– Позже я сделаю тебе массаж. – Джеймс принялся обшаривать стол; он нашел три секретных ящичка, но в них ничего важного не обнаружил.
Каллиопа скосила глаза в сторону, и сердце ее забилось сильнее. Она повернулась к Джеймсу:
– Похоже, тут...
Снизу к столешнице было что-то прикреплено. Она встала на колени и заглянула под стол.
– Ты что-то нашла? – Джеймс обошел вокруг стола и присел рядом с ней на корточки.
– Тут что-то есть. Держи. – Двумя пальцами она отлепила лист бумаги, на котором наполовину пропечатался знак – отпечаток кольца соколов красного цвета.
– Еще одно указание на важность кольца. Теперь пора ехать к Хоулту? – Каллиопа вопросительно посмотрела на Джеймса.
– Да. Сюда мы вернемся позже. – Он задул лампу, и, после того как они выбрались наружу через окно, Джеймс защелкнул его.
Они направились к карете.
– Ты уверен, что Хоулта не будет дома?
– Я уже сказал: сначала проверим, а потом уж начнем рыться в его вещичках.
Каллиопа спрятала улыбку.
Колымага стояла на месте. Джеймс махнул кучеру, но они решили пойти пешком, благо особняк Хоулта находился неподалеку.
Джеймс крепко держал свою спутницу за руку. Рука была теплая и надежная.
– Как ты думаешь, мы там что-то найдем?
– Вряд ли. Хоулт – профессионал. Если он не хочет, чтобы у него что-то нашли, то шансов на это мало.
– Тогда зачем трудиться?
– Все люди допускают ошибки. Если наши подозрения верны, он играет в серьезную игру.
Впереди маячил дом Хоулта, и у Каллиопы участился пульс.
Света в окнах не было. Они обогнули дом и остановились перед окном, глядящим в ухоженный английский сад.
Энджелфорд толкнул окно, и оно приоткрылось.
– Какая небрежность! Это необычно для такого опытного человека. – Джеймс даже слегка разволновался. – Я не думал, что окно будет открыто.
Каллиопа посмотрела вниз и увидела свежие следы на сырой земле.
– Кто-то побывал здесь совсем недавно.
Джеймс неожиданно выругался.
– Уходим! Быстро!
– Подожди, а как же офис? Как же кольцо?
– Не сегодня. – Он угрожающе посмотрел на нее и, схватив ее за руку, потащил за собой с такой скоростью, что Каллиопе пришлось бежать.
Когда они выскочили на улицу, их карета медленно двигалась. Обернувшись к ним, Дженкинс нервно сказал:
– Милорд, у меня неприятное предчувствие.
– У меня тоже, Дженкинс, так что едем домой.
Джеймс впихнул Каллиопу в карету, вскочил сам, и они тронулись. Хотя Каллиопа не пикнула, зато все ее чувства вопили от неизвестно откуда взявшегося страха.
До дома Джеймса ехать было недалеко, и Каллиопе вдруг захотелось поскорее укрыться там; но едва она подумала об этом, как за стенами кареты послышался приближающийся топот копыт.
Раздался выстрел, и карета накренилась.
Глава 14
Каллиопа полетела на пол. Она сжалась, приготовившись к новым синякам, но Джеймс грубо схватил ее и вместе с ней прижался к стенке кареты. Он непрерывно ругался, а Каллиопа в отчаянии цеплялась за его руку. При этом их швыряло из угла в угол – видимо, лошади мчались, не слушаясь кучера. Каллиопа взмолилась, чтобы Дженкинс справился с испуганными лошадьми до того, как они выедут в район театра, но ее молитва осталась безответной – они промчались по Стрэнду мимо оперы. Женский крик прорезал ночную тишину, им вслед понеслись злобные крики.
Джеймс попытался открыть заклинившую дверь, но она не поддавалась. Каллиопа похолодела от ужаса, подумав, что ее подпирает тело Дженкинса.
Наконец Джеймс открыл ящик, спрятанный среди подушек, и сунул ей в руку маленький пистолет, а два других, большего размера, положил на сиденье.
Перекрывая стук колес и вопли пешеходов, он прокричал:
– Все три заряжены! Если кто-нибудь приблизится, стреляй из меньшего! – Не дожидаясь ответа, он открыл окно кареты и вылез наружу. Карета еще больше накренилась. Затаив дыхание, Каллиопа смотрела, как он продвигается на кучерское место, а затем села и уперлась ногами в противоположное сиденье. Ей было слышно, как злобно зафыркали лошади, когда Джеймс стал натягивать вожжи.
Она высунулась из окна, чтобы окликнуть его. Мелькнуло дышло, и она, отдернув голову, услышала глухой стук об оконную раму. Как он сумел вылезти так, что его не ударило?
