К тому же ваша мать считалась одной из самых любимых оперных певиц Европы и была изумительно талантлива.
В зеркале он увидел ее ядовитый взгляд.
– Да, она имела блестящих поклонников, богатых, успешных, мужчин и женщин высокого положения, но все они считали ее лицом низшего социального слоя.
Джеймс невольно поежился.
– Вы нас ненавидите, не так ли?
Она энергично разглаживала красный шелк платья, и он не мог видеть ее глаза.
– Не всех, но большинство.
Интересно, его она тоже относит к большинству? Секунду помолчав, он произнес уже более веселым тоном:
– Зачем вы зачастили в свет под разными масками? Может, вы мазохистка? Или у вас есть скрытый мотив – как-нибудь взять и устроить погром?
– Хватит об этом. – Каллиопа порывисто отвернулась и пошла к двери. – Мы приехали сюда, чтобы отыскать информацию, которая поможет найти Стивена.
– Согласен. Но потом мы с вами все же обсудим остальное.
Каллиопа недовольно посмотрела на него.
– Как вы думаете, кто, кроме Петтигрю, заходил в ту комнату?
– Кто бы он ни был, этот человек не похож на знатока, согласны?
Ее поза стала менее напряженной, и она кивнула.
– Остается предположить, что Петтигрю забрал то, что хотел, и, значит, позже к вечеру мы продолжим поиски. Вместе.
Она вопросительно подняла брови.
– Так мы легко сможем оправдаться, если нас поймают. Скажем, что не смогли вовремя добраться до своих комнат. – Джеймс взял ее за руку и почувствовал, что этот контакт вызвал у нее дрожь во всем теле, как, впрочем, и у него.
Молча, рука в руке они направились к гостям.
В комнате, отведенной для игры в карты, собрались почти все мужчины. Играли по крупной. Каллиопа мысленно провела рукой по лицу, меняя маску. Ей хотелось бы то же сделать с чувствами, но не удавалось.
От конфронтации с Солсбери ее удержал страх и травма от потери матери. Со временем оба эти чувства ослабели, зато выросло желание увидеть его и все ему высказать. Но он умер.
Каллиопа оплакивала его смерть. Она говорила себе, что горе вызвано невозможностью осуществить свое маленькое правосудие, но в глубине души знала, что оплакивает улыбчивого мужчину, который когда-то читал ей любимые ею рассказы.
Другими словами, ее чувства к отцу были такими же путаными, как и к мужчине, которого она держала за руку.
Леди Фландерс встала из-за стола; компанию в игре ей составляли Рот, Тернберри и Петтигрю. Она надменно посмотрела на Каллиопу и вышла.
Рот улыбнулся.
– Эсмеральда, присоединяйтесь! И ты тоже, Энджелфорд. – Рот так махнул рукой в сторону Джеймса, как будто хотел показать, что у него просто нет иного выбора.
Компания играла в вист, и партнером Рота был Петтигрю. Тернберри презрительно фыркнул и тоже встал:
– Жуликоватые сыновья...
Рот поднял бровь, и Тернберри, стушевавшись, быстро ушел.
– Ну вот, теперь у нас освободилось два места, – добродушно усмехнулся.
– Может, сыграем одну игру, дорогая? Ты будешь моим партнером. Мы быстренько их обыграем и перейдем к другим играм. – Джеймс заговорщически подмигнул своей даме.
Каллиопа была рада, что он ограничится одной игрой. Вист затягивает, а им нужно продолжать поиски.
Роту досталось сдавать. Он привычно перетасовал карты, дал Джеймсу подснять и раздал игрокам по тринадцать карт. Свою последнюю он положил лицом вверх, обозначив масть. Начали играть. Каллиопа не удивилась тому, что Энджелфорд играл прекрасно, – он был агрессивен и с жутковатой проницательностью оценивал, какие карты у нее на руках. Этот противный человек прямо-таки наслаждался собой! Сорвав куш на последнем круге, он собрал и перетасовал карты.
– Петтигрю, вы удовлетворены тем египетским свитком?
Петтигрю поморщился и взглянул на счет. Джеймсу и Каллиопе нужен был всего один вист для игры.
– Что? О да! Как раз то, что я искал.
Джеймс плавно поднес ему колоду.
– Вы ищете что-нибудь еще?
Петтигрю дернулся, потом снял колоду. Джеймс сдавал, не глядя на него, и Каллиопа заметила, что у Петтигрю выступил пот на лбу. Рот, казалось, не обращал внимания на их разговор, он спокойно потягивал вино.
– Нет, сейчас я не буду ничего покупать. – Пот лил с Петтигрю градом.
Джеймс взял свои карты.
