– Вот, глотни.
Она отпила виски и вытерла слезы.
– Как могла мать забыть, что ее ребенок умер? Как могло такое случиться?
Камерон сел возле нее и вложил ей в руку свой носовой платок. Ему нечего было сказать, не было слов, которые могли бы утешить ее Он мог только быть рядом и слушать.
– Я ни разу не усомнилась в том, что она жива. И всем сердцем любила ее. – Слезы струились по ее щекам. – Я была убеждена, что Уорды украли ее у меня, что заботятся о ней и она растет счастливой. – Она отпила еще виски. – Я сошла с ума, Камерон?
– Только в этом вопросе.
– Уорды говорили и делали ужасные вещи, но они не совершили того, за что я их больше всего ненавидела и проклинала. – В ее хриплом голосе звучала горечь. – Не отняли у меня Клер.
Она вытерла глаза.
– Извини. Я не могу сдержать слезы. – Она закрыла лицо руками, содрогаясь от рыданий. – Я как будто бы вновь ее потеряла.
Мужчины теряются, видя женские слезы. И особенно в этом случае. Делла оплакивала ребенка, которого она родила от человека, убитого Камероном. Спустя некоторое время он вышел на террасу. Легкий туман висел над горным хребтом Блу-Ридж, напоминая ему о временах, которые он хотел бы забыть. Закурив сигару, он смотрел на столб пара, удаляющийся от станции. Перед войной Атланта была крупным железнодорожным узлом. Тогда здесь сходились по меньшей мере полдюжины железнодорожных линий. Камерон не знал, как сейчас обстоят дела.
Настало время подумать, что делать дальше.
Когда он смотрел на Деллу, то видел солдата, которого убил, последнего в длинной цепи неплохих парней. Глядя на Камерона, Делла вспоминала, что потеряла все, что любила и чем дорожила. Может быть, теперь, когда она вынуждена осознать и принять смерть Клер, ей удастся оставить прошлое позади. Но лишь в том случае, если он покинет ее.
Он мог дать ей достаточно денег на обратный путь в Техас и поговорит с Меркатором Уордом о назначении ей содержания и о наследстве. А тогда…
Делла сбросила туфли, пересекла террасу, подошла к Камерону сзади, обвила руками его талию и прижалась к нему.
– О, Джеймс! – Голос ее, полный страдания, был так тих, что он едва расслышал слова – Моя дочурка мертва. Я не в силах этого выдержать.
Теперь наконец он мог обнять и утешить ее. Повернувшись, он обхватил ее руками, положив подбородок ей на макушку. Она утонула в его объятиях.
– Скажи, чем я могу тебе помочь, – произнес он хрипло.
– Отведи меня в постель и просто обними, – прошептала она. – Дай мне выплакаться, пока не усну.
Он задвинул шторы, сбросил ботинки, сдвинул подушки к изголовью, потом улегся и протянул ей руки. Она поколебалась, оглядывая его долгим оценивающим взглядом, затем, подняв юбку, коленями стала на кровать. Через мгновение она уже вытянулась рядом с ним, положив голову ему на плечо. Он обнял ее и прижал к себе.
Она положила ладонь ему на грудь, затем рассеянно потянула за пуговицу.
– Я сказала, что думала, будто Клер живет с Уордами. Но это не совсем так. Многие годы меня преследовал сон, в котором я иду за катафалком, ее катафалком, а не Кларенса, как я пыталась себя убедить.
Жар ее тела согревал его правый бок. Он погладил ее руку и попытался приподняться, думая о мягкой полноте ее грудей, прижавшихся к нему. Сегодня она собрала волосы в пучок на макушке, и он ощущал аромат лимона и уксуса, которыми она пользовалась для ополаскивания волос после мытья головы. И еще от нее пахло виски.
Ему приятно было узнать, что она смешивает лимон с уксусом для ополаскивания волос и что не прочь иногда, не в пример большинству женщин, побаловаться рюмкой виски. Ему приходилось видеть ее белье, вывешенное после стирки на кустах в прерии, он знал, что ее рубашки, нижние юбки и панталоны совсем простенькие, отделанные лишь тонкой полоской дешевого кружева. Он пробовал ее стряпню и высоко ценил булочки, которые она пекла. Он видел, как она гладит белье, слышал, как она свистит. Видел ее смеющейся от радости и плачущей от боли.
Он будет любить ее до последнего дня своей жизни. Никакая женщина не заменит ее.
Он посмотрел на ее шелковистую макушку. Пока он предавался размышлениям, Делла расстегнула ему рубашку и просунула под нее руку От прикосновения ее пальцев он напрягся.
