Джо не сводил с него глаз.– Кто ты такой?– Один из чарлстонских джентльменов, за которых не хочет сражаться твой отец.Джо встал и медленно обошел Пинкни. При свете костра он всмотрелся в него, пытливо изучая его поношенный мундир и спокойную улыбку на гладко выбритом лице.– Мой папаша опять дал маху, – сказал он, – и уже не в первый раз. Я буду сражаться за тебя, капитан.С тех пор мальчик не отставал от Пинкни. Куда бы Пинкни ни шел, он повсюду следовал за ним, держась чуть поодаль по правую руку. Поначалу над ним потешались, прозвав его Тенью, но Джо не обращал внимания на насмешки. Кличка привилась, и вскоре все забыли, что у мальчика есть еще какое-то имя.
Рождество шестьдесят четвертого внешне ничем не отличалось от довоенных праздников. Дома были переполнены гостями, столы накрывали в два-три приема, так как за ними, даже разложенными, не могло уместиться более тридцати человек. С плантаций по реке доставлялись припасы, лодка следовала за лодкой, и оскудения почти не чувствовалось.Сладковатый, пряный аромат гирлянд вечнозеленых растений плыл в воздухе, на каминных полках высились охапки сосновых веток, лестничные перила были увиты смилаксом, и на каждом столе стояла огромная серебряная ваза с камелиями. Несмотря на непрерывный дождь, матроны со своими детьми обходили дом за домом, отдавая визиты и поздравляя родственников, близких и дальних, с которыми они не встречались годами. Но за непринужденной праздничной беседой крылся холодок ужаса. Армия Шермана неуклонно наступала со своими факельщиками, среди гостей было много беженцев. Захватив Атланту, Шерман в середине ноября стал продвигаться на юго-запад через Джорджию. Его солдаты жгли и грабили все вокруг, оставляя позади себя выжженную полосу в шестьдесят миль шириной и сея ужас. Было ясно, что, достигнув побережья, Шерман повернет на север и проложит опустошительный путь через обе Каролины, чтобы в Виргинии воссоединиться с большой Армией.Беженцы гостили в домах по нескольку дней, наслаждаясь видимостью покоя, а затем переходили к другим хозяевам, распространяя панику. Конфедераты, стоявшие в Чарлстоне, пытались ободрить горожан, но они не могли лгать. Военные знали, что вскоре вынуждены будут отступить перед натиском Объединенных Сил. Они советовали жителям Чарлстона присоединиться к беженцам, когда армия покинет город.Джулия Эшли застала сестру в слезах. На полу спальни громоздились разноцветные груды бальных платьев.– Ах, Джулия, я не знаю, как быть, – всхлипывала Мэри. – Если я не возьму с собой эти платья, мне нечего будет надеть, когда я перестану носить траур. Но их слишком много. Понадобится много места в поезде, а разрешается брать с собой только два сундука.– Ты круглая идиотка, Мэри, – простонала Джулия. – Как ты думаешь, куда ты едешь?– В Колумбию. Все едут в Колумбию. Уже вырыли прах мистера Калхоуна, чтобы перевезти туда, и колокола Святого Михаила тоже отправляют.– Ты думаешь, Шерман испугается призрака Джона К. Калхоуна?– Да. Мне так страшно! Его повезут в одном поезде с нами. – Мэри испуганно взглянула на сестру: – Надеюсь, ты не обиделась, Джулия? Я оставила уголок для твоих вещей в сундуке с детской одеждой. Мне это все действительно необходимо. А ты всегда так мало заботилась об одежде…Джулия покачала головой:– Это не имеет значения. Я не так глупа, чтобы ехать в Колумбию. Шерман направится прямо туда, продвигаясь на север. Я еду в Барони. Я не позволю этим негодяям сжечь мой дом и напугать моих людей.– Джулия, ты сошла с ума! Ты не сможешь ничего сделать.– Не говори это мне, Мэри Эшли. Я это сделаю. И тебе следует поторопиться, чтобы отправиться вместе со мной, если ты не хочешь остаться здесь. Все чарлстонские простофили сбиваются в стаю, как домашние утки, чтобы отправиться в Колумбию.– Ты считаешь себя умнее всех. Я уже отправила телеграмму кузине Эвламии Пинкни, что мы прибываем. У нее в доме достаточно места, нам там не будет тесно.Джулия вздохнула:– Тебя не убедишь, Мэри. Не стоит и пытаться. Если в тебе есть хоть крупица здравого смысла, лучше возьми с собой съестные припасы. Не будете же вы в поезде питаться чехлами для корсетов.