Она вспомнила, как маленькой всюду ходила за женщиной, которую считала своей матерью. Цеплялась за ее нагретые солнцем юбки, когда она гнула свою изящную спину над кадкой для стирки. Фигура ее была не хуже, чем у любой знатной дамы. Отец попросту угробил ее, загнав своих сыновей в оскверненный им замок и волочась за шлюхами, подобными Илэйн де Креси.
Ровена закрыла глаза. Ей вдруг не захотелось жизни ничего, кроме возможности лежать во влажной траве вечно и наблюдать, как несутся, закрывая луну, облака. Фолио уже, несомненно, умчался, и им ничего не оставалось делать, как лежать здесь, пока Гарет не придет и не убьет их. Фордайс вдруг захихикал.
— Ну, ну, перестань, Илэйн. Вечно ты щекочешься и дразнишься да прижимаешься носом. Брось свои похотливые штучки.
Потусторонний холодок пополз по спине Ровены.
Она медленно повернула голову, ожидая увидеть полусгнивший скелет Илэйн, склонившийся над отцом.
Увидела же она Фолио, тыкавшегося губами в его шею. Папа отталкивал его голову с тем самым дурацким смехом. Конь взглянул на нее с таким кротким выражением, что Ровена едва не рассмеялась.
Она перекатилась на живот и подползла к отцу. Фолио ткнулся и в ее шею своим бархатным носом.
— Папа? — прошептала она.
— Да, дитя?
— Ты убил мою мать?
— Конечно, нет. Алтею убил Маленький Фредди. Но он не виноват в этом. Она просто не была достаточно сильной, чтобы рожать еще раз.
— Не Алтею, папа. Мою мать — Илэйн.
В этот момент он бросил на нее совершенно трезвый взгляд и удрученно вздохнул.
— Мне следовало бы свернуть ее хорошенькую шейку. Но я не мог. Все, что я мог сделать, это кричать и скулить, а потом — рискуя сломать мою собственную шею, убежать от этого глупого мальчика. Кто может обвинить меня за это? Хоть он был еще мальцом, я видел смерть в этих дьявольских глазах.
Ровена откинулась на спину. Они лежали так, подобно давним товарищам, наблюдая за облаками, несущимися по звездному полю. Что ж, ничего удивительного. Он лишь подтвердил то, что она знала всегда: Линдсей Фордайс не смог бы убить даже таракана.
— Чего же ты хотел, отец? Он был влюблен в нее. И вдруг застать вас…
Фордайс вздохнул:
— Глупости. Мы просто ругались. Она отказывалась уйти со мной. Она не видела причин не стать леди Карлеона во второй раз, выйдя замуж за сына собственного мужа. Тогда я захотел забрать тебя. Я хотел отдать тебя Алтее. Она так долго желала дочку. Мы тянули тебя в разные стороны, как пара гарпий, когда парень ворвался к нам. — Давно забытый стыд мелькнул в его глазах. — Я бросил тебя.
— Уронил на голову, очевидно.
Отец бросил на нее укоризненный взгляд.
— Я выскочил из окна. Я думал, что твой плач будет вечно преследовать меня.
Внезапная идея сверкнула во тьме ее мыслей, подобно луне, прорвавшейся сквозь облака.
— Папа, а как же ты получил меня потом? Кто принес меня к тебе?
Ответом ей было лишь сбивчивое бормотание. Фордайс вновь погрузился в полубессознательное состояние и тихо напевал что-то. Внезапный крик, донесшийся до них из башенки над подъемным мостом, нарушил безмятежную тишину окружающей природы.
Ровена заколотила кулаками по отцовской груди.
— Отец, послушай меня, я должна знать это. После того как Илэйн убили, кто принес меня к тебе? Вспомни!
Он поморщился, вспоминая тогдашнюю боль.
— Проклятый мальчишка сломал мне ногу. Он обрезал веревку, когда я был еще на высоте пятнадцати футов от земли. Я еле вполз на лошадь. Коновал сломал ее снова, прежде чем вправить. Мясник.
Она трясла его за тунику. Голова барона моталась из стороны в сторону по мягкому торфу.
— Отец, пожалуйста! Как я оказалась в Ревелвуде? Кто отдал меня тебе?
Чистый напев трубы заставил Фолио поднять голову. Жеребец дергал головой, взмахивая гривой, похожей на волны атласа.
Живот Фордайса вдруг затрясся, и Ровена с ужасом поняла, что он плачет.
— Я не мог поверить, что моя прекрасная Илэйн мертва. Не имел сил подняться с койки. Сунули ребенка мне. — Его дрожащая рука нащупала ее локон, чтобы вытереть слезы. — Я так хотел забрать мою маленькую Ровену. Забрать от ее матери, прежде чем ее пороки передадутся ребенку.