– Джеймс, – пробормотала она хриплым шепотом. – Я думала…
– Да? – слово вырвалось, словно стон, потому что пальцы ее скользнули к его талии.
– Я не стану ненавидеть тебя больше, если ты еще раз воспользуешься мною.
Приподнявшись над ней, он взглянул в ее влажные карие глаза с зелеными и золотистыми крапинками.
– Ты уверена?
– Наше перемирие почти закончилось. – Она посмотрела на его губы, и у него пересохло во рту – Нам нужно поговорить. Но не сейчас.
Он потянулся к мелким пуговичкам ее лифа, но вдруг заколебался.
– Делла, все это выглядит так, словно я воспользовался случаем.
– Это я пользуюсь случаем. – Она отбросила его руку и сама расстегнула пуговицы. – Мне необходимо хоть ненадолго избавиться от боли. Я не хочу думать ни о прошлом, ни о будущем. Хочу забыться прямо сейчас. И ты должен мне в этом помочь.
Ее лиф распахнулся, открыв нежные выпуклости грудей. Камерон больше не колебался.
Он неторопливо раздел ее, затем сбросил с себя одежду и стал покрывать поцелуями ее тело.
Делла отвечала на его ласки с такой же страстью, забыв обо всем на свете. Кошмар последних дней отступил. Делла словно заново родилась. Только сейчас она поняла, как сильно любит Камерона.
– Делла…
Он вошел в нее нежно, почти с благоговением.
И начался их полет на вершину блаженства. Они достигли ее в один и тот же момент.
Отдышавшись наконец, Делла запечатлела на его губах поцелуй.
– Теперь я смогу уснуть.
Камерон разбудил ее в семь часов к ужину, который заказал в номер. Потом снова уложил в постель и лег рядом, закурив в темноте, прислушиваясь к ее дыханию и думая о будущем.
Делла сказала, что их перемирие скоро закончится. Нельзя было выразиться яснее.
Глава 21
– Я ненадолго, – сказала Делла, когда кучер помог ей выйти из кареты. – Минут на двадцать, не больше. Не беспокойся обо мне.
Она вдохнула аромат цветов, которые держала в руках.
– Ты найдешь участок Уордов?
Она могла бы найти его с закрытыми глазами. Делла направилась к увенчанным аркой кованым витым железным воротам. Третий раз в жизни она проходила под этой аркой на старое городское кладбище.
Приди она сюда впервые, легко могла бы заблудиться. Узкие, вымощенные гравием дорожки расходились во всех направлениях, то огибая островки высоких сосен, то разделяя участки с высеченными каменными плитами. В некоторых местах участки были отделены живыми изгородями из кустов сирени или вербены. Но сейчас, зимой, они потеряли листву. В других секторах семейные участки обозначались низкими каменными стенами.
Делла свернула вправо – мимо высокого ангела с крыльями – и поднялась на холм, пройдя под ветвями нескольких старых толстых дубов, пока не достигла каменной скамьи, защищенной от ветра кустами покрытой листьями азалии. Скамья стояла перед участком, окаймленным белыми камнями, образующими квадрат, в центре его возвышалась красивая гранитная плита с именем Уорда.
Делла медленно обошла участок, изучая доски с именами родителей мистера Уорда, его деда и бабки, его предков и родственников. Наконец она подошла к плите, предназначенной для Меркатора Уорда. На ней уже были выгравированы его имя, дата рождения и стих из Библии. Все, кроме даты смерти. Рядом располагалась плита Инид Уорд. «Возлюбленной жене и матери». Ей было пятьдесят девять, когда она умерла.
Делла несколько минут стояла у могилы миссис Уорд, стараясь не смотреть на следующие два надгробия.
Сначала она отметила, что соседние участки заросли травой. Должно быть, мистер Уорд платил кому-то, чтобы фамильный участок содержали в порядке, так как трава была коротко подстрижена на зимние месяцы и совсем не было сорняков. Ограждающие камни сверкали свежей побелкой.
Наконец Делла заставила себя прочесть надпись на могиле Кларенса: его имя, даты рождения и смерти, его звание, две медали, которыми он был награжден, и битва, в которой он погиб.
А затем… Маленькую надгробную плиту Клер прижимал к груди каменный ангел. Она прожила на свете всего восемь дней. Стихи были простыми:
Теперь я покоюсь в земле, мирно сплю
И Бога спасти мою душу молю…
Слезы навернулись Делле на глаза. Половину цветов она положила к подножию могильной плиты Клер, вторую половину – к подножию могильной плиты Кларенса.