Втайне она была рада, что Мэри уезжает. Джулия не знала, что ждет ее на плантациях, и истеричная Мэри могла стать для нее обузой.Мэри Трэдд, Стюарт, Лиззи, ее нянька Джорджина, Софи, горничная Мэри, и три сундука с вещами погрузили в сбившийся с расписания поезд, который должен был отправиться на следующий день. Как только они уехали, Джулия принялась отбирать все ценное, что она могла взять с собой в Барони. Дом на Шарлотт-стрит, полагала она, наверняка будет разграблен. В отличие от Мэри, она знала о телеграмме Шермана Линкольну. Саванне было предназначено стать рождественским подарком президенту, а улицы Чарлстона генерал обещал усеять солью, превратив город в современный Карфаген. С нею, конечно, будут люди, постоянно живущие на плантациях, но она обещала отправить лодку за всеми слугами, и ее, и Мэри, которые захотят уехать из города. Прибыв на плантацию, она не удивилась малолюдью. Лихорадка свободы заразила и Чарлстон. Многие чернокожие с таким нетерпением дожидались войск Шермана, как если бы то были сонмы ангелов. В конце января Джулия обосновалась в деревне, ожидая грядущих событий и строя планы. Она была Эшли – но смутит ли это противника? Однако Джулия сохраняла гордый, бесстрашный вид, и никто не догадывался о ее сомнениях. 6 Если бы Джулия Эшли видела, что творится в Чарлстоне, она возблагодарила бы Бога за то, что не осталась там. 18 февраля… Союзная армия вошла в город с юга, после того как армия конфедератов покинула его, отступая на север. Главные силы Шермана преследовали конфедератов, поражая во всех направлениях – от центра штата до Колумбии. Шерман обещал отомстить заносчивому Чарлстону, развязавшему войну, и месть была осуществлена. Шерман послал громил и бездельников Килпатрика жечь плантации вокруг Чарлстона; белое население было устрашено продвигавшимися впереди войск вышколенными отрядами чернокожих, одетых в великолепные мундиры. Знаменитый негритянский 54-й Массачусетский полк грозно промаршировал по Митинг-стрит под шелковым знаменем, на котором было начертано «Свобода», с песней «Тело Джона Брауна». На окраинных улицах песня заглушалась хрустом стекла, которое давили солдатские башмаки. Но солдаты улыбались, радуясь свободе. Их окружали толпы танцующих, смеющихся негров – еще утром они были рабами.По окончании марша офицеры, которые все были белыми, приказывали солдатам исполнить новое поручение. Солдаты заходили в жилые дома, конторы, лавки, склады. Всем встречавшимся на их пути чернокожим они сообщали радостную весть. Люди обнимались от счастья. Все огнестрельное оружие конфисковывалось, покинутая собственность изымалась. Люси Энсон со страхом наблюдала из окна комнаты мужа, как отряд чернокожих вошел в дом Джулии. Из семьи Энсонов никто не эвакуировался. Эндрю нельзя было перевозить, и Эмма никому из родных не позволила его покинуть. Лавиния пряталась на чердаке за огромным старым шкафом; чтобы заглушить всхлипывания, от которых она не могла удержаться, девушка заткнула себе рот поясом старой шелковой юбки. Эндрю усыпили, подлив в бокал виски настойку опия. Эмма опасалась, что сын подвергнет их всех опасности, пытаясь защитить дом и семью. Миссис Энсон и Люси, не прибегая к словам, поддерживали друг друга, стоя у кровати Эндрю.Шум снаружи привлек внимание Люси. Молодая женщина подошла к окну. Во все глаза она смотрела на процессию солдат, выносящих серебро, зеркала и бочонки с вином из дома Джулии. Их остановил крепко сбитый офицер в эполетах, прискакавший верхом на крупном гнедом мерине. Люси не слышала, что он сказал, но их муравьиное движение потекло в обратную сторону. Теперь одетые в голубые мундиры негры тащили в дом все, что только что оттуда вынесли.– Мисс Эмма, – прошептала Люси, – они не грабят. Приехал белый генерал, он велел им остановиться. Может быть, он прикажет не трогать нас? Мисс Эмма, я спущусь и поговорю с ним.– Ты не должна говорить с янки, пусть это будет даже сам генерал, – отрезала свекровь.– Но это спасет нас. Сейчас они придут к нам, увидят Эндрю, и, если генерал уедет, кто знает, что произойдет?