Майкл сделал три шага и остановился как раз под тем меетом, где наверху на лестнице стояла Бесс. Она не двигалась, глядя на его широкие плечи в искусно сшитом смокинге, густые волосы, темные брови, нос, шелковую полосу на правой брючине, кремовые открытые туфли. Он тоже стоял неподвижно, впитывая в себя увиденное, как человек, который стосковался по всему этому. Какие воспоминания оживали в нем, когда он стоял вот так неподвижно? Какие картины прошлой жизни вставали перед его глазами? В эти несколько минут она почувствовала, что он хочет остаться здесь, так же отчетливо, как тысячу раз ощущала его поцелуй.
Одновременно вошли Лиза с улицы и Рэнди из своей комнаты. Он остановился как вкопанный, увидев отца.
Майкл заговорил первым:
– Привет, Рэнди.
– Привет.
Ни один из них не сделал встречного шага. Лиза стояла в дверях, наблюдая за ними.
После паузы Майкл сказал:
– Ты здорово выглядишь.
– Спасибо. Ты тоже.
Они напряженно молчали, и Лиза поторопилась прийти на помощь:
– Эй, Рэнди, посмотри, что заказали папа с мамой – два лимузина. – Бесс спустилась по лестнице, и Лиза улыбнулась ей:
– Мам, это так здорово! Марк знает?
– Нет еще, – ответила Бесс. – И не узнает, пока не приедет в церковь. Жениху не положено видеть невесту до венчания.
Майкл смотрел, как Бесс спускается по лестнице. Бледно-персиковый костюм, туфли в тон, жемчуг в ушах и на шее, волна волос до плеч, легкая улыбка на губах. Она остановилась на секунду на последней ступеньке, положив руку на стойку перил. Только слепой не заметил бы, как их тянет друг к другу. Их взгляды встретились, и Майкл поправил свою абрикосовую бабочку смущенным жестом, так, как в подобных случаях делают мужчины.
– Привет, Майкл, – поприветствовала его как ни в чем не бывало Бесс.
– Бесс… ты выглядишь просто потрясно.
– Я то же самое подумала о тебе.
Улыбаясь, несколько секунд он молча смотрел на нее, пока не спохватился, что за ним наблюдают дети.
– По-моему, все великолепны. Рэнди… и Лиза, наша прекрасная невеста.
– Великолепна, – согласилась Бесс, направляясь к дочери.
Волосы Лизы были закреплены двумя маленькими гребенками и падали на спину крутыми локонами. Бесс повернула ее к себе:
– Прекрасная прическа. Тебе нравится?
– Очень. Чудо из чудес.
– Отлично. Нам нужно идти. Съемка в пять.
Майкл сказал:
– Можно взять твое пальто, Бесс?
– Да, оно в шкафу, за тобой, и Лизино тоже.
Лиза сказала:
– Нет, я свое не надену, изомнется платье. Кроме того, на улице почти весна.
Майкл открыл шкаф, как он делал это сотни раз, достал пальто Бесс. Лиза сняла вуаль с дверной рамы, Рэнди взял ее сумку.
– Как мы сядем? – спросил Рэнди, когда они направились к ожидающим их машинам, возле которых стояли водители в ливреях.
Майкл вышел из дома последним и закрыл входную дверь.
– Твоя мама и я решили, что поедем в одной, а ты, Рэнди, будешь эскортом Лизы, если не возражаешь.
Водители улыбались, один из них снял фуражку и протянул Лизе руку:
– Сюда, пожалуйста, мисс, примите мои поздравления. Сегодня прекрасный день.
Лиза поставила ногу в машину, но передумала и сделала шаг назад, когда Бесс уже была готова сесть во вторую машину.
– Мама, папа! – позвала она.
Бесс и Майкл обернулись.
– Скажите Рэнди, чтобы он в церкви не ковырял в носу, ведь гости будут смотреть.
Все засмеялись, а Рэнди пообещал, что даст ей как следует, как в детстве.
Двери машины закрылись, Лиза потрепала Рэнди по щеке:
– Молодец, братец, и глаза твои сегодня лучше.
Он сказал:
– Между этими двумя что-то происходит.
Лиза ответила:
– Надеюсь.
Во второй машине Майкл и Бесс сидели на белых кожаных сиденьях на безопасном расстоянии и избегали смотреть друг другу в глаза. Но чувствовали себя великолепно! Не только каждый в отдельности, но вместе. Совпадало все, вплоть до сочетающихся по цвету туалетов.
Когда искушение стало слишком сильным, Майкл повернулся к ней и сказал:
– Мы вот так же ездили в церковь утром по воскресеньям.
Она тоже позволила себе взглянуть на него.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду.
