Дэни увидела устрашающего вида ручной пулемет и несколько обойм.
— Не обращайте внимания на сержанта, — шутливо обратилась Редпас к Дэни. — Он один из тех профессиональных вояк, о которых я говорила комитету. Это значит, что он видит врагов даже там, где мы с вами их никогда бы не обнаружили.
— Ну, тогда я могу быть спокойна, — иронически отозвалась Дэни.
— Джилли все еще немного дуется, — добавила Редпас. — Он не привык к упрекам сенаторов США.
— Зато, дорогая, я давным-давно привык ставить на место безмозглых политиканов за исключением присутствующих, — вмешался Джиллеспи. — И юных прихлебателей, работающих на них, как тот, что попался нам сегодня.
Повернувшись, Джиллеспи пригвоздил Дэни к месту взглядом черных блестящих глаз.
— Что вы обо всем этом думаете? — поинтересовался он.
— Мне надо почаще смотреть телевизор, — невозмутимо сообщила Дэни. — Я и понятия не имела, что заседания сената настолько любопытны.
— Это еще что! Иногда здесь творится настоящий «чарли-фокстрот», — заявил Джиллеспи.
Дэни постаралась не подать виду, что поняла, о чем он говорит.
Шон подмигнул ей.
— Этот мальчишка пытался выставить «Риск лимитед» чем-то вроде тайной армии Олли Порта, — продолжал Джиллеспи. — А потом он передал бы якобы утерянную копию протокола заседания бывшему однокашнику, который теперь работает в «Вашингтон пост».
Темные брови Дэни приподнялись.
— Что этот секретарь имеет против «Риск лимитед»? — удивилась она.
— Насколько мне известно, личных претензий к нам у него нет, — ответил Шон. — Перед заседанием мы не получили никаких предупреждений.
— Значит, он просто еще один будущий вашингтонский заправила, рвущийся к власти?
— Может быть. — Шон пожал плечами. — Судя по тому, что я выяснил об этом Марче, он настолько амбициозен, что ему плевать, даже если его используют.
— Используют?
— Вот именно. — Шон повернулся к Редпас:
— Ты выяснила, под чью дудку пляшет Марч?
Улыбка Редпас стала почти кошачьей.
— Нам удалось побеседовать с юным мистером Марчем, — сообщила она. — Узнав, с какой стороны булка намазана маслом, он становится весьма вежливым и сговорчивым молодым человеком.
Джиллеспи фыркнул.
— Он заинтересовался «Риск лимитед», — продолжала Редпас, — не без подсказки партнеров сенатора — Демби, Кравица и Шорра — здесь же, на Пенсильвания-авеню.
— Это не тот Джордж Демби, который прежде был председателем Демократического национального комитета? — поинтересовался Шон.
— Тот самый, — нахмурился Джиллеспи. — Официально эти люди всего лишь представляют одну из влиятельных вашингтонских юридических фирм…
— … а на самом деле являются агентами полудюжины холдинговых компаний из Люксембурга и Лиги банкиров с острова Аруба, — докончила Редпас.
— Аруба? — резко переспросил Шон, — Значит, все действительно идет из «Гармонии»?
Ни Редпас, ни Джиллеспи не ответили, и это молчание само по себе стало подтверждением.
Шон повернулся к Дэни.
— Подумать только! — негромко произнес он. — Решив вляпаться в дерьмо, вы выбрали самую большую кучу на этой планете!
Минуту Дэни непонимающе смотрела на Шона. Но мрачно сжатые губы и прищуренные глаза ясно давали понять, что ему не до шуток.
— Из всех гармоний мне известна только музыкальная, — сообщила Дэни. — Как же я могла в нее, как вы выразились, «вляпаться»?
— Вы пытались спасти шелк, — отозвалась Редпас.
— В Лхасе? — уточнила Дэни. Шон кивнул.
— Разумеется, я пыталась спасти шелк, — нетерпеливо подтвердила Дэни. — Всю жизнь я только тем и занимаюсь, что ищу, приобретаю, а потом готовлю для хранения образцы древних тканей. И за все это время я ни разу, как вы деликатно выразились, не «вляпалась в дерьмо».
Улыбка Шона оставалась холодной, словно он наслаждался тонкой и небезопасной иронией.
— Я же говорил вам: мир слишком тесен, — напомнил он.
— И что это значит?
— А то, что сукин сын, который убил Фана и пытался прикончить вас, русский по имени Илья Касатонов.
— Откуда вы узнали? — изумилась Дэни, чувствуя себя загнанной в угол. Увидев ее смятение, Шон покачал головой.
— Слишком поздно, — произнес он. — Вы увязли по самые уши.