– Проклятие! – Краем глаза Делла видела могилу миссис Уорд. – Черт бы ее побрал.
Но не желая быть мелочной и подлой, Делла взяла несколько цветков с могил Кларенса и Клер и отнесла на могилу миссис Уорд.
– Ты не заслужила эти цветы, Инид Уорд, но я не стану уподобляться тебе.
Делла долго стояла, глядя на надгробия Кларенса и Клер, размышляла о жизни и о семье, которой у нее никогда не было. Наконец она вытащила из сумочки ложку. Делла взяла ее в отеле. У подножия надгробного камня Кларенса земля оказалась глинистой и тучной, и было нетрудно выкопать в ней ложкой ямку. Делла свернула в трубочку оба письма и фотографию и засунула в ямку, после чего засыпала землей. Затем села на белые камни, в футе от могилы Кларенса, закрыла глаза и подставила лицо слабым лучам утреннего солнца.
– Ты знал, что я не питаю к тебе ненависти, – тихо произнесла она. – Должен был знать. Конечно, ты был обижен и измучен, когда писал мне ответ на мое последнее письмо.
Делла говорила с могильным камнем, ощущая, как гнев и чувство вины покидают ее, принося освобождение.
– Если бы ты дописал письмо и отослал мне, то потом сожалел бы о нем так же сильно, как я о своем. Если бы ты не погиб, Кларенс, то простил бы своей юной жене ее глупость и жалобы на судьбу.
Делла услышала, как хрустит гравий под сапогам и Камерона, поднимавшегося на холм, и встала.
– Ты был хорошим человеком, Кларенс Уорд. Я рада, что знала тебя, хоть и недолго.
Сначала она увидела шляпу Камерона, потом его лицо, а затем и всю его высокую фигуру. В руке у него были цветы. Он подошел к ней, снял шляпу, прижал к груди и, шагнув вперед, положил цветы на могилу Кларенса.
– О, Джеймс, – прошептала Делла, взяв его за руки. И тут ее осенило. – Я была слепа. Ты искал того же, в чем нуждалась я.
Она вдохнула и выдохнула воздух.
– Я прощаю тебя, Джеймс Камерон, – произнесла она тихо, глядя ему в глаза. – Ты исполнял свой воинский долг. Так же, как и Кларенс.
– Господи! – Он схватил ее в объятия и зарылся лицом в ее волосы, сбив набок шляпку. – Я так ждал… я даже не знаю…
Делла заглянула ему в глаза и коснулась рукой его щеки.
– Ты можешь простить себя?
– А ты? – Его руки сомкнулись на ее талии.
– Никогда не думала, что смогу, но война закончилась, Джеймс.
Они обнялись, и Делла повернулась к могилам.
– Пришло время проститься, – прошептала она. – Я вас обоих любила и всегда буду любить, но теперь наступила пора сказать «прощай».
Она скользнула взглядом в сторону могилы Инид Уорд, глубоко вздохнула и мысленно произнесла то, что должно было быть сказано: «Я никогда не забуду ваших слов и поступков. Но я прощаю вас».
Делла обернулась, чтобы бросить последний прощальный взгляд, и взяла Камерона под руку.
Ничто больше не удерживало их в Атланте. Делла уговорила Камерона отменить свою встречу с Меркатором Уордом, и они помчались на станцию, чтобы успеть на дневной поезд до Сент-Луиса.
– Уорд в долгу перед тобой, Делла, – сказал Камерон, когда они сидели на последних местах в последнем вагоне. – Кроме того, ты единственная из семьи, кто у него остался.
– Разве ты видел камень, ожидающий меня на семейном кладбище? – скривив губы, сказала Делла.
Они захватили дорожный завтрак с собой из отеля, и она заглянула в коробку. Очень неплохо.
– Я не хочу его денег.
Камерон ничего не сказал, лишь внимательно посмотрел на нее, пытаясь понять, о чем она думает.
– Занятно, что мистер Уорд ожидал, что я продам ферму. Мне это даже не пришло в голову. То ли во мне нет коммерческой жилки, то ли я была слишком молода и недостаточно смела, чтобы начать новую жизнь в городе. А следовало бы. В городе, возможно, нашлась бы приличная работа, а не салун, испортивший мне репутацию.
– И теперь ты подумываешь о продаже?
Делла снова открыла коробку с завтраком и задумчиво взглянула на Камерона.
– Я разрабатываю план.
– Может, поделишься им со мной?
– По правде говоря, хотелось бы.
– Говори же, – напомнил он спустя минуту.
Она протянула ему крутое яйцо и салфетку.