Лимузин повернул за угол, и водитель спросил:
– Невеста – ваша дочь?
– Да, – ответил Майкл.
– Значит, счастливый день.
– Очень счастливый.
Майкл снова посмотрел на Бесс. Этот день сулил им кое-что. Водитель опустил стекло, отделяющее его от пассажиров, и они остались одни. Атмосфера была искушающей, изоляция романтичной. Оба сознавали, что на них работает и прошлое, и настоящее, притягивая их друг к другу и расслабляя.
Через какое-то время Майкл сказал:
– Ты сменила ковер в вестибюле.
– Да.
– И обои.
– Да.
– Мне нравится.
Она отвернулась, тщетно пытаясь образумить себя.
– Бесс?
Майкл накрыл ее руку своей. С усилием она отняла ее.
– Майкл. Прошлое будет преследовать нас сегодня, но оно не изменит того, что есть.
– А что есть? – спросил он.
– Майкл, не надо. Это неразумно.
Некоторое время он молча смотрел на нее.
– Хорошо. Пусть будет, как ты хочешь.
Остаток пути они проехали молча, но Бесс чувствовала на себе его взгляд. Сердце ее билось где-то в горле, и ей казалось, что он это видит. Она чувствовала и восторг, и смущение и понимала, какая во всем этом таится угроза.
Семейство Пэдгетг уже прибыло в церковь. Появление лимузинов вызвало общий восторг. Марк в таком же, как Майкл и Рэнди, смокинге, увидев подъезжающую невесту, недоверчиво улыбнулся, открыл дверцу и заглянул в машину.
– Откуда это?
– Мама и папа арендовали это для нас. Здорово, правда?
Начались объятия, приветствия, восклицания. Затем все вошли в церковь, где фотограф уже устанавливал свое оборудование. В комнате для переодевания невесты стояли плоские белые коробки с цветами. Бесс помогала Лизе прикрепить получше вуаль. Женский состав семейства Пэдгетт крутился перед большим и высоким зеркалом, что-то поправляя и улучшая в своих туалетах в последние минуты. Бесс поглубже запрятала гребенку в Лизиных волосах и вколола для верности еще две шпильки.
– Ну как, хорошо? – спросила она.
– Хорошо, – одобрила Лиза. – Подай, пожалуйста, мой букет, мама.
Бесс открыла одну из коробок. Тонкая зеленая бумага зашелестела, и у нее застыли руки. В восковом зеленом гнездышке лежал букет абрикосовых роз и кремовых и белых азалий, точно таких, как те, с которыми она шла к алтарю в 1968 году.
Она повернулась к Лизе, которая стояла спиной к зеркалу:
– Нечестно, дорогая.
– На войне и в любви все частно, а у вас сейчас и то и другое.
Бесс смотрела на цветы и чувствовала, как теряет контроль над собой и как улетучивается ее намерение быть благоразумной.
– Ты стала коварной маленькой женщиной.
– Спасибо.
У Бесс на глаза навернулись слезы.
– Если я из-за тебя заплачу и испорчу грим, тебе это никогда не простится.
Она высвободила букет из вощеной тонкой бумаги.
– Ты, конечно, отнесла мои свадебные фотографии флористу.
– Конечно.
Лиза подошла к матери, взяла ее за подбородок и заглянула в блестящие глаза:
– Похоже, действует.
У Бесс дрожали губы.
– Ты непослушная бессовестная девчонка.
Лиза засмеялась:
– Тут и для папы есть. Приколи к его смокингу.
Остальным женщинам в комнате она сказала:
– Пожалуйста, достаньте мужские бутоньерки и прикрепите к их смокингам. Марианна, ты поможешь Рэнди?
Рэнди видел, как Марианна, в чем-то воздушном, неземном, направляется к нему. Темные волосы окружают ее головку пышным облаком. К ним очень шло платье цвета недозрелого персика, с короткими, круглыми, как баскетбольные мячи, рукавами, которые непонятно каким образом держались на ее плечах. Видны были ключицы, горло и покатость плеч над скромным вырезом платья.
Марианна шла к Рэнди и думала, что в жизни не видела такого красивого парня. Казалось, что кремовый смокинг и абрикосовая бабочка созданы специально для его смуглой кожи, темных волос и глаз. Ей никогда не нравились молодые люди с волосами до плеч, но тут это было красиво. Брюнеты ей вообще не нравились, но он был исключением. Марианна никогда не общалась с теми, кто ничего не хотел добиваться, но Лиза говорила, что он талантлив. Она всегда отказывалась встречаться вот с такими дикарями, но тут был элемент риска, к которому хоть раз в жизни обязательно тянутся все хорошие девушки.