Каллиопа снова выглянула из окна, и ее взгляд наткнулся на бесформенное тело Дженкинса, а когда она обернулась, то увидела двух всадников, которые быстро приближались.
Опять прогремели выстрелы, и Каллиопа отшатнулась от окна. Сколько же ружей у противников?
Она положила маленький пистолет и схватила другой, а затем, крепко сжав его, высунулась из окна, прицелилась и нажала на курок. Один из всадников пригнулся, но удержался в седле. Она выстрелила из последнего пистолета, увы, с тем же результатом. В ушах ее зазвенело.
Трясущимися руками Каллиопа попыталась перезарядить пистолеты. Чтобы засыпать порох в ствол, даже в спокойной обстановке требуется твердая рука, но при бешеной тряске это почти невозможно.
Карету тряхнуло на ухабе. Каллиопа ткнула пороховой футляр в дуло, но порох просыпался на пол. Негодующе бормоча, она попробовала еще раз, изо всех сил обхватив пальцами выходное отверстие. После очередного толчка кепка сползла ей на левый глаз, выбившиеся волосы елозили по лицу, еще больше закрывая обзор.
Каллиопа локтем отодвинула волосы назад. От яростного толчка больная нога подогнулась, и она упала на левый бок, но все же сумела всыпать порох. Наконец-то! Она схватила бумажный пыж и шарик и затолкала их в дуло.
Тем временем Джеймс, похоже, справился с лошадьми и со старым экипажем – его уже не так трясло. Они продолжали мчаться с бешеной скоростью, объезжая препятствия и делая крутые повороты.
Каллиопа высунулась из окна, прицелилась и выстрелила. Всадники сразу же поотстали и передвинулись на другую сторону улицы.
Джеймс обогнул Трафальгарскую площадь, и карета направилась обратно по Уайтхоллу. После очередного ухаба Каллиопа отлетела к стенке кареты, и ее драгоценный порох впустую рассыпался по полу. Черт, черт, тысяча чертей!
Ей ничего не оставалось, как только присоединиться к Джеймсу – может, хоть там она будет полезна. Убедившись, что маленький пистолет надежно лежит в кармане, она распахнула обе створки окна и выбралась наружу, как это делал он. Сидя на раме окна, она дотянулась до крыши кареты; и тут от толчка ее чуть не сбросило на землю.
Каллиопа вовремя почувствовала, что пистолет высовывается из-за пояса, схватила его и мысленно поблагодарила мужской костюм. Когда она потянулась к сиденью кучера, Джеймс громко выругался и сдернул ее на пол, как мешок. Почувствовав, что вожжи ослабли, лошади заартачились.
– Что ты делаешь, женщина? Ищешь смерти? Я сам тебя убью! – Он не смотрел в ее сторону, но она видела его жесткое, напряженное лицо.
– Я думала, что могла бы помочь. Понимаю, что ты стараешься оторваться от этих всадников...
– Ну так подстрелила бы их – все какая-то польза.
– Я пыталась, три раза.
– Попробуй еще, но только изнутри кареты – здесь у тебя ничего не получится.
– Видишь ли, суть проблемы в том...
Над их головами раздался выстрел.
– Черт, пригнись! – Джеймс толкнул ее на пол, схватил поводья, и они помчались мимо Адмиралтейства. Опять прогремели выстрелы, и Каллиопа услышала, как Джеймс чертыхнулся. Хорошо, что лошади его слушались, потому что теперь он держал вожжи лишь одной правой рукой. Во второй раз за ночь он был залит кровью.
Каллиопа встала, чтобы ему помочь, но Джеймс раненой рукой оттолкнул ее и подстегнул коней.
– Не хватает мне еще отвлекаться на тебя.
В лондонском воздухе носился запах крови. Каллиопа посмотрела на Дженкинса, распростертого у ее ног, – пуля задела его голову, из раны текла кровь. Она оторвала от низа рубашки две полосы, одну приложила к ране, как тампон, другой перебинтовала голову несчастного. Потом, не обращая внимания на приказы Джеймса, она дотянулась до его шейного платка. Хотя ее собственная голова находилась на уровне огня, она, отбросив страх, попыталась распахнуть рубашку и перевязать Джеймса, однако он только помотал головой.
– Если не хочешь меня слушаться, то просто завяжи рану и сядь пониже.
Каллиопа быстро выполнила его требование, и он толкнул ее на пол.
– Придерживай Дженкинса и сама держись крепче!
Они приближались к зданию парламента. Каллиопа увидела ряды пустых торговых палаток по краям площади. Он что, собирается их протаранить? Прижавшись к Дженкинсу, она стала молиться.