— Касатонов, — объяснил Джиллеспи, — разжалованный ветеран спецназа.
— Советских войск специального назначения, — перевел Шон.
— Ну и что? — допытывалась Дэни.
— Проще говоря, мисс Уоррен, — растолковал ей Джиллеспи, — Касатонов опасен, как никто другой. Он начальник службы безопасности и универсальный убийца в «Гармонии».
— Опять гармония, — повторила Дэни. — Что это такое?
Джиллеспи реревел взгляд на Шона и еле заметно качнул головой, но Дэни уловила его жест.
— Потом, — пообещал Джиллеспи.
— Допустим, — отозвалась Дэни с тщательно скрытой досадой. — Но откуда мне знать, что тот человек и вправду Касатонов? Шон никогда не упоминал его имени в Лхасе.
Шон искоса взглянул на Джиллеспи.
— Я же говорил тебе: она наивна, но не глупа, — заявил он. — Помнишь?
Джиллеспи хмыкнул.
— Ты сам этого хотел, — недовольно напомнил Шон. — Ты даже требовал. Вот и получай, Джилли. Радуйся.
— Дьявольщина! — пробормотал Джиллеспи. Редпас молча переводила холодный взгляд с одного мужчины на другого.
Старший сержант вытянул длинные ноги и водрузил их на сиденье между Редпас и Шоном. Пальцы рук он переплел за головой.
На некоторое время все замолчали.
— В Лхасе мало кто говорит по международному телефону, — наконец нехотя произнес Джиллеспи.
Дэни кивнула. Она знала, как трудно в Тибете дозвониться на соседнюю улицу, не то что через океан.
— Один белобрысый здоровяк с Запада несколько раз звонил по международному за неделю до вашего знакомства с Фаном, — продолжал Джиллеспи. — А еще раз позвонил вскоре после убийства Фана. Каждый раз его абонентом был некто в зоне Карибского бассейна.
— Вы хотите сказать, что кто-то видел высокого блондина с телефонной карточкой? — скептически осведомилась Дэни.
— Все не так просто, — покачала головой Редпас.
— Это уже ближе к истине, — отозвалась Дэни. Редпас тонко улыбнулась:
— Вы должны понять: Джиллеспи не желает распространяться о секретах магии, которую они творят вдвоем с Шоном.
— Методы и средства, детка, — раздраженно подтвердил Джиллеспи. — Никогда не говори о методах и средствах.
— И светский лоск, — добавила Редпас.
— Этот светский лоск влетел мне в десять тысяч долларов, — напомнил Джиллеспи.
Дэни поморщилась, прибавляя еще одну сумму к счету за свое спасение.
— Дорого же обходится светский лоск! — пожав плечами, заключила Редпас. Она с улыбкой потрепала Джиллеспи по колену.
— Поговори с ней, — мягко попросила она. — Она нам нужна.
Твердые, мужественные черты лица Джиллеспи мгновенно смягчились. И все-таки он явно не испытывал желания вдаваться в подробности своего светского обхождения.
— Однажды я целый день провела у африканского шамана, — словно невзначай произнесла Дэни. — Он объяснял мне значение каждого амулета и снадобья, которые носил в сумке из шкуры зебры. Я ни разу не выдала его тайны, сержант. Не выдам и ваши.
Джиллеспи пристально взглянул на Дэни, словно пытаясь определить, не шутит ли она.
— Нет, она не шутит, — подсказал Шон. — Если хочешь, можешь держать ее в полном неведении, но могу поручиться: от нее ты этим ничего не добьешься.
Шон не добавил: «Я же говорил!» Это было ни к чему. Джиллеспи понял невысказанное так, словно Шон произнес его громко и отчетливо.
— После того как Шон узнал о звонках, — наконец начал Джиллеспи, — я связался с одним из наших гонконгских агентов. Он сыграл роль предпринимателя, занимающегося коммуникациями, встретился с менеджером тибетской телефонной сети и купил список всех международных звонков за недельный период.
— Просто взял и купил? — переспросила Дэни, но тут же опомнилась:
— Вычеркните этот вопрос. Твердая валюта в Тибете редкость.
На лице Джиллеспи мелькнула улыбка.
— Как только список оказался у нас в руках, — продолжал он, — остальное было делом техники. Список содержал около шести тысяч звонков, но шесть из них — по одному и тому же номеру на Арубе.
Дэни вопросительно посмотрела на Шона:
— Как вы узнали, что он русский?
— Я же говорил вам: несколько лет назад я побывал у моджахедов в Афганистане.
Дэни кивнула.
— Достаточно один раз увидеть спецназ в действии, — объяснил Шон, — и если выживешь, запомнишь их тактику массированного обстрела и натиска на всю жизнь.