– Привет, – сказала она спокойно, останавливаясь перед ним.
– Привет.
У него были полные, красиво очерченные губы, яркие от природы. Ни у кого из тех немногочисленных мальчиков, с которыми она целовалась, не было такого привлекательного рта. Ей нравилось, как были раскрыты его губы, когда он смотрел на нее; слегка порозовевшие щеки под темной кожей; длинные черные ресницы обрамляли глубокие темные глаза, которые не отрывались от нее.
– Меня прислали приколоть тебе бутоньерку.
– О'кей, – бросил он.
Она вытащила из абрикосовой розы булавку с жемчужной головкой и положила руку под левый лацкан смокинга. Они стояли так близко друг к другу, что она чувствовала запах его лосьона после бритья, запах чего-то, чем он мазал волосы, чтобы они не торчали и блестели.
– Марианна?
Она подняла голову, ее пальчики по-прежнему были близко к его сердцу.
– Извини меня за прошлый вечер.
Интересно, билось ли его сердце так же сильно, как ее?
– Ты тоже меня извини.
Она вновь занялась бутоньеркой.
– Понимаешь, еще ни разу ни одна девушка не обращала на это внимания.
– Я тоже могла бы быть потактичнее.
– Нет, ты была права, я не прав. Сегодня это не повторится.
Марианна приколола цветок и отступила назад. Посмотрев ему в лицо, она представила себе его с барабанными палочками в руках, платком на лбу, чтобы в глаза не капал пот. Пот, ритм, сумасшедшие громкие и хриплые песни.
Он вписывался в этот образ так же, как вписывались в ее жизнь Мендельсон и Брамс.
И все равно он был так интересен, так хорош собой. И его явное увлечение ею задевало и растревожило в ней что-то, о чем она раньше не знала.
«Сегодня, только сегодня, – думала она, – я отступлю от своих правил».
Бесс тоже вынула бутоньерку из коробки и вышла в вестибюль, чтобы найти Майкла. Приближаясь к нему, она думала, что есть вечные законы. Мужчины и женщины были созданы идти по жизни рука об руку, и, несмотря на феминистское движение, все равно оставались какие-то вещи, которые человек одного пола должен делать для другого. В День благодарения мужчины резали индеек. В день свадьбы женщины прикалывали бутоньерки.
– Майкл? – позвала она.
Он прервал разговор с Джейком Пэдгеттом, и Бесс снова оказалась во власти его необычайной привлекательности. Это часто случалось в былые годы, когда они еще только встречались. Как только его темные глаза останавливались на ней, в ней начинали разгораться угли.
– У меня твоя бутоньерка.
– Приколешь ее мне?
– Хорошо.
Оказывая ему эту маленькую любезность, Бесс не могла не вспомнить, как часто она проводила одежной щеткой по его плечам, застегивала пуговицу на воротничке. Мелочи, которые обычны в жизни жены и мужа. Она вдохнула запах его одеколона «Бритиш Стерлинг». Под лацканом смокинга ее рука ощутила тепло его тела.
– Ну как, Бесс? – мягко спросил он.
Она подняла на него глаза и снова принялась за упрямую булавку, которая никак не хотела выскочить из оберточной бумаги.
– Твоя дочь выходит замуж. Чувствуешь себя старой?
Наконец она справилась с булавкой и приколола бутоньерку. Поправила ее, разгладила лацкан и посмотрела Майклу в глаза:
– Нет.
– Можешь ты в это поверить? Нам сорок.
– Не правда. Это мне сорок. Тебе сорок три.
– Злюка, – сказал он с усмешкой.
– Ты, наверное, заметил: Лиза выбрала те же цветы, какие были на нашей свадьбе.
– Я гадал, совпадение ли это?
– Будет еще одно: она отнесла наши свадебные фотографии, к флористу, и он сделал ей точно такой же букет, какой был на свадьбе у меня.
– Правда?
Бесс кивнула.
– Девушка серьезно взялась за дело.
– Я должна сознаться, что не осталась равнодушной, когда увидела этот букет.
– Да? – Майкл нагнулся, все еще усмехаясь, чтобы их глаза были на одном уровне.
– Да! И не будь, пожалуйста, таким самодовольным. Посмотри на нее. Она вся сияет. Если у тебя не слепит глаза, то с меня десять долларов.
– Идет! Но если мы держим пари, давай по крайней мере выберем что-то…
Кто-то прервал их:
– Не этот ли мужчина шесть лет посылал мне в День матери поздравительные карточки?
К Майклу с протянутыми руками шла Стелла, шелестя серебряными воланами своего платья.
– Стелла! – воскликнул он. – Прекрасная дама!