– Я слышал, что появились какие-то алчные покупатели. Подумал, может, вы что-то знаете.
Рот лениво посмотрел в свои карты и пошел с пик.
– А у тебя есть что-то на продажу, Энджелфорд? Интересное?
– Может быть.
Каллиопа наблюдала за Петтигрю; он играл со всей страстью и, выиграв в очередном круге, побледнел. Со своей стороны Рот оставался невозмутимым.
Петтигрю прибавил еще несколько вистов. Рот кивнул и снова пошел с пик.
– Можешь найти заинтересованное лицо в министерстве. Как я слышал, там идет расследование пропажи некоторых предметов.
Джеймс разыграл свою карту; Петтигрю бросил пики.
– Э-э... знаете, я случайно объявил ренонс, так что вы двое выиграли. Это я по рассеянности. Прости, Рот, думаю, мне пора проверить, как там остальные гости. – Извинившись, Петтигрю поспешно ушел.
Рот вяло продолжил игру оставшимися картами:
– Если позволите дать совет, я бы...
Леди Фландерс вихрем влетела в комнату, кинулась к Роту и пробежалась рукой по лацкану его сюртука.
– Рот, дорогой, ты все еще здесь? Пойдем к остальным! – Холодно взглянув на Каллиопу, она тут же приняла надменный вид. – Оставь это нелепое занятие Энджелфорду.
Было понятно, что она не отстанет, добьется своего, и Рот весело посмотрел на Каллиопу:
– Как видите, у каждого свой мотив. Пока! Еще увидимся. – Он взял леди Фландерс под руку и вышел.
Джеймс задумчиво смотрел вслед удаляющейся парочке.
– Интересно, куда смотрит ее муж? – буркнула Каллиопа.
Джеймс улыбнулся; в его глазах загорелись веселые искорки, и Каллиопа чуть не задохнулась. Когда этот человек улыбался, он был неотразим!
– Пенелопа и Фландерс не слишком привязаны друг к другу, и он с наслаждением отдается маленьким грешкам. У каждого из них ненасытная жажда к развлечениям и компаниям вроде сегодняшней. Однако, должен сказать, эта дама чересчур назойлива.
– Интересно, что Рот хотел нам посоветовать?
– Скоро узнаем, а пока, может быть, приступим к поискам?
Кердл крался вдоль длинного холла, замирая каждый раз, когда поблизости раздавались голоса. Дело осложнилось; особенно ему не понравился последний поворот событий. Кто-то вычислил его, и теперь цербер Энджелфорда ходил за ним по пятам. В результате от Кердла потребовалось все его мастерство, чтобы избавиться от слежки. Придется поговорить с нанимателем об этом неудобстве.
Кердл сжал кулаки и двинулся к комнате хозяина. Задача выполнена. Доказательства предъявлены. Награда была близка.
– Я не ожидал, что Рот окажется таким привередливым. Одно дело – как ты выглядишь на людях, и другое – твоя личная жилплощадь. – Энджелфорд тихо закрыл за собой дверь, и они направились к комнате Каллиопы за шалью. Единственное, что дал обыск комнаты Рота, – это подтверждение его целеустремленности во всем.
Каллиопа собралась войти в свою комнату.
– Загадочный человек, правда?
Джеймс нахмурился:
– Я не думаю, что Рот... – Он натолкнулся на ее спину. Каллиопа застыла в дверях.
– Тут что-то не так. Похоже, кто-то здесь побывал.
Энджелфорд обошел ее и, осмотрев шкаф, заглянул под кровать.
– Ты уверена, что это не горничная приходила убирать вещи?
– Нет, не похоже.
– Что-нибудь пропало?
Каллиопа принялась просматривать веши.
– Нет, не думаю, просто у меня такое чувство, – тревожно посмотрела на дверь и окно.
– Останемся вдвоем здесь или у меня?
На ее лице явственно читалась внутренняя борьба.
– Может, я просто переволновалась из-за того, что было в кабинете Петтигрю?
– Если утром кто-то увидит, как я выхожу из вашей комнаты, это отнесут на счет наших отношений. Никто не узнает, что я спал на диване. Ну, вот и ваша шаль. Пойдемте проверим холостяцкую квартиру Петтигрю.
Апартаменты хозяина находились в противоположном конце особняка. Впервые Джеймс вынужден был признать, что рад присутствию Каллиопы. Если их поймают в отдаленных коридорах, это будет легко объяснить любовными играми.
Они быстро прошлись по комнатам Петтигрю – занятие оказалось таким же бесплодным, как и обыск у Рота. Когда они закончили, было уже три часа ночи. Им еще предстояло следить за гостями, поэтому они спустились вниз. Вечеринка была в разгаре, но несколько гостей уже ушли спать.