Миссис Энсон тяжелой поступью приблизилась к окну. Она не стала перегибаться через подоконник, только чуть выставила вперед свой внушительный нос. И вдруг она засмеялась – впервые с того дня, как с Эндрю случилось несчастье.– Благодарение Господу, это Дэн Сиклз. Мы с ним каждое лето виделись в Саратоге. Да что говорить, мы выросли вместе. Он очень переживал, когда состоялась моя помолвка с отцом Эндрю. Теперь все будет в порядке. – Слезы облегчения потекли по ее лицу; она почти выбежала из комнаты.Люси, затаив дыхание, наблюдала, как Эмма прошла по дорожке к воротам и приблизилась к грозной фигуре на огромной лошади. Люси задохнулась от преждевременной радости, когда генерал, увидев миссис Энсон, спешился и поклонился. Миссис Энсон заговорила; ее манеры были странной пародией на ужимки дочери, когда та кокетничала. Эмма то складывала, то распускала веер и поверх него бросала взгляды на генерала. Его ответ произвел мгновенную перемену: женщина выронила веер и вытянула вперед голову, как старая черепаха. Ее губы быстро шевелились. Генерал простер к ней руки, словно о чем-то умоляя, но так как она продолжала говорить и даже стала трясти кулаками, он отступил от нее на шаг и непримиримо расправил плечи. Теперь заговорил он. Эмма попыталась схватить его за рукав, но генерал отдернул руку и отвернулся. Он был неприступен, как стена. Генерал подозвал офицера, который стоял, глазея на дом Эшли, сел на лошадь и уехал не оглянувшись.Миссис Энсон застыла как статуя. Вдруг она заметила, что офицер смотрит на нее. Эмма надменно вскинула голову – жест, характерный для нее, – и неторопливо пошла к своему дому. Люси выбежала ей навстречу. Сцена, которая только что разыгралась перед ней, испугала ее больше, чем ожидание вторжения. Она всегда побаивалась Эммы. Теперь ей было жаль свекровь, и это чувство было ужасно.– Ты все видела, Люси?– Да, мэм.Люси смотрела в пол.– Слава Богу, Эндрю не видел, как его мать унизила себя и его. Последний раз я о чем-то просила янки.Теперь я не обращусь к ним с просьбами, будь они хоть моими домочадцами.Люси хотела уйти – миссис Энсон необходимо было побыть одной. Но молодой женщине не терпелось узнать, что ждет ее мужа и ребенка.– Простите, мисс Эмма, а что он вам сказал? Эмма отвела глаза от жаждущего взгляда Люси:– Что он сказал? Он передаст своей матушке, что видел меня и что я неплохо выгляжу. Затем сказал, что расквартирует свой штаб в доме Джулии Эшли и что армия конфискует наш дом для другого офицера. Когда я сказала ему, что Эндрю нельзя тревожить, он ответил, что потерял на войне отца и брата. Затем он засмеялся дьявольским смехом и процитировал своего начальника. «Война – это ад», – сказал он и заверил меня, что пришлет белых солдат, которые помогут нам упаковать одежду и перенести Эндрю. Все прочее мы должны оставить проклятым янки.– Что же теперь делать?– То, что необходимо. Пошлем слуг подготовить ваш маленький дом на Митинг-стрит и перевезем туда Эндрю. – Эмма стала подниматься по лестнице. – Если у нас еще есть слуги. Если нет, будем делать все втроем с Лавинией. Я на несколько минут пойду к себе, Люси. Хочу перебрать в памяти все унизительные моменты случившегося. Надеюсь, я ничего не упустила. Когда война окончится, я потребую возмещения за каждую секунду. Она поднялась еще на несколько ступенек.– Что значит – когда война окончится? – воскликнула Люси. – Чарлстон погиб, и мы вместе с ним.Эмма Энсон обернулась:– Чепуха! Во времена Революции Чарлстон был оккупирован в течение двух лет. А потом мы победили. История всегда повторяется. За исключением того, что англичане были джентльменами. Я никогда не вернусь в Саратогу – не желаю знаться с выскочками из черни. – Она величественно поднялась по лестнице.Люси села на нижнюю ступеньку и расплакалась, уткнувшись в полусогнутую руку.– Тсс, – сказал кто-то свистящим шепотом.Люси подняла голову. Рядом с ней стоял Джереми.– Что случилось, мисс Люси? Янки забирают мистера Эндрю?– Ах, Джереми! Как я рада! Я думала, ты ушел. Высокий, худой чернокожий вышел из полутьмы холла.