Они обнялись с искренней теплотой.
– Майкл, – сказала она, прижавшись щекой к его щеке, – как я рада.
Она откинулась назад, чтобы лучше рассмотреть его.
– Ты с каждым годом становишься все более интересным.
Он засмеялся, держа ее руки в своих, больших и смуглых, и пощелкал языком.
– Ты тоже. – И посмотрел на ее атласные бальные туфли. – Разве бабушки так одеваются?
Стелла подняла ногу.
– Ортопедическая обувь на высоких каблуках, – сказала она. – Если тебе это нравится. Пошли. Бесс, ты с нами. Я хочу вас познакомить со своим другом.
Они едва успели пожать руку Джилу Харвуду, как появилась невеста. Она вошла в вестибюль, и с этого мгновения Майкл и Бесс уже не видели никого, кроме нее. Они вместе повернулись к ней, рука Майкла нашла руку Бесс и крепко сжала ее.
– О Боже мой, – прошептал он.
Она была хорошенькой и юной. Она соединила в себе мать и отца. Пока она шла к ним, у них в голове проносилось многое: что она взяла у каждого лучшие черты, что она счастлива, что готова к этой свадьбе и к будущей жизни со своим избранником, что она носит под сердцем их первого внука. Но больше всего их потрясло, как старательно, во всех деталях, она воссоздала их собственную свадьбу.
Платье так же шелестело, как некогда на Бесс.
Вуаль была точной копией той, ее.
Букет как будто бы сохранился с тех времен.
– Мама, папа… – сказала она, тронув каждого за плечо и прижимаясь поочередно к их лицам щекой. – Я так счастлива.
– И мы счастливы за тебя, – шепнула Бесс.
Майкл добавил:
– Любимая, ты поразительно красива.
– Да, согласен, – подтвердил подошедший Марк.
Вмешался фотограф:
– Все сюда, пожалуйста. Мне нужен снимок всех вместе перед входом в церковь. Мы опаздываем!
Все двинулись к входным дверям. Глаза Майкла нашли глаза Бесс.
– Хотя ты Меня и предупредила, все равно это был шок. На секунду я подумал, что это ты.
– Да, я понимаю. Это может вызвать замешательство.
Битый час фотограф заставлял всех становиться так или иначе. Майкл и Бесс все время оказывались вместе: в группе ли, которую снимали, в стороне ли, наблюдая, как снимают других. Оба остро ощущали присутствие друг друга, вспоминая эпизоды собственной свадьбы.
В конце фотограф заявил:
– Теперь семья невесты, пожалуйста. Только члены семьи.
Майкл на секунду заколебался, но Лиза тут же позвала его:
– Папа, иди же!
Через минуту они – Лиза, Бесс, Майкл и Рэнди – стояли на ступеньках церкви Святой Марии, той церкви, где когда-то венчались Бесс и Майкл, где крестили Лизу и Рэнди, где дети принимали первое причастие, куда они всей семьей ходили в те счастливые дни.
– Пусть родители встанут на верхнюю ступеньку, а вы, двое, перед ними, – командовал фотограф.
– Чуть правее, – обратился он к Рэнди. – Отец, положите руку ему на плечо…
Майкл положил руку на плечо сыну и почувствовал, как опять зашлось от этого прикосновения сердце.
– Хорошо. Теперь все поближе друг к другу.
Фотограф наводил фотоаппарат, они стояли рядом, чувствуя тепло друг друга.
Лиза думала: «Пусть, пусть это подействует».
Бесс: «Скорее, а то я заплачу».
Рэнди: «Приятно чувствовать руку отца».
И Майкл: «Оставьте меня с ними навсегда…»
Глава 11
Перед самым началом церемонии, когда гости собрались в вестибюле, а мать и невеста фотографировались в комнате для переодевания, Майкл увидел, что к нему направляются двое знакомых.
– Барб и Дон! – воскликнул он, расплываясь в улыбке. Он все еще не мог прийти в себя от удивления, когда обнимал их. Они в свое время были на их свадьбе, он – шафером, она – подружкой невесты. Барб и Дон, их лучшие друзья. После развода из-за каких-то глупых предубеждений они не встречались. Майкл не видел их лет пять. Обняв Барб, он ощутил ответный порыв, а пожатие руки Дона вызвало такой прилив дружеских чувств, что он тут же обнял старого друга.
– Нам вас не хватало, – шепнул Дон Майклу и так сжал его в ответном объятии, что у того перехватило дыхание.
– Что случилось? Мы совсем вас потеряли!
– Ты знаешь, как это… Черт, я не знаю.
– Ну, все. Этой сегрегации – конец.