– Продолжать поиски вряд ли стоит – мы не знаем, какие комнаты обитаемы, – сказал Джеймс.
Они прошли через комнату, в которой шло жаркое карточное сражение. Тернберри отирал пот с лица; кажется, он сильно проигрывал.
– Этот господин известен своей страстью отыгрываться. Обычно это бывает неразумно, зато мы можем пока обыскать его комнату. Он застрянет здесь часа на два...
Каллиопа кивнула, и они направились в западное крыло, где разместился Тернберри.
По холлу шла смеющаяся парочка, и Джеймс, обняв Каллиопу за талию, приподнял ей подбородок. Их губы встретились. Он подавил возглас удивления, когда она прильнула к нему всем телом. Парочка прошла, но Джеймс не мог остановиться.
Каллиопа обвила руками его шею. Теперь Джеймс и сам не знал, кто из них больше изнывает от жажды и почему они стоят в холле, когда их комнаты совсем рядом.
У нее был такой же вкус, как и запах, – лавандовый.
Хлопнула дверь, и обоих как будто окатили из ведра холодной водой. Джеймс оборвал поцелуй и, посмотрев на Каллиопу, увидел приоткрытый рот и широко раскрытые глаза. Черт, ему так хотелось целовать ее и дальше, но... Они развлекаются, а время бежит!
– Будет время, когда нас никто не прервет, обещаю.
Он повел Каллиопу дальше и остановился перед дверью Тернберри, но она оказалась заперта. Тогда Джеймс достал из кармана тонкую металлическую пластинку, поковырял ею в замке и открыл его, в то время как Каллиопа с изумлением смотрела на него.
Их глазам предстал страшный беспорядок – полная противоположность спартанской обстановке у Рота.
– Нам потребуется немало времени.
Джеймс кивнул. Они решили начать с бумаг, валявшихся на полу. Ползать среди них было неудобно, и все, что хотел Джеймс после поцелуя, – это затащить Каллиопу обратно в ее комнату.
И тут Каллиопа с торжеством подняла какой-то лист.
– Вот он, я его узнала! Это лист из кабинета Петтигрю!
Они склонили головы к бумаге. К несчастью, от ее волос и кожи исходил запах, который всегда ее окружал.
Джеймс с усилием заставил себя обратиться к бумаге и прочел вслух: «Надо что-то делать с ситуацией вокруг Стивена Чалмерса. Разберитесь и примите меры». Подписи не было, но в углу стояла знакомая печать. Джеймс похолодел.
– Министерство иностранных дел!
Но как такой документ мог оказаться в комнате Тернберри?
– И что это может значить? – поинтересовалась Каллиопа.
– Все, что угодно.
Разочарованная, Каллиопа взяла другой лист.
– Похоже на свидетельство о рождении. Джеймс присмотрелся внимательнее. Свидетельство о рождении Эдмонда Генри Сэмюела Крейна. Дата – 1802 год.
– Это сын Хоулта.
Часы пробили четыре раза.
– Уходим. Время позднее, нас могут поймать. – Он положил лист на место, а затем взял Каллиопу за руку. Она не сопротивлялась.
Выглянув за дверь, Джеймс тут же отпрянул: полуодетая женщина перебегала от комнаты к комнате и в каждую тихо стучала. Когда он выглянул во второй раз, мужчина, на ходу расстегивая штаны, проскользнул в комнату за несколько дверей от них.
Каллиопа пыталась выглянуть из-за его спины, но он все стоял, выжидая. Лишь когда беготня в коридоре на время прекратилась, Джеймс открыл дверь, и они, пробежав несколько шагов, ввалились в ее комнату.
Каллиопа расхохоталась:
– Какая-то музыкальная шкатулка!
Джеймс тоже усмехнулся.
– На загородных вечеринках такое бывает. Хорошо, что нам не надо играть в эти игры.
В этот момент Каллиопа заметила странное выражение его лица, и смех замер на ее губах.
– Да, это была бы плохая идея. По-моему, нам пора отдохнуть. Можно поговорить и завтра.
Энджелфорд молчал, и она испугалась, что он не внимет ее мольбам. Сказать по правде, Каллиопа и сама отчасти хотела этого. Она попыталась придушить преступную мысль, но та не поддавалась.
Джеймс подошел к ней, прерывисто дыша.
– Милорд, нет... – Она не узнала свой голос и, качнувшись ему навстречу, запрокинула голову, чтобы посмотреть в его глаза. Он коснулся пальцем ее губ и наклонился. Осталось два дюйма, один дюйм...
Каллиопа приподнялась на цыпочки. Его рука потянулась к ней, и она закрыла глаза...
