Ему хотелось взять ее, как ребенка, на руки, чтобы защитить от враждебного мира.Но детство с его легкими лекарствами давно миновало. Необходимо было узнать, что представляет собой эта женщина и что ей нужно. Он готов был сделать для нее все – ради той Лиззи, которая была сейчас ее частицей.За несколько дней, проведенных в городе, Джо разузнал все об Элизабет, о городе и даже о себе. Город буквально воспрял. Пострадали все здания, однако коробки выдержали толчки, потеряв только дымоходы. Кирпичные дома все потрескались, стены представлялись ненадежными. Город призвал своих мастеров, чьи руки создавали витые балконные ограды и решетки, и шаткие строения были укреплены железными прутьями. Их пропустили под балками, на которых держались лестничные клетки и полы. Дом делался похожим на орех. Затем прутья сжимали до тех пор, пока стены не принимали прежних очертаний. В довершение восстанавливали камины и залепляли трещины свежей штукатуркой. Декоративные железные покрытия претворяли необходимость в красоту.– Это выживание с шиком, – оценил Джо.И так было на протяжении всей истории Чарлстона. Энергия и стремление к прогрессу, которые некогда нравились ему, показались теперь разрушительной силой. Старомодные люди, старомодные вещи презирались всеми в быстро растущем городе, который он считал своим домом. В мире южнее Брод-стрит они все еще ценились.И Джо их тоже ценил. Оказывается, в его характере была эта черта, которой он даже не осознавал. В редкие минуты праздности он размышлял о себе и делал удивительные открытия.Однако сейчас ему было не до раздумий. Его главной заботой стала Лиззи, или, как она теперь себя называла, Элизабет. Он ни о чем ее не расспрашивал, как не расспрашивал маленькую девчушку, которую некогда знал. Но Джо чувствовал, что с ней случилось нечто ужасное. И она замкнулась в себе, подобно девочке, когда-то раскачивавшейся в кресле-качалке. Элизабет улыбалась и разговаривала, не обращая внимания на куски штукатурки, которые отваливались то от стен, то от потолка. Джо понимал, что это свидетельствует о ее выдержке. С каждым днем Элизабет все глубже погружалась в себя, замыкалась в крепости бесчувствия, и к ней было не подобраться.Джо долго думал, как помочь Элизабет. Он решил, что должен использовать величайший шанс в своей жизни, несмотря на риск утратить доверие и привязанность, которые она питала к нему со дней раннего детства. Джо хотелось заботиться о ней, но его любовь могла оттолкнуть Элизабет. Ей надо было выйти из своей крепости, чтобы вновь обрести себя. Однажды после обеда Джо, задвинув стул, заговорил, пытаясь ни мимикой, ни голосом не выдать своего волнения:– Тебе придется теперь самой управлять фосфатной компанией, Элизабет. Больше некому. Стюарт унаследовал Барони и собирается переехать туда, чтобы вести хозяйство. Пинкни оставил тебе этот дом и Карлингтон. Если ты заботишься о пропитании своих детей, ты должна зарабатывать деньги.– Но ведь ты совладелец, Джо. Я полагала, что вести дела будешь ты.– Глупости. У меня есть занятия поважней. Я задержусь, чтобы ввести тебя в курс дела, а потом вернусь в Нью-Йорк.– Но я не смогу.– Не сомневайся, сможешь. Я помню, как ты присматривала за домом, когда еще ходила в коротких платьицах. Заниматься бизнесом гораздо проще. И интересней. Ты была деловитой маленькой мисс. А теперь ты снова возглавишь дело. Тебе это подходит.– Но, Джо, леди не занимаются бизнесом. Общество будет скандализовано.– Не говори чепухи. После войны наидостойнейшие дамы занялись бизнесом. Госпожа Олстон и госпожа Пинкни открыли школы. Думаешь, они для удовольствия возились с такими, как ты? В наши дни леди чинят одежду, открывают пансионы, обучают игре на фортепиано и танцам… И все для того, чтобы не остаться без крова. Ты из семейства Трэддов, детка. Ты можешь сделать все что угодно, хоть убить кого-нибудь, и никто слова не скажет.Джо недоумевал, почему Элизабет так вздрогнула при его словах.– Хорошо, я подумаю, – сказала она. Джо улыбнулся – дело шло на лад.– Ты всегда так говорила, когда была маленькой, – сказал он. – У тебя и вид сосредоточенный. Брови сдвигаются к переносице. И я опять чувствую себя молодым.
