Он крепко прижал Еву к себе и тут же отпустил, прошептав слово, которое, он надеялся, Ева не услышала.Рено быстро соскочил с лошади. Он стоял так близко, что Ева почти касалась его ногой. Ей показалось, что она заметила кое-что, но тут же усомнилась. Не может же человек так быстро возбудиться!Однако, снова взглянув украдкой, Ева убедилась, что не ошиблась. Когда-то подобное зрелище могло смутить ее. Сейчас же в ней родилось и разлилось по всему телу тепло. Ей вспомнились ласки Рено.– Негодница, ты соблазняешь человека, – сказал он грудным голосом.– Соблазняю?– Именно!– Я всего лишь сижу, – возразила она.– И смотришь на меня так, будто прикидываешь, какой я на вкус с маслом и кленовым сиропом, – растягивая слова, пророкотал Рено.Ева вспыхнула, однако не смогла сдержать смеха. Она все еще продолжала смеяться, когда Рено стащил ее с седла и поцеловал так, что у нее закружилась голова.– А мне нравится, когда ты так смотришь на меня! – прошептал он у самого рта. – Мне это чертовски нравится.Он поднял Еву на руки и подсадил в седло.– Садись, gata. Нам предстоит очень долгий путь.– Я не думала дразнить тебя, – возразила она.Рено сел на лошадь и коротко кивнул.– А может быть, мы могли бы… – голос Евы замер, но затем, не обращая внимания на румянец на щеках, она быстро закончила: – Ты мучаешься, я вполне здорова, так почему бы нам сейчас не…Рено подъехал вплотную к Еве.– Есть причина.Спокойный тон Рено никак не соответствовал тому, что кричали его зеленые глаза.– Слейтер? – с горечью предположила Ева.Рено покачал головой.– Я думаю, что пройдет не меньше двух дней, прежде чем Горбатый Медведь вновь выйдет на наш след. Шаман считает так же, а он знает страну лучше, чем все испанцы и отец Кэла, вместе взятые.– Тогда почему же нам не заняться тем, чем нам обоим хочется?Превозмогая желание, Рено улыбнулся, глядя на пунцовые щеки засмущавшейся Евы.– А потому, моя сладкая девочка, что когда я возьму тебя в следующий раз, то не отпущу до тех пор, пока у нас обоих останется хоть капля сил.
Ева сидела, положив подбородок на колени и обняв руками ноги. Перед ней расстилались бескрайние дали.Рено отправился на разведку ущелья, о котором говорил шаман. По его словам, ущелье должно вывести к старинному испанскому маршруту. Если дорога не сулит особых препятствий, они могут продолжить путь при лунном свете. В противном случае они устроят сухой бивак здесь, у края плато.На западе солнце собиралось коснуться линии горизонта. Внизу, в отдалении, длинные густые тени выползали из-за каменных глыб и скал. Они вытягивались, двигались, и пейзаж менялся, словно узор в калейдоскопе.Услышав позади шаги, Ева, не оборачиваясь, узнала Рено. Неповторимый ритм его шагов вошел в ее жизнь и стал частью ее самой, как и сладостные воспоминания об укромном источнике и радужном водопаде.– О чем задумалась? – полюбопытствовал Рено.Ева улыбнулась, продолжая наблюдать за игрой теней и закатных лучей.– Я все удивляюсь, – сказала она, – как возник весь этот лабиринт и как он не похож на все, что я видела.– У меня были такие же мысли, когда я увидел это впервые. Я встретил одного палеонтолога лет восемь тому назад…– Это кто такой? – прервала его Ева.– Палеонтолог?Она кивнула.– За этим хитрым словом скрывается человек, который разыскивает старые-престарые кости… Настолько старые, что они окаменели…Ева недоверчиво переспросила:– Каменные кости?– Их называют «окаменелости».– А откуда берутся эти кости?– Это кости животных, которые жили в незапамятные времена.Откуда-то пришло смутное воспоминание, вынесенное из того времени, когда она училась в сиротском приюте.– Это вроде чудовищного ящера? – спросила она.Рено удивленно посмотрел на нее.– Да.Ева уткнулась подбородком в колени.– Я думала, что старшие ребята разыгрывают меня, но один из них показал мне снимок в книге, – говорила она, погружаясь в далекие воспоминания. – Это был скелет ящера, стоящего на задних лапах. Он был выше церковной колокольни. Я хотела прочитать книгу, но кто-то украл ее у меня.