Ровена подняла голову.
— Кто, отец? Кто рассказал тебе то ужасное, что случилось?
Она наклонилась вперед, напрягаясь, чтобы разобрать его свистящий ответ.
Темнота разорвалась громким топотом копыт. Фолио пронзительно заржал, когда темная фигура выехала из ворот замка и понеслась в ночь.
22
Много лет потом Ровена будет помнить свои кошмарные усилия усадить отца на лошадь, а затем вскочить и самой. Пот лился по ее лицу, со слезами, когда, усевшись наконец на лошадь, она обнаружила, что Фолио отказывается подчиняться ей. Его уши навострились. Он повернул голову в том направлении, откуда приближался всадник. Ровена в отчаянии ругалась и колотила по его спине кулаками. Всадник приближался, низко пригнувшись к спине боевого коня. Намерения его были ясны, и он был глух к любым оправданиям. Ровена знала, что жизнь вялого человека, сидящего позади нее, висит на волоске.
Удары ее каблуков сдвинули наконец Фолио с места. В его конском мозгу возникли, очевидно, отголоски давней памяти о жеребячьих играх, погонях друг за другом. Он развернулся и бросился прочь от своего приближающегося хозяина, размахивая хвостом, как дразнящим белым султаном. Ровена одной рукой ухватилась за поводья, а другой пыталась удержать отца, чтобы тот не дай бог не свалился.
Фолио мчался галопом, вытягивая свои длинные ноги. Ветер свистел в ушах Ровены. Она осмелилась бросить взгляд назад и с изумлением увидела, что дистанция между ними и их преследователем увеличивается. Даже с грузом двух всадников Фолио обладал достаточной силой, чтобы беспрепятственно лететь сквозь тощие весенние травы.
Ровена повернула Фолио к лесу, неспособная отличить биение сердца где-то у себя в горле от стука копыт мчавшегося Фолио. Они погрузились в тень леса. Ровена натянула поводья, и Фолио нехотя остановился.
У них было очень мало времени. Ровена соскочила с коня и удержала отца, хотевшего последовать за нею.
— Папа, ты слышишь меня?
Он лег на шею лошади и приоткрыл мутный глаз —
— М-м-м?
Ровена схватила его за уши и притянула его лицо к своему.
— Ты должен держаться! Ты должен ехать! Скачи, пока не доедешь до замка или деревни. Ни в коем случае не останавливайся. Ты понимаешь?
Она отпустила его. Голова Фордайса ударилась о луку седла. Он застонал.
— Сломаю шею, — пробормотал он.
— Это еще неизвестно. Но Гарет точно отрубит тебе голову, если поймает.
Он предпринял отчаянные усилия, чтобы выпрямиться. Ровена одобрительно похлопала его по бедру.
— Вот так. Спеши, папа. Мчись как ветер.
Губы Линдсея Фордайса изогнулись в подобии той солнечной улыбки, которая когда-то очаровала Илэйн.
— Я вернусь к тебе, девочка. Как только поймаю свою фортуну. Я привезу тебе лент и золота столько, сколько смогут унести твои маленькие лапки.
Его жидкие волосы и выцветшие голубые глаза поплыли перед взглядом Ровены.
— Да, папа, я буду ждать.
Ровена знала, что должна предпринять что-то для того, чтобы жеребец не бегал по кругу на одном месте, ожидая настоящего хозяина. Она порылась в своей изорванной юбке и нашла булавку, зловеще сияющую в лунном свете. Затем приложилась щекой к шелковому крупу Фолио, шепча извинения, и воткнула острие в нежную часть его задней ноги.
Жеребец встал на дыбы. Ровена отскочила от его Молотящих по воздуху копыт. Фордайс схватился за неожиданно цепко.
— Вперед, мой конь! — закричал он. — Мы поразим этих арабских язычников и возвратим Святой Крест в Иерусалим!
Взмах белого хвоста, и они исчезли. Землю сотрясал гром других приближающихся копыт. Топот почти стих, когда Гарет въехал в лес. Не тратя время на раздумья, Ровена забралась на широко раскинувшиеся ветви прочного ильма, жалея, что у нее нет шлема Марли.
Она схватилась за ветвь своими потными ладонями в тот момент, когда кошмарная фигура в черном и в серебре появилась в поросли под деревом. Ровена зажмурилась и бросилась вниз, используя силу инерции, обрушиваясь на всадника. Она обхватила ногами его плечи в падении вместе с ним с гигантского боевого коня. Пока они катились по земле, ударила по ногам коня, вспугнув его и заставив помчаться обратно, откуда он прискакал.
Рука в перчатке схватила ее за горло и швырнула на спину. Мускулистая рука занесла над нею меч. В какой-то ужасный момент Ровена подумала, что Гарет может не узнать ее, прежде чем опустится это сверкающее лезвие. Но в следующий, еще более страшный момент она увидела по его холодным глазам, что он ее узнал, но меч по-прежнему опускается. Девять дюймов стали просвистели рядом с ее ухом, когда Гарет воткнул меч в рыхлую лесную почву совсем рядом с ее щекой, издав крик ярости и муки, заставивший лес со всеми его ночными звуками погрузиться в мертвую тишину.
Она лежала, стиснутая его рукой, пальцы которой не обнаруживали ни намека на милосердие. Слеза скатилась из уголка ее глаза по испачканной землей щеке.
Гарет схватил ее за ворот платья и рванул вверх.
— Как ты могла? — Он тряс ее, как куклу, затем вновь опустил на землю.
Он резко выпрямился, наклонив голову и прислушиваясь к звукам. Лишь одинокий крик козодоя насмешливо отозвался в ночи.
— Гарет? — прошептала она.
Грубым движением руки он заставил ее замолчать.
— Двадцать лет я искал человека, который обесчестил мое имя. Человека, бросившего тень на все надежды, мечты и планы, которые вынашивал мой отец, думая обо мне. Человека, который лишил меня сочувствия всех, захлопнул передо мной все двери. Я потратил полжизни в поисках этого слезливого труса.
— И его златовласой дочери?
Он круто повернулся к ней.
— Да. Ребенка, которого Илэйн привезла в Карлеон, выдавая его за законное потомство ее умершего мужа. Вскоре вслед за ней появился ее любовник, предлагая свою службу Карлеону. — Он сделал шаг к ней, Ровена не хотела показывать страха перед его черным взглядом. — Марли считала достаточной местью послать эту златовласую дочь домой, к отцу, изнасилованной и с ублюдком в животе.
Ветерок в лесу казался холодным разгоряченным Щекам Ровены.
— Слишком милосердно для тебя, да? Ты предпочел нечто более дьявольское, — сказала она.
— Все, что я хотел, это истины. Я лгал всю мою жизнь, чтобы найти ее.
— Не говори мне об истине. Это слово звучит издевкой в твоих устах. Нет, Гарет. Ты ищешь не истину. — Она встала на ноги. — Ты хочешь очистить свое имя. Ты хочешь обвинить кого-либо в убийстве, в котором обвиняли тебя. Ты хочешь наказать кого-либо за вынесенную тобой боль.
— Я думаю, твой веселый папа уже убедил тебя в полной своей невиновности, — прошипел он.
— Отец сломал ногу, когда ты отрезал веревку, по которой он лез из окна. Он на лошадь-то еле-еле взобрался, не говоря уж о том, чтобы вернуться по лестнице и вонзить меч в грудь Илэйн.
Гарет хмыкнул:
— Еще одно семейное предание Фордайса. Ты лжешь почти так же хорошо, как твоя мать. — Ровена не думала, что это возможно, однако его лоб нахмурился еще больше.
— Скажи мне тогда, моя дорогая… — Он угрожающе подступил к ней. — Если твой драгоценный папа не убивал Илэйн, кто же тогда сделал это?
Лунный свет, пробившись сквозь облака, осветил Ровену. Она не была готова ответить на вопрос Гарета и не хотела, чтобы он видел ее глаза. С хитростью пойманного зверька она повернулась, чтобы убежать, но его руки обхватили ее прежде, чем она успела сделать шаг. Ровена не сопротивлялась. Сердце Гарета билось в сумасшедшем ритме, когда он держал ее, прижав к себе спиной.
В ее ухо вливалось шелковое тепло его голоса.
— Значит, он убедил тебя, что я — убийца.
Она откинула голову к его плечу, выбрав молчание. Жаркие слезы выступили из-под ее век.
Его руки медленно скользили вверх по ее плечам, волосам, к ее шее. Пальцы в перчатках ласкали гладкую кожу с такой невыносимой нежностью, что Ровена сжалась, как будто ждала, что он ударит ее.
Его тихий странный смех вызвал дрожь страха, прошедшую по ее спине.
— Непостоянное создание. Теперь ты сжимаешься от моего прикосновения. А давно ли с радостью встречала его? Не две ли ночи назад ты лежала подо мной, прося меня…
— Гарет, не…
— Что «не»? Не продолжай? Или не останавливайся? Почему ты не позволяешь мне показать тебе, каким любящим сводным братом я могу быть? — Его пальцы поглаживали округлость ее груди, затем проникли под ее платье, лаская нежный бутон ее соска. Горло Ровены сжималось одновременно от страха и желания.
— Прекрати эту пытку! — закричала она, отбрасывая его руку. — Я не хочу, чтобы ты оттачивал на мне свое искусство. — Она вывернулась из-под его рук и отскочила в сторону.
Он следовал за ней шаг за шагом, протягивая к ней руки.
— Почему же ты убегаешь, маленькая сестренка руки убийцы еще совсем недавно доставляли тебе наслаждение. Тебя не беспокоило, что с них, может быть, капает кровь.
Ровена отбросила назад свои волосы. Грубая кора врезалась в ее плечо, когда она, отступая, прижалась к дереву. Она заставила себя рассмеяться, чтобы не выдать истину. Она знала, кто убил Илэйн, но если Гарет узнает об этом — мир его рухнет окончательно, может быть, схоронив под обломками и его самого.
— Ты хочешь овладеть мною сейчас, Гарет? Как ты овладевал всеми другими женщинами, которые осмеливались смотреть на тебя с подозрением? Хочешь использовать свое главное оружие, заставляющее меня молчать? Или, может быть, ты закроешь глаза и представишь себе, что перед тобою моя мать? Может быть, ты так и поступал с самого начала?
Он подходил все ближе и ближе. Его губы изгибались в усмешке.
— Я уже владел тобой. И должен сказать, ты упала в мою постель быстрее, чем большинство других. Я думаю, тебе, у которой струится в жилах кровь шлюхи, труднее было удержаться.
Ровена забыла, что все это устроила она сама. Забыла все, кроме ярости, застилавшей глаза красным туманом. Ее кулак, выброшенный вперед, нанес в его челюсть такой удар, который заставил его пошатнуться и непременно свалил бы мужчину послабее.
Каждый сустав ее руки мгновенно заныл, как будто она стукнула по железу, но это не могло омрачить своеобразного чувства победы, наполнившего ее. Чувство это было приятным, но кратковременным. Когда Гарет схватил ее за плечи и еще сильнее прижал к дереву, она задумалась о последствиях. К ее удивлению, он всего лишь усмехался, как проказливый демон, выгнанный от самых врат ада. Его лицо не было лицом любящего человека, которого она когда-то знала. Перед нею стоял молодой человек, почти мальчик, — страстный в увлечении и болезненно ревнивый.
— Ты, золотоволосый маленький ублюдок. Я всегда знал, что ты принесешь больше беспокойства, чем стоишь сама.
Его губы припали к ее рту. Он пропустил свои пальцы сквозь ее волосы, отбрасывая ее голову назад, пока ее рот не оказался совсем беззащитен перед безжалостной атакой его поцелуя. Привкус крови ожег ее язык. Видимо, ее удар поранил ему щеку о его же собственные зубы. Ровена ощутила, как невольно втягивается в водоворот его темной страсти, как будто каждый момент ее прошлой жизни вел ее к тому, чтобы навсегда раствориться в любви к этому человеку.
Она стонала, когда его язык лихорадочно ласкал тайники ее рта. Его колено проскользнуло между ее ног, проталкиваясь вверх с грубой настойчивостью, пока ее собственные пальцы не вцепились в его волосы. Он оторвался от нее, чтобы взглянуть ей в лицо. На земле не существовало такой тьмы, которая смогла бы ослабить свет чувств, горевший в глазах Ровены.
Он тяжело дышал.
— Вы поступили глупо, миледи. Вам следовало бежать с вашим отцом. — Он грубо схватил ладонями ее лицо. — Если я убил вашу мать, не думаете ли вы, что я способен убить и вас? Ваша переменчивость ранила меня гораздо глубже, чем могла ранить Илэйн. — он погладил пальцем ее дрожавшую нижнюю губу.
Ровена сплела свои пальцы с его и опустила руки. Она прижала его ладонь к бешено пульсирующей жилке на шее и крепко держала, хотя он пытался отдернуть руку.
— Давай, — сказала она. — Убей меня, если ты так хочешь этого. Ты ненавидел меня, когда я была ребенком. Ты ненавидишь меня теперь. Ты можешь сказать всем, что я убежала с отцом. Здесь достаточно листвы, чтобы навсегда скрыть мое тело. Никто никогда не узнает об этом. Я попытаюсь не сопротивляться. Давай. Тебе будет легче, если я закрою глаза?
Пальцы Гарета слегка сжались.
Ровена закрыла глаза, стараясь сдержать дрожь.
— Почему ты колеблешься? Ты хотел убить отца, ведь так? Ты не можешь отрицать этого. Ты готов был обвинить его, лишив права на допрос и на суд, так же, как был обвинен сам. Я освободила его. Не должна ли я занять его место в руках палача? — Ее руки опустились вдоль тела. Она покорно стояла, отдавшись во власть мужчине, который мог переломить ее шею единственным движением сильных пальцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33