Сказать что-то большее не было возможности. К Майклу постоянно кто-нибудь обращался – бывшие соседи, дядюшки и тетушки с обеих сторон, Лизины школьные подружки, сестра Бесс Джоан и ее муж Кларк, которые прилетели из Денвера.
Наконец распорядители, показывающие гостям их место, всех рассадили, йевеста приготовилась войти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Одновременно вошли Лиза с улицы и Рэнди из своей комнаты. Он остановился как вкопанный, увидев отца.
Майкл заговорил первым:
– Привет, Рэнди.
– Привет.
Ни один из них не сделал встречного шага. Лиза стояла в дверях, наблюдая за ними.
После паузы Майкл сказал:
– Ты здорово выглядишь.
– Спасибо. Ты тоже.
Они напряженно молчали, и Лиза поторопилась прийти на помощь:
– Эй, Рэнди, посмотри, что заказали папа с мамой – два лимузина. – Бесс спустилась по лестнице, и Лиза улыбнулась ей:
– Мам, это так здорово! Марк знает?
– Нет еще, – ответила Бесс. – И не узнает, пока не приедет в церковь. Жениху не положено видеть невесту до венчания.
Майкл смотрел, как Бесс спускается по лестнице. Бледно-персиковый костюм, туфли в тон, жемчуг в ушах и на шее, волна волос до плеч, легкая улыбка на губах. Она остановилась на секунду на последней ступеньке, положив руку на стойку перил. Только слепой не заметил бы, как их тянет друг к другу. Их взгляды встретились, и Майкл поправил свою абрикосовую бабочку смущенным жестом, так, как в подобных случаях делают мужчины.
– Привет, Майкл, – поприветствовала его как ни в чем не бывало Бесс.
– Бесс… ты выглядишь просто потрясно.
– Я то же самое подумала о тебе.
Улыбаясь, несколько секунд он молча смотрел на нее, пока не спохватился, что за ним наблюдают дети.
– По-моему, все великолепны. Рэнди… и Лиза, наша прекрасная невеста.
– Великолепна, – согласилась Бесс, направляясь к дочери.
Волосы Лизы были закреплены двумя маленькими гребенками и падали на спину крутыми локонами. Бесс повернула ее к себе:
– Прекрасная прическа. Тебе нравится?
– Очень. Чудо из чудес.
– Отлично. Нам нужно идти. Съемка в пять.
Майкл сказал:
– Можно взять твое пальто, Бесс?
– Да, оно в шкафу, за тобой, и Лизино тоже.
Лиза сказала:
– Нет, я свое не надену, изомнется платье. Кроме того, на улице почти весна.
Майкл открыл шкаф, как он делал это сотни раз, достал пальто Бесс. Лиза сняла вуаль с дверной рамы, Рэнди взял ее сумку.
– Как мы сядем? – спросил Рэнди, когда они направились к ожидающим их машинам, возле которых стояли водители в ливреях.
Майкл вышел из дома последним и закрыл входную дверь.
– Твоя мама и я решили, что поедем в одной, а ты, Рэнди, будешь эскортом Лизы, если не возражаешь.
Водители улыбались, один из них снял фуражку и протянул Лизе руку:
– Сюда, пожалуйста, мисс, примите мои поздравления. Сегодня прекрасный день.
Лиза поставила ногу в машину, но передумала и сделала шаг назад, когда Бесс уже была готова сесть во вторую машину.
– Мама, папа! – позвала она.
Бесс и Майкл обернулись.
– Скажите Рэнди, чтобы он в церкви не ковырял в носу, ведь гости будут смотреть.
Все засмеялись, а Рэнди пообещал, что даст ей как следует, как в детстве.
Двери машины закрылись, Лиза потрепала Рэнди по щеке:
– Молодец, братец, и глаза твои сегодня лучше.
Он сказал:
– Между этими двумя что-то происходит.
Лиза ответила:
– Надеюсь.
Во второй машине Майкл и Бесс сидели на белых кожаных сиденьях на безопасном расстоянии и избегали смотреть друг другу в глаза. Но чувствовали себя великолепно! Не только каждый в отдельности, но вместе. Совпадало все, вплоть до сочетающихся по цвету туалетов.
Когда искушение стало слишком сильным, Майкл повернулся к ней и сказал:
– Мы вот так же ездили в церковь утром по воскресеньям.
Она тоже позволила себе взглянуть на него.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду.
Лимузин повернул за угол, и водитель спросил:
– Невеста – ваша дочь?
– Да, – ответил Майкл.
– Значит, счастливый день.
– Очень счастливый.