– У меня есть эта книга, – сказал Рено. – На ранчо Вилли и Кэла, вместе с пятьюдесятью другими.– И в них рассказывается, как все это образовалось? – спросила Ева, жестом указывая на бескрайний каменный лабиринт.– Ты видела когда-нибудь, как река подмывает берег, пока он не рухнет, а после этого река начинает течь по новому руслу?– Конечно. Наводнения делают это еще быстрее.– А теперь представь, что река течет не по земле, а по камню, и ее притоки и ручейки подтачивают камень, каменные берега постепенно изнашиваются, ущелья все больше расширяются…– Так было и здесь?Рено кивнул.– На это потребовалось очень много времени, – сказала Ева.– Больше, чем кто-нибудь, кроме бога, может себе представить, – согласился Рено.Покой и тишину нарушало легкое дуновение ветра.– Где-то здесь лежат кости таких диковинных животных, каких, казалось бы, и быть не может, – продолжал Рено. – Песчаные дюны превратились в скалы и скрыли следы зверей, которые жили за тысячи и тысячи лет до появления человека.– Рай, – прошептала Ева. – Или преисподняя.– Что?– Я не могу решить, то ли это райская область, то ли соблазнительная разновидность ада, – ответила она.Рено как-то странно улыбнулся.– Дай мне знать, когда решишь. Я тоже часто мучился над этим вопросом.В течение некоторого времени Ева и Рено в молчании наблюдали, как меняются узоры света и теней и отдаленные плоские холмы становятся похожими на корабли, бросившие якоря в темном море.– Просто невероятно. – Голос Евы замер, и вновь воцарилась тишина.– Не более невероятно, чем судно, которое может взять четырех человек и идти под водой. Его уже построили.Ева удивленно посмотрела на Рено, но сказать ничего не успела, потому что он заговорил снова.– Не более невероятно, чем землетрясение в Нью-Мадриде, которое изменило русло Миссисипи. Не более невероятно, чем ветер, дувший со стороны вулкана Тамбора с такой силой, что в Британии в том году не было лета.– Как?– А вот так. Байрон написал об этом целую поэму, – сказал Рено.– Боже мой, если один маленький вулкан удостоился поэмы, что написал бы Байрон об этом? – воскликнула Ева, показывая на пейзаж.Рено едва заметно улыбнулся.– Не знаю, но я бы с удовольствием почитал.Лицо Рено стало серьезным.– Мир представляет собой единое целое. Все взаимосвязано. Это большая, но в общем-то единая страна. Скоро Рейф это поймет и перестанет странствовать.– А пока не поймет?– Рейф напоминает ветер, он живет только тогда, когда в движении.– А ты? – негромко спросила Ева.– Я останусь таким, каким был всегда… Человеком, который верит только в одну ценность. То, что никогда не портится… Слезы бога солнца, неземная красота, принесенная на землю… Единственная вещь, на которую можно положиться… Золото.Наступило продолжительное молчание. Ева смотрела на пейзаж невидящими глазами, ей хотелось разрыдаться. Другого она и не могла ожидать от Рено, однако острота боли свидетельствовала о том, что в глубине души все-таки ожидала.Она была соблазнена чувственной страстью и любовью. На ее страсть ответили еще более сильной страстью.Ее любовь не нашла ответа.С того момента, когда Ева отдалась Рено, мир для нее изменился. Для него он остался прежним. Он следует своему Золотому Правилу:«Нельзя положиться на женщин, можно положиться на золото».Рено встал и протянул Еве руку. Он с такой легкостью поставил ее на ноги, что она с изумлением подумала: способен ли он когда-нибудь уставать, страдать от голода, холода и бессонницы?– Время двигаться, моя сладкая девочка.– Мы не будем разбивать здесь лагерь?– Нет. Шаман был прав. Дорога здесь легкая, мы можем двигаться при луне.Когда Рено направлялся к лошадям, Ева снова взглянула на величественный, таинственный лабиринт.– Корабли из камня, – прошептала она. – Почему Рено не видит их? 17 Даже после захода луны изобилие звезд в небе рождало призрачные тени. Прозрачные, как вуаль, они были тем не менее вполне реальными.Ева с горечью подумала, что и звездный свет против нее. Он подтверждает невыполнимость требований, о которых говорил Рено:«Корабли из камня, сухой дождь, свет, который не порождает теней».Она уже встретила целую армаду кораблей из камня, но сухой дождь оказался все таким же невозможным, как и раньше. То же самое со светом без теней.Одна из лошадей захрапела, нарушив невеселые размышления Евы. Она перевернулась на своем матрасе, кляня бессонницу, жесткую землю и мрачные Думы.Хотя земля была и не тверже обычного. После смены позы ей не стало удобнее. Правда, теперь ей было лучше видно кострище.На фоне неба четко вырисовывался крупный силуэт Рено. Его обнаженный торс и ноги казались почти черными. Очевидно, он готов был лечь, но все не ложился.Он молча стоял, глядя скорее на Еву, чем на звезды над головой. Ей было интересно, куда он уходил, почему перед уходом приказал ей спать и знает ли он о том, что она не спит.Рено заговорил, тем самым ответив на один из ее вопросов.– Не спится? – спросил Рено негромко.– Да, – призналась Ева.Он подошел и присел на корточки возле ее матраса.– А знаешь, почему? – спросил он.Она покачала головой и тоже спросила:– И тебе не спится?–Да.– А знаешь, почему? – словно эхо, повторила она его вопрос.При свете звезд было видно, как он улыбнулся.– Да, – сказал он.– Тебя беспокоит Слейтер?– Должен бы.– Но не беспокоит? – настаивала Ева.– Во всяком случае, не до такой степени, чтобы из-за этого не спать.– Тогда почему же ты не спишь?– Из-за тебя.Ева приподнялась на локтях, пытаясь в полутьме рассмотреть выражение его лица.– Я слишком шумно переворачиваюсь? – высказала она предположение.Рено засмеялся.– Нет. Ты грациозная и бесшумная, как кошка.Ева подождала, глядя на него блестящими при тусклом освещении глазами.– Но всякий раз, как ты шевелишься, я думаю, какая ты теплая под одеялом и как я мог бы лежать рядом и трогать это сонное тело.– Я думала, что ты не хочешь…– Ты так думала?– Да, – шепотом подтвердила она. – Ты даже не смотрел на меня, когда мы разбивали лагерь.– Я просто не смел. А хотел я тебя очень даже сильно…– А почему ты был сердит? Ты думал, что я откажу тебе?Рено глубоко вздохнул и приглушенно ругнулся.– Я не был таким с мальчишеских лет, – нарочито грубо сказал он. – Мне это чертовски не нравится.– Я ведь не дразню тебя. Я люб… – Ева мгновенно поправилась: – Я хочу тебя до такой степени, что не в силах дразнить.Она сдвинула в сторону одеяло, молчаливо приглашая его к себе.– Ты устала, я тоже, – в смятении произнес Рено. – Завтра предстоит долгий и трудный день. У меня хватит выдержки, чтобы не трогать тебя.– Я хочу тебя, – повторила она.– Ева, – прошептал Рено, тщетно пытаясь преодолеть в себе жар, который он почувствовал при ее словах.Почти беззвучно застонав от желания и страсти, Рено стал на колени и расположился рядом с Евой под одеялом. Она почувствовала, как дрожит рука, прикоснувшаяся к ее лицу, и с удивлением подумала, что может оказывать такое воздействие на этого могучего человека.– Я боюсь причинить тебе боль, – признался он хрипло. – А хочу я тебя так, что этого не выразить… Тебе было больно…– Сейчас все в порядке.Ева наклонилась, целуя руки Рено, а он шептал ее имя, вдыхая аромат роскошных девичьих волос.– Сейчас все в порядке, – успокоила она Рено, касаясь губами его кожи. – Я снова хочу стать частью тебя.– Сладкая девочка, – шептал он. – Сладкая и горячая.Жадные прикосновения ее рта красноречиво говорили о силе желания Евы, и это ударило ему в голову, словно доброе виски. Поцелуй начался нежно, но характер его быстро изменился: он стал страстной прелюдией к грядущему более глубокому соединению. Рено пытался укротить в себе дикое пламя, которое мучило его с того времени, когда он искупал Еву в бассейне, но тут же ясно осознал тщетность своих усилий. Он погрузился языком в бархатную глубину ее рта, сгорая от неукротимого желания.Когда наконец Рено заставил себя закончить поцелуй, его возбуждение достигло предела. Он оперся на локти, закрыл глаза, пытаясь хоть немного успокоиться.Это оказалось невозможным. Со всех сторон его омывал божественный аромат сирени и женского тела.– Рено!..Хриплый голос Евы тоже был лаской. Дрожащими руками Рено коснулся ее щек.– Я надеюсь, ты испытываешь хотя бы половину моего желания…Ева взяла его руку, потянула вниз и приложила к своей груди. У Рено прервалось дыхание, когда он ощутил, как под его пальцами мгновенно напрягся девичий сосок.– Как бы я хотел, чтобы сейчас сияло солнце…– Почему?Не отвечая, Рено нагнулся и захватил маковку груди губами, затем забрал ее глубоко в рот, сжимая и покусывая.Застонав, Ева подалась всем телом вперед. Он нежил и теребил груди ртом, и они набухли и запылали, а соски грозили проткнуть тонкую ткань лифчика.– Вот почему я хочу, чтобы сияло солнце, – произнес Рено хрипло. – Я хочу видеть, как набухли розовые горошины на твоих грудях… Он тихонько засмеялся, почувствовав, что при этих словах Ева заполыхала от смущения.– И еще видеть твой милый румянец, когда я говорю о том, что делаю с тобой, – продолжал Рено. – Это нужно видеть!Звук, который вырвался из груди Евы, был похож на смех, но выражал скорее смущение. Улыбаясь, Рено наклонился и зажал зубами шнурок лифчика. Он потянул за него и развязал узел.– Сними его наконец, моя сладкая девочка.Рено почувствовал, как по телу Евы пробежал трепет.– Я мог бы это сделать сам, – сказал он тихо, – но тогда я должен буду выпустить тебя из объятий. А мне не хочется. Это так здорово – обнимать тебя. Рено приподнял Еву, она откинула голову назад, и соски коснулись его усов. Она затрепетала и забилась в его руках, мечтая о новых и более сокровенных ласках.– Gata, – грудным голосом произнес Рено. – Податливая и грациозная… Разденься для меня. Желай меня так, как желаю тебя я…Неверными движениями пальцев Ева расстегнула лифчик. Но и полностью расстегнутый, он не хотел расставаться с налитыми девичьими грудями. Шершавая материя цеплялась за твердые горошинки сосков.Кое-как Еве удалось стащить его. Рено стал осыпать поцелуями обнажившуюся грудь, горло, губы, время от времени покусывая ароматную кожу. Он слегка отодвинулся от Евы, когда давал ей возможность снять лифчик, однако не выпустил из объятий.Лифчик лежал рядом с матрасем, освещаемый мерцающим светом звезд.– Продолжай, – шепнул Рено. – Сегодня я хочу, чтобы ты была совершенно нагая.Дрожащими пальцами Ева расстегнула панталоны и медленно спустила их вниз по ногам, оказавшись, как о том просил Рено, совершенно нагой. Ее кожа светилась, словно белые лепестки ночного цветка.– Да, вот так, – шептал Рено, любуясь ее наготой. – Как ты красива! Тебе бы всегда ходить в том виде, в каком сотворил тебя господь.Он опустил спину Евы на теплые одеяла и усами пощекотал ее груди. Она затрепетала от удовольствия, почувствовав новый прилив теплой волны. Когда Рено стал языком ласкать тугие соски, она задвигалась и напряглась, стремясь к более интенсивной ласке.Рено подарил Еве все, о чем она просила. Его рот ласкал н одновременно требовал, его рука скользнула по атласному девичьему животу между ног. Ева вскрикнула.Рука Рено мгновенно покинула пушистый холмик, ибо его мучало и преследовало воспоминание о крови. Он сжал зубы, стремясь укротить желание и запрещая себе думать об этом.– Прости, – сказал Рено, садясь рядом. – Я не хотел причинить тебе боль.– Ты и не причинил.– Ты вскрикнула.Ева дотронулась дрожащим пальцем до его груди.– Разве? – спросила она хрипло.– Да. Я сделал тебе больно?– Больно? – она передернула плечами, словно ей было холодно. – Нет.Ева гладила волосы на груди Рено, испытывая от этого явное удовольствие.– Ложись рядом, – прошептала она. – Когда ты сидишь, у меня кружится голова. Особенно если ты трогаешь меня там… Если я вскрикнула, то лишь потому, что от твоего прикосновения мир куда-то уплыл…Рено зажмурился, почувствовав неодолимое желание, переходящее в острую боль.– Ты уверена?Говоря это, он стал играть завитками волос, охранявших вход в девичье лоно. Его прерывистое дыхание, движение руки, ласкающей чудесный цветок, и трепет Евы слились в едином ритме.– Сладкая девочка… Говори, прошу тебя… Тебе не больно?– Нет… У меня здесь ноет… но это не то… – Она замолчала. – Это другое…– Что же?– Я… – она прерывисто вздохнула. – Я не могу… не знаю… как сказать…– Ты стесняешься? – мягко спросил Рено.Она кивнула.– Попробуй рассказать, – увещевал ее Рено. – Я хочу знать, не делаю ли я тебе больно.– Как ты можешь? – пробормотала она. – Ты вообще ничего не делаешь.Рено негромко рассмеялся, и Ева ощутила тепло его дыхания, когда он наклонился к ее груди. Он поцеловал упругие соски, отчего те напряглись еще сильнее.Ударила чувственная молния и пронзила тело насквозь. Она испытала прилив желания, который походил на приступ ноющей боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Ева сидела, положив подбородок на колени и обняв руками ноги. Перед ней расстилались бескрайние дали.Рено отправился на разведку ущелья, о котором говорил шаман. По его словам, ущелье должно вывести к старинному испанскому маршруту. Если дорога не сулит особых препятствий, они могут продолжить путь при лунном свете. В противном случае они устроят сухой бивак здесь, у края плато.На западе солнце собиралось коснуться линии горизонта. Внизу, в отдалении, длинные густые тени выползали из-за каменных глыб и скал. Они вытягивались, двигались, и пейзаж менялся, словно узор в калейдоскопе.Услышав позади шаги, Ева, не оборачиваясь, узнала Рено. Неповторимый ритм его шагов вошел в ее жизнь и стал частью ее самой, как и сладостные воспоминания об укромном источнике и радужном водопаде.– О чем задумалась? – полюбопытствовал Рено.Ева улыбнулась, продолжая наблюдать за игрой теней и закатных лучей.– Я все удивляюсь, – сказала она, – как возник весь этот лабиринт и как он не похож на все, что я видела.– У меня были такие же мысли, когда я увидел это впервые. Я встретил одного палеонтолога лет восемь тому назад…– Это кто такой? – прервала его Ева.– Палеонтолог?Она кивнула.– За этим хитрым словом скрывается человек, который разыскивает старые-престарые кости… Настолько старые, что они окаменели…Ева недоверчиво переспросила:– Каменные кости?– Их называют «окаменелости».– А откуда берутся эти кости?– Это кости животных, которые жили в незапамятные времена.Откуда-то пришло смутное воспоминание, вынесенное из того времени, когда она училась в сиротском приюте.– Это вроде чудовищного ящера? – спросила она.Рено удивленно посмотрел на нее.– Да.Ева уткнулась подбородком в колени.– Я думала, что старшие ребята разыгрывают меня, но один из них показал мне снимок в книге, – говорила она, погружаясь в далекие воспоминания. – Это был скелет ящера, стоящего на задних лапах. Он был выше церковной колокольни. Я хотела прочитать книгу, но кто-то украл ее у меня.– У меня есть эта книга, – сказал Рено. – На ранчо Вилли и Кэла, вместе с пятьюдесятью другими.– И в них рассказывается, как все это образовалось? – спросила Ева, жестом указывая на бескрайний каменный лабиринт.– Ты видела когда-нибудь, как река подмывает берег, пока он не рухнет, а после этого река начинает течь по новому руслу?– Конечно. Наводнения делают это еще быстрее.– А теперь представь, что река течет не по земле, а по камню, и ее притоки и ручейки подтачивают камень, каменные берега постепенно изнашиваются, ущелья все больше расширяются…– Так было и здесь?Рено кивнул.– На это потребовалось очень много времени, – сказала Ева.– Больше, чем кто-нибудь, кроме бога, может себе представить, – согласился Рено.Покой и тишину нарушало легкое дуновение ветра.– Где-то здесь лежат кости таких диковинных животных, каких, казалось бы, и быть не может, – продолжал Рено. – Песчаные дюны превратились в скалы и скрыли следы зверей, которые жили за тысячи и тысячи лет до появления человека.– Рай, – прошептала Ева. – Или преисподняя.– Что?– Я не могу решить, то ли это райская область, то ли соблазнительная разновидность ада, – ответила она.Рено как-то странно улыбнулся.– Дай мне знать, когда решишь. Я тоже часто мучился над этим вопросом.В течение некоторого времени Ева и Рено в молчании наблюдали, как меняются узоры света и теней и отдаленные плоские холмы становятся похожими на корабли, бросившие якоря в темном море.– Просто невероятно. – Голос Евы замер, и вновь воцарилась тишина.– Не более невероятно, чем судно, которое может взять четырех человек и идти под водой. Его уже построили.Ева удивленно посмотрела на Рено, но сказать ничего не успела, потому что он заговорил снова.– Не более невероятно, чем землетрясение в Нью-Мадриде, которое изменило русло Миссисипи. Не более невероятно, чем ветер, дувший со стороны вулкана Тамбора с такой силой, что в Британии в том году не было лета.– Как?– А вот так. Байрон написал об этом целую поэму, – сказал Рено.– Боже мой, если один маленький вулкан удостоился поэмы, что написал бы Байрон об этом? – воскликнула Ева, показывая на пейзаж.Рено едва заметно улыбнулся.– Не знаю, но я бы с удовольствием почитал.Лицо Рено стало серьезным.– Мир представляет собой единое целое. Все взаимосвязано. Это большая, но в общем-то единая страна. Скоро Рейф это поймет и перестанет странствовать.– А пока не поймет?– Рейф напоминает ветер, он живет только тогда, когда в движении.– А ты? – негромко спросила Ева.– Я останусь таким, каким был всегда… Человеком, который верит только в одну ценность. То, что никогда не портится… Слезы бога солнца, неземная красота, принесенная на землю… Единственная вещь, на которую можно положиться… Золото.Наступило продолжительное молчание. Ева смотрела на пейзаж невидящими глазами, ей хотелось разрыдаться. Другого она и не могла ожидать от Рено, однако острота боли свидетельствовала о том, что в глубине души все-таки ожидала.Она была соблазнена чувственной страстью и любовью. На ее страсть ответили еще более сильной страстью.Ее любовь не нашла ответа.С того момента, когда Ева отдалась Рено, мир для нее изменился. Для него он остался прежним. Он следует своему Золотому Правилу:«Нельзя положиться на женщин, можно положиться на золото».Рено встал и протянул Еве руку. Он с такой легкостью поставил ее на ноги, что она с изумлением подумала: способен ли он когда-нибудь уставать, страдать от голода, холода и бессонницы?– Время двигаться, моя сладкая девочка.– Мы не будем разбивать здесь лагерь?– Нет. Шаман был прав. Дорога здесь легкая, мы можем двигаться при луне.Когда Рено направлялся к лошадям, Ева снова взглянула на величественный, таинственный лабиринт.– Корабли из камня, – прошептала она. – Почему Рено не видит их? 17 Даже после захода луны изобилие звезд в небе рождало призрачные тени. Прозрачные, как вуаль, они были тем не менее вполне реальными.Ева с горечью подумала, что и звездный свет против нее. Он подтверждает невыполнимость требований, о которых говорил Рено:«Корабли из камня, сухой дождь, свет, который не порождает теней».Она уже встретила целую армаду кораблей из камня, но сухой дождь оказался все таким же невозможным, как и раньше. То же самое со светом без теней.Одна из лошадей захрапела, нарушив невеселые размышления Евы. Она перевернулась на своем матрасе, кляня бессонницу, жесткую землю и мрачные Думы.Хотя земля была и не тверже обычного. После смены позы ей не стало удобнее. Правда, теперь ей было лучше видно кострище.На фоне неба четко вырисовывался крупный силуэт Рено. Его обнаженный торс и ноги казались почти черными. Очевидно, он готов был лечь, но все не ложился.Он молча стоял, глядя скорее на Еву, чем на звезды над головой. Ей было интересно, куда он уходил, почему перед уходом приказал ей спать и знает ли он о том, что она не спит.Рено заговорил, тем самым ответив на один из ее вопросов.– Не спится? – спросил Рено негромко.– Да, – призналась Ева.Он подошел и присел на корточки возле ее матраса.– А знаешь, почему? – спросил он.Она покачала головой и тоже спросила:– И тебе не спится?–Да.– А знаешь, почему? – словно эхо, повторила она его вопрос.При свете звезд было видно, как он улыбнулся.– Да, – сказал он.– Тебя беспокоит Слейтер?– Должен бы.– Но не беспокоит? – настаивала Ева.– Во всяком случае, не до такой степени, чтобы из-за этого не спать.– Тогда почему же ты не спишь?– Из-за тебя.Ева приподнялась на локтях, пытаясь в полутьме рассмотреть выражение его лица.– Я слишком шумно переворачиваюсь? – высказала она предположение.Рено засмеялся.– Нет. Ты грациозная и бесшумная, как кошка.Ева подождала, глядя на него блестящими при тусклом освещении глазами.– Но всякий раз, как ты шевелишься, я думаю, какая ты теплая под одеялом и как я мог бы лежать рядом и трогать это сонное тело.– Я думала, что ты не хочешь…– Ты так думала?– Да, – шепотом подтвердила она. – Ты даже не смотрел на меня, когда мы разбивали лагерь.– Я просто не смел. А хотел я тебя очень даже сильно…– А почему ты был сердит? Ты думал, что я откажу тебе?Рено глубоко вздохнул и приглушенно ругнулся.– Я не был таким с мальчишеских лет, – нарочито грубо сказал он. – Мне это чертовски не нравится.– Я ведь не дразню тебя. Я люб… – Ева мгновенно поправилась: – Я хочу тебя до такой степени, что не в силах дразнить.Она сдвинула в сторону одеяло, молчаливо приглашая его к себе.– Ты устала, я тоже, – в смятении произнес Рено. – Завтра предстоит долгий и трудный день. У меня хватит выдержки, чтобы не трогать тебя.– Я хочу тебя, – повторила она.– Ева, – прошептал Рено, тщетно пытаясь преодолеть в себе жар, который он почувствовал при ее словах.Почти беззвучно застонав от желания и страсти, Рено стал на колени и расположился рядом с Евой под одеялом. Она почувствовала, как дрожит рука, прикоснувшаяся к ее лицу, и с удивлением подумала, что может оказывать такое воздействие на этого могучего человека.– Я боюсь причинить тебе боль, – признался он хрипло. – А хочу я тебя так, что этого не выразить… Тебе было больно…– Сейчас все в порядке.Ева наклонилась, целуя руки Рено, а он шептал ее имя, вдыхая аромат роскошных девичьих волос.– Сейчас все в порядке, – успокоила она Рено, касаясь губами его кожи. – Я снова хочу стать частью тебя.– Сладкая девочка, – шептал он. – Сладкая и горячая.Жадные прикосновения ее рта красноречиво говорили о силе желания Евы, и это ударило ему в голову, словно доброе виски. Поцелуй начался нежно, но характер его быстро изменился: он стал страстной прелюдией к грядущему более глубокому соединению. Рено пытался укротить в себе дикое пламя, которое мучило его с того времени, когда он искупал Еву в бассейне, но тут же ясно осознал тщетность своих усилий. Он погрузился языком в бархатную глубину ее рта, сгорая от неукротимого желания.Когда наконец Рено заставил себя закончить поцелуй, его возбуждение достигло предела. Он оперся на локти, закрыл глаза, пытаясь хоть немного успокоиться.Это оказалось невозможным. Со всех сторон его омывал божественный аромат сирени и женского тела.– Рено!..Хриплый голос Евы тоже был лаской. Дрожащими руками Рено коснулся ее щек.– Я надеюсь, ты испытываешь хотя бы половину моего желания…Ева взяла его руку, потянула вниз и приложила к своей груди. У Рено прервалось дыхание, когда он ощутил, как под его пальцами мгновенно напрягся девичий сосок.– Как бы я хотел, чтобы сейчас сияло солнце…– Почему?Не отвечая, Рено нагнулся и захватил маковку груди губами, затем забрал ее глубоко в рот, сжимая и покусывая.Застонав, Ева подалась всем телом вперед. Он нежил и теребил груди ртом, и они набухли и запылали, а соски грозили проткнуть тонкую ткань лифчика.– Вот почему я хочу, чтобы сияло солнце, – произнес Рено хрипло. – Я хочу видеть, как набухли розовые горошины на твоих грудях… Он тихонько засмеялся, почувствовав, что при этих словах Ева заполыхала от смущения.– И еще видеть твой милый румянец, когда я говорю о том, что делаю с тобой, – продолжал Рено. – Это нужно видеть!Звук, который вырвался из груди Евы, был похож на смех, но выражал скорее смущение. Улыбаясь, Рено наклонился и зажал зубами шнурок лифчика. Он потянул за него и развязал узел.– Сними его наконец, моя сладкая девочка.Рено почувствовал, как по телу Евы пробежал трепет.– Я мог бы это сделать сам, – сказал он тихо, – но тогда я должен буду выпустить тебя из объятий. А мне не хочется. Это так здорово – обнимать тебя. Рено приподнял Еву, она откинула голову назад, и соски коснулись его усов. Она затрепетала и забилась в его руках, мечтая о новых и более сокровенных ласках.– Gata, – грудным голосом произнес Рено. – Податливая и грациозная… Разденься для меня. Желай меня так, как желаю тебя я…Неверными движениями пальцев Ева расстегнула лифчик. Но и полностью расстегнутый, он не хотел расставаться с налитыми девичьими грудями. Шершавая материя цеплялась за твердые горошинки сосков.Кое-как Еве удалось стащить его. Рено стал осыпать поцелуями обнажившуюся грудь, горло, губы, время от времени покусывая ароматную кожу. Он слегка отодвинулся от Евы, когда давал ей возможность снять лифчик, однако не выпустил из объятий.Лифчик лежал рядом с матрасем, освещаемый мерцающим светом звезд.– Продолжай, – шепнул Рено. – Сегодня я хочу, чтобы ты была совершенно нагая.Дрожащими пальцами Ева расстегнула панталоны и медленно спустила их вниз по ногам, оказавшись, как о том просил Рено, совершенно нагой. Ее кожа светилась, словно белые лепестки ночного цветка.– Да, вот так, – шептал Рено, любуясь ее наготой. – Как ты красива! Тебе бы всегда ходить в том виде, в каком сотворил тебя господь.Он опустил спину Евы на теплые одеяла и усами пощекотал ее груди. Она затрепетала от удовольствия, почувствовав новый прилив теплой волны. Когда Рено стал языком ласкать тугие соски, она задвигалась и напряглась, стремясь к более интенсивной ласке.Рено подарил Еве все, о чем она просила. Его рот ласкал н одновременно требовал, его рука скользнула по атласному девичьему животу между ног. Ева вскрикнула.Рука Рено мгновенно покинула пушистый холмик, ибо его мучало и преследовало воспоминание о крови. Он сжал зубы, стремясь укротить желание и запрещая себе думать об этом.– Прости, – сказал Рено, садясь рядом. – Я не хотел причинить тебе боль.– Ты и не причинил.– Ты вскрикнула.Ева дотронулась дрожащим пальцем до его груди.– Разве? – спросила она хрипло.– Да. Я сделал тебе больно?– Больно? – она передернула плечами, словно ей было холодно. – Нет.Ева гладила волосы на груди Рено, испытывая от этого явное удовольствие.– Ложись рядом, – прошептала она. – Когда ты сидишь, у меня кружится голова. Особенно если ты трогаешь меня там… Если я вскрикнула, то лишь потому, что от твоего прикосновения мир куда-то уплыл…Рено зажмурился, почувствовав неодолимое желание, переходящее в острую боль.– Ты уверена?Говоря это, он стал играть завитками волос, охранявших вход в девичье лоно. Его прерывистое дыхание, движение руки, ласкающей чудесный цветок, и трепет Евы слились в едином ритме.– Сладкая девочка… Говори, прошу тебя… Тебе не больно?– Нет… У меня здесь ноет… но это не то… – Она замолчала. – Это другое…– Что же?– Я… – она прерывисто вздохнула. – Я не могу… не знаю… как сказать…– Ты стесняешься? – мягко спросил Рено.Она кивнула.– Попробуй рассказать, – увещевал ее Рено. – Я хочу знать, не делаю ли я тебе больно.– Как ты можешь? – пробормотала она. – Ты вообще ничего не делаешь.Рено негромко рассмеялся, и Ева ощутила тепло его дыхания, когда он наклонился к ее груди. Он поцеловал упругие соски, отчего те напряглись еще сильнее.Ударила чувственная молния и пронзила тело насквозь. Она испытала прилив желания, который походил на приступ ноющей боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29