– Я ходил смотреть на парад, мэм. Другие кружат возле Уайт Пойнт Гарденс. Там фейерверк и все такое. Но я не могу надолго оставить мистера Эндрю. Я растил его с пеленок, вы знаете. Разве я покину его теперь, когда голубые мундиры пришли за ним?Люси вытерла слезы краешком платка.– Спасибо, Джереми! – сказала она. – Ты верный друг. Сейчас ты нужен мистеру Эндрю, как никогда. И нам всем. Нам нужно как можно скорей вернуться на Митинг-стрит. На Шарлотт-стрит поселятся янки, а мы не нуждаемся в подобных соседях. Если ты достанешь с чердака несколько сундуков, мы начнем упаковывать вещи Эндрю.Люси прошла через холл и сняла со стены портрет юного Эндрю, который висел над консольным столиком.– Это я упакую в первую очередь. Мистера Эндрю им не видать. Даже нарисованного.Через полчаса Эндрю, остававшегося без сознания, Джереми осторожно перенес на руках в карету Эммы Энсон. Люси и Лавиния поддерживали его, пока Джереми медленно ехал вдоль Митинг-стрит мимо испещренных выбоинами кирпичных домов и обгорелых каркасов некогда величественных зданий. Эмма Энсон осталась в доме одна, чтобы проследить за погрузкой сундуков в повозку, которую предоставил генерал Сиклз. Она неподвижно стояла в уютной гостиной и ждала, когда ее посадят в повозку вместе с пожитками, чтобы перевезти в дом сына. Эмма была так потрясена, так подавлена, что ни на минуту не смыкала глаз. Женщина пристально смотрела на вопящих, хохочущих чернокожих солдат, которые все безделушки со столов собрали к себе в кепи. Когда с каминной полки упала и разбилась китайская фарфоровая ваза, Эмма даже не взглянула на осколки.В двенадцати милях от Чарлстона, над извилистым широким руслом реки Эшли, Джулия смотрела в подзорную трубу из чердачного окна. Но никого не было видно ни на реке, ни на мощенной бревнами дороге, в которую упиралась длинная подъездная аллея для карет. Джулия стиснула зубы. Шерман на подходе. Вот-вот его поджигатели будут в Барони. Но когда именно? Трудно сказать. Ожидание было тяжким.Джулия с резким хлопком сложила подзорную трубу и покинула свой наблюдательный пункт. Сегодня утром она уже обходила дом, но решила сделать это еще раз. Ей казалось, что она прощается с ним. Даже если ее замысел исполнится, ей уже не скоро выпадет возможность вот так спокойно бродить по красивым, строго убранным залам и садовым террасам. Безмятежность покинет Эшли Барони.Слуги были хорошо вышколены. Заслышав тяжелую поступь Джулии, они убирались с глаз долой, но находились неподалеку на случай, если она их позовет. На пути они ей не попадались. Джулия шла очень медленно. Она легко касалась рукой изысканных хрупких статуэток, поправляла в вазах лилии из теплицы, что стояли в каждой комнате, останавливалась перед портретами матери, отца и многочисленных предков. Здесь же висел ее собственный портрет и портрет Мэри: обе девочки сидели у ног красавицы матери. Но дороже всего ей был портрет юноши, ветреного младшего сына основателя Барони. Поместье досталось ему в дар от короля Карла в 1675 году. Джулия испытывала к нему особую нежность. Юноша выглядел слегка диковато в завитом парике и атласных панталонах до колен. Его глаза задорно блестели. Он превратил необжитую Каролину в часть Империи. Джулия гордо подняла подбородок. Она сумеет защитить наследственные владения. Джулия быстро пересекла огромный холл, одна из дверей которого вела на задний двор, прошла портик с колоннами и спустилась вниз по широким белым ступеням. Джулия даже не оглянулась на величественное здание.Она прошла мимо кирпичных кухонь и коптильни, мимо конюшен и амбаров и далее – вдоль по дороге меж негритянскими хижинами. Достигнув сосновой рощи за деревней, она открыла кованые ворота, ведущие на семейное кладбище. Торопливо пройдя мимо мраморных гробниц, она вышла через ворота на противоположной стороне и замедлила шаг только подле тесного, искрошившегося домика, слепленного из земляного бетона. Основой его служили раковины устриц – родоначальники поместья использовали этот материал как огнеупорный. Особняк сохранял величие Эшли, но сейчас ей необходимо было почувствовать, что же привело первого каролинского Эшли, несмотря на все трудности, к этому величию.