Спустя два дня Джо нашел лодку с гребцами, и они отправились в Карлингтон. Там они не нашли никого, кроме одного старого негра, который выбрался им навстречу из ветхой развалюхи. Он представился как Кудио и отвесил Элизабет ревматический поклон.– Вы, должно быть, сестра мистера Пинкни, мэм. У вас такие же огненно-рыжие волосы. У меня едва не разорвалось сердце, когда я узнал, что он погиб. Не понимаю, зачем Господь забрал его, а дряхлого, согбенного негра вроде меня оставил жить.Слезы текли по темным, морщинистым щекам старика. Элизабет обняла его за плечи:– Не плачь, отец. У Господа на все свои причины. Наверное, он оставил тебя, чтобы ты помогал другим членам семейства. Мистер Пинкни рассказывал, как ты заботился о нем.Джо с удивлением заметил, как старик помолодел у него на глазах. Он забыл, пока жил в Нью-Йорке, о взаимном чувстве ответственности и заботы, которое связывало чарлстонские семьи с их бывшими рабами. К престарелому негру было принято обращаться «отец», к престарелой негритянке – «матушка». Для младших они были как родители, и дети боялись и почитали их не меньше, чем родителей. В свою очередь, ожидалось, что «родители» должны печься о благополучии белых детей даже тогда, когда они становились взрослыми. Это было неписаным законом, который не затронуло Освобождение.Чужакам это было непонятно; Джо даже и не пытался понять. Он только сознавал, что Элизабет находится там, где ее знают, и что папаша Кудио позаботится о ней. Джо последовал за обоими, с привычной зоркостью подмечая брошенные допотопные орудия и следы небрежности. Пинкни по натуре не был бизнесменом. Карьер за несколько лет добычи протянулся более чем на милю вдоль реки. Многие ямы были засыпаны землей, выбранной из других ям. Однако множество груд выкопанного грунта высилось возле углубления в восемь футов глубиной. Ямы успели зарасти, на дне их блестели лучи дождевой воды. Элизабет сказала что-то неодобрительное папаше Кудио, и старик закряхтел. Хозяйка должна навести здесь порядок, подумал Джо. Посмотрим, что она скажет о лужах в лавке компании.На обратном пути Элизабет казалась рассеянной. Джо заметил, что щеки ее порозовели и что она забыла накинуть на плечи вдовье покрывало. Казалось, лекарство уже начало действовать.– Старик сказал, что за неделю соберет всех рабочих, – напомнил ей Джо. – Если ты хочешь продать дело, пока нет смысла составлять платежную ведомость. Любой другой владелец начнет с преобразований.– С каких преобразований?Джо указал на поле, мимо которого они проплывали.– Наподобие этих. Мы сейчас проплываем мимо настоящей фосфатной компании. Все, что имеешь ты, – это несколько дырок в земле.Элизабет велела гребцам плыть медленней. Пока их несло течение, она успела рассмотреть дымовые трубы, из которых шел желтый дым, и услышать тяжелое клацанье машин и шум вагонеток.– Какой отвратительный запах, – сказала она.– Мне он не кажется отвратительным, золотко. Суперфосфаты – так это называют химики. А я называю это деньгами.Джо дал знак лодочникам, и они прибавили ходу. Пока они подплывали к городу, он рассказал Элизабет о развитии фосфатной индустрии за двадцать лет, со времени открытия месторождения в Карлингтоне.