Порыв воздуха – это все, что она почувствовала, а открыв глаза, увидела лишь его удаляющуюся спину. В руке Энджелфорд нес лишнее одеяло, лежавшее у нее на кровати. У Каллиопы отвисла челюсть.
– Я уйду на рассвете. Слуги уже поднимутся, и вы будете в безопасности. – Джеймс опустился на кушетку, на которой его ноги никак не хотели умещаться. Это было очень неудобно, но он решил терпеть.
Каллиопа возмутилась. Она подошла к шкафу, выдернула ночную рубашку и оглянулась, но Энджелфорд по-прежнему лежал, отвернувшись к стене.
Переодеваясь, она все время смотрела, не подглядывает ли он, но Джеймс не подглядывал и уж тем более не предлагал помочь.
Девушка сжала зубы. Ей бы расслабиться, но она вместо этого смешалась и разозлилась, сама не зная почему.
Наконец она скользнула под одеяло и молча уставилась в потолок. Постепенно ее сморил беспокойный сон, под утро он тихо ушел, как и обещал.
Глава 10
Какая ужасная ночь!
У Джеймса болел каждый мускул. Кажется, он так и не сомкнул глаз, терзаемый либидо и узкой кушеткой. Каллиопа установила характер их отношений, чего он и придерживался, несмотря на то что она демонстративно хлопала дверцей шкафа и вообще вела себя, как взбесившаяся пчела, потерявшая мед. Джеймс знал, что она тоже плохо спала, ее дыхание всю ночь оставалось неровным. Все-таки иногда так трудно понять прекрасный пол!
Джеймс сбросил одеяло на пол и встал с кушетки. Каллиопа, кажется, заснула. Маленький комочек под одеялом – как с ней быть? Самая пугливая куртизанка, которую ему доводилось видеть. Ведет себя как оскорбленная невинность. От таких женщин надо бежать как от чумы! Интересно, понимает ли она, какие сигналы подает?
Джеймсу никогда не приходилось обхаживать женщину, но временами ему казалось, что с ней он ведет себя именно так.
Выйдя за дверь, он тихо, но решительно запер ее. В его комнате уже ждал камердинер.
– Роджерс, я не в настроении долго копаться. Постарайся свести все к минимуму.
Слуга фыркнул. Он, кажется, потратил небывало много времени на чистку брюк и ботинок и ждал похвалы, но Джеймсу было не до него. Он сердито отослал Роджерса и спустился к завтраку, терзаемый догадками по поводу хода мысли у женщин. К счастью, за столом его встретил только Рот.
– Господи, Энджелфорд, как ужасно ты выглядишь! Не ожидал от тебя такой мрачности, после того как вы удалились вместе с Эсмеральдой. – Сам Рот выглядел весьма бодро. – Я думал, ты будешь похож на кота, съевшего канарейку...
Джеймс испепелил нахала взглядом и грубо выхватил у официанта тарелку. Положив себе деликатесов с бокового столика, он сказал:
– Ну как, покрыл графиню?
Рот ухмыльнулся еще шире и подцепил сосиску.
– Нет, к разочарованию леди Фландерс. А она-то надеялась заранее отпраздновать день рождения леди Петтигрю! Похоже, она неутомима. Это восхитительная черта, но прочие ее свойства не соблазняют меня на предложенную трату времени. Уверен, твоя краля тоже злится неспроста – наверное, ожидала, что ты ее разденешь и вкусишь все ее изобильные прелести.
– Кстати, о дне рождения и подарках, – желая поскорее сменить тему, сказал Джеймс. – Хоулт утверждал, что возьмет Эдмонда на какую-нибудь вечеринку, поскольку парень повзрослел. Не помню, сколько ему лет, но Хоулт считает – это будет забавно. Скоро у него день рождения...
– Да, двадцать лет. Мальчику пора вступать в армию, как сделали мы в его возрасте.
На ранний завтрак пришли две дамы, и Джеймс не смог получить от Рота никаких дополнительных сведений. Рассматривать Рота как подозреваемого ему не хотелось – его инстинкт говорил, что Рот не имеет отношения к исчезновению Стивена или к смерти Солсбери. Но и вычеркнуть его из списка он пока не мог.
Рот – один из лучших агентов – всегда работал под глубоким прикрытием. После предательского убийства Солсбери Рот стал действовать еще более скрытно, тонко, но неуклонно избегал публичных мероприятий. Удивительно, что он появился у Петтигрю. После того как Джеймс закончит расследование, ему придется основательно поговорить с другом и коллегой.
А пока он получил нужную информацию. Память Рота была безошибочной; если он говорит, что Эдмонду исполнится двадцать лет, значит, свидетельство о рождении, найденное в комнате Тернберри, – фальшивка. Там сказано, что ему двадцать один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
В зеркале он увидел ее ядовитый взгляд.