Джулия прижалась щекой к стене дома. Стена была твердой и прочной. Ей тоже надо быть твердой. Джулия повернулась и пошла назад. Наконец она подошла к воротам сада. Там она медленно обошла все тропинки, примечая, что азалии вот-вот зацветут и что садовники не подстригли самшитовые деревья, хотя она еще позавчера велела им это сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Рождество шестьдесят четвертого внешне ничем не отличалось от довоенных праздников. Дома были переполнены гостями, столы накрывали в два-три приема, так как за ними, даже разложенными, не могло уместиться более тридцати человек. С плантаций по реке доставлялись припасы, лодка следовала за лодкой, и оскудения почти не чувствовалось.Сладковатый, пряный аромат гирлянд вечнозеленых растений плыл в воздухе, на каминных полках высились охапки сосновых веток, лестничные перила были увиты смилаксом, и на каждом столе стояла огромная серебряная ваза с камелиями. Несмотря на непрерывный дождь, матроны со своими детьми обходили дом за домом, отдавая визиты и поздравляя родственников, близких и дальних, с которыми они не встречались годами. Но за непринужденной праздничной беседой крылся холодок ужаса. Армия Шермана неуклонно наступала со своими факельщиками, среди гостей было много беженцев. Захватив Атланту, Шерман в середине ноября стал продвигаться на юго-запад через Джорджию. Его солдаты жгли и грабили все вокруг, оставляя позади себя выжженную полосу в шестьдесят миль шириной и сея ужас. Было ясно, что, достигнув побережья, Шерман повернет на север и проложит опустошительный путь через обе Каролины, чтобы в Виргинии воссоединиться с большой Армией.Беженцы гостили в домах по нескольку дней, наслаждаясь видимостью покоя, а затем переходили к другим хозяевам, распространяя панику. Конфедераты, стоявшие в Чарлстоне, пытались ободрить горожан, но они не могли лгать. Военные знали, что вскоре вынуждены будут отступить перед натиском Объединенных Сил. Они советовали жителям Чарлстона присоединиться к беженцам, когда армия покинет город.Джулия Эшли застала сестру в слезах. На полу спальни громоздились разноцветные груды бальных платьев.– Ах, Джулия, я не знаю, как быть, – всхлипывала Мэри. – Если я не возьму с собой эти платья, мне нечего будет надеть, когда я перестану носить траур. Но их слишком много. Понадобится много места в поезде, а разрешается брать с собой только два сундука.– Ты круглая идиотка, Мэри, – простонала Джулия. – Как ты думаешь, куда ты едешь?– В Колумбию. Все едут в Колумбию. Уже вырыли прах мистера Калхоуна, чтобы перевезти туда, и колокола Святого Михаила тоже отправляют.– Ты думаешь, Шерман испугается призрака Джона К. Калхоуна?– Да. Мне так страшно! Его повезут в одном поезде с нами. – Мэри испуганно взглянула на сестру: – Надеюсь, ты не обиделась, Джулия? Я оставила уголок для твоих вещей в сундуке с детской одеждой. Мне это все действительно необходимо. А ты всегда так мало заботилась об одежде…Джулия покачала головой:– Это не имеет значения. Я не так глупа, чтобы ехать в Колумбию. Шерман направится прямо туда, продвигаясь на север. Я еду в Барони. Я не позволю этим негодяям сжечь мой дом и напугать моих людей.– Джулия, ты сошла с ума! Ты не сможешь ничего сделать.– Не говори это мне, Мэри Эшли. Я это сделаю. И тебе следует поторопиться, чтобы отправиться вместе со мной, если ты не хочешь остаться здесь. Все чарлстонские простофили сбиваются в стаю, как домашние утки, чтобы отправиться в Колумбию.– Ты считаешь себя умнее всех. Я уже отправила телеграмму кузине Эвламии Пинкни, что мы прибываем. У нее в доме достаточно места, нам там не будет тесно.Джулия вздохнула:– Тебя не убедишь, Мэри. Не стоит и пытаться. Если в тебе есть хоть крупица здравого смысла, лучше возьми с собой съестные припасы. Не будете же вы в поезде питаться чехлами для корсетов.Втайне она была рада, что Мэри уезжает. Джулия не знала, что ждет ее на плантациях, и истеричная Мэри могла стать для нее обузой.