– Я пока не готова. Мне нужно решить, насколько я эгоистична и как мне с этим жить. Есть и еще кое-что, в чем я должна убедиться, прежде чем принять решение. Надеюсь, к тому времени, как мы прибудем в Санта-Фе, в голове у меня все станет на свои места. Как ты думаешь, сколько времени это займет?
– Десять или одиннадцать дней.
– Хорошо. – Она постучала яйцом по скамейке и принялась счищать скорлупу в салфетку. – Думаю, ты снова начнешь носить оружие, когда мы достигнем Сент-Луиса.
– Даже за несколько дней до этого.
Делла кивнула. У нее сложились дружеские отношения с Джеймсом Камероном, который был янки, выстрелившим в ее мужа и убившим его. И когда она увидела, как он, прижав к сердцу шляпу, возложил цветы на могилу Кларенса, то поняла, что не может больше ненавидеть его. И нашла в себе силы простить ему его обман.
Но это была не единственная проблема, которую им предстояло решить.
Проблемы возникли, как только они проехали Сент-Луис. Поезд остановился около полудня, чтобы принять грузы и почту в маленьком городке примерно в пятидесяти милях к западу от Сент-Луиса. Делла предложила размять ноги и подышать свежим воздухом, и Камерон вышел следом за ней из вагона.
– Здесь совсем другой климат, – сказала она, кутаясь в толстую шаль. – Как ты думаешь, выпадет снег?
– Похоже на то, – ответил Камерон, даже не взглянув на небо.
Выйдя из вагона, он стал внимательно осматривать людей на платформе и остановил взгляд на мужчине, стоявшем у входа на вокзал.
Мужчина тоже смотрел на Камерона, словно силясь припомнить, где мог его видеть. И тут мужчину осенило. Та к это же тот самый шериф, который арестовал его за поднятую в салуне стрельбу: тогда этот шериф носил эмблему Понка-Сити, штат Оклахома. Возмутитель спокойствия провел тогда шесть дней за решеткой и вынужден был возместить убытки. Крошечный штрих в памяти Камерона. Но не такой уж малозначительный для мужчины, стоявшего в дверном проеме. Камерон вспомнил этот случай, но имя мужчины ускользнуло из памяти.
Джеймс Камерон коснулся револьвера на бедре, довольный, что избавился от своего цивильного облачения в Сент-Луисе. Носить оружие в модном сюртуке или ботинках было неудобно и малоэффективно.
Делла выжидательно улыбалась, и Камерон понял, что она что-то спросила.
– Извини, что ты сказала?
– Я предлагаю войти в здание и выпить свежего кофе. Чувствуешь запах? Дама в коричневой шляпке сказала, что там стоит торговец с тележкой, он сварил кофе всего час назад.
Камерон обдумывал, как пройти мимо мужчины, избежав нежелательных действий с его стороны. Случайное столкновение. Не то выражение лица. Неправильно понятое слово. Камерон сотни раз видел такое – головорез, ищущий повода. На платформе было слишком много свидетелей, чтобы рисковать.
– Ты иди, – сказал он Делле. – Я пока останусь и выкурю сигару.
– Ты упустишь возможность выпить чашку кофе? Ты? – Она вопросительно изогнула бровь. – Можно курить и там.
– Знаю. Но на воздухе лучше.
Она пожала плечами и вошла в здание вокзала. В этот момент Джеймс Камерон понял, что он больше не стрелок и не охотник за головами.
Впервые с тех пор, как он переехал на Запад, он старался уклониться от стычки. Почуяв опасность, избегал ее, вместо того чтобы противостоять.
Впервые за долгие десять лет опасался быть убитым. Это открытие чертовски потрясло и отрезвило его.
Он полюбил женщину, и рано или поздно эта любовь приведет его к смерти.
Тот, кто не дорожит жизнью, всегда имеет преимущество. Опасающийся за свою жизнь слишком осторожен, слишком медлителен. Он колеблется. В критический момент задумывается о смерти и о тех, кого уже никогда не увидит.
Камерон размышлял о своем открытии все время, пока поезд пересекал Канзас и потом, замедляя ход, поднимался в горы. Мужчина в поезд не сел. Должно быть, провожал кого-то. Но в последующие дни Камерона узнавали и другие. К счастью, все они стремились пожать Камерону руку, а не сразиться с ним. Но поскольку он снова оказался на территории, где прослыл легендой, следовало ожидать неприятностей.
– Ты молчишь, как скала, – сказала Делла, опуская на колени газету.
Пузатая печь позади них не работала, и окно покрылось тонким слоем льда. Делла закуталась в шаль и достала большие перчатки для верховой езды, чтобы согреть руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27