Редпас вытащила большую фотографию из папки, лежащей в кожаной сумке, и протянула ее Дэни.
— Вы видели в Лхасе этого человека? — спросила Редпас.
На снимке был изображен высокий, хорошо сложенный мужчина, стоящий на конце длинного трамплина над огромным бассейном. Фотография была нечеткой, очевидно, увеличенной с кадра, снятого с большого расстояния.
Но несмотря на это, самая важная подробность сохранилась: Дэни без труда различала лицо мужчины. На его торсе отчетливо просматривалось три глубоких шрама. Мужчина был совершенно голым, и Дэни разглядела, что его гениталии изуродованы.
— О Господи… — ахнула она.
— Афганцы приберегали для русских из спецназа любопытную пытку, — пояснил Шон. — Одной угрозы ее было достаточно, чтобы сломить большинство пленников, но, очевидно, не Илью Касатонова.
— Одного я никак не могу понять, — вмешался Джиллеспи, — как он ухитряется спать с нашей обожаемой Катей.
— Напряги воображение, — посоветовал Шон.
— Пробовал. Не выходит.
— Тогда могу предложить несколько фильмов.
— Отвяжись.
— Кто эта Катя? — спросила Дэни.
— Катя Павлова — владелица усадьбы «Гармония», — пояснила Редпас. — А еще — связующее звено, которое не дает распасться крепко сколоченной группе преступников. Полагаю, этот маленький триумф женской власти должен был порадовать меня, но увы!..
— Преступников? Таких, как Касатонов?
— Не совсем, — сухо пошутил Шон. — У остальных все цело, разве что функционирует не всегда.
— Должно быть, Касатонов нашел какой-то другой, весьма действенный способ, — размышлял вслух Джиллеспи. —У Кати большие потребности, пусть даже весьма странные.
Дэни уставилась на обоих мужчин широко раскрытыми глазами.
— Насколько я понимаю, вы оба принадлежите к школе секса, в которой запрещено пускать в ход руки и рты? — осведомилась она.
У Джиллеспи отвисла челюсть. Опомнившись, он расхохотался хором с Редпас.
Шон только задумчиво уставился на Дэни.
«Он чертовски сообразителен, — решила Дэни. — Когда только я научусь в его присутствии держать язык за зубами?»
Дэни вернула снимок Редпас, а затем спокойно встретилась взглядом с Шоном.
— Да, этого человека я видела в Лхасе, — подтвердила Дэни. — Полагаю, Шон тоже пытался похитить шелк? — осведомилась она, глядя на Редпас.
— Так же, как и вы, — парировал Шон.
— Я пыталась купить его по веским причинам.
— Для академии?
— Чтобы сохранить. Древний шелк невероятно хрупкий. Несмотря на упругость золотых нитей, вплетенных в шелк, Фан чуть не погубил ткань, даже если ее возраст вполовину меньше, чем он уверял.
— Но ткань действительно очень древняя, — заметила Редпас.
— Седьмого века до нашей эры? — резко переспросила Дэни. — Вряд ли.
— Законные владельцы шелка совершенно уверены в его возрасте и подлинности.
Дэни вспомнила драгоценный кусочек ткани, подумала и пожала плечами.
— Может быть, — суховато произнесла она. — Во всяком случае, шелк, который видела я, был действительно старым, но, несмотря на это, находился в превосходном состоянии. Очевидно, прежний владелец умело хранил его.
Шон бросил взгляд на Редпас. Та слегка кивнула.
— Этот шелк — собственность Лазурной секты, — сообщил Шон.
— Лазурной… — повторила Дэни и нахмурилась. — Дорджи. Наш водитель. Он ведь был монахом из Лазурной секты? Так вот почему он рисковал жизнью ради нас? Этот шелк был для него священным?
— Да, — подтвердил Шон.
— Ему удалось спастись? — встревоженно спросила Дэни.
— С трудом, но выжил.
Дэни облегченно вздохнула.
— Слава Богу! — негромко произнесла она. — Думать о том, что он умер из-за меня, было… невыносимо.
Джиллеспи метнул на нее быстрый взгляд, в котором слились изумление и одобрение.
Редпас просто кивнула, словно эти слова подтвердили уже высказанное ею мнение. Раскрыв папку, она вытащила еще одну фотографию.
— Скажите, не этот ли шелк Фан показывал вам в день нападения Касатонова?
Дэни разглядывала снимок, изображающий лазурный шелк в стеклянной витрине. Фотография была сделана при ярком искусственном освещении, но даже оно не могло затмить роскоши переплетения шелковых и золотых нитей.