Мэри Трэдд, Стюарт, Лиззи, ее нянька Джорджина, Софи, горничная Мэри, и три сундука с вещами погрузили в сбившийся с расписания поезд, который должен был отправиться на следующий день. Как только они уехали, Джулия принялась отбирать все ценное, что она могла взять с собой в Барони. Дом на Шарлотт-стрит, полагала она, наверняка будет разграблен. В отличие от Мэри, она знала о телеграмме Шермана Линкольну. Саванне было предназначено стать рождественским подарком президенту, а улицы Чарлстона генерал обещал усеять солью, превратив город в современный Карфаген. С нею, конечно, будут люди, постоянно живущие на плантациях, но она обещала отправить лодку за всеми слугами, и ее, и Мэри, которые захотят уехать из города. Прибыв на плантацию, она не удивилась малолюдью. Лихорадка свободы заразила и Чарлстон. Многие чернокожие с таким нетерпением дожидались войск Шермана, как если бы то были сонмы ангелов. В конце января Джулия обосновалась в деревне, ожидая грядущих событий и строя планы. Она была Эшли – но смутит ли это противника? Однако Джулия сохраняла гордый, бесстрашный вид, и никто не догадывался о ее сомнениях. 6 Если бы Джулия Эшли видела, что творится в Чарлстоне, она возблагодарила бы Бога за то, что не осталась там. 18 февраля… Союзная армия вошла в город с юга, после того как армия конфедератов покинула его, отступая на север. Главные силы Шермана преследовали конфедератов, поражая во всех направлениях – от центра штата до Колумбии. Шерман обещал отомстить заносчивому Чарлстону, развязавшему войну, и месть была осуществлена. Шерман послал громил и бездельников Килпатрика жечь плантации вокруг Чарлстона; белое население было устрашено продвигавшимися впереди войск вышколенными отрядами чернокожих, одетых в великолепные мундиры. Знаменитый негритянский 54-й Массачусетский полк грозно промаршировал по Митинг-стрит под шелковым знаменем, на котором было начертано «Свобода», с песней «Тело Джона Брауна». На окраинных улицах песня заглушалась хрустом стекла, которое давили солдатские башмаки. Но солдаты улыбались, радуясь свободе. Их окружали толпы танцующих, смеющихся негров – еще утром они были рабами.По окончании марша офицеры, которые все были белыми, приказывали солдатам исполнить новое поручение. Солдаты заходили в жилые дома, конторы, лавки, склады. Всем встречавшимся на их пути чернокожим они сообщали радостную весть. Люди обнимались от счастья. Все огнестрельное оружие конфисковывалось, покинутая собственность изымалась. Люси Энсон со страхом наблюдала из окна комнаты мужа, как отряд чернокожих вошел в дом Джулии. Из семьи Энсонов никто не эвакуировался. Эндрю нельзя было перевозить, и Эмма никому из родных не позволила его покинуть. Лавиния пряталась на чердаке за огромным старым шкафом; чтобы заглушить всхлипывания, от которых она не могла удержаться, девушка заткнула себе рот поясом старой шелковой юбки. Эндрю усыпили, подлив в бокал виски настойку опия. Эмма опасалась, что сын подвергнет их всех опасности, пытаясь защитить дом и семью. Миссис Энсон и Люси, не прибегая к словам, поддерживали друг друга, стоя у кровати Эндрю.Шум снаружи привлек внимание Люси. Молодая женщина подошла к окну. Во все глаза она смотрела на процессию солдат, выносящих серебро, зеркала и бочонки с вином из дома Джулии. Их остановил крепко сбитый офицер в эполетах, прискакавший верхом на крупном гнедом мерине. Люси не слышала, что он сказал, но их муравьиное движение потекло в обратную сторону. Теперь одетые в голубые мундиры негры тащили в дом все, что только что оттуда вынесли.– Мисс Эмма, – прошептала Люси, – они не грабят. Приехал белый генерал, он велел им остановиться. Может быть, он прикажет не трогать нас? Мисс Эмма, я спущусь и поговорю с ним.– Ты не должна говорить с янки, пусть это будет даже сам генерал, – отрезала свекровь.– Но это спасет нас. Сейчас они придут к нам, увидят Эндрю, и, если генерал уедет, кто знает, что произойдет?Миссис Энсон тяжелой поступью приблизилась к окну. Она не стала перегибаться через подоконник, только чуть выставила вперед свой внушительный нос. И вдруг она засмеялась – впервые с того дня, как с Эндрю случилось несчастье.– Благодарение Господу, это Дэн Сиклз. Мы с ним каждое лето виделись в Саратоге. Да что говорить, мы выросли вместе. Он очень переживал, когда состоялась моя помолвка с отцом Эндрю. Теперь все будет в порядке. – Слезы облегчения потекли по ее лицу; она почти выбежала из комнаты.