– Поначалу, – рассказывал он, – добытую породу промывали, а потом переправляли в Балтимор или Филадельфию для дальнейшей обработки. Химические компании на севере платили до четырнадцати долларов за тонну. Транспортировку оплачивали сами добытчики. Потом породу стали дробить, так как в вагонетку помещается больше дробленой руды, чем необработанных глыб. Наконец первый чарлстонский карьер, который имел солидные связи с Севером и работал по-северному, стал производить собственную серную кислоту. Она необходима для обработки породы. Дробленую породу погружают в кислоту, и она разлагается на разные продукты: соли кальция, солевую фосфорную кислоту и остаток, называемый суперфосфатом. Каждый из трех продуктов, взятый в отдельности, стоит дороже, чем сама порода. Ты понимаешь, о чем я говорю?Элизабет кивнула:– Хорошо. Но местное производство началось только в конце семидесятого года. Несколько крупных компаний к семьдесят первому году преобразовались в фабрики. Они производили чуть ли не реки серной кислоты. Рискованное занятие, однако. Кислота сжигает руку, стоит попасть на кожу хоть капле. Вот почему Пинкни не хотел с этим связываться. Он считал, что кайла, лопаты и тачки не причинят рабочим вреда.– Может быть, он был прав?– Возможно. А возможно, и нет. Я с ним не соглашался. Не стоит оберегать взрослых, словно маленьких детей. Лучшие наши рабочие перешли в другие компании, потому что за обработку руды платят больше, чем за умение владеть лопатой. Такая возможность появляется потому, что фосфаты втрое прибыльней необработанной породы, даже если учесть стоимость соляной кислоты.– А сколько она стоит?Джо скрыл свою радость. Его ученица начинала мыслить, как бизнесмен.– Это уже следующая ступень, – сказал он. – Кислоту производят химкомпании на севере, которые сами бы рады купить фосфатную руду. Они вовсе не стремились продавать ее, чтобы делать чарлстонцев конкурентами. Они только платили расходы по фрахту. Перевозка на судне может либо разорить, либо обогатить производителя. Железная дорога устанавливает тарифы, а тарифы на перевозку кислоты особенно высоки. Глаза Элизабет засверкали.– Полагаю, у производителей-химиков нет родни среди владельцев железнодорожных акций.Джо хлопнул себя по колену:– Да поможет Бог моим дружкам, когда ты накинешь петлю на Уолл-Стрит. Ты вбиваешь гвоздь по самую шляпку. Но мы говорим не о Юге. Северных бизнесменов связывает не родство, а деньги. Сомкнутое руководство, как они это называют. Это замкнутый круг, и тем, кто в него не входит, приходится несладко.– Продолжай, Джо. Ты не настолько изменился, чтобы не приберечь главную часть истории до поры. И что же случилось потом?– Хорошо ли ты знаешь географию?– Недурно знаю о краях, где побывала тетя Джулия.– Она бывала на Сицилии? Или в Италии?– В Италии? Да. Она любила эту страну. Она говорила, что Флоренция напоминает ей Чарлстон.– Сицилия совсем не похожа на Южную Каролину. Это большой остров неподалеку от Италии. Единственное, должно быть, место на земле, где население бедней, чем чарлстонцы в семидесятых. И там столько серы, что порой гора открывается и выплевывает ее огненным дождем.– Трудно в это поверить.– Ты никогда не слышала о вулканах? Но фабрика, которую ты только что видела, в качестве сырья обрабатывает вулканическую серу. Ее привозят морем, и из нее вырабатывают серную кислоту. При помощи кислоты производитель делает удобрения из местной породы. А потом готовый продукт морским путем переправляют в Англию. Ни железнодорожных тарифов, ни трудностей с вагонетками, ни возни с владельцами железных дорог. Они совершенно независимы. Элизабет улыбнулась:– И не надо нападать на форт Самтер. Янки, должно быть, сумасшедшие.