Лошади заартачились, но за секунду до того, как они наткнулись бы на палатки, Джеймс заставил их круто свернуть влево. Зад кареты сшиб палатки, в воздух взлетели куски дерева и материи.
Каллиопа с трудом сумела удержаться и удержать Дженкинса. Испугавшись, что Джеймс и сам мог упасть, она подняла голову, но он уверенно гнал лошадей. Тогда она оглянулась на преследователей. Сбитые палатки загромоздили улицу, и они не смогли проехать!
Каллиопа облегченно вздохнула, и Джеймс быстро взглянул на нее.
– Мы еще не дома, – резко бросил он.
Она вытащила из кармана пистолет и, оглянувшись, убедилась, что усталые лошади уже подъезжают к дому Джеймса. Им навстречу высыпала небольшая армия слуг, которые тут же унесли Дженкинса; при этом Финн сквозь зубы посетовал на то, что хозяин уехал без него.
– Финн, позаботься о Дженкинсе, поставь охрану и отправь кого-нибудь почистить лошадей, – махнул Каллиопе. – А ты иди за мной.
Каллиопа тенью последовала за ним и лишь в кабинете спросила:
– Как твоя рана?
– Пустяки. Пуля прошла навылет.
В дверях возник Темплтон: его обычно спокойное лицо выражало тревогу.
Во второй раз за день Каллиопа видела на Джеймсе окровавленную рубашку.
– Темплтон, пожалуйста, принесите горячую воду, полотенца и бинты.
Слуга сперва вытаращился на рубашку хозяина, потом на нее, но так и не спросил, какое право она имеет находиться возле хозяина и отдавать приказы, а быстро выбежал из комнаты.
– Черт побери, я же сказал – это царапина! И отдай пистолет, пока не пристрелила кого-нибудь.
– Я запомню, что ты сказал. – Она выложила оружие на стол. – А теперь сними, пожалуйста, рубашку, чтобы я могла перевязать твою царапину.
Джеймс насупился, но промолчал.
Темплтон вернулся так быстро, что Каллиопа удивилась. Интересно, где он держит бинты? Она взяла все, что принес дворецкий, и кивнула ему в знак благодарности.
Джеймс опустился на диван и, закрыв глаза, скрестил руки на груди. Его лицо исказила боль.
Каллиопа подбоченилась.
– Ты ведешь себя как ребенок! Снимай рубашку!
Он свирепо посмотрел на нее. Ну что ж, если он не захочет снять рубашку, она это сделает за него.
Каллиопа подумала, что Джеймс сейчас зарычит, но неожиданно он послушался и снял окровавленную рубашку. Она первым делом проверила, нет ли других ран на теле, потом впилась взглядом в тампон, закрывавший рану. Днем она уже смотрела на его грудь, но сейчас ее снова толкнула в сердце интимность момента.
Заставив себя сосредоточиться, Каллиопа окунула полотенце в воду и протерла руку Джеймса, из которой пуля вырвала клок мяса. Да уж, действительно царапина!
Она перевязала руку и села на корточки. Темплтон, который маялся все это время за ее спиной, воспрянул духом.
– Я буду на кухне, мадам. Если вам или милорду что-нибудь потребуется, дерните за этот шнур. – Он вышел и осторожно закрыл за собой дверь.
Каллиопа посмотрела на Джеймса; его глаза мрачно уставились в потолок. О чем он задумался? Она знала, что рана его болит, но не знала, как еще ему помочь.
– И как ты себя чувствуешь?
Он перевел на нее горящий взгляд.
– Какого черта ты вылезла из кареты?
– Я... я думала, что смогу что-то сделать... – От его свирепого вида она начала заикаться.
– Было бы больше пользы, если бы ты оставалась внутри.
Каллиопа подняла голову:
– Дженкинс мог бы умереть.
– И ты тоже. – Джеймс тяжело вздохнул и откинулся на диване. – Ладно, раз уж так случилось, скажу – я не мог бы выполнить этот маневр, если бы ты оставалась внутри.
Она просияла.
– Но больше так никогда не делай, – лицо опять стало холодным. – И учти – сегодня тебе нельзя возвращаться домой.
– Знаю.
Он кивнул и закрыл глаза. Подавленные эмоции рвались наружу, и Каллиопа еле удержалась от истерического всхлипа. Она проиграла.
Джеймс открыл один глаз и посмотрел на нее, потом повторил ее вопрос:
– Как ты себя чувствуешь?
Она была близка к истерике. Видимо, это отразилось на ее лице, потому что он подтащил ее к себе и посадил на колени, не обращая внимания на боль в левой руке.
– Здесь ты в безопасности. Успокойся.