– Да, она имела блестящих поклонников, богатых, успешных, мужчин и женщин высокого положения, но все они считали ее лицом низшего социального слоя.
Джеймс невольно поежился.
– Вы нас ненавидите, не так ли?
Она энергично разглаживала красный шелк платья, и он не мог видеть ее глаза.
– Не всех, но большинство.
Интересно, его она тоже относит к большинству? Секунду помолчав, он произнес уже более веселым тоном:
– Зачем вы зачастили в свет под разными масками? Может, вы мазохистка? Или у вас есть скрытый мотив – как-нибудь взять и устроить погром?
– Хватит об этом. – Каллиопа порывисто отвернулась и пошла к двери. – Мы приехали сюда, чтобы отыскать информацию, которая поможет найти Стивена.
– Согласен. Но потом мы с вами все же обсудим остальное.
Каллиопа недовольно посмотрела на него.
– Как вы думаете, кто, кроме Петтигрю, заходил в ту комнату?
– Кто бы он ни был, этот человек не похож на знатока, согласны?
Ее поза стала менее напряженной, и она кивнула.
– Остается предположить, что Петтигрю забрал то, что хотел, и, значит, позже к вечеру мы продолжим поиски. Вместе.
Она вопросительно подняла брови.
– Так мы легко сможем оправдаться, если нас поймают. Скажем, что не смогли вовремя добраться до своих комнат. – Джеймс взял ее за руку и почувствовал, что этот контакт вызвал у нее дрожь во всем теле, как, впрочем, и у него.
Молча, рука в руке они направились к гостям.
В комнате, отведенной для игры в карты, собрались почти все мужчины. Играли по крупной. Каллиопа мысленно провела рукой по лицу, меняя маску. Ей хотелось бы то же сделать с чувствами, но не удавалось.
От конфронтации с Солсбери ее удержал страх и травма от потери матери. Со временем оба эти чувства ослабели, зато выросло желание увидеть его и все ему высказать. Но он умер.
Каллиопа оплакивала его смерть. Она говорила себе, что горе вызвано невозможностью осуществить свое маленькое правосудие, но в глубине души знала, что оплакивает улыбчивого мужчину, который когда-то читал ей любимые ею рассказы.
Другими словами, ее чувства к отцу были такими же путаными, как и к мужчине, которого она держала за руку.
Леди Фландерс встала из-за стола; компанию в игре ей составляли Рот, Тернберри и Петтигрю. Она надменно посмотрела на Каллиопу и вышла.
Рот улыбнулся.
– Эсмеральда, присоединяйтесь! И ты тоже, Энджелфорд. – Рот так махнул рукой в сторону Джеймса, как будто хотел показать, что у него просто нет иного выбора.
Компания играла в вист, и партнером Рота был Петтигрю. Тернберри презрительно фыркнул и тоже встал:
– Жуликоватые сыновья...
Рот поднял бровь, и Тернберри, стушевавшись, быстро ушел.
– Ну вот, теперь у нас освободилось два места, – добродушно усмехнулся.
– Может, сыграем одну игру, дорогая? Ты будешь моим партнером. Мы быстренько их обыграем и перейдем к другим играм. – Джеймс заговорщически подмигнул своей даме.
Каллиопа была рада, что он ограничится одной игрой. Вист затягивает, а им нужно продолжать поиски.
Роту досталось сдавать. Он привычно перетасовал карты, дал Джеймсу подснять и раздал игрокам по тринадцать карт. Свою последнюю он положил лицом вверх, обозначив масть. Начали играть. Каллиопа не удивилась тому, что Энджелфорд играл прекрасно, – он был агрессивен и с жутковатой проницательностью оценивал, какие карты у нее на руках. Этот противный человек прямо-таки наслаждался собой! Сорвав куш на последнем круге, он собрал и перетасовал карты.
– Петтигрю, вы удовлетворены тем египетским свитком?
Петтигрю поморщился и взглянул на счет. Джеймсу и Каллиопе нужен был всего один вист для игры.
– Что? О да! Как раз то, что я искал.
Джеймс плавно поднес ему колоду.
– Вы ищете что-нибудь еще?
Петтигрю дернулся, потом снял колоду. Джеймс сдавал, не глядя на него, и Каллиопа заметила, что у Петтигрю выступил пот на лбу. Рот, казалось, не обращал внимания на их разговор, он спокойно потягивал вино.
– Нет, сейчас я не буду ничего покупать. – Пот лил с Петтигрю градом.
Джеймс взял свои карты.
– Я слышал, что появились какие-то алчные покупатели. Подумал, может, вы что-то знаете.