– Они не слишком счастливы.– А могли бы мы в Карлингтоне наладить такое же производство?– Конечно. Необходимо только время. Нужно кое-чему научиться, вложить деньги. Для этого они у меня найдутся. Что ты хочешь сказать?Элизабет смотрела сосредоточенно.– Насколько трудно разобраться в документации? Ты что имеешь в виду, говоря, что нужно кое-чему научиться?– Еще многое. Но тебе придется начать с изучения книг.– Зайдем в контору по пути домой. Возьмем книги, ты останешься после ужина и, когда дети улягутся спать, все мне объяснишь.Маленькая начальственная Лиззи вернулась. Джо отвел глаза, чтобы скрыть радость.
Церковный колокол пробил два, когда Элизабет закрыла огромный гроссбух и протерла глаза.– Уже не помню, когда так поздно засиживалась. Почему бы тебе не остаться ночевать, Джо? Утром я велю детям, чтобы не шумели, и ты выспишься.Он подумал, каково было бы провести ночь под одним кровом с ней и вместе позавтракать. И так еще два-три дня. Чувствовалась какая-то сокровенность в этой залитой газовым светом комнате посреди спящего города.Джо вообразил, что они одни на целом свете и никто не может потревожить их. Но это было не так. «Встанет солнце, – сказал он себе, – и комната покажется обыкновенной – крохотным уголком громадного мира. И тебе предстоит возвратиться, как ни больно будет расставаться. Но выбора нет. Расставание неизбежно. В Нью-Йорке ждут Виктория и Эмили».Джо встал и потянулся.– Спасибо, Элизабет, но я не могу остаться. Я оставил в отеле множество бумаг, которые надо просмотреть, а еще я должен ответить на несколько писем. Потом надо заехать в Симмонсвиль, проверить, как там идут дела. Думаю, тебе стоит поработать над книгами и все хорошенько обдумать. Я вернусь в субботу вечером. Когда ты в воскресенье придешь из церкви, я зайду, и ты скажешь мне свое решение.Джо говорил быстро, голос его звучал резко. Она, не понимая, взглянула на него, и его сердце отозвалось болью. Она не догадывалась, что он еле сдерживается, чтобы не сказать всего, что хотел бы сказать. Признание в любви, возможно, испугало бы ее больше, чем сухой, деловой тон.– Джо? – с недоумением спросила она, словно говоря: «Почему?»Джо порывисто обнял ее.– Все будет в порядке, девочка, – сказал он и резко отшатнулся, будто подтверждая свое обещание.Медленно возвращаясь в отель, Джо как будто чувствовал невыносимую тяжесть ночного воздуха.
Спустя две недели Джо вернулся в Нью-Йорк. Он развлекал друзей в клубе рассказами о своей юной деловой партнерше.– Ну, я вам скажу, – рассказывал он, – нам ни в коем случае не следует подпускать дам к бизнесу. Я ни с чем подобным не сталкивался. Отсутствовал три дня, а когда вернулся, был уложен наповал. Мы считаем себя очень сообразительными в делах, но куда нам до чарлстонских кузин! Стоит только вспомнить, и я не знаю, смеяться мне или плакать.– Вот что я решила, Джо, – сказала ему Элизабет. – Я все обдумала и поняла, что смогу начать работу, не дожидаясь тебя.Фосфатная компания «Трэдд–Симмонс» сплавляла три тонны фосфатов при общем годовом доходе сорок две тысячи долларов. Затраты компании составляли тридцать тысяч долларов, из которых шесть тысяч стоила перевозка, а тысячу платили за аренду конторы и склада. Элизабет навестила свою кузину Эгги, бывшую замужем за совладельцем фабрики удобрений и фосфатов, на которую ей указывал Джо. Муж Эгги заверил Элизабет, что будет счастлив оказать ей помощь. Он будет платить за тонну только на доллар меньше, чем химкомпании Балтимора, и обрабатывать чарлстонскую руду вместе с собственной.