Люси, затаив дыхание, наблюдала, как Эмма прошла по дорожке к воротам и приблизилась к грозной фигуре на огромной лошади. Люси задохнулась от преждевременной радости, когда генерал, увидев миссис Энсон, спешился и поклонился. Миссис Энсон заговорила; ее манеры были странной пародией на ужимки дочери, когда та кокетничала. Эмма то складывала, то распускала веер и поверх него бросала взгляды на генерала. Его ответ произвел мгновенную перемену: женщина выронила веер и вытянула вперед голову, как старая черепаха. Ее губы быстро шевелились. Генерал простер к ней руки, словно о чем-то умоляя, но так как она продолжала говорить и даже стала трясти кулаками, он отступил от нее на шаг и непримиримо расправил плечи. Теперь заговорил он. Эмма попыталась схватить его за рукав, но генерал отдернул руку и отвернулся. Он был неприступен, как стена. Генерал подозвал офицера, который стоял, глазея на дом Эшли, сел на лошадь и уехал не оглянувшись.Миссис Энсон застыла как статуя. Вдруг она заметила, что офицер смотрит на нее. Эмма надменно вскинула голову – жест, характерный для нее, – и неторопливо пошла к своему дому. Люси выбежала ей навстречу. Сцена, которая только что разыгралась перед ней, испугала ее больше, чем ожидание вторжения. Она всегда побаивалась Эммы. Теперь ей было жаль свекровь, и это чувство было ужасно.– Ты все видела, Люси?– Да, мэм.Люси смотрела в пол.– Слава Богу, Эндрю не видел, как его мать унизила себя и его. Последний раз я о чем-то просила янки.Теперь я не обращусь к ним с просьбами, будь они хоть моими домочадцами.Люси хотела уйти – миссис Энсон необходимо было побыть одной. Но молодой женщине не терпелось узнать, что ждет ее мужа и ребенка.– Простите, мисс Эмма, а что он вам сказал? Эмма отвела глаза от жаждущего взгляда Люси:– Что он сказал? Он передаст своей матушке, что видел меня и что я неплохо выгляжу. Затем сказал, что расквартирует свой штаб в доме Джулии Эшли и что армия конфискует наш дом для другого офицера. Когда я сказала ему, что Эндрю нельзя тревожить, он ответил, что потерял на войне отца и брата. Затем он засмеялся дьявольским смехом и процитировал своего начальника. «Война – это ад», – сказал он и заверил меня, что пришлет белых солдат, которые помогут нам упаковать одежду и перенести Эндрю. Все прочее мы должны оставить проклятым янки.– Что же теперь делать?– То, что необходимо. Пошлем слуг подготовить ваш маленький дом на Митинг-стрит и перевезем туда Эндрю. – Эмма стала подниматься по лестнице. – Если у нас еще есть слуги. Если нет, будем делать все втроем с Лавинией. Я на несколько минут пойду к себе, Люси. Хочу перебрать в памяти все унизительные моменты случившегося. Надеюсь, я ничего не упустила. Когда война окончится, я потребую возмещения за каждую секунду. Она поднялась еще на несколько ступенек.– Что значит – когда война окончится? – воскликнула Люси. – Чарлстон погиб, и мы вместе с ним.Эмма Энсон обернулась:– Чепуха! Во времена Революции Чарлстон был оккупирован в течение двух лет. А потом мы победили. История всегда повторяется. За исключением того, что англичане были джентльменами. Я никогда не вернусь в Саратогу – не желаю знаться с выскочками из черни. – Она величественно поднялась по лестнице.Люси села на нижнюю ступеньку и расплакалась, уткнувшись в полусогнутую руку.– Тсс, – сказал кто-то свистящим шепотом.Люси подняла голову. Рядом с ней стоял Джереми.– Что случилось, мисс Люси? Янки забирают мистера Эндрю?– Ах, Джереми! Как я рада! Я думала, ты ушел. Высокий, худой чернокожий вышел из полутьмы холла.– Я ходил смотреть на парад, мэм. Другие кружат возле Уайт Пойнт Гарденс. Там фейерверк и все такое. Но я не могу надолго оставить мистера Эндрю. Я растил его с пеленок, вы знаете. Разве я покину его теперь, когда голубые мундиры пришли за ним?Люси вытерла слезы краешком платка.– Спасибо, Джереми! – сказала она. – Ты верный друг. Сейчас ты нужен мистеру Эндрю, как никогда. И нам всем. Нам нужно как можно скорей вернуться на Митинг-стрит. На Шарлотт-стрит поселятся янки, а мы не нуждаемся в подобных соседях. Если ты достанешь с чердака несколько сундуков, мы начнем упаковывать вещи Эндрю.