Рот лениво посмотрел в свои карты и пошел с пик.
– А у тебя есть что-то на продажу, Энджелфорд? Интересное?
– Может быть.
Каллиопа наблюдала за Петтигрю; он играл со всей страстью и, выиграв в очередном круге, побледнел. Со своей стороны Рот оставался невозмутимым.
Петтигрю прибавил еще несколько вистов. Рот кивнул и снова пошел с пик.
– Можешь найти заинтересованное лицо в министерстве. Как я слышал, там идет расследование пропажи некоторых предметов.
Джеймс разыграл свою карту; Петтигрю бросил пики.
– Э-э... знаете, я случайно объявил ренонс, так что вы двое выиграли. Это я по рассеянности. Прости, Рот, думаю, мне пора проверить, как там остальные гости. – Извинившись, Петтигрю поспешно ушел.
Рот вяло продолжил игру оставшимися картами:
– Если позволите дать совет, я бы...
Леди Фландерс вихрем влетела в комнату, кинулась к Роту и пробежалась рукой по лацкану его сюртука.
– Рот, дорогой, ты все еще здесь? Пойдем к остальным! – Холодно взглянув на Каллиопу, она тут же приняла надменный вид. – Оставь это нелепое занятие Энджелфорду.
Было понятно, что она не отстанет, добьется своего, и Рот весело посмотрел на Каллиопу:
– Как видите, у каждого свой мотив. Пока! Еще увидимся. – Он взял леди Фландерс под руку и вышел.
Джеймс задумчиво смотрел вслед удаляющейся парочке.
– Интересно, куда смотрит ее муж? – буркнула Каллиопа.
Джеймс улыбнулся; в его глазах загорелись веселые искорки, и Каллиопа чуть не задохнулась. Когда этот человек улыбался, он был неотразим!
– Пенелопа и Фландерс не слишком привязаны друг к другу, и он с наслаждением отдается маленьким грешкам. У каждого из них ненасытная жажда к развлечениям и компаниям вроде сегодняшней. Однако, должен сказать, эта дама чересчур назойлива.
– Интересно, что Рот хотел нам посоветовать?
– Скоро узнаем, а пока, может быть, приступим к поискам?
Кердл крался вдоль длинного холла, замирая каждый раз, когда поблизости раздавались голоса. Дело осложнилось; особенно ему не понравился последний поворот событий. Кто-то вычислил его, и теперь цербер Энджелфорда ходил за ним по пятам. В результате от Кердла потребовалось все его мастерство, чтобы избавиться от слежки. Придется поговорить с нанимателем об этом неудобстве.
Кердл сжал кулаки и двинулся к комнате хозяина. Задача выполнена. Доказательства предъявлены. Награда была близка.
– Я не ожидал, что Рот окажется таким привередливым. Одно дело – как ты выглядишь на людях, и другое – твоя личная жилплощадь. – Энджелфорд тихо закрыл за собой дверь, и они направились к комнате Каллиопы за шалью. Единственное, что дал обыск комнаты Рота, – это подтверждение его целеустремленности во всем.
Каллиопа собралась войти в свою комнату.
– Загадочный человек, правда?
Джеймс нахмурился:
– Я не думаю, что Рот... – Он натолкнулся на ее спину. Каллиопа застыла в дверях.
– Тут что-то не так. Похоже, кто-то здесь побывал.
Энджелфорд обошел ее и, осмотрев шкаф, заглянул под кровать.
– Ты уверена, что это не горничная приходила убирать вещи?
– Нет, не похоже.
– Что-нибудь пропало?
Каллиопа принялась просматривать веши.
– Нет, не думаю, просто у меня такое чувство, – тревожно посмотрела на дверь и окно.
– Останемся вдвоем здесь или у меня?
На ее лице явственно читалась внутренняя борьба.
– Может, я просто переволновалась из-за того, что было в кабинете Петтигрю?
– Если утром кто-то увидит, как я выхожу из вашей комнаты, это отнесут на счет наших отношений. Никто не узнает, что я спал на диване. Ну, вот и ваша шаль. Пойдемте проверим холостяцкую квартиру Петтигрю.
Апартаменты хозяина находились в противоположном конце особняка. Впервые Джеймс вынужден был признать, что рад присутствию Каллиопы. Если их поймают в отдаленных коридорах, это будет легко объяснить любовными играми.
Они быстро прошлись по комнатам Петтигрю – занятие оказалось таким же бесплодным, как и обыск у Рота. Когда они закончили, было уже три часа ночи. Им еще предстояло следить за гостями, поэтому они спустились вниз. Вечеринка была в разгаре, но несколько гостей уже ушли спать.