– Он заработает деньги, и это хорошо, а мы сэкономим три тысячи на перевозке, так как это будет обходиться в три тысячи. К тому же он возьмет на себя половину расходов по строительству железнодорожной ветки от Карлингтона до Северо-восточной железной дороги, к которой примыкает его ветка. В результате все выиграют. Нам не нужен будет склад, мы и на этом сэкономим. Контору я тоже закрою. Леди нечего делать в конторе на Брод-стрит. Контора у меня будет в каретном сарае. Там будет работать Нед Рэгг. Он служил у Принглов, но я его переманила. Он знает все о фосфатах. Мистер Прингл в ярости.Джо поинтересовался, как она ухитрилась украсть управляющего. Проще простого, спокойно ответила Элизабет. Нэд Рэгг – кузен Каролины, они все вместе ходили в танцевальную школу. А его жена в родстве с семьей Пинкни. Кроме того, Элизабет будет платить ему в полтора раза больше, чем Прингл.– И все же это на тысячу долларов в год меньше, чем Пинни платил Лукасу, твоя прибыль тоже станет меньше, Джо. Каждый из нас вложит четыре тысячи в преобразование производства. И прибыли каждый из нас будет получать по три тысячи.Преобразования, как она рассчитала, растянутся на восемь лет.Половина дохода 1877 года уйдет на строительство железной дороги. В 1888-м построят цех и купят станки для дробления руды. В 1889-м можно будет сменить устаревшие промывочные барабаны и расширить цех. В следующем году построят цеха, где будет производиться очистка и разложение. Еще два года – 1891-й и 1892-й – и будут куплены оборудование и цистерны для серной кислоты.– Затем затраты начнут окупаться. Эдвард Ханахэн будет продавать кислоту с фабрики удобрений и фосфатов для нашего производства. На прибыль девяносто третьего года мы построим собственный цех для производства серной кислоты. В девяносто четвертом мы сможем ее производить. Это будет в самый раз. Кэтрин как раз исполнится пятнадцать лет, а я помню, что в этом возрасте девочки требуют новый наряд к каждому обеду. Я должна быть богатой.Джо хотел предложить ей все деньги сразу. Нет необходимости урезывать себя в течение восьми лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Спустя два дня Джо нашел лодку с гребцами, и они отправились в Карлингтон. Там они не нашли никого, кроме одного старого негра, который выбрался им навстречу из ветхой развалюхи. Он представился как Кудио и отвесил Элизабет ревматический поклон.– Вы, должно быть, сестра мистера Пинкни, мэм. У вас такие же огненно-рыжие волосы. У меня едва не разорвалось сердце, когда я узнал, что он погиб. Не понимаю, зачем Господь забрал его, а дряхлого, согбенного негра вроде меня оставил жить.Слезы текли по темным, морщинистым щекам старика. Элизабет обняла его за плечи:– Не плачь, отец. У Господа на все свои причины. Наверное, он оставил тебя, чтобы ты помогал другим членам семейства. Мистер Пинкни рассказывал, как ты заботился о нем.Джо с удивлением заметил, как старик помолодел у него на глазах. Он забыл, пока жил в Нью-Йорке, о взаимном чувстве ответственности и заботы, которое связывало чарлстонские семьи с их бывшими рабами. К престарелому негру было принято обращаться «отец», к престарелой негритянке – «матушка». Для младших они были как родители, и дети боялись и почитали их не меньше, чем родителей. В свою очередь, ожидалось, что «родители» должны печься о благополучии белых детей даже тогда, когда они становились взрослыми. Это было неписаным законом, который не затронуло Освобождение.