер. С бабушкой было легче всего. Для нее проблем просто не существовало.
Она дружески хлопнула его по плечу, проходя мимо:
– Здорово ты вчера управлялся с этими барабанными палочками. – Отдала ему свое пальто и пошла на кухню спросить, чем может помочь.
Следующими пришли Лиза и Марк, тут же Майкл и почти сразу же целой толпой семейство Пэдгетт. Сердце Рэнди дрогнуло, когда он взял у Марианны пальто. Он готов быть швейцаром и носить ее чемоданы. Пальто она сняла сама, чтобы он не мог прикоснуться к ней, отдала ему и тут же повернулась к матери. Продолжая разговор, они пошли в гостиную. Там уже горел камин и был накрыт стол.
Рэнди весь вечер оставался как бы на заднем плане, чувствуя себя чужаком в собственном доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35