Майкл снова посмотрел на Бесс. Этот день сулил им кое-что. Водитель опустил стекло, отделяющее его от пассажиров, и они остались одни. Атмосфера была искушающей, изоляция романтичной. Оба сознавали, что на них работает и прошлое, и настоящее, притягивая их друг к другу и расслабляя.
Через какое-то время Майкл сказал:
– Ты сменила ковер в вестибюле.
– Да.
– И обои.
– Да.
– Мне нравится.
Она отвернулась, тщетно пытаясь образумить себя.
– Бесс?
Майкл накрыл ее руку своей. С усилием она отняла ее.
– Майкл. Прошлое будет преследовать нас сегодня, но оно не изменит того, что есть.
– А что есть? – спросил он.
– Майкл, не надо. Это неразумно.
Некоторое время он молча смотрел на нее.
– Хорошо. Пусть будет, как ты хочешь.
Остаток пути они проехали молча, но Бесс чувствовала на себе его взгляд. Сердце ее билось где-то в горле, и ей казалось, что он это видит. Она чувствовала и восторг, и смущение и понимала, какая во всем этом таится угроза.
Семейство Пэдгетг уже прибыло в церковь. Появление лимузинов вызвало общий восторг. Марк в таком же, как Майкл и Рэнди, смокинге, увидев подъезжающую невесту, недоверчиво улыбнулся, открыл дверцу и заглянул в машину.
– Откуда это?
– Мама и папа арендовали это для нас. Здорово, правда?
Начались объятия, приветствия, восклицания. Затем все вошли в церковь, где фотограф уже устанавливал свое оборудование. В комнате для переодевания невесты стояли плоские белые коробки с цветами. Бесс помогала Лизе прикрепить получше вуаль. Женский состав семейства Пэдгетт крутился перед большим и высоким зеркалом, что-то поправляя и улучшая в своих туалетах в последние минуты. Бесс поглубже запрятала гребенку в Лизиных волосах и вколола для верности еще две шпильки.
– Ну как, хорошо? – спросила она.
– Хорошо, – одобрила Лиза. – Подай, пожалуйста, мой букет, мама.
Бесс открыла одну из коробок. Тонкая зеленая бумага зашелестела, и у нее застыли руки. В восковом зеленом гнездышке лежал букет абрикосовых роз и кремовых и белых азалий, точно таких, как те, с которыми она шла к алтарю в 1968 году.
Она повернулась к Лизе, которая стояла спиной к зеркалу:
– Нечестно, дорогая.
– На войне и в любви все частно, а у вас сейчас и то и другое.
Бесс смотрела на цветы и чувствовала, как теряет контроль над собой и как улетучивается ее намерение быть благоразумной.
– Ты стала коварной маленькой женщиной.
– Спасибо.
У Бесс на глаза навернулись слезы.
– Если я из-за тебя заплачу и испорчу грим, тебе это никогда не простится.
Она высвободила букет из вощеной тонкой бумаги.
– Ты, конечно, отнесла мои свадебные фотографии флористу.
– Конечно.
Лиза подошла к матери, взяла ее за подбородок и заглянула в блестящие глаза:
– Похоже, действует.
У Бесс дрожали губы.
– Ты непослушная бессовестная девчонка.
Лиза засмеялась:
– Тут и для папы есть. Приколи к его смокингу.
Остальным женщинам в комнате она сказала:
– Пожалуйста, достаньте мужские бутоньерки и прикрепите к их смокингам. Марианна, ты поможешь Рэнди?
Рэнди видел, как Марианна, в чем-то воздушном, неземном, направляется к нему. Темные волосы окружают ее головку пышным облаком. К ним очень шло платье цвета недозрелого персика, с короткими, круглыми, как баскетбольные мячи, рукавами, которые непонятно каким образом держались на ее плечах. Видны были ключицы, горло и покатость плеч над скромным вырезом платья.
Марианна шла к Рэнди и думала, что в жизни не видела такого красивого парня. Казалось, что кремовый смокинг и абрикосовая бабочка созданы специально для его смуглой кожи, темных волос и глаз. Ей никогда не нравились молодые люди с волосами до плеч, но тут это было красиво. Брюнеты ей вообще не нравились, но он был исключением. Марианна никогда не общалась с теми, кто ничего не хотел добиваться, но Лиза говорила, что он талантлив. Она всегда отказывалась встречаться вот с такими дикарями, но тут был элемент риска, к которому хоть раз в жизни обязательно тянутся все хорошие девушки.
– Привет, – сказала она спокойно, останавливаясь перед ним.
– Привет.
У него были полные, красиво очерченные губы, яркие от природы. Ни у кого из тех немногочисленных мальчиков, с которыми она целовалась, не было такого привлекательного рта. Ей нравилось, как были раскрыты его губы, когда он смотрел на нее; слегка порозовевшие щеки под темной кожей; длинные черные ресницы обрамляли глубокие темные глаза, которые не отрывались от нее.