Чужакам это было непонятно; Джо даже и не пытался понять. Он только сознавал, что Элизабет находится там, где ее знают, и что папаша Кудио позаботится о ней. Джо последовал за обоими, с привычной зоркостью подмечая брошенные допотопные орудия и следы небрежности. Пинкни по натуре не был бизнесменом. Карьер за несколько лет добычи протянулся более чем на милю вдоль реки. Многие ямы были засыпаны землей, выбранной из других ям. Однако множество груд выкопанного грунта высилось возле углубления в восемь футов глубиной. Ямы успели зарасти, на дне их блестели лучи дождевой воды. Элизабет сказала что-то неодобрительное папаше Кудио, и старик закряхтел. Хозяйка должна навести здесь порядок, подумал Джо. Посмотрим, что она скажет о лужах в лавке компании.На обратном пути Элизабет казалась рассеянной. Джо заметил, что щеки ее порозовели и что она забыла накинуть на плечи вдовье покрывало. Казалось, лекарство уже начало действовать.– Старик сказал, что за неделю соберет всех рабочих, – напомнил ей Джо. – Если ты хочешь продать дело, пока нет смысла составлять платежную ведомость. Любой другой владелец начнет с преобразований.– С каких преобразований?Джо указал на поле, мимо которого они проплывали.– Наподобие этих. Мы сейчас проплываем мимо настоящей фосфатной компании. Все, что имеешь ты, – это несколько дырок в земле.Элизабет велела гребцам плыть медленней. Пока их несло течение, она успела рассмотреть дымовые трубы, из которых шел желтый дым, и услышать тяжелое клацанье машин и шум вагонеток.– Какой отвратительный запах, – сказала она.– Мне он не кажется отвратительным, золотко. Суперфосфаты – так это называют химики. А я называю это деньгами.Джо дал знак лодочникам, и они прибавили ходу. Пока они подплывали к городу, он рассказал Элизабет о развитии фосфатной индустрии за двадцать лет, со времени открытия месторождения в Карлингтоне.– Поначалу, – рассказывал он, – добытую породу промывали, а потом переправляли в Балтимор или Филадельфию для дальнейшей обработки. Химические компании на севере платили до четырнадцати долларов за тонну. Транспортировку оплачивали сами добытчики. Потом породу стали дробить, так как в вагонетку помещается больше дробленой руды, чем необработанных глыб. Наконец первый чарлстонский карьер, который имел солидные связи с Севером и работал по-северному, стал производить собственную серную кислоту. Она необходима для обработки породы. Дробленую породу погружают в кислоту, и она разлагается на разные продукты: соли кальция, солевую фосфорную кислоту и остаток, называемый суперфосфатом. Каждый из трех продуктов, взятый в отдельности, стоит дороже, чем сама порода. Ты понимаешь, о чем я говорю?Элизабет кивнула:– Хорошо. Но местное производство началось только в конце семидесятого года. Несколько крупных компаний к семьдесят первому году преобразовались в фабрики. Они производили чуть ли не реки серной кислоты. Рискованное занятие, однако. Кислота сжигает руку, стоит попасть на кожу хоть капле. Вот почему Пинкни не хотел с этим связываться. Он считал, что кайла, лопаты и тачки не причинят рабочим вреда.– Может быть, он был прав?– Возможно. А возможно, и нет. Я с ним не соглашался. Не стоит оберегать взрослых, словно маленьких детей. Лучшие наши рабочие перешли в другие компании, потому что за обработку руды платят больше, чем за умение владеть лопатой. Такая возможность появляется потому, что фосфаты втрое прибыльней необработанной породы, даже если учесть стоимость соляной кислоты.– А сколько она стоит?Джо скрыл свою радость. Его ученица начинала мыслить, как бизнесмен.– Это уже следующая ступень, – сказал он. – Кислоту производят химкомпании на севере, которые сами бы рады купить фосфатную руду. Они вовсе не стремились продавать ее, чтобы делать чарлстонцев конкурентами. Они только платили расходы по фрахту. Перевозка на судне может либо разорить, либо обогатить производителя. Железная дорога устанавливает тарифы, а тарифы на перевозку кислоты особенно высоки. Глаза Элизабет засверкали.