Ласковые слова вмиг лишили ее защиты, и она уткнулась ему в плечо, дрожа всем телом. Страх, как пружина, развернулся, ударил, и Каллиопа, заливаясь слезами, прижалась к Джеймсу. Стресс нарастал в ней с той минуты, как она нарядилась трубочистом, и теперь вырвался на свободу, как будто только и дожидался этого момента.
Левой рукой Джеймс погладил ее по голове и по спине. Он шептал нежные бессмысленные слова, здоровой рукой пытаясь устроить ее поудобнее, и от этого она еще сильнее зарыдала.
Каллиопа никак не могла остановиться, и Джеймс принялся убеждать ее, что даже закаленные в боях мужчины плачут в стрессовых ситуациях.
Наконец Каллиопа успокоилась и вдруг почувствовала: так хорошо ей давно уже не бывало, и, пока он так ее держит, ничего плохого с ней не случится.
Джеймс отвел волосы с ее лица. Каллиопа знала, что у нее покраснели глаза и лицо покрылось пятнами, но отчего-то у Джеймса сейчас были такие же колдовские, бархатные глаза, как во время балов у Киллроев и у Петтигрю.
Джеймс намотал на палец прядь ее волос, потом тихонько подложил руку ей под затылок, создавая выбор: опустить ли голову ему на плечо или отодвинуться. Ласка и настойчивый блеск его глаз сокрушили ее. Каллиопа подняла голову и погладила его по щеке. Услышав, как на миг прервалось его дыхание, она заглянула ему в глаза. Этот человек каким-то образом пробрался в нее. В его глазах, как в зеркале, отражались ее желания и ее возбуждение.
Губы коснулись губ легко, как перышко. Потом он отодвинул голову и, еще раз посмотрев ей в глаза, понял, что ее выбор сделало сердце и ничто их больше не прервет. Она ослабила свой жесткий самоконтроль, сбросила все маски и отдалась мечте.
– О, Джеймс...
И тут словно прорвало запруду. Поддерживая ее за шею, Джеймс впечатал в ее губы поцелуй, от которого внутри его словно разгорелся пожар; она тоже поцеловала его в ответ с такой страстью, которой в себе не подозревала.
Это было божественно – его пряный одеколон, ощущение его губ на ее губах. Он наклонился и, опустив на диван, целовал и целовал ее, как изголодавшийся мужчина, который прожил без пищи много дней. Каллиопа чувствовала то же, что и он. Ее руки пробрались под широкую белую рубашку и погладили твердые мышцы груди, которые она разглядывала раньше...
Джеймс тихо застонал и стал расстегивать ее рубашку, и тут же его руки скользнули внутрь. Не переставая ее целовать, он потрогал набрякший сосок, и у Каллиопы перед глазами поплыли красные и золотые круги. Она откинула голову, и он стал целовать ее в шею, грудь, живот. Почему-то бриджи оказались расстегнуты, потом и вовсе исчезли. Его губы и руки были повсюду. О Боже!
Каллиопа отдалась наслаждению и выгнулась, словно освобождая тело от чувств, которые он возбудил, пока Джеймс быстро сбрасывал остатки ее и своей одежды. Наконец она вздохнула, глядя на его обнаженное тело. Исчез аристократ, остался только мужчина ее мечты. И на эту ночь он принадлежал ей.
Джеймс касался ее руками, пожирал глазами, гладил и гладил, разжигая ад во всем теле. Если бы половина слуг вошла и встала возле кушетки, ей было бы все равно. Наслаждение стало таким нестерпимым, что она могла взорваться. Как она могла думать, что он холодный, бесчувственный тип? Его глаза расплавляли.
Он продолжал пытку. Каллиопа уже изнывала, была влажной и желала, чтобы он возместил то, чего ей недостает.
– Ты так прекрасна – прекраснее самых буйных моих фантазий!
Вдруг поведение Джеймса изменилось: продолжая целовать ее, он приподнимал ей бедра. Вцепившись в него, Каллиопа жарко целовала его в ответ. Никогда в жизни у нее не было такой неодолимой потребности. Он опустился в нее, и на время дискомфорт возобладал над удовольствием, пока она старалась свыкнуться с новым ощущением.
Джеймс заглянул ей в глаза: в глубине его глаз таился вопрос, но она энергично качнулась, и вопрос погас. Не отводя глаз, он водил рукой между их телами, пока Каллиопа не стала извиваться, и дискомфорт был забыт.
Когда он начал двигаться, последние внятные мысли покинули ее. Комната словно запылала огнем. Крещендо выстраивало внутри что-то такое, чего она в жизни не знала. Ее тело двигалось само по себе, стремясь ему навстречу, отвечая ударом на удар.
Каллиопа выкрикнула его имя, услышала свое и почти потеряла сознание от нахлынувшей волны страсти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26