– Продолжать поиски вряд ли стоит – мы не знаем, какие комнаты обитаемы, – сказал Джеймс.
Они прошли через комнату, в которой шло жаркое карточное сражение. Тернберри отирал пот с лица; кажется, он сильно проигрывал.
– Этот господин известен своей страстью отыгрываться. Обычно это бывает неразумно, зато мы можем пока обыскать его комнату. Он застрянет здесь часа на два...
Каллиопа кивнула, и они направились в западное крыло, где разместился Тернберри.
По холлу шла смеющаяся парочка, и Джеймс, обняв Каллиопу за талию, приподнял ей подбородок. Их губы встретились. Он подавил возглас удивления, когда она прильнула к нему всем телом. Парочка прошла, но Джеймс не мог остановиться.
Каллиопа обвила руками его шею. Теперь Джеймс и сам не знал, кто из них больше изнывает от жажды и почему они стоят в холле, когда их комнаты совсем рядом.
У нее был такой же вкус, как и запах, – лавандовый.
Хлопнула дверь, и обоих как будто окатили из ведра холодной водой. Джеймс оборвал поцелуй и, посмотрев на Каллиопу, увидел приоткрытый рот и широко раскрытые глаза. Черт, ему так хотелось целовать ее и дальше, но... Они развлекаются, а время бежит!
– Будет время, когда нас никто не прервет, обещаю.
Он повел Каллиопу дальше и остановился перед дверью Тернберри, но она оказалась заперта. Тогда Джеймс достал из кармана тонкую металлическую пластинку, поковырял ею в замке и открыл его, в то время как Каллиопа с изумлением смотрела на него.
Их глазам предстал страшный беспорядок – полная противоположность спартанской обстановке у Рота.
– Нам потребуется немало времени.
Джеймс кивнул. Они решили начать с бумаг, валявшихся на полу. Ползать среди них было неудобно, и все, что хотел Джеймс после поцелуя, – это затащить Каллиопу обратно в ее комнату.
И тут Каллиопа с торжеством подняла какой-то лист.
– Вот он, я его узнала! Это лист из кабинета Петтигрю!
Они склонили головы к бумаге. К несчастью, от ее волос и кожи исходил запах, который всегда ее окружал.
Джеймс с усилием заставил себя обратиться к бумаге и прочел вслух: «Надо что-то делать с ситуацией вокруг Стивена Чалмерса. Разберитесь и примите меры». Подписи не было, но в углу стояла знакомая печать. Джеймс похолодел.
– Министерство иностранных дел!
Но как такой документ мог оказаться в комнате Тернберри?
– И что это может значить? – поинтересовалась Каллиопа.
– Все, что угодно.
Разочарованная, Каллиопа взяла другой лист.
– Похоже на свидетельство о рождении. Джеймс присмотрелся внимательнее. Свидетельство о рождении Эдмонда Генри Сэмюела Крейна. Дата – 1802 год.
– Это сын Хоулта.
Часы пробили четыре раза.
– Уходим. Время позднее, нас могут поймать. – Он положил лист на место, а затем взял Каллиопу за руку. Она не сопротивлялась.
Выглянув за дверь, Джеймс тут же отпрянул: полуодетая женщина перебегала от комнаты к комнате и в каждую тихо стучала. Когда он выглянул во второй раз, мужчина, на ходу расстегивая штаны, проскользнул в комнату за несколько дверей от них.
Каллиопа пыталась выглянуть из-за его спины, но он все стоял, выжидая. Лишь когда беготня в коридоре на время прекратилась, Джеймс открыл дверь, и они, пробежав несколько шагов, ввалились в ее комнату.
Каллиопа расхохоталась:
– Какая-то музыкальная шкатулка!
Джеймс тоже усмехнулся.
– На загородных вечеринках такое бывает. Хорошо, что нам не надо играть в эти игры.
В этот момент Каллиопа заметила странное выражение его лица, и смех замер на ее губах.
– Да, это была бы плохая идея. По-моему, нам пора отдохнуть. Можно поговорить и завтра.
Энджелфорд молчал, и она испугалась, что он не внимет ее мольбам. Сказать по правде, Каллиопа и сама отчасти хотела этого. Она попыталась придушить преступную мысль, но та не поддавалась.
Джеймс подошел к ней, прерывисто дыша.
– Милорд, нет... – Она не узнала свой голос и, качнувшись ему навстречу, запрокинула голову, чтобы посмотреть в его глаза. Он коснулся пальцем ее губ и наклонился. Осталось два дюйма, один дюйм...
Каллиопа приподнялась на цыпочки. Его рука потянулась к ней, и она закрыла глаза...