– Полагаю, у производителей-химиков нет родни среди владельцев железнодорожных акций.Джо хлопнул себя по колену:– Да поможет Бог моим дружкам, когда ты накинешь петлю на Уолл-Стрит. Ты вбиваешь гвоздь по самую шляпку. Но мы говорим не о Юге. Северных бизнесменов связывает не родство, а деньги. Сомкнутое руководство, как они это называют. Это замкнутый круг, и тем, кто в него не входит, приходится несладко.– Продолжай, Джо. Ты не настолько изменился, чтобы не приберечь главную часть истории до поры. И что же случилось потом?– Хорошо ли ты знаешь географию?– Недурно знаю о краях, где побывала тетя Джулия.– Она бывала на Сицилии? Или в Италии?– В Италии? Да. Она любила эту страну. Она говорила, что Флоренция напоминает ей Чарлстон.– Сицилия совсем не похожа на Южную Каролину. Это большой остров неподалеку от Италии. Единственное, должно быть, место на земле, где население бедней, чем чарлстонцы в семидесятых. И там столько серы, что порой гора открывается и выплевывает ее огненным дождем.– Трудно в это поверить.– Ты никогда не слышала о вулканах? Но фабрика, которую ты только что видела, в качестве сырья обрабатывает вулканическую серу. Ее привозят морем, и из нее вырабатывают серную кислоту. При помощи кислоты производитель делает удобрения из местной породы. А потом готовый продукт морским путем переправляют в Англию. Ни железнодорожных тарифов, ни трудностей с вагонетками, ни возни с владельцами железных дорог. Они совершенно независимы. Элизабет улыбнулась:– И не надо нападать на форт Самтер. Янки, должно быть, сумасшедшие.– Они не слишком счастливы.– А могли бы мы в Карлингтоне наладить такое же производство?– Конечно. Необходимо только время. Нужно кое-чему научиться, вложить деньги. Для этого они у меня найдутся. Что ты хочешь сказать?Элизабет смотрела сосредоточенно.– Насколько трудно разобраться в документации? Ты что имеешь в виду, говоря, что нужно кое-чему научиться?– Еще многое. Но тебе придется начать с изучения книг.– Зайдем в контору по пути домой. Возьмем книги, ты останешься после ужина и, когда дети улягутся спать, все мне объяснишь.Маленькая начальственная Лиззи вернулась. Джо отвел глаза, чтобы скрыть радость.
Церковный колокол пробил два, когда Элизабет закрыла огромный гроссбух и протерла глаза.– Уже не помню, когда так поздно засиживалась. Почему бы тебе не остаться ночевать, Джо? Утром я велю детям, чтобы не шумели, и ты выспишься.Он подумал, каково было бы провести ночь под одним кровом с ней и вместе позавтракать. И так еще два-три дня. Чувствовалась какая-то сокровенность в этой залитой газовым светом комнате посреди спящего города.Джо вообразил, что они одни на целом свете и никто не может потревожить их. Но это было не так. «Встанет солнце, – сказал он себе, – и комната покажется обыкновенной – крохотным уголком громадного мира. И тебе предстоит возвратиться, как ни больно будет расставаться. Но выбора нет. Расставание неизбежно. В Нью-Йорке ждут Виктория и Эмили».Джо встал и потянулся.– Спасибо, Элизабет, но я не могу остаться. Я оставил в отеле множество бумаг, которые надо просмотреть, а еще я должен ответить на несколько писем. Потом надо заехать в Симмонсвиль, проверить, как там идут дела. Думаю, тебе стоит поработать над книгами и все хорошенько обдумать. Я вернусь в субботу вечером. Когда ты в воскресенье придешь из церкви, я зайду, и ты скажешь мне свое решение.Джо говорил быстро, голос его звучал резко. Она, не понимая, взглянула на него, и его сердце отозвалось болью. Она не догадывалась, что он еле сдерживается, чтобы не сказать всего, что хотел бы сказать. Признание в любви, возможно, испугало бы ее больше, чем сухой, деловой тон.– Джо? – с недоумением спросила она, словно говоря: «Почему?»Джо порывисто обнял ее.– Все будет в порядке, девочка, – сказал он и резко отшатнулся, будто подтверждая свое обещание.Медленно возвращаясь в отель, Джо как будто чувствовал невыносимую тяжесть ночного воздуха.