Люси прошла через холл и сняла со стены портрет юного Эндрю, который висел над консольным столиком.– Это я упакую в первую очередь. Мистера Эндрю им не видать. Даже нарисованного.Через полчаса Эндрю, остававшегося без сознания, Джереми осторожно перенес на руках в карету Эммы Энсон. Люси и Лавиния поддерживали его, пока Джереми медленно ехал вдоль Митинг-стрит мимо испещренных выбоинами кирпичных домов и обгорелых каркасов некогда величественных зданий. Эмма Энсон осталась в доме одна, чтобы проследить за погрузкой сундуков в повозку, которую предоставил генерал Сиклз. Она неподвижно стояла в уютной гостиной и ждала, когда ее посадят в повозку вместе с пожитками, чтобы перевезти в дом сына. Эмма была так потрясена, так подавлена, что ни на минуту не смыкала глаз. Женщина пристально смотрела на вопящих, хохочущих чернокожих солдат, которые все безделушки со столов собрали к себе в кепи. Когда с каминной полки упала и разбилась китайская фарфоровая ваза, Эмма даже не взглянула на осколки.В двенадцати милях от Чарлстона, над извилистым широким руслом реки Эшли, Джулия смотрела в подзорную трубу из чердачного окна. Но никого не было видно ни на реке, ни на мощенной бревнами дороге, в которую упиралась длинная подъездная аллея для карет. Джулия стиснула зубы. Шерман на подходе. Вот-вот его поджигатели будут в Барони. Но когда именно? Трудно сказать. Ожидание было тяжким.Джулия с резким хлопком сложила подзорную трубу и покинула свой наблюдательный пункт. Сегодня утром она уже обходила дом, но решила сделать это еще раз. Ей казалось, что она прощается с ним. Даже если ее замысел исполнится, ей уже не скоро выпадет возможность вот так спокойно бродить по красивым, строго убранным залам и садовым террасам. Безмятежность покинет Эшли Барони.Слуги были хорошо вышколены. Заслышав тяжелую поступь Джулии, они убирались с глаз долой, но находились неподалеку на случай, если она их позовет. На пути они ей не попадались. Джулия шла очень медленно. Она легко касалась рукой изысканных хрупких статуэток, поправляла в вазах лилии из теплицы, что стояли в каждой комнате, останавливалась перед портретами матери, отца и многочисленных предков. Здесь же висел ее собственный портрет и портрет Мэри: обе девочки сидели у ног красавицы матери. Но дороже всего ей был портрет юноши, ветреного младшего сына основателя Барони. Поместье досталось ему в дар от короля Карла в 1675 году. Джулия испытывала к нему особую нежность. Юноша выглядел слегка диковато в завитом парике и атласных панталонах до колен. Его глаза задорно блестели. Он превратил необжитую Каролину в часть Империи. Джулия гордо подняла подбородок. Она сумеет защитить наследственные владения. Джулия быстро пересекла огромный холл, одна из дверей которого вела на задний двор, прошла портик с колоннами и спустилась вниз по широким белым ступеням. Джулия даже не оглянулась на величественное здание.Она прошла мимо кирпичных кухонь и коптильни, мимо конюшен и амбаров и далее – вдоль по дороге меж негритянскими хижинами. Достигнув сосновой рощи за деревней, она открыла кованые ворота, ведущие на семейное кладбище. Торопливо пройдя мимо мраморных гробниц, она вышла через ворота на противоположной стороне и замедлила шаг только подле тесного, искрошившегося домика, слепленного из земляного бетона. Основой его служили раковины устриц – родоначальники поместья использовали этот материал как огнеупорный. Особняк сохранял величие Эшли, но сейчас ей необходимо было почувствовать, что же привело первого каролинского Эшли, несмотря на все трудности, к этому величию.Джулия прижалась щекой к стене дома. Стена была твердой и прочной. Ей тоже надо быть твердой. Джулия повернулась и пошла назад. Наконец она подошла к воротам сада. Там она медленно обошла все тропинки, примечая, что азалии вот-вот зацветут и что садовники не подстригли самшитовые деревья, хотя она еще позавчера велела им это сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68