– Меня прислали приколоть тебе бутоньерку.
– О'кей, – бросил он.
Она вытащила из абрикосовой розы булавку с жемчужной головкой и положила руку под левый лацкан смокинга. Они стояли так близко друг к другу, что она чувствовала запах его лосьона после бритья, запах чего-то, чем он мазал волосы, чтобы они не торчали и блестели.
– Марианна?
Она подняла голову, ее пальчики по-прежнему были близко к его сердцу.
– Извини меня за прошлый вечер.
Интересно, билось ли его сердце так же сильно, как ее?
– Ты тоже меня извини.
Она вновь занялась бутоньеркой.
– Понимаешь, еще ни разу ни одна девушка не обращала на это внимания.
– Я тоже могла бы быть потактичнее.
– Нет, ты была права, я не прав. Сегодня это не повторится.
Марианна приколола цветок и отступила назад. Посмотрев ему в лицо, она представила себе его с барабанными палочками в руках, платком на лбу, чтобы в глаза не капал пот. Пот, ритм, сумасшедшие громкие и хриплые песни.
Он вписывался в этот образ так же, как вписывались в ее жизнь Мендельсон и Брамс.
И все равно он был так интересен, так хорош собой. И его явное увлечение ею задевало и растревожило в ней что-то, о чем она раньше не знала.
«Сегодня, только сегодня, – думала она, – я отступлю от своих правил».
Бесс тоже вынула бутоньерку из коробки и вышла в вестибюль, чтобы найти Майкла. Приближаясь к нему, она думала, что есть вечные законы. Мужчины и женщины были созданы идти по жизни рука об руку, и, несмотря на феминистское движение, все равно оставались какие-то вещи, которые человек одного пола должен делать для другого. В День благодарения мужчины резали индеек. В день свадьбы женщины прикалывали бутоньерки.
– Майкл? – позвала она.
Он прервал разговор с Джейком Пэдгеттом, и Бесс снова оказалась во власти его необычайной привлекательности. Это часто случалось в былые годы, когда они еще только встречались. Как только его темные глаза останавливались на ней, в ней начинали разгораться угли.
– У меня твоя бутоньерка.
– Приколешь ее мне?
– Хорошо.
Оказывая ему эту маленькую любезность, Бесс не могла не вспомнить, как часто она проводила одежной щеткой по его плечам, застегивала пуговицу на воротничке. Мелочи, которые обычны в жизни жены и мужа. Она вдохнула запах его одеколона «Бритиш Стерлинг». Под лацканом смокинга ее рука ощутила тепло его тела.
– Ну как, Бесс? – мягко спросил он.
Она подняла на него глаза и снова принялась за упрямую булавку, которая никак не хотела выскочить из оберточной бумаги.
– Твоя дочь выходит замуж. Чувствуешь себя старой?
Наконец она справилась с булавкой и приколола бутоньерку. Поправила ее, разгладила лацкан и посмотрела Майклу в глаза:
– Нет.
– Можешь ты в это поверить? Нам сорок.
– Не правда. Это мне сорок. Тебе сорок три.
– Злюка, – сказал он с усмешкой.
– Ты, наверное, заметил: Лиза выбрала те же цветы, какие были на нашей свадьбе.
– Я гадал, совпадение ли это?
– Будет еще одно: она отнесла наши свадебные фотографии, к флористу, и он сделал ей точно такой же букет, какой был на свадьбе у меня.
– Правда?
Бесс кивнула.
– Девушка серьезно взялась за дело.
– Я должна сознаться, что не осталась равнодушной, когда увидела этот букет.
– Да? – Майкл нагнулся, все еще усмехаясь, чтобы их глаза были на одном уровне.
– Да! И не будь, пожалуйста, таким самодовольным. Посмотри на нее. Она вся сияет. Если у тебя не слепит глаза, то с меня десять долларов.
– Идет! Но если мы держим пари, давай по крайней мере выберем что-то…
Кто-то прервал их:
– Не этот ли мужчина шесть лет посылал мне в День матери поздравительные карточки?
К Майклу с протянутыми руками шла Стелла, шелестя серебряными воланами своего платья.
– Стелла! – воскликнул он. – Прекрасная дама!
Они обнялись с искренней теплотой.
– Майкл, – сказала она, прижавшись щекой к его щеке, – как я рада.
Она откинулась назад, чтобы лучше рассмотреть его.
– Ты с каждым годом становишься все более интересным.
Он засмеялся, держа ее руки в своих, больших и смуглых, и пощелкал языком.