Спустя две недели Джо вернулся в Нью-Йорк. Он развлекал друзей в клубе рассказами о своей юной деловой партнерше.– Ну, я вам скажу, – рассказывал он, – нам ни в коем случае не следует подпускать дам к бизнесу. Я ни с чем подобным не сталкивался. Отсутствовал три дня, а когда вернулся, был уложен наповал. Мы считаем себя очень сообразительными в делах, но куда нам до чарлстонских кузин! Стоит только вспомнить, и я не знаю, смеяться мне или плакать.– Вот что я решила, Джо, – сказала ему Элизабет. – Я все обдумала и поняла, что смогу начать работу, не дожидаясь тебя.Фосфатная компания «Трэдд–Симмонс» сплавляла три тонны фосфатов при общем годовом доходе сорок две тысячи долларов. Затраты компании составляли тридцать тысяч долларов, из которых шесть тысяч стоила перевозка, а тысячу платили за аренду конторы и склада. Элизабет навестила свою кузину Эгги, бывшую замужем за совладельцем фабрики удобрений и фосфатов, на которую ей указывал Джо. Муж Эгги заверил Элизабет, что будет счастлив оказать ей помощь. Он будет платить за тонну только на доллар меньше, чем химкомпании Балтимора, и обрабатывать чарлстонскую руду вместе с собственной.– Он заработает деньги, и это хорошо, а мы сэкономим три тысячи на перевозке, так как это будет обходиться в три тысячи. К тому же он возьмет на себя половину расходов по строительству железнодорожной ветки от Карлингтона до Северо-восточной железной дороги, к которой примыкает его ветка. В результате все выиграют. Нам не нужен будет склад, мы и на этом сэкономим. Контору я тоже закрою. Леди нечего делать в конторе на Брод-стрит. Контора у меня будет в каретном сарае. Там будет работать Нед Рэгг. Он служил у Принглов, но я его переманила. Он знает все о фосфатах. Мистер Прингл в ярости.Джо поинтересовался, как она ухитрилась украсть управляющего. Проще простого, спокойно ответила Элизабет. Нэд Рэгг – кузен Каролины, они все вместе ходили в танцевальную школу. А его жена в родстве с семьей Пинкни. Кроме того, Элизабет будет платить ему в полтора раза больше, чем Прингл.– И все же это на тысячу долларов в год меньше, чем Пинни платил Лукасу, твоя прибыль тоже станет меньше, Джо. Каждый из нас вложит четыре тысячи в преобразование производства. И прибыли каждый из нас будет получать по три тысячи.Преобразования, как она рассчитала, растянутся на восемь лет.Половина дохода 1877 года уйдет на строительство железной дороги. В 1888-м построят цех и купят станки для дробления руды. В 1889-м можно будет сменить устаревшие промывочные барабаны и расширить цех. В следующем году построят цеха, где будет производиться очистка и разложение. Еще два года – 1891-й и 1892-й – и будут куплены оборудование и цистерны для серной кислоты.– Затем затраты начнут окупаться. Эдвард Ханахэн будет продавать кислоту с фабрики удобрений и фосфатов для нашего производства. На прибыль девяносто третьего года мы построим собственный цех для производства серной кислоты. В девяносто четвертом мы сможем ее производить. Это будет в самый раз. Кэтрин как раз исполнится пятнадцать лет, а я помню, что в этом возрасте девочки требуют новый наряд к каждому обеду. Я должна быть богатой.Джо хотел предложить ей все деньги сразу. Нет необходимости урезывать себя в течение восьми лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68