Порыв воздуха – это все, что она почувствовала, а открыв глаза, увидела лишь его удаляющуюся спину. В руке Энджелфорд нес лишнее одеяло, лежавшее у нее на кровати. У Каллиопы отвисла челюсть.
– Я уйду на рассвете. Слуги уже поднимутся, и вы будете в безопасности. – Джеймс опустился на кушетку, на которой его ноги никак не хотели умещаться. Это было очень неудобно, но он решил терпеть.
Каллиопа возмутилась. Она подошла к шкафу, выдернула ночную рубашку и оглянулась, но Энджелфорд по-прежнему лежал, отвернувшись к стене.
Переодеваясь, она все время смотрела, не подглядывает ли он, но Джеймс не подглядывал и уж тем более не предлагал помочь.
Девушка сжала зубы. Ей бы расслабиться, но она вместо этого смешалась и разозлилась, сама не зная почему.
Наконец она скользнула под одеяло и молча уставилась в потолок. Постепенно ее сморил беспокойный сон, под утро он тихо ушел, как и обещал.
Глава 10
Какая ужасная ночь!
У Джеймса болел каждый мускул. Кажется, он так и не сомкнул глаз, терзаемый либидо и узкой кушеткой. Каллиопа установила характер их отношений, чего он и придерживался, несмотря на то что она демонстративно хлопала дверцей шкафа и вообще вела себя, как взбесившаяся пчела, потерявшая мед. Джеймс знал, что она тоже плохо спала, ее дыхание всю ночь оставалось неровным. Все-таки иногда так трудно понять прекрасный пол!
Джеймс сбросил одеяло на пол и встал с кушетки. Каллиопа, кажется, заснула. Маленький комочек под одеялом – как с ней быть? Самая пугливая куртизанка, которую ему доводилось видеть. Ведет себя как оскорбленная невинность. От таких женщин надо бежать как от чумы! Интересно, понимает ли она, какие сигналы подает?
Джеймсу никогда не приходилось обхаживать женщину, но временами ему казалось, что с ней он ведет себя именно так.
Выйдя за дверь, он тихо, но решительно запер ее. В его комнате уже ждал камердинер.
– Роджерс, я не в настроении долго копаться. Постарайся свести все к минимуму.
Слуга фыркнул. Он, кажется, потратил небывало много времени на чистку брюк и ботинок и ждал похвалы, но Джеймсу было не до него. Он сердито отослал Роджерса и спустился к завтраку, терзаемый догадками по поводу хода мысли у женщин. К счастью, за столом его встретил только Рот.
– Господи, Энджелфорд, как ужасно ты выглядишь! Не ожидал от тебя такой мрачности, после того как вы удалились вместе с Эсмеральдой. – Сам Рот выглядел весьма бодро. – Я думал, ты будешь похож на кота, съевшего канарейку...
Джеймс испепелил нахала взглядом и грубо выхватил у официанта тарелку. Положив себе деликатесов с бокового столика, он сказал:
– Ну как, покрыл графиню?
Рот ухмыльнулся еще шире и подцепил сосиску.
– Нет, к разочарованию леди Фландерс. А она-то надеялась заранее отпраздновать день рождения леди Петтигрю! Похоже, она неутомима. Это восхитительная черта, но прочие ее свойства не соблазняют меня на предложенную трату времени. Уверен, твоя краля тоже злится неспроста – наверное, ожидала, что ты ее разденешь и вкусишь все ее изобильные прелести.
– Кстати, о дне рождения и подарках, – желая поскорее сменить тему, сказал Джеймс. – Хоулт утверждал, что возьмет Эдмонда на какую-нибудь вечеринку, поскольку парень повзрослел. Не помню, сколько ему лет, но Хоулт считает – это будет забавно. Скоро у него день рождения...
– Да, двадцать лет. Мальчику пора вступать в армию, как сделали мы в его возрасте.
На ранний завтрак пришли две дамы, и Джеймс не смог получить от Рота никаких дополнительных сведений. Рассматривать Рота как подозреваемого ему не хотелось – его инстинкт говорил, что Рот не имеет отношения к исчезновению Стивена или к смерти Солсбери. Но и вычеркнуть его из списка он пока не мог.
Рот – один из лучших агентов – всегда работал под глубоким прикрытием. После предательского убийства Солсбери Рот стал действовать еще более скрытно, тонко, но неуклонно избегал публичных мероприятий. Удивительно, что он появился у Петтигрю. После того как Джеймс закончит расследование, ему придется основательно поговорить с другом и коллегой.
А пока он получил нужную информацию. Память Рота была безошибочной; если он говорит, что Эдмонду исполнится двадцать лет, значит, свидетельство о рождении, найденное в комнате Тернберри, – фальшивка. Там сказано, что ему двадцать один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26