– Ты тоже. – И посмотрел на ее атласные бальные туфли. – Разве бабушки так одеваются?
Стелла подняла ногу.
– Ортопедическая обувь на высоких каблуках, – сказала она. – Если тебе это нравится. Пошли. Бесс, ты с нами. Я хочу вас познакомить со своим другом.
Они едва успели пожать руку Джилу Харвуду, как появилась невеста. Она вошла в вестибюль, и с этого мгновения Майкл и Бесс уже не видели никого, кроме нее. Они вместе повернулись к ней, рука Майкла нашла руку Бесс и крепко сжала ее.
– О Боже мой, – прошептал он.
Она была хорошенькой и юной. Она соединила в себе мать и отца. Пока она шла к ним, у них в голове проносилось многое: что она взяла у каждого лучшие черты, что она счастлива, что готова к этой свадьбе и к будущей жизни со своим избранником, что она носит под сердцем их первого внука. Но больше всего их потрясло, как старательно, во всех деталях, она воссоздала их собственную свадьбу.
Платье так же шелестело, как некогда на Бесс.
Вуаль была точной копией той, ее.
Букет как будто бы сохранился с тех времен.
– Мама, папа… – сказала она, тронув каждого за плечо и прижимаясь поочередно к их лицам щекой. – Я так счастлива.
– И мы счастливы за тебя, – шепнула Бесс.
Майкл добавил:
– Любимая, ты поразительно красива.
– Да, согласен, – подтвердил подошедший Марк.
Вмешался фотограф:
– Все сюда, пожалуйста. Мне нужен снимок всех вместе перед входом в церковь. Мы опаздываем!
Все двинулись к входным дверям. Глаза Майкла нашли глаза Бесс.
– Хотя ты Меня и предупредила, все равно это был шок. На секунду я подумал, что это ты.
– Да, я понимаю. Это может вызвать замешательство.
Битый час фотограф заставлял всех становиться так или иначе. Майкл и Бесс все время оказывались вместе: в группе ли, которую снимали, в стороне ли, наблюдая, как снимают других. Оба остро ощущали присутствие друг друга, вспоминая эпизоды собственной свадьбы.
В конце фотограф заявил:
– Теперь семья невесты, пожалуйста. Только члены семьи.
Майкл на секунду заколебался, но Лиза тут же позвала его:
– Папа, иди же!
Через минуту они – Лиза, Бесс, Майкл и Рэнди – стояли на ступеньках церкви Святой Марии, той церкви, где когда-то венчались Бесс и Майкл, где крестили Лизу и Рэнди, где дети принимали первое причастие, куда они всей семьей ходили в те счастливые дни.
– Пусть родители встанут на верхнюю ступеньку, а вы, двое, перед ними, – командовал фотограф.
– Чуть правее, – обратился он к Рэнди. – Отец, положите руку ему на плечо…
Майкл положил руку на плечо сыну и почувствовал, как опять зашлось от этого прикосновения сердце.
– Хорошо. Теперь все поближе друг к другу.
Фотограф наводил фотоаппарат, они стояли рядом, чувствуя тепло друг друга.
Лиза думала: «Пусть, пусть это подействует».
Бесс: «Скорее, а то я заплачу».
Рэнди: «Приятно чувствовать руку отца».
И Майкл: «Оставьте меня с ними навсегда…»
Глава 11
Перед самым началом церемонии, когда гости собрались в вестибюле, а мать и невеста фотографировались в комнате для переодевания, Майкл увидел, что к нему направляются двое знакомых.
– Барб и Дон! – воскликнул он, расплываясь в улыбке. Он все еще не мог прийти в себя от удивления, когда обнимал их. Они в свое время были на их свадьбе, он – шафером, она – подружкой невесты. Барб и Дон, их лучшие друзья. После развода из-за каких-то глупых предубеждений они не встречались. Майкл не видел их лет пять. Обняв Барб, он ощутил ответный порыв, а пожатие руки Дона вызвало такой прилив дружеских чувств, что он тут же обнял старого друга.
– Нам вас не хватало, – шепнул Дон Майклу и так сжал его в ответном объятии, что у того перехватило дыхание.
– Что случилось? Мы совсем вас потеряли!
– Ты знаешь, как это… Черт, я не знаю.
– Ну, все. Этой сегрегации – конец.
Сказать что-то большее не было возможности. К Майклу постоянно кто-нибудь обращался – бывшие соседи, дядюшки и тетушки с обеих сторон, Лизины школьные подружки, сестра Бесс Джоан и ее муж Кларк, которые прилетели из Денвера.
Наконец распорядители, показывающие гостям их место, всех рассадили, йевеста приготовилась войти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35