Витрина была водружена на алтарь, расписанный буддийскими символами и воздвигнутый в комнате с темными каменными стенами. Она напомнила Дэни о келье, в которой ей пришлось провести бесконечные часы до возвращения Шона.
— Шелк на фотографии выглядит очень похожим на тот, что я видела тогда вечером, — наконец произнесла Дэни, — но пока я не увижу его собственными глазами и не потрогаю переплетение, я не могу утверждать наверняка.
— И все-таки это может быть один и тот же фрагмент? — спросила Редпас.
— Вполне. Или же он может оказаться совершенно другим.
Джиллеспи хмыкнул:
— Результат опознания не оправдал надежд.
— Вы предпочли бы услышать от меня ложь?
— Нет, — хором ответили Шон и Джиллеспи.
— Но лучше было бы, если бы вы сообщили, какова вероятность, что этот шелк тот же самый, — добавил Шон.
— Вы видели оригинал? Вот этот кусок шелка в витрине? — спросила Дэни у Шона.
— Да.
— Он был того же цвета, что и шелк на фотографии?
Шон нахмурился.
— Почти, но оригинал был более… пожалуй, ярким. Второго такого оттенка на свете нет.
— Тогда вполне вероятно, что это и есть ткань, виденная мною в Лхасе, — заключила Дэни. Джиллеспи усмехнулся:
— Хорошая новость.
— Разве? — переспросила Дэни. — Краски в конце концов выцветают. Вряд ли этот шелк настолько стар, как утверждают монахи.
— Вы эксперт, вам судить, — пожав плечами, отозвался Джиллеспи. — Но каким бы он ни был, монахи лишились его и хотят получить обратно.
— В холодном сухом воздухе тибетских пустынь вещи сохраняются превосходно, — сообщил Шон.
— Да, но… — начала Дэни.
— За этим шелком ухаживали поколения преданных монахов, — продолжал Шон. — Это средоточие их веры. Этот шелк — такая же святыня для тибетцев, как туринская плащаница для христиан. Это — остаток одеяния самого Будды.
— Я говорю не о религиозном значении шелка, — осторожно возразила Дэни, — а о его вероятном возрасте.
Шон, похоже, хотел что-то возразить, но передумал.
— Я почти ничего не слышала о Лазурной секте, — заметила Дэни, чтобы перевести разговор.
— Ее монахи гораздо более сдержанно относятся к рекламе, чем Желтая секта далай-ламы, — пояснил Шон. — Но Лазурная секта обладает не меньшей властью, когда речь заходит о преданности жителей Тибета.
— Монахов Лазурной секты, — добавила Редпас, — считают хранителями древних обычаев гор и пустынь, народы которых построили ныне разрушенные города вдоль Великого шелкового пути. Если не ошибаюсь, вы жили среди нескольких племен Тибета?
— Да, — кивнула Дэни.
— Не правда ли, это глубоко верующие люди?
— Чрезвычайно глубоко, — уточнила Дэни. — Их жизнь и религия настолько переплетены, что отнять религию — значит уничтожить их общество.
— Вот именно, — подхватил Шон. — Однако вы пытались купить этот шелк.
— Только чтобы спасти его, — с жаром перебила Дэни. — Я же не знала, что он святыня.
— Тогда, черт возьми, вам следовало быть подальше от…
Редпас резко кашлянула. Шон осекся.
— Буддийский Тибет, — мягко продолжала Редпас, — скорее теократия, нежели государство в западном понимании этого слова.
— Несомненно, среди гор и пустынь жизнью людей управляет религия, — согласилась Дэни.
— Жители городов более осмотрительны в проявлении своих религиозных убеждений, — добавил Шон. — Им приходится бороться за жизнь. И тем не менее они преданные буддисты.
— Такие реликвии, как этот шелк, — орудия государства, — пояснила Редпас. — Это символ национальной гордости, олицетворение политических и религиозных чувств.
— Понимаю, — кивнула Дэни. — Именно поэтому солдаты КНР преследуют людей, ворующих предметы старины.
— За исключением случаев, когда вором оказывается китайское правительство, — уточнил Шон. — Оно прибирает к рукам все буддийские святыни и вывозит их в Пекин «на хранение».
— Вы хотите сказать, что Фан был агентом китайского правительства? — удивилась Дэни.
— Да, мы поняли это, — подтвердил Шон, — и вы, должно быть, тоже.
— Верно.
— Наконец-то, — пробормотал Шон.
— Мистер Кроу! — повысила голос Редпас.
— Умолкаю, босс.
— Вот и хорошо. — Редпас повернулась к Дэни:
— У вас было несколько недель, чтобы